3. Следы прагерманских миграций

3. СЛЕДЫ ПРАГЕРМАНСКИХ МИГРАЦИЙ

"Горшки не говорят", - есть такая присказка у археологов. Что это значит? Это значит, что этническую идентичность изготовителей (в нашем случае – язык, на котором они говорили) конкретного найденного археологами инвентаря установить доподлинно удаётся не так часто, как хотелось бы. Тем не менее, попытки установления или уточнения этнической идентичности новых и старых находок упорно продолжаются, о чём свидетельствуют темы докладов на конференциях археологов. Делается это с учётом данных смежных научных дисциплин, и большая удача, когда мнения историков, археологов, антропологов, генетиков и лингвистов совпадают.

Особое значение в нашем случае имеет идентификация народа А, жившего в одно время в одном месте, с народом Б, жившим в другое время и в другом месте. То есть установление факта миграции народа А, безотносительно идентификации самого народа. Тема доказательства факта миграции весьма болезненна, поскольку упирается в неразрешимое противоречие. Если критерии миграции ужесточать и умножать, то сквозь них не пробиваются исторически документированные миграции, значит, в истории появятся пробелы. Если не ужесточать и не умножать, то в истории появится некоторое множество псевдо-миграций. Какое зло – меньшее и в какой пропорции эти два зла допускать, пока не ясно.

Минимум критериев, которому должен соответствовать кандидат на миграцию, как будто бы таков.
Во-первых, это территориальный критерий, по которому мигрирующий этнос должен иметь точки соприкосновения между исходной и новой территорией.
Во-вторых, хронологический критерий, согласно которому в районе происхождения мигрирующий этнос существовал раньше.
В-третьих, критерий лекальности, согласно которому мигрирующая культура на новом месте должна сохранить весь комплекс черт, известных на прежней территории.
Будем эти критерии держать в поле зрения, но доверять им решающего слова не будем. В крайнем случае, отложим анализ до лучших времён, когда недостающая информация найдётся.

Адамс считает, что смена элементов материальной культуры, особенно в керамике, способе погребения и обитания, необходима для конституирования миграций, но ее недостаточно. Нужно еще привлечь данные лингвистики, физической антропологии и других смежных дисциплин, а также учесть косвенные данные стратиграфии и территориального распространения находок. Только применение всех этих критериев даст надежную констатацию переселения (Adams 1968: 144).
В интересующем нас случае мы пока имеем только лингвистические и исторические соображения.

По историческим соображениям, европейские варвары, чей родной язык был отличен от галльского, равно как и этноним "германцы", попали в поле зрения историков только в 1 в. до н.э. Однако на Апеннинах, в Малой Азии, в Закавказье, в Причерноморье историкам были известны племена, названия которых совпадают, с точностью до известных фонетических переходов, с названиями германских племён в трудах античных историков. Геродот в 5 в. до н.э. писал о появлении людей в мидийской одежде к северу от иллирийской территории. Кроме того, особенности племенной организации у германских хаттов (места поселений, пеший способ ведения боевых действий, выборность вождей), по описанию Тацита, совпадают с особенностями племенной организации у закавказских кадусиев, по описанию Страбона.

По лингвистическим соображениям (соображениям диалектных континуумов) германский язык формировался в тесном контакте с носителями хеттского, латинского, древнегреческого и древнеиранских языков ИЕ семьи, а также в контакте с носителями афроазиатских, алтайских и уральских языков. В частности, система счёта в прагерманском языке родственна вавилонской: в ней особая роль принадлежит числу 60, и счёт идёт дюжинами; следы двенадцатеричной системы сохранились во всех германских языках.

Перейдём к археологии. Нас интересуют свидетельства миграций из Азии в Европу в период череды войн в Передней Азии, начиная с греко-персидских войн, которые велись с применением развитого флота. Какие можно указать материальные свидетельства перемещения народов с юга Европы на её север во второй половине 1 в. до н.э.? Прислушаемся к мнению Адамса и рассмотрим смену элементов культуры, особенно способа погребения, в Центральной и Северной Европе..

В древних степных культурах покойников хоронили в ямах в скорченном положении, затем в катакомбах и срубах, посыпали красной охрой.

