КРЕСТ [ недетский рассказ]

Дабы не углубляться в мои отношения с богом,
скажу только, что я не атеист.

Всё случилось из-за того, что в нашу институтскую команду пришел новый вокалист Лёха.
Ко второму курсу мы с ним разогнали нафиг старый состав, решили, что учеба мешает музыке и подали заявы по собственному желанию покинуть ряды студентов. Глупый максимализм? Да. Но круто. Потому, что многим слабО. Вобщем, мы писали свой первый альбом. Но дописать его, видно, была не судьба. Меня замели на службу. Закосить не удалось.

Заливали этот печальный факт в кабаке, где были друзья и моя штатная подруга Анна. Не берусь судить о том, что она думала о наших отношениях, но в списках моего сердца она не значилась, и не смотря на молодость, я не имел глупости рассчитывать на то, что она будет, как это называют, ждать меня. Лёха, видя моё пофигистичное настроение, налившись коньяком, даже укорил меня в бездушии. Забегая вперед, скажу, что когда я вернусь, Анна станет его женой, а я буду свидетелем на их свадьбе. Но это потом.

Ну а пока: на следующее утро в жестком похмелье, прощаясь у военкомата, Анна подарила мне серебряный крест с распятием, доставшийся ей от прабабки. Чем всё таки сумела меня растрогать.
Моё первое знакомство с военными началось с кидалова. Обещали мотострелковую часть в Краснодаре, а отправили, суки, за полярный круг. С этого дня маразм и фантастика вокруг меня сплелись воедино и сопровождали до конца этой вынужденной экспедиции. Каким-то чудом, а скорее по раздолбайству, в составе, который вёз нас из Питера на север, оказался купейный вагон. Мне посчастливилось начать этот путь в одном чисто питерском купе: я и трое весёлых узбеков.
До этого дня я не ширялся и дурь не курил. Однако решил пересмотреть свои взгляды в плане «покурить», в надежде произвести нужное впечатление на главную медкомиссию, которой ещё предстояло решить: на коробку, в подплав или на берег годен боец. Не разбираясь в тонкостях процесса, я смешал две бутылки портвейна с беломором, набитым плотной как пластелин дурью, и потерял связь с реальностью.

Она вернулась утром. Я лежал на нижней полке. В купе кроме меня никого не было. В поисках воды я побрел по вагону. В результате, напившись из под крана в сортире, я вышел в тамбур покурить. Там на корточках сидели мои друзья-узбеки и как-то понуро смотрели на меня. У одного под глазом был синяк. Было начало декабря. Поезд приближался к полярному кругу.
Ничего толком они объяснять не стали, сказали только, что я плохо себя вел и они уже давно здесь сидят. И когда нас привезли на перевалочную базу в Североморск, как я не просил их дать мне ещё «покурить», они не согласились.

После комиссии мне выдали карточку-жетон «надводный корабль», легко увеличив мне срок на год. Уже в черной форме нас построили перед «покупателями» и я загрустил. Но бог дал мне шанс в лице бойца со звучной фамилией Гаммер, который зачем-то долго объяснял, что это старинная немецкая фамилия. Так вот, Гаммер узнал в одном из покупателей своего знакомого по гражданке. А я услышал краем уха их разговор. Суть которого в том, что в батальоне морской пехоты служат не три, а два года. Но есть приказ найти для их духового оркестра саксофониста.
Вы правильно подумали. А что мне оставалось? Положил я руку на крест и сказал, что окончил музыкальную школу по классу саксофона.
Большая часть призывников, опасаясь за кожу своего черепа, сами стригутся или бреются под ноль ещё на гражданке перед отъездом. Я был в числе нескольких бойцов, кто до последнего не хотел расставаться со своим хаером. В ту пору он у меня был до плеч. Сразу по приезду в часть нас загнали на камбуз накормить. И вот закидываю я в себя горячий борщ с мороза, хаер до плеч, на шее крест на цепи почти под сто грамм. Тут подходит ко мне военный с лычками на погонах и говорит: ну ты, зема, бурый! Щас пойдешь со мной, посмотрим, что ты на саксе можешь.
Вот и настал час огрести хороших за свой базар… Впрочем, какая мелочь по сравнению с лишним годом службы. Штамп в билете уже стоит. Назад не выгонишь.
Когда я им сказал всё как есть, публика так при..уела , что забыла меня от%..здить. Может крест меня выручил?

