Как впервые надумал спекульнуть.

Эх, давненько сие приключилось. А было это... Хотя, что уж раздумывать. Расскажу, чего помню-то. Да так, сходу и поведаю, как в головушке всплывёт.

Была раньше, такая страна СССР. Только, зашаталось всё в ней-то. Шаталось, шаталось... Оклады, ни с того – ни с сего, снижать стали. Какие-то головотяпные правительственные высказывания, вдруг посыпались. Хотя..., вовсе не диво, такое-то. В моде тогда водилось, да и нынче ничуть не по-уменьшилось, лапшу всем на уши вешать. Уже даже странным не кажется и не казалось, что некоторые этой лапшой гордятся, как украшениями для ушей.
Но, тогда... Многие подумали:
– Что-то, точно..., но пока неясно...
Всё-таки, я ясно почувствовал:
– Хана институту, где работал-то.

Стал уж, подумывать... Обычно, я всегда заранее причёсываю свою под ноль подстриженную голову. Стараюсь не дожидаться, когда-то трахнет в самое темечко. Само собой разумеется, что я не голова – семь пядей, так не всегда, даже гребешок взять успеваю. Но, всё ж..., стараюсь по крайней мере.

В общем... Стал я подумывать:
– На чего жить-то стану, когда не станет института и ещё много чего.

А здесь мне, Чеська предлагает:
– Поехали в Польшу, на базар. Провезём в неё, чего получится. Продадим. Копейку, в карман положим.

Думаю:
– А чего! Почему ж, не попробовать.

Правда, нужно заметить, что продавать раньше всякое с рук, уж не представляю отчего, только зазорным считалось. Говорили:
– Спекулянты, твою..., такую - растакую...!

Ну..., хотя мне не доводилось пробовать... А это, безусловно по дурости неимоверной, стеснялся, как последний болван. Только, я продавцов этих, настолько никогда не осуждал, даже совсем крамольные мыслишки-то, по тем временам, уж были:
– Незачем очернять людей! Откуда ещё ж, раздобыть-то?! Славные те людишки, коробейнички. Вот имеем, а за сие, им спасибочки.
Откуда же, крылатому тогдашнему выраженьецу, было б появится-то:
– Нам ничего не дают, а мы всё имеем, – низкий поклон коробейникам, за имение этого уж всего.

Одним словом... Как бы то ни было, только прикупил я всякого – превсякого. Сразу отмечу:
– То были, совсем другие времена. Нынче! Вполне возможно, что до изумления не понятные. Польша же! Теперича, ведь Ого! Всё в ней! Можно сказать, что даже больше, нежели совсем в давние времена в Греции было.

Но тогда были, те времена, которые тогда были-то. В моей Прибалтике... Многое, многое, сильно-пресильно покруче и дешевле. Ясно, что и ныне не перевелось, а прибавилось даже. Только, Польша стала – Ого! Позавидовать, можно.

Единственно, вот чем мы не запасались, так это явной и крутой контрабандой. Такой, чем в Польше торговать запрещено. Ну..., водка, сигареты и ещё всякое. Никогда у меня не возникало желания, в разрез с законом идти. На кой лад тогда шурупчики и винтики в башке, если нормальненько не придумаешь вещь какую?

Ну, вот... Подъехали мы к границе... Совсем рядышком же граница. До Польши ведь, рукой подать. Возможно, что некоторые снова изумятся... Так скажу:
– Да! Тогда граница была! Ох, какая крутая и неприступная граница! Ой-ей, какая граница!

А очередь..., чтобы въехать даже в эту границу... Такая очередь, что даже за импортным мылом, у нас в те года не увидишь.

Ехали мы на одной, Чеськиной машине. Стояли... Ясно, что стояли! Раньше-то... Можете представить! Даже в Польшу, нужна была виза! А тогда, совсем недавно, прибалтов начали пропускать.

Но всё-таки, ещё весьма грозно выглядели, пограничники страны СССР:
– Они же ещё считали, что на другой стороне заграница. Да, они так считали, что там заграница. Даже совсем, совсем старую поговорку не вспоминали, что курица не птица, а Польша не заграница.

Три дня, стояли. Туалета нет. Ничего нет. По очереди спали, а другой за рулём сидел – нужно же было, время от времени машину вперёд подвинуть. Не подвинешь... Займут место! Даже рожу намылить тому кто пролез, не очень получится... Ведь, много машин объедет. А целое же побоище устраивать... Ну, когда столько машин проспишь... В общем, надо было ехать, совсем помаленьку.

