Бегство Медеи

БЕГСТВО МЕДЕИ
Как взламывает камни рост чертополоха,
Так через строгость, нрав пророс надменный.
Хитра и влАстна выросла царя Ээта “кроха”,
Принцесса края горного, и знАхарка – Медея.
УмнА, но бросить всё, её подвигла прихоть,
При виде чужестранца, кровь взыграла молодая,

Которого отец, принявши показнО-радушно,
Пытался извести посредством козней.
Был сгинуть обречён, как всякий предыдущий,
Не порывалась помогать принцесса коим.
Покуда, не предстал Ясон, царя пред дочкой,
Так выяснилось, что постыл ей мир давно знакомый,
С отцом властителем, прислугой и братишкой.
И чувство непривычное в груди сгустилось комом,

К пришедшему, чтоб выторговать у отца из золота руно,
Тому, которому быков неистовых запрячь,
Задание дал царь, избегнув конфронтации прямой.
“Решу тогда, Вас “ДОРОГИХ” гостей запрос”,
“Когда быки пахать возьмутся поле под ярмом”.
На случай же успеха их, припас другой сюрприз.
Там выводок ждёт вырваться на свет, железом оперён,

Из коконов давно хранящихся, клиноподбных, роговых,
Что названы, по сходству внешнему, драконьими зубами.
Их активировать, на поле рассадив, и должен аргонавт.
Прорвётся тварей демонических приплод, озлоблен.
Уверен царь, что сможет бесов подчинить или прогнать,
Умилостивленных расправой над противником неслабым.
Тот ход событий, это в свитках древних излагаемый прогноз,
На деле соискателей до этого мешал с землёй бык.


Враз, показалось возмутительной отца забава злая,
Который и не дав гостям незваным отворот,
Хоть мог бы, но к оружью не призвал, игры желая.
“Пускай глупцам надежда брезжит до Аидовых ворот”.
Задания смертельные давал властитель шаловливый,
Но дочка помогала, их исполнив, “ДИВО” своровать.

Условием поставив, что саму возьмут “в довесок”
К волшебной шкуре той диковинной овцы.
Затмила узы крови страсть, чему тут удивляться?
Но ей доверившись и принц* бежал от царского венца,
И уготованной рождением ему наследной власти.
Так дивно: для него была сестра влиятельней отца.

Настолько, что в неведомое он шагнул, судьбе на встречу,
Оставив за спиною отчий дом и царский титул.
Какие же, посулы и соблазны привела ему сестричка?
Чтобы сманить с собою и ватагой пришлых тАтей* (ВОРОВ (УСТАР.))
Хоть с малолетства знал её, но не подумал остеречься.
Она же рассудила: “Он окажется полезным, может статься”.

Отчалили бесшумно, обернувшись мраком нОчи.
Ну а с рассветом их уж нагоняли царские ладьи.
Открылось ранее, что отпрыски покинули дом отчий,
Принцессой убаюканный, дракон цепной, недоглядел.
Погоня ближе всё, на вёсла налегают что есть мочи,
Им слышно, как преследователи озлобленно галдят.

Пока глотают стрелы волны за кормой,
Но вот уж пара их застряла, клацнув, в досках.
Любимому шепнёт она: “Отца задержит братик мой”,
“Значение большое ритуалам придаёт народ Колхидский”.
“Особенно важнЫ им проводы усопших в мир теней”,
“Важнее жизни им, отдание почестей последних” дескать.

Не сразу поняли, что брат теперь разменною монетой,
В её соображеньях должен послужить для откупа судьбе.
Кто согласился* нехотя, кто возражал*, но на глазах Ээта, (СРЕДИ АРГОНАВТОВ)
Царевича, увещевающего зря, клинок добил.
Кидали в воду по кускам, царя проклятья слышались за это,
Забота поздняя о том кто сыном был…

Возобладала над желаньем жгучим мести.
С волнАми поравнявшись, размывающими крови облачкА,
Гребцы ныряют с бОрта, а ладьи стоят на месте,
Чтобы на гробовом одре приставить руки ко плечам*. (РАСЧЛЕНЁННОГО ЦАРЕВИЧА).
В ЭлИзии чтоб без изъянов пребывал несчастный,
Важнее нынче, чем возмездие его же палачам.

А видно, царь был не плохим отцом.
Ну как снискал такое вероломство от дочурки!?
Ошибся в воспитании тут в чём?
Когда в душе той поселились черти?
Сгустилась туча тьмы ночной,
Мрак молниями страсти бешенной исчерчен.

Как отражение поступка чёрного, темнеет горизонт,
Шквал налетел, как призванный царевной.
Вот молния невдалеке барашки волн пронзит.
Шептали губы, блеском глаз Ясон был очарован.
Стихия исполняла, девы бледной мертвенно, призыв,
В завывшем урагане затрещали мачты брёвна.

Пока царя приспешники ныряли за кровавыми кусками,
Изрядно аргонавты удалились от врагов.
Сейчас погоню отсекали волн неистовых каскады,
И ветер в паруса ловя, неслись стремглав.
Преследователей же чёлны разнесло как скИрды* (КОПНЫ, СВЯЗКИ СОБРАННЫХ КОЛОСЬЕВ В ПОЛЕ)
Усеяв щепками Колхиды каменистые брегА.

