Встреча с детством

«Ночью из дома я поспешу.
В кассе вокзала билет порошу.
Может впервые за тысячу лет:
Дайте до детства плацкартный билет».

Анатолий Павлович едет в город своего детства. До города всего-то час езды… А до детства? Где его найти? Как в песне, «где-то за тем углом»? Кинуться бы за тот угол, догнать, подхватить на руки, подбросить вверх, поймать, заглянуть в глаза и спросить: «Ну что ты? Зачем убегаешь? Я тебя чем-то обидел?».
Столько лет прошло, разве догонишь? А и догонишь, узнает ли оно тебя? Захочет ли узнать… Детство, пусть не беззаботное, согреваемое лишь солнышком летом, да теплой русской печкой зимой… Пусть такое. Но с друзьями. Иногда на них с обидами, которые вчера казалось ни за что не забыть, а сегодня – с всепрощающей доброй улыбкой идешь к ним на улице. Мягкое, доверчивое, с ясными широко открытыми глазами детство… Вот только захочет ли оно узнать тебя такого?

Медленно проехав по центральным улицам города, Анатолий Павлович подкатил к тому месту, где когда-то стояла его школа. Большое, двухэтажное, буквой «Г» деревянное здание снесли, наверное, из-за ветхости. На ее месте расположился торговый центр. Старые полузасохшие липы за новеньким рифленым забором да большой старинный дом напротив, где в его школьные годы размещался райком комсомола – все, что осталось от тех времен.
Поднял голову, глянул в ослепительно голубое, чистое небо. «О мужестве, о доблести, о чести»… или в небе тихо прозвенело, или старые липы прошелестели листвой девиз из его далекого детства… Усмехнулся.
Еще раз окинул взглядом дорогие места и, развернув машину, покатил к родному дому по улице по которой бегал в детский сад и ходил в школу. Сейчас с одной ее стороны старые дома снесены и освободившаяся площадь застроена новыми высотками. С другой - стоят еще они, свидетели его беззаботного босоногого детства.
Прямо перед машиной, прихрамывая на правую ногу, идет паренек. Объехать его невозможно. Сигналить, чтобы ушел с дороги, не хочется, у пацана что-то с ногой и ему очень больно. Остановил машину, вышел и, догнав мальчишку, спросил, не нужна ли помощь. Мальчишка мотнул головой. Большой палец его правой ноги замотан не то тряпкой, не то бумагой и кровоточит.
- Что ж тебя с такой раной одного-то бросили?
Пацан, грустно пожав плечами, свернул за угол. Анатолий Павлович вернулся к машине. Всегда безотказная, она вдруг не захотела заводиться. Когда двигатель, наконец, ожил, и он, доехав до угла, повернул вслед за пареньком, в проулке никого не оказалось.

Анатолий Павлович стоит у дома, где прошло его детство… Дома, подарившего ему лучшие годы жизни. Стоящий на взгорке, он всегда казался Толику самым большим и красивым в улице. А сейчас за высоким рифленым забором и большими деревьями кажется каким-то скукоженным... А может, просто маленький Толик подрос?
Анатолий Павлович не смог найти причину, чтобы объяснить свою попытку попасть внутрь дома. Поэтому, стучать в калитку не стал. Повернувшись, направился, было, к машине. И вдруг почувствовал резкую боль в большом пальце правой ноги. Память отбросила его на много лет назад. Вспомнилось, что тогда, купаясь с ребятами в логу, он так же как встретившийся ему только что пацан, сильно порезал именно этот палец. Мальчишки, испугавшись льющейся из глубокой раны крови, разбежались по домам. Он же, обмотав палец попавшейся под руку свежей папиросной пачкой и, перетянув ее куском проволоки, хромая, направился домой. С тех пор на пальце остался шрам. Сейчас палец болит, словно порезанный только что.
Доковыляв до машины, Анатолий Павлович еще раз окинул взглядом окна дома. «Прости и прощай…» - мелькнуло в голове… И вновь увидел паренька. Мальчишка сидит на подоконнике и через оконное стекло смотрит на него с высоты второго этажа. В это время полуденное солнце вышло из-за облака, и блики лучей на стеклах не позволили рассмотреть, есть за стеклом кто-то на самом деле или ему просто показалось.
Побродив по прилегающим улицам, проехал на Угор. Угором в его детстве называли крутой берег, опоясывающий половину залива. С него видно другую половину города, расположенного за речкой Добрянка. Она так и именовалась Задобрянка. А еще вдоль Угора близко к берегу проходили белые пассажирские пароходы. Так близко, что можно было разглядеть всё, что делается на его палубах. Толик при хорошей погоде даже махал рукой пассажирам, и те махали ему в ответ.
Полюбовавшись раскинутой пред ним панорамой, решил, было, пройти по тропинке вдоль крутого берега, по которой мальчишкой ходить боялся. И тут снова увидел мальчишку с уже перевязанной бинтом раной. Тот сидит на траве и тоже смотрит на залив. Подошел, присел рядом.
- Болит? – кивнул на забинтованный палец.
Паренек молча поворачивает голову в его сторону, смотрит в глаза, затем переводит взгляд на конец Угора, скрывающего от них основное русло реки:
- Скажи, почему ты не стал капитаном? - спросил он неожиданно.
Что ему ответить? Рассказать, что в мире есть другие маленькие и большие города, другие профессии, другие люди. И среди последних вдруг встречается женщина, которая становятся тебе близкой и родной. Но ее мечты и взгляды на жизнь не всегда соответствуют твоим, и с этим приходится считаться, жертвуя чем-то ради счастья любимого человека.
- Понимаешь…, - начал, Анатолий Павлович, обдумав ответ и повернувшись к собеседнику. Но рядом никого не оказалось. Увидел мальчишку медленно идущим по той самой тропинке, по которой только что хотел пройти сам.
Сел в машину и направился на традиционное в детстве место купания, которое называлось «под Вагиными».