Ах, да! Забыл сказать, что тогда зима была... А может и ранняя весна, аль поздняя осень. Забыл... Не могу же я, вообще всё припомнить! Как есть, рассказываю! Ну, а такие уж точности... Не помню! Да и в начале нашей поездки, это особой роли не играло. Поэтому, не помню! Разве что, в машине холодно... Но, молодым такая мелочь, не очень в памяти... Значительно же круче бывало!:
– Вот, тогда запомнилось, когда много круче бывало-то.
В этом случае, только в конце поездки, это очень важно будет. И только поэтому, всплыло-то в памяти.

В общем, заехали мы в самую границу. Провеляльщики озверевшие, нагрянули. Ясно, что нагрянули, потрясти чтобы.

Только, я их совсем не испугался. Заранее знал, что трясти будут. Возьмут за ворот, да трясти станут и трясти, трясти. Чего уж бояться, провеляльщиков этих. Сами в это сражение ввязли, так отступать нечего.

Мои сумочки, на самом верху лежали. Чеська, так тот, уже тёртым калачём был-то, в этом славном и трудном труде. Он своё так распихал, что долгёхонько опосля вытаскивать пришлось.

Я, надо сказать, завсегда горазд языком чесать. Смотрят провеляльщики мои сумочки, трясут меня взявши за шкварник. А я похоже, что от радости общения, балдею наисильнейше. Рассказываю провеляльщикам истории всякие. Удивительно, но им ужасно интересны, мои-то байки уж были. Заслушивались, что забывали даже обязанность свою, трясти-то.

А Чеська... Вот это, да! Я никогда до этого не слышал, чтобы человек настолько на судьбу свою горькую жаловался, да причитал о неслыханных трудностях, на границе выстраданных.

Ну... Провеляльщики, перерывши мои сумочки, до всего, чего только возможно было распотрошить... Видят, что я вообще-то лох лохом, в спекулянтском ремесле. Посмотрели на Чеську... А он... Такой несчастный... Уж настолько несчастный... А я, свои байки травлю. Остановиться не в силах, да никак прямо провеляльщиков не могу оставить. Понравилась несказанно, тряска ихняя.

В общем, пропустили нас, уж без дальнейших задержечек. Отстояли мы ещё одну очередюгу. Уже перед поляками. А те... От лени просто, не способны были даже рукой пошевелить. Очередь была-то, так как:
– Никак они не могли собраться, шлагбаум поднять.
Ещё, целый день простояли. Наконец, подняли поляки шлагбаум. Но, на этом, их силы иссякли. Посему, проехали дальше без задержек.

Поехали, в самый ближний город, где базар водился. Я даже не знаю..., был ли он в те времена в Сувалках..., что совсем возле границы. В общем..., рванули в Белосток.

Переночевали ещё разок, сидя в машине. С самого утречка, на базар.
Как уж, да чего, перед тем как продавать начали, откуда ж припомнить-то. Только вспоминаю, как у поляков, указать дорогу спрашивал. Тогда я вёл машину. Чеська же, уснул. Да уж, как ни странно, но надо же и поспать порой человекам.

Поляки, народ очень сердечный. Всегда подсобят. Лишь одна беда, не умеют они говорить ни на каком языке, кроме польского. Тогда не умели и нынче тоже не умеют. Но, подсобить и попытаться разобраться, всегда пожалуйста.

Ну..., вот спрашиваю у одного, как ехать-то к базару. А он:
– Просто!, – дальше ещё добавляет чего-то, руками указывая и подтверждает, повторяясь: – Просто, просто...

Я ещё у нескольких людей спрашивал, а они все:
– Просто, – да: – Просто.

Вот думаю, народ... Им, просто! А мне, совсем не просто! Даже очень, не просто! Только, еду дальше. Здесь проснулся Чеська. Я спрашиваю у него:
– Правильно ли, едем?, – он же, далеко не впервой сюда катался.
Он говорит, что правильно. Рассказал я ему, как у поляков дорогу спрашивал. Он, говорит серьёзно, серьёзный же он человек был:
– Всё нормально они говорили. На польском будет, просто, а на русском это значит, прямо.

Одним словом, как это, да чего..., только стояли мы вещички разложив, да продавали.
Народу передо мной была уйма. Вовсе не то, чтобы я уж, ух-ты чего выставил. Нет. Только, им по всему, нравилось пообщаться со мной. А поляки, народ общительный. Шутил я с людьми, никого не задевая и не обижая, непринуждённо разговаривал сразу со всеми.