Казалось бы, суровых испытаний риски позади чуть,
И можно не страшиться мстящей длани,
С войною не придёт Ээт за сына и за дочку. (А ХОТЯ, ПОЧЕМУ НЕТ? НО В МИФЕ О ТАКОМ НИ СЛОВА)
ЭОлка берега близки, конец дороги дальней,
Но тягостно Ясону, сами тем задайтесь:
“Что ждать, невеста прогневится ежели за дело?”

Его смущало, даже не с какою силой ворожит та,
А то, переступает через трупы если близких,
Того кто ей так доверял, приносит в жертву,
Не проронив при этом даже не слезинки,
То обещало тЯгостнейшим стать, из всех супружеств,
Но уклонится ныне уже нет лазейки.

Удар по возвращении, которого не ждал Ясон:
Племянника спровадив, в тот самоубийственный поход,
Себя свободным, узурпатор ПИлий, счёл совсем.
Семейство свергнутое перерезал наспех тут,
Решив, что на чужбине сгинет уж авось их сын,
Могучий столь, что от него и стражники, пожалуй не спасут.

А вот негаданно вернулся он с друзей ватагой,
Исполнив, данный дяде, раздобыть руно, обет.
Прямого боя опасаясь, поддержали оба эти игры*, (С УСЛОВИЕМ РУНО ДОБЫТЬ)
И просчитались, ввергнувши себя же в беспросветность бед.
Поведал Пилий, скорбь изобразив, что “родичей постигла”
“Болезнь неведомая, Извела семью Ясона та напасть”.

Племяннику он новость оглашал, отгородившись стражей,
Во всеоружии ряды стоят, гнев встретить чтобы.
Вид был героя, обуянного негодованием, им страшен,
Но осадил порыв, ему на ухо чужестранки шёпот.
Неистовый застыл, как буйный конь стреножен.
Медеи дар был: нити управления нащупать.

Доходчиво, неоспоримо убедить, кого и в чём угодно.
Её послушав, отложИл отмщенье, сделав вид,
Что принял он рассказ о смерти близких, дядин.
И дядя на потом отлОжил, заготовленный подарок ядовит,
Когда могучих аргонавтов прочих с ним не будет рядом.
Бояться же, племянника невесты, и не думал ведь.

А дочки Пилия и вовсе с ней сдружились по девчачьи,
Им занимательна так, сведущая в колдовстве,
Девиц ум к средствам сверхъестественным доверчив,
Смогла она их к убеждённости невероятной подвести,
“Есть средство, чтоб омолодить отца, пускай и бреда диче”
Разрубленный на части, по заклятию бы молодым восстал.

Вот Пилия не гневный воин, одолевши с боем,
А собственные дочки, в побужденьях лучших, покромсали.
Под смех Медеи только осознав, что горе им обеим.
Прозренье жуткое от морока как разуму осилить?
Безумицы гонимые взашей, дворец покинут блея.
Ясон наследник здесь теперь законный, царского престола.

В который раз Медее он спасением обязан.
На трон взошёл, не замаравши руки в родственной кровИ.
И подзабыв в рутине дней, с какой имеет дело бездной,
К своей супруге ласковой и любящей привык.
Как оказалось, не из тех она, чей нрав неугомонен, необуздан,
Что к саморазрушенью тяготеют, рвясь из ПАрок рук*(ПАРКИ – СТАРУХИ, БОГИНИ ТКУЩИЕ НИТИ СУДЕБ).

Она же разомлела рядом с обретённым очагом,
Довольствуясь размеренным житьём с любимым рядом.
“Муж статен царственный, желать ещё чего?”
Растут детишки, и так был бы путь житейский пройден.
Жизнь прожила б, покинув свет обычной чередой,
Почти забыв, что за идиллию, когда-то заплатила братом.

И так прошли в супружестве почти что десять лет.
Муж оказался не настолько в побуждениях умерен,
Смущало что его Эолк, всего лишь подневольный сателлит…
Другого города, ну как ему терпеть такое мирно!?
Став зятем сЮзерену, мог бы царства воедино слить,
А может быть, царевна* молодая распалила жар амурный? (СОСЕДНЕГО, ГОСПОДСТВУЮЩЕГО ЦАРСТВА)

Он понимал, с женою неприятный разговор чреват, весьма,
Который для неё был должен разразиться громом.
Она успела ворожбу забыть, судьбе доверчива во всём.
Не ведала, что хочет муж обзавестись подобием гарема,
Подумала: заполучила навсегда, раз ей однажды выручен Ясон.
Заставила обида пробудится кровь Горгоны.

Та, что других повиноваться заставляла без угроз,
Посылы чьи могли казаться мыслями своими,
Бессильной оказалась, свой исправить криз,
И чувства в русле удержать назло стихии.
Её “Единственный” в амбициях и похоти погряз,
Вновь пламень разгорелся адов, более уже не затухая.