В цепочке связанных западноевропейских культур: культура Колоколовидных кубков - Унетицкая культура - культура Курганных погребений – до 13 века до н.э. также господствовал ритуал трупоположения. Среди кавказских иберов, албанцев и армян и в 1 тысячелетии до н.э. практиковались грунтовые захоронения в слабоскорченном положении.

Затем с севера Центральной Европы начала распространяться культурная общность Полей погребальных урн (КППУ), которая дошла и до Пиренеев. Говорят, это связано с формированием новых религиозных понятий, согласно которым душе надо помочь вернуться на небо, что вполне в духе философии друидов - кельтских жрецов. Распространение КППУ на запад совпадает по времени и по направлению с кельтской экспансией на Пиренеи (в 9 в. до н.э. кельты уже интенсивно взаимодействовали с пиренейскими иберами). В связи с тем, что носители и КППУ, и более поздних центральноевропейских Гальштатской и Латенской культур не перешли полностью к трупосожжению, можно предполагать, что эти культуры не были моноэтничными, но какие народы какие ритуалы практиковали, я сказать не могу.

Самые древние кремированные останки, будто бы, обнаружены на территории Лужицкой культуры (13 - 3 вв до н.э.), которая входила в общность КППУ. Начиная с 6 в. до н.э. к западу от Лужицкой начала развиваться Ясторфская культура.

Ясторфская культура считается прагерманской. Она существовала в 6 – 3 вв. до н.э., а с включением стадий Рипдорф и Зеедорф временем её распада называют 1 в. до н.э. Эта культура распространялась с севера на юг и в 5 в. до н. э. она охватила нижний Рейн, Тюрингию и Силезию. Сосуществовала и граничила на юге на ранних этапах с Гальштатской, а затем – с Латенской культурой. Археологи находятся в согласии относительно погребального обряда у носителей Ясторфской культуры – ко времени становления этой культуры на севере Европы уже господствовала кремация.

Несмотря на связь и Гальштатской и Ясторфской культур с КППУ, развитие Ясторфской культуры шло по особому сценарию. По какой-то причине торговые связи ясторфцев с южными культурами оказались на первом этапе развития культуры неустойчивыми, что привело к проблемам с поставками металла, и лишь на следующем этапе развития ясторфцы стали получать металл из ареала западного Гальштата 1). Кроме того, в то время как погребения носителей Гальштатской культуры демонстрировали значительное социальное расслоение, у носителей Ясторфской культуры оно было практически не выражено.

В предыстории этой культуры тоже есть "тёмные места", привожу цитату из книги Л.С. Клейна "Древние миграции и происхождение индоевропейских народов", Санкт-Петербург, 2007:
"Гахман (Rolf Hachmann, прим. моё, Г.Т.) устанавливает, что в Германии в разные времена появлялись пустые земли, и эта незаселенность растягивалась иной раз на пятьсот лет. «Доселе известные случаи, как правило, не позволяют точнее выяснить, куда ушли мигранты. Неясным остается большей частью, и откуда потом пришли новые обитатели» (Hachmann 1970: 302). Не легче и с миграциями в заселенных землях. В ряде случаев в миграцию втягивался разноплеменный сброд. «Тщетные поиски исходной области бессмысленны, коль скоро четко ограниченной родины всех участников движения на юго-запад и не было» (Hachmann 1970: 311)."

Что мы имеем? А вот что:
- на территории Германии (где будет развиваться Ясторфская культура) население время от времени оставляло свои земли, иногда надолго, затем вновь возвращалось;
- Ясторфская культура распространялась не из эпицентра КППУ, а в противоположном направлении, с севера на юг;
- в начальной стадии своего развития Ясторфская культура не имела связей с южными культурами;
- социальное расслоение носителей Ясторфской культуры значительно отставало от расслоения соседних культур.

Картина такова, как если бы зачинатели Ясторфской культуры не были автохтонами. Поскольку они прибыли не с юга, то исходным пунктом их миграции на территорию Германии могла быть только Скандинавия. Естественно предположить, что прибытие ясторфцев на материк должно было сопровождаться уменьшением численности населения на юге в Скандинавии, кроме того, должна была быть весомая причина для такого переселения. И то, и другое имело место. В начале железного века на юге Скандинавии зарегистрирован "период без находок", во время которого резко сократилась численность поселений. Причиной для переселения на юг оказалось сочетание социальных кризисных явлений с длительным похолоданием из-за выбросов вулканической пыли в атмосферу (аналогичный кризис, сопровождающийся двухгодичным похолоданием из-за выброса вулканической пыли в 536 г., повторился в 6 веке) 2).