Берёг я его, пока шарик наш не обернулся два раза вокруг солнца.

Старые избитые слова никогда не смогут обесцветить некоторые ощущения. «Это сладкое слово – Свобода!» И теперь поезд везёт на юг повзрослевших пацанов – красавцев в шитых бесках и безупречных клешах. И нет командиров. И вместе с нами в вагоне едут гражданские. И среди них две молоденькие барышни.
Маша и Наташа, так звали близняшек, поначалу опешили от окруживших их волн внимания . Но мало кто откажется в свои семнадцать искупаться в лучах пусть мимолетной славы и обожания.
Они согласились с нами выпить ( до чего ж девчонки бывают опрометчивы ) Мы наперебой стали предлагать напитки и тут вышел неожиданный фаршмак. Оказалось, что мы под завязку затарились водкой и пивом, а девушки в своем ещё юном возрасте водку пить не научились, а пиво им не нравилось ( бывают же такие). Вобщем , девчонки трезвые, а вагон плацкартный. Никаких условий для работы!

Дело к ночи. Осталось дежурное освещение. Акулы империализма не позавидовали бы создавшейся в наших рядах конкуренции. Вован, балагур и любимец женщин, блистал остроумием, и похоже, Маша на него запала. Хоть сестренки и были очень похожи, но мне больше нравилась Наташа. Надо было как-то форсировать события и принимать нестандартные решения. Девчонки были некурящие, и всех застало врасплох моё наглое предложение Наташе составить мне компанию покурить в тамбуре. Пока мы с ней шли, я прикинул, что у нас будет в лучшем случае минута пока конкуренты не очухаются и не припруться тоже курить, а главное мешать.
За несколько дней до увольнения в запас я купил себе обалденный французский одеколон,
который излучал бесподобный аромат цитрусовых. Предвкушая будущие свидания на гражданке, я не распечатывая убрал его в сумку.

- Наташ, вы с сестрой водку не любите, а как относитесь к более благородным напиткам?
- Нормально.
- Не хотел перед пацанами светить. Есть у меня фирменный апельсиновый ликер.Будешь?
- Буду.
- Щас в вагон вернемся, я в твой стакан незаметно налью, только он крепкий – надо пить залпом.
- Что, такой крепкий?
- Да. Только никому.
- Ну привет, мужики! Чего? Тоже курить? А мы уже всё.
Благо дежурная лампочка еле светила. Не вынимая из сумки, я распечатал одеколон, налил три четверти стакана и протянул Наташе, шепнув ещё раз: только залпом.
Предвидя последствия приготовил стакан с лимонадом. Говорят, некоторые дороги в рай вымощены костями, благими намереньями и ещё чёрти чем. Семидесятиградусный качественный одеколон – не такое уж большое зло.

Короче, через пять минут всё заработало! Мы обнимались в тамбуре, потом стало лень выходить. Вован переглянулся с трезвой Машей и они последовали нашему примеру.
Остальные остались не у дел, но никуда не делись. И пусть вопрос с готовностью девушек на подвиг был решен, но условий для него по-прежнему не было.
Если бы я возвращался не с флота, а с зоны, возможно бы принял за рабочий, вариант с общественным сортиром. Но в данный момент такая вульгарщина совсем не вписывалась в романтику. Да и не любил я никогда тупых, простых и антисанитарных решений. Тем более Наташа всколыхнула меня до кончика хвоста. Этот трепет поднялся вверх по организму к голове и вызвал что-то вроде влюбленности, перемешался с эйфорией свободы и
алкогольным опьянением. Вобщем, полный romantic.

В вагоне нас было шестеро из одного батальона. Четыре места как бы в «купе» и две боковые полки напротив. Когда садились в поезд всем было по барабану у кого какая полка. У меня по билету была верхняя в «купе». Перед тем как на Наташку подействовал одеколон, и никто ещё не потерял надежду на успех, я легко махнул своё место на нижнюю боковую полку сослуживца Серёги. А когда точки над Ё были расставлены, взял у проводника дополнительное одеяло, подоткнул верхний край под матрац верхней боковой полки, а нижний – под свой матрац. Под цоканье, улюлюканье и завистливые взгляды мы с Наташкой забрались в это глухое микро-купе .
Утром она отдала мне на память свой знак зодиака , а я ей свой крест. И сестры вышли на какой-то станции в Карелии. Я возвращался домой.

(c) Webra