Здесь под невысоким, но крутым берегом, когда-то был причален самодельный покрытый дощаным настилом плотик, на котором постоянно размещались несколько лодок, полоскали белье женщины, и все лето купалась местная детвора. Место было глубокое. Старшие ребята ныряли с досок и уплывали к середине залива. Младшие учились плавать, держась за края настила. Именно здесь маленький Толя, преодолевая страх, оттолкнулся от плота и, пусть по-собачьи, но впервые самостоятельно проплыл несколько метров.
Он уже не удивился, увидев паренька сидящим на лавочке над обрывом. Сел рядом.
- А я вчера научился плавать, - кивает мальчишка в сторону берега.
Анатолий Павлович приподнялся и заглянул за край обрыва. Плотика с настилом у берега нет.
- Пашка уехал с дядей Гришей на моторке по грибы, а меня даже не позвал, - вновь прозвучал рядом голос.
Да, в годы его детства лодки имелись почти в каждой семье. Но моторы – лишь у немногих. У дяди Гриши, шкипера с дебаркадера, имелся лодочный мотор «Стрела». И он часто по вечерам гонял за речку Тюзь по грибы. Пацанам найти лодку, чтобы поплавать под веслами было несложно. А вот прокатится с мотором считалось сказочной удачей. И обида мальчишки, которого не взяли «на моторке по грибы», была Анатолию Павловичу близка и понятна.
- Скажи, почему тебя могут обманывать те, кому ты больше всего веришь?
- Потому, что того, кто тебе верит, легче всего обмануть… - ответил Анатолий Павлович вслух, не решив еще, стоит ли развивать эту мысль дальше.
Повернулся к мальчишке, опять не ожидая его увидеть... Тот сидит рядом и смотрит на конец Угора, за которым скрылась дяди Гришина моторка со счастливым Пашкой.

Анатолий Павлович стоит на краю причала. Давно ушли в последние рейсы пароходы, теплоходы и даже скоростные «Ракеты» и «Метеоры». Нет старого дебаркадера с лодкой и шкипером дядей Гришей. Собственно, и причала-то уже нет. Обвалившиеся стенки, замытые песком и илом сходни, заросшая травой и мелким кустарником площадка – все, что осталось от когда-то многолюдной и шумной пристани. Лишь старый вокзал с круглыми колоннами, все еще белый, но уже с пустыми глазницами когда-то ажурных окон, надгробным памятником возвышается над этой тишиной.
За заливом идет дождь. А над Угором - чистое небо. Там садится солнце. Его диск сверкающим ореолом, как святым нимбом, окружает крышу старого дома и далекое Толино детство. Оттуда к его ногам по водной глади протянулась солнечная дорожка, обрамленная по краям солнечными бликами. Эх, убежать бы сейчас по ней под радостные приветствия солнечных зайчиков, туда, на другой край дождя. К старому дому, из крайнего окна которого все прошедшие годы наблюдал за ним с надеждой и тревогой бескомпромиссный взгляд встреченного сегодня мальчишки.
Мальчишки, пока еще непонимающего, почему могут обманывать друзья... Пока непонимающего.