Товара своего я не рекламировал, я не терплю такого. Попросту, разговаривал и шутил. Причём! Я на польском, ни бум-бум. Они же, говорили все только на польском. Но! Сговаривались, прекрасно! Когда желание имеется сговориться, обязательно сговоришься.

Подошла какая-то старушечка. Такая уж старая старушечка. Сразу видно, что бедно поживает. Хотя опрятная, по силе своих возможностей. Спрашивает:
– По чём?, – только ни на чего конкретно не указывает. Забыла видать, по старости.
Я ей:
– Ну, чего бы Вы не имели в виду, только кажется мне, что Вам всё дороговато будет.
Она, растерянно показывает на совсем мелочь какую-то. Я долго не раздумывал:
– Берите. Ничего это не стоит.
Сразу было заметно, как старушка удивилась. Нерешительно взяла поданную ей штуковину и держа её перед собой, пошла восвояси. Подальше от шума вокруг. А шумели и шутили поляки, которые гурьбой обступали меня. Понравилось им немыслимо, дело такое. Мне же, жалко было эту старушку.

Распродал я всё, чего привёз, несказанно быстро. Ничего не имел больше. Делать было нечего. Побродил малость, да надоело. Продавать же, ужасно понравилось. Странно... Никогда не пробовал... А вот попробовал! И понравилось! Ходить покупать, никогда не нравилось, да и нынче удовольствия не доставляет. Продавать же, понравилось!

Смотрю, Чеська стоит и торгует. Народа вокруг него, не густо. Подходят часто и постоянно, только сразу отходят. А он стоит себе:
– Ну, истинный бандюга, по физиономии насупленной – правда внешне, я гораздо больше на бандюгу-то смахиваю. Разница лишь, что людишкам весело поболтать со мной, по душе приходилось. Он же, стоит надменный и суровый.

Я и говорю Чеське:
– Дай мне немного твоего барахлишка, по-продаю для тебя. Только, цены скажи. А мне же, всё равно делать нечего.

Чеська дал. Ну, а цены у него на всё:
– Ё-ма-ё, и это ещё мало сказано!

Ну, что ж... Вещички его, так и цены ему выставлять... Народу, снова вокруг меня по-собиралось. Спрашивают:
– Отчего это вдруг, настолько дорого всё?
Я же им, в ответ:
– Мне с вами общаться, очень по душе пришлось. Отчего вы решили, что мне продать всё, непременно нужно? Продам..., и общения уж не будет. Специально, цены такие.
Но! Видать не очень, народу было общение со мной... Быстро, всё раскупили. По таким ценам!
Я ещё несколько раз брал у Чеськи, чего продать для него. Естественно, что за товар давали, сразу ему всё отдавал. Его же товар! Не по дружески было бы, ещё на нём зарабатывать! Никто же иначе, не поступил бы!

Так или иначе, но дело к вечеру пошло. Базар закончился. Надо сказать, что у Чеськи, ещё не мало всего оставалось:
– Во, провести ухитрился! Да и накупить перед поездкой!

Знакомых у Чеськи, везде водилось. Там же в Белостоке, заехали к одному из них. Чеська, оставил у него остатки товарчика, для следующего раза. Поляки, народ очень гостеприимный. Никак не хотел отпускать нас, знакомый Чеськи. Чтобы не присесть за обильно накрытым столом, никак выкрутиться не удалось. А дальше, мы были неумолимы:
– Задержались и так, в путешествии. Едем домой!
Чеськин знакомый поляк, настаивал, чтобы хоть до утра обождали. Только нас ещё граница ждала. А там..., толи день, толи ночь, всё без разницы. Ждать же и стоять на ней, как ни крути, а придётся. В общем, поехали.

Дорога была, сплошной лёд! На обочине, груды снега. Чеська сидел за рулём, его же машина, так он и вёл её.

Гнал Чеська жигулёнок, на всю юшку. В те годы, ещё Жигули были. Это нынче конечно, увидеть такую машину, так диво-дивное. Только тогда, даже такая машина, очень круто было.

