Романс сердечной мускулатуры

                              


Все надежды мои
к обретенью внимания умницы.
Разучился считать,
без оглядок, по звукам часы.
Заводной голос Ваш
не заменят взывания улицы,
в предрассветную выть,
ни волненье токарной фрезы.
Социальная сеть
безучастна пассажами громкости
к увлеченным игрой,
на паях, под названием жизнь.
Для тех памятных чувств
не придумала косвенной ёмкости
сей седой головы,
на бровях, инженерная мысль.
А в бесплодном дыму
на задатках пылает Отечество,
без руля и ветрил,
жадным треском таёжных огней.
Суждено Вам опять,
на догадках, спасти человечество
от попутной тоски
неуёмной любови моей.
Что кларнет ковыли
неземная моя и ранимая.
Как недвижима суть!
...наблюдаю твою красоту.
За окном, на мели,
тридцать раз поднимались озимые.
Соблюдая обет
тридцать раз был багульник в цвету.
Если свежести цвесть,
и по сердцу, что селится набело,
многомерная меть
нам содеет радушный причал.
Ждёт высокий Тибет
и скучает ремаркой Балабино
без лазоревых птиц
наших чудных и светлых начал.
Как лесной ручеёк
зазвенели Вы ноткой софиевой:
- Это, как посмотреть,
и, возможен такой поворот.
Но, читая меня,
Вы сказали, что только до Киева,
прямо здесь и сейчас,
мой беспутный язык доведёт.
Архаичных заслуг
уберите подальше досужие.
Наш спасительный круг
в акватории общих путей.
Как некстати, в судьбе,
загребать кочергой равнодушия
символический фук
сантиментов и чутких углей.
Лучше просто ваять
и принять теплоту атмосферную,
где на утлой пали
благовеет заветный сандал.
И в ночи наблюдать
как поёт малых форм безразмерное,
и какой чистотой
оживет гармонический зал.

Коммунальный уют
и летающих слов электричество,
без банальных текстур
устремлений тугое цевьё
и весёлый анфас,
чтоб забытое вами девичество
вдруг подёрнуло бровь
и опять грело сердце моё.

А потом, в полусне,
где темно и туманно стодолище,
где шальной апогей
обретает святой ореол,
вдруг послышалось мне -
спи моё дорогое чудовище.
Будто аленький цвет
с овладений под кожей расцвел.