Каламбуры 1829

Эти фразы у ста изрыгали уста.
Араб мычал «Му» наденем мы чалму.

Он выше против его по ложности, они как две противоположности.

О, ближе ты, о, ближе ты и фигу оближи ты!
Гусь тот жирный от густот.

Хотя у многих низа висят, но они не от кого не зависят.
Ново ли, что хорошо на воле.

Нашёл наш ли то, что и они нашли? Наша лила нашалила.
Лежит на шали наша ли?
Не шали это не шали, а шали ноша ли?

Мы все на ТАСС киваем и журналисток натаскиваем.
Мы на своём настаиваем.

И получается перцовка?
Заставили нас воем настоять на своём.

По мели днищем, вот дни с чем. Залиты дни щами – по мели днищами.

Шёл вал на вал и всех волновал, катился вон овал.
Люди то, поют и мимо топают.

Берут у каждого с носа и этой системе нет сноса.
Нить я вью, что стала явью.

Не в воде игла тонула, всплыла воздух глотонула.
И ползла по шлаку дата, а совесть пошла куда-то.

И думы тратим на еду мы. Это ты писала, что-то типа сало?

Есть прок ля! там в этом мире проклятом?
Не идёт впрок атом, всё в нём прокатом.
Спускался в Оку зад ив или аккузатив.

Странен гул яку, который изображал гуляку.
Ось их нации – ассигнации.

Меня мучила боль ночная – больничная.

Вопросом удивя того, он сопли вытер у девятого.

Варил щи поэт, а теперь кого-то щипает.
Текут тихо дела, там, где ты ходила.

Не понимает ужа сом, смотрит на него с ужасом.

Уважать конь стань Тину и подчинись Константину.

Это лес ни чей! – сказал лесничий.
От машины ключи и едем к Лючии.
1829