Других машин, акромя нашей, совсем не было. Ни встречных, ни попутных. Стояла ночь и только фары освещали покрытую льдом дорогу и густые леса вокруг неё. Должен сказать, что я задремал, сидя рядом с Чеськой. Был я отчего-то уверен, что он хорошо ведёт машину. Стаж-то вождения у него, был ещё тот. Лишь несколько позднее, стал я доверять лишь действительно отличным водителям, настоящим профам в этом деле, иначе всегда сам сидел за рулём, как бы не устал, аль постоянно наблюдал, что вообще-то ещё труднее, нежели самому управлять. Сразу добавлю, что нажать на газ, это далеко, далеко не значит, что вообще умеешь управлять. Хотя..., Чеська, действительно не плохо вёл машину. Что уж, тогда с ним приключилось...

Не знаю, что меня заставило открыть глаза... Их ослеплял свет фар встречной машины. Возможно этот яркий свет и разбудил меня.

Машина не ехала, а скорее летела, прямо на этот свет. Какой-то тысячной доли секунды мне хватило, чтобы оглядеть Чеську. Взгляд его был, словно у лунатика. Свет гипнотизировал его и он нёсся прямо на него. Руль держал он крепко, а выглядел как восковая фигура.

Мне даже не нужно было размышлять. Я схватился за руль, не обращая внимания на руки Чеськи, вцепившиеся в него. Но, разве его руки могли мне помешать, когда я железной хваткой взял руль в свои.

Я повернул руль. Только... На дороге же, сплошной лёд. Мы были уже близко. Я уже чётко видел, что бывшая перед нами машина, это громадная фура. Подобраться к педалям, у меня не было никакой возможности. Я даже не представляю, что Чеська с ними вытворял.

Машина немного повернула в сторону и пошла юзом. Я видел, что она несётся уже не в лоб фуры, а несколько в сторону. Больше ничего я сделать не мог, иначе бы, машину закрутило, а фура-то, вот она, совсем рядом.

Машина скользила, я держал руль в этом же положении и ждал. Тысячные доли секунды, казались длиннючими. Вот она прошла мимо фуры, совсем рядом с ней. Я подумал, что это уже хорошо. Тут почувствовал сильный удар. Это багажник начавшегося крутиться жигулёнка, ударился по боку фуры. Машина начала крутиться в другую сторону.

Я ещё очень быстро крутанул руль. Машину несколько развернуло, но скорость начала заметно падать. Теперь жигулёнок, уже не юзом, а прямиком нёсся в овраг за дорогой. Что-то предпринять... Сплошной же лёд! Да и дорога была-то, вовсе не широкой.

Я заметил на краю дороги, кучу снега. Тогда повернул руль, чтобы машина ехала в него. Если бы не увидел этого снега, то не знаю... Но, что-нибудь предпринимал бы уже по другим обстоятельствам, так это точно. Только теперь, я увидел кучу снега. Рук Чеськи, я совершенно не замечал. Ничто мне не мешало крутить руль.

Опять мне показалось, что машина долго едет до этого снега. Я спокойненько успел подправить её ход, чтобы она ехала не прямо в него, а несколько боком.

Вот и этот снег. Жигулёнок без какого-либо удара, въехал в него, поднялся несколько наверх сугроба и затем, вполне нормально соскользнул на дорогу. Да остановился на ней, в совсем приемлемом положении, прямо по ходу движения и на своей полосе. На это я, собственно говоря и надеялся, когда направил машину в снег, несколько боком. Мотор, естественно заглох. Наверняка, он уже раньше заглох, поэтому скорость уменьшалась, ведь передача-то была не снята. А ежели бы Чеська не на газ жал, а на тормоз надумал, вот тогда б закрутились на льду, как нужно.

Как только мы остановились, Чеська сразу выскочил из машины. Хотел посмотреть, что с машиной-то стало. Она же, его была. И тут я услышал его крик:
– Спасите! Помогите!, – по всему, Чеська ещё находился словно под гипнозом.

Но! Кроме голоса Чеськи, слышался ещё..., неистовый крик. Этот ужасный вопль, даже заглушал голос Чеськи.

Я посмотрел на дорогу за нами и, жестикулирующую руками, стоящую фигуру Чеськи. То, что я увидел...!
Скажу по совести и правду:
– Нет, у меня не похолодело всё нутро. Я только что, старался предпринять всякое, с потерявшей управление машиной. Так был готов и к действиям дальше.

Но! Всё ж! Я на какой-то миг, опустил голову, да сказал:
– Вот же...!

За машиной, вся дорога была устелена трупами поляков. Возле фуры, несколько вмятый в неё, был ещё мужик, который страшно орал, видать от нестерпимой боли.