Не пожелала даже, убеждать его остепениться,
И не задействовала дара, волю прочих подчинять,
Уже не помышляя, прежним мир чтоб с ним стал,
Обида нестерпимая, обУглит душу до черна.
Решила, поделом супруга наказать, и сыновьям мстя.
Соперницу, в знак примирения, одарит одеянием “чумнЫм”.

Смерть вероломному, сочла что, незаслуженный подарок,
Пожалуй, только он ей был по настоящему ценимым…
В мирУ людей, и даже сыновей “довесок” ей уже не дОрог.
“Пускай остаток жизни станет для него мученьем”.
Что ж, недосуг теперь плести ей сложные интриги.
Застав невесту в корчах, бОльшей он беды не чуял,

И кинулся в покои чтоб ревнивицу призвать к ответу.
Все ожиданья превзошло, развитие накликанной беды.
ОсЕл, сражённый сыновей кровавым видом,
Лишь милосердие явила, их зарезав не будя.
Та, ранее что предпочла людскую жизнь, искусству ведьмы,
Уверилась теперь, в том, что не для неё обыденный удел,

От побуждений к умиротворению, одёрнутая волею судьбы.
Во тьме за окнами мелькание огромных тел и грай вороний,
Прощальный бросив взгляд, уйдёт в проём ступив,
Видать подхватят их царицу, призванные ей драконы.
Разгонят гАрканьем, в честь обручаемых здесь пир,
Чьи гости и не знали, что уже уместней траур похоронный.

Ну а Ясону не нужны отныне власть и лавры,
И не забыться в кутерьме, в раз потерявших значимость, утех,
С ним жившая, как оказалась, бОльшего чего то “ЛЯРВА”*(ЛИЧИНКА (ЛАТЫНЬ))
А он теперь убитый горем словно судна чёрный остов ветх.
Запомнят похождения героя плававшего за проливом* (В ЧЁРНОМ МОРЕ),
Из уст в уста передавая по векАм, слагая строки в стих,
Не редко оставляя за канвой, судьбы итог провальный.
P. S.
Тогда в преддверии у славы он, на поле вспаханном,
Из закромов Ээта раскидавши роговые коконы,
А с каждым тварей, что в анабиозе спали тихо в нём.
Сигналы к пробуждению приняв, те отпрыски драконовы,
Вместилище взломав, полезли, Не бесплотных духов сонм,
Как богомолы-насекомые, Так прытки и в броню закованы.

Две дюжины их, армию способны истребить,
Случись, дак искромсают и ряды гоплитов* их конечности (ТЯЖЕЛОВООРУЖЁННАЯ ПЕХОТА, ОСНОВНАЯ СИЛА ЭЛЛАДЫ).
Как безрассудно и Ээту царства собственного посреди
Задействовать неудержимый столь ресурс биологический.
Ходили слухи, род его драконам сам, немного, но сроднИ.
Что сможет управлять, наверно, полагать так почва вЕская.

Шипя и стрекочА, те оправлялись, проводили рекогносцировку
Оценивали диспозицию и окружающий ландшафт,
Как в поле аргонавт, что давеча подарено царевной, кинул.
Яйцеподобный камень, их заставил жадно задышать.
Те были армией сплочённой, целям вЕрны клана,
Но тут за обладание сцепились, ближних не щадя,

Настроены природой, чтоб сильнейший из “созданий”,
Тем завладев заветным, породил подобных, грозных, стаю.
Из свары вышел победитель, сам чрез чешую изодран.
Болтаются конечности, хотя их раны быстро зарастают.
Ясон с копьём метнулся, перебито чудища то враз ударом,
Но древко расщепленное в груди у бестии застряло.

А далее мечом уж метил в до него полученные раны,
И хоть создание не больше человека по размерам,
Израненное еле одолел, каким-то чудом, им не порван.
То вспоминая, сожалел Ясон, что ловко поразил мразь.
Должно быть, было б лучше у Аида с Персефоной
Последующие десятилетие влачить, там канув сразу в мрак.

Подумалось ему: “Что было б лучше, пасть с врагом на пАру”,
Тогда на ноте патетической младых амбиций.
Судьбу вершить, не помышлял, иначе как отвагой и напором,
А вот, пришлось в зятья к тирану над Элладою набиться.
Желая благ Эолку, новую супругу принял.
Мог ведь предположить, что над Медеею возобладают бесы.
На краткий срок зачем пришли, попав под руку, парни?

Разворошил гнездо заснувших мирно фурий…
В душе Медеи, как тогда, Колхиды посреди, на поле…
Сонм бестий выпустил, но те в материальной форме,
Свирепы и бесхитростны, им не в пример супруги планы.
Ум столь озлобленный её мир превратит в ИНФЕРНО.
Сам основания дал злобы справедливому пыланью.

То справедливо было б только в отношении него,
И насаждающего силой свою волю тестя.
Политики обоих их, вела к крушению игра.
Ясон в упряжке, как ярмом вол стиснут,
Теперь, желавшему как лучше, горемычному гореть,
А боги подытожат, что “Изъяны проявил он тестах”.