Полный решимости, я вышел из машины. Но, как только приблизился к вопящему мужику, он ещё больше, да более ужасно пустил свою глотку. Хотя казалось, что некуда-то уж ещё добавить.

Тогда я направился к рассыпанным по дороге трупам поляков, между которых ходил Чеська. Чеська, видать находился в совершенном трансе. Он ходил подняв руки, да кричал:
– Спасите! Помогите!
Только...! Кому он кричал?! Кого звал на помощь?! Ведь ночь, а вокруг дороги лишь тёмный и густой лес.

Я подошёл к одному из трупов. Думаю:
– Может он ещё жив? Может, помочь чем смогу?, – хотя..., сомнения были сильные, что жив-то ещё. Лежит же, не движется и не шелохнётся.

Наклонился я, к этому первому трупу... И тут понял!:
– Жив он и целёхонек. Лишь, мертвецки пьян!

Здесь этот труп, уже признаки жизни подал, да невнятно что-то пробормотал, на своём языке, пьяного в дрезину.

В этот момент, подъехала легковая машина. Чеська и я, ходившие меж трупов поляков, сразу в глаза бросались, так подъезжающая машина, нас сразу приметила. Из машины высыпались женщины, польки. Полная машина их была.

Чеська, продожал своё:
– Спасите, помогите!

Женщины, естественно его обступили. Но Чеська, ничего вразумительного им объяснить не мог. Да и вообще, ничего он не говорил, а лишь держался за голову и твердил, что дескать, спасите и помогите.

Я смотрел на беседу, этих женщин с Чеськой. Только женщины, на диву деловыми оказались:
– Во, девахи!

Видя, что не клеится разговор с Чеськой, они со знанием дела, всей сворой, быстренько осмотрели рассыпанные по дороге, трупы поляков. Чтобы сделать заключение, им понадобились, можно сказать, что секунды. Их вердикт:
– Все эти трупы живые, попросту, мертвецки пьяные!

Девахи, достали из машины предупреждающие знаки и установили их на дороге.

Мужик у фуры, продолжал неистово орать. Но девки и его в момент выявили:
– Мужик, что у фуры, грабил эту фуру.

Здесь понаехало и остановилось, множество легковых машин. Откуда-то, столько взялось?! Ехали же мы и, совсем автомобилей не было! А тут сразу, столько!

Останавливались, естественно все:
– Проехать же, не возможно!, – по всей дороге не шевелясь лежали люди, да ещё в придачу, сплошной лёд.

Все подъехавшие интересовались:
– Что за дела?!

Но, самыми толковыми, были девки, которые первыми подъехали. Наперво, они обмолвились со мной парой слов. Именно, только парочкой словечек. Они всё на лету схватывали и понимали. В общем, по моему объяснению:

– Мы ехали. Темно и скользко. Видимость, совсем никуда. Но всё ж, в последний момент увидели, что по всей дороге лежат люди. Попытались их объехать. Да чудом, действительно объехали! Это, в самом деле, нужно было ухитриться, их всех объехать! Всё-таки, зацепили фуру! Но главное, что никого не задавили! А ведь, все ужасно удивлялись, как это мы так ловко, ни по кому не проехали! Только, возле фуры был вор, который её грабил. Его, конечно было не видать, а это чистейшая правда. Зацепив фуру, наша машина перешибла грабителю ноги. Вот он стоит вмятый в грузовик и вопит.

Вот таким было моё объяснение случившегося. Только, я не называл и не знал, что мужик у фуры, это вор. Его девки разоблачили! Причём, с поличным! Повторюсь:
– Во, девки!

Одна из девок села в свою машину и развернула её, чтобы поехать за полицией и скорой помощью. Развернулась, так как вперёд проехать было не возможно из-за лежащих на дороге поляков. Вызвать же полицию и скорую, было надобно. Ведь тогда:
– Не было мобильных телефонов!, – да вот, можете представить: – Мобильников, не было!

Мы, Чеська и я, сели в свою машину, да стали ждать полицию. Я вбил Чеське в голову, как всё произошло.

А на самом же деле, нас понесло, как уже рассказывал о происшествии. Пьяных на дороге и вора у фуры, мы увидели, уж когда остановились. Включённые с дальним светом фары фуры, нас совсем слепили.

Но! И ещё, но! Если бы, машину не понесло, то на дороге уже действительно, были бы трупы! Мы их, только чудом объехали. Ведь! Недаром, все диву давались! По всей дороге разлеглись, а мы меж них, петляя!

Почему, такая ситуация приключилась?:
– Пьяные, по всей дороге! Вор, фуру грабит!, – должен признаться, что я не мог и не могу понять, как всё это вышло-то. А девки же: – Сходу уяснили. – Потом, и полиции, всё было понятно. Ну, не даром, всегда в Польше были дорожные знаки:
– Вываливающиеся на дорогу, пьяные, – нигде больше, таких знаков не доводилось встречать, а в Польше, они всегда были и есть. Правда, на дороге, где мы ехали, не стояли эти предупреждающие знаки...

Полиция заставила подождать, пока объявилась. Никто из свидетелей не разъезжался:
– Проехать же, никак! Только! Ежели развернуться и назад направиться.

Когда наконец, полиция приехала, то первыми к ней подошли деловые девахи. Ну..., полицейские быстро всё уловили. Позвали Чеську, как водителя, к себе в машину и, заполнили какие-то бумаги. Потом, пошли осматривать нашу машину. Попросили её завести и тронуться с места. Машина, завелась легко и ехала, вроде нормально. Мы её переставили на обочину.

Тогда полицейские спросили, можем ли мы ехать за ними вслед. Мы сказали, что можем, но только не быстро. Один полицейский остался ждать скорую помощь, а мы тронулись в путь за полицейской машиной. Поехали, ведь наша дорога была вперёд, оставляя за собой дорожное происшествие.

Скорая же помощь, ещё не приехала. Возможно, все удивятся, ведь нынче она в считанные минуты приезжает, но тогда были другие времена. Все свидетели остались ждать скорую, чтобы она забрала лежащих, да освободила дорогу.

Ехали мы вслед за полицейской машиной, довольно долго, до города. Наша машина выглядела впечатлительно и ужасно, но ехала прекрасно. Я спросил у Чеськи, как её ремонтировать-то будем. Но, Чеська уверенно ответил, чтобы я не брал это в голову. Он сам, с машиной разберётся.

Когда мы приехали, то нас отвели в отдельную комнатку и дали чая с печеньями:
– Поляки любят, чаи гонять.

Просидели мы, пока уже во всю не разыгрался день. Тогда пришёл полицейский поляк. Дал нам бумаги о происшествии. По бумагам, мы были совсем не виновны. А вообще-то, так оно и было. Могло же быть, гораздо похуже. Всех же лежащих на дороге, запросто могли передавить!

Дали нам также бумаги, по которым мы могли обращаться за компенсацией, по случившейся аварии. Сказали, что пьяных на дороге, разбирательства поджидают, но уж по крайней мере штраф, конечно будет. Вор же, что был у фуры, вначале в больнице отлежится, а потом ему точно, суд и тюряга.

Ну, что ж. Поехали домой. На границе, хорошо, что были бумаги об аварии. Иначе, нас попросту не пропустили. На границе, особой задержки тоже не было. Возможно так быстро проехали, потому как, машина была битая, да ещё и документы все в порядке.

В этой поездке, у меня был первый заработок в валюте. Вообще-то, мелочный заработок, но всё-таки...
Тогда же..., несколько позднее... Как я и предпологал... Институт, действительно распался. Начались весёлые годочки, лихих девяностых. Нужно сказать, что многих они в нищету повергли. Но у меня, это было, хотя и крутое, только и удалое, да замечательное время.

Ехать, дабы спекульнуть, у меня вообще-то, совсем никакой нужды больше не было. Хотя, пару разочков ещё прокатался. Только не по необходимости, а развлечения ради. Моей хебре, совсем было без надобности, таким почётным делом заниматься. В моей же хебре девяностых, совершенно не знаю и не понимаю отчего, только все меня, за главаря принимали. Совершенно я не стремился и не старался даже, командовать, не в моём характере, людей к чему-либо принуждать. Только, все слушались. Не представляю почему, но можно сказать, что беспрекословно слушались.

В общем, здорово прокатились по стране, эти шальные девяностые годочки. Потом..., другие времена, уж настали. Тоже, замечательными были. А ещё потом... Ещё несколько иные времена. Институт ожил. Уже на мировом уровне, ожил. Нашли меня каким-то образом, уж из института, да снова в него позвали.

Ну, а если обо всём и всяком... по-рассказывать. Сразу обо всём..., да разве расскажешь! Вот моментики какие из житухи, может и расскажу ещё. Да и рассказывал уже, кой-чего. А ещё много, многого..., очень многое, ой-ей какое многое... Не знаю..., если соберусь, так поведаю возможно, ещё чего-нибудь.