У нас появились основания считать, что Ясторфская культура железного века, распространенная на территории Дании и северной Германии, была создана переселенцами из Скандинавии. Переселение на материк, вероятно, происходило волнами: в 9 и 7 вв. до н.э., когда наблюдались пики похолоданий. У переселенцев должны были быть плавсредства, на которых можно было перевозить людей, скот и имущество. Эти плавсредства были гребными, что подразумевало специфический лексикон для обозначения частей этих плавсредств и т.п. Если искать элементы культурной общности скандинавов конца бронзового века и северных европейцев начала железного века, то я пока могу назвать только круглые щиты, которые Тацит называет как некоторую особенность племён ругиев и лемовиев. (см. подробнее в очерке "Круглые щиты"). Ругии обитали к западу от нижней Одры, в северо-восточной части ядра Ясторфской культуры, пока их не оттеснили свебы-семноны ещё дальше на восток во времена и на территорию Оксывской культуры, где ругии поделили участки с бургундами, не смешиваясь с ними 3). (Карта поселений бургундов на балтийском побережье - см. рис. ниже - наводит на мысль, кстати, о том, что бургунды пришли на север по Висле. Если шли на юг – не понятно, почему только по Висле).

Но, как мы помним, в германских языках название уключины заимствовано из древнегреческого, а древних греков в северных морях в 9 – 7 вв. до н.э., то есть раньше Пифея, ещё не было – по крайней мере, мне об этом материалов не попадалось. Кроме того, специфические особенности германских языков сближают их с южными: хеттским, иранскими, латинским, древнегреческим и древнеиндийским – языками. Получается некоторое противоречие с общепринятыми взглядами: носители Ясторфской культуры с большой вероятностью не были прагерманцами. Не были они, судя по топонимике, и кельтами 4).

В 6 – 5 вв. до н.э. на севере Европы происходит ряд событий, приведших к упадку Лужицкой культуры и к перегруппировке её остатков: западное крыло объединилось с Ясторфской культурой, восточное – образовало культуру Западнобалтских курганов. В центральной части все укреплённые городища были сожжены или покинуты обитателями, при этом на этих территориях обнаруживаются скифские наконечники стрел 5). Однако контакты со скифами были не только военными 6).

Поскольку скифы-саки являются у нас одной из племенных групп, которые мы подозреваем в переселении на север Европы, попробуем примерить к этой группе минимальный набор критериев миграции.
Территориальный критерий, по которому мигрирующий этнос должен иметь точки соприкосновения между исходной и новой территорией, как мы только что увидели, выполняется. Скифы вошли в боевые и мирные контакты с населением Лужицкой культуры, саксы, согласно имеющимся картам, обитали на территории, ранее занятой Ясторфской культурой, то есть непосредственно к западу от ареала Лужицкой культуры. Более ранние миграции саков историками отслежены до Кавказа (см., напр., Страбон, "География", гл. 29 "Восточные скифы и массагеты"), и есть косвенное свидетельство более позднего присутствия саков значительно западнее. В 4 – 1 вв. до н.э. на территории гето-даков уже существовал город Томи, название которого созвучно имени царицы сако-массагетов Томирис, некогда победившей персов и казнившей царя Кира. В городе Томи обитали задунайские скифы, они чеканили монеты с изображениями своих царей.
Хронологический критерий, согласно которому в районе происхождения мигрирующий этнос существовал раньше, заведомо выполняется: саксы появляются в истории позже скифов-саков.
С критерием лекальности, согласно которому мигрирующая культура на новом месте должна сохранить весь комплекс черт, известных на прежней территории, у нас будут сложности, потому что условия ведения хозяйства в аридной степной зоне юга России и в Закавказье совершенно иные, нежели в лесах и болотах Германии. Но некоторые общие черты найти можно. Прежде всего, основой хозяйства и у скифов, и у германцев, согласно свидетельствам историков, является кочевое скотоводство. При этом и у скифов, и у англосаксов, ведущей отраслью животноводства было овцеводство, англосаксы этим отличались от прочих германцев. Название земли саков на Кавказе – Сакасена – имеет тот же формат, что и название земли саксов – Sachsen (Саксония), что мне кажется существенным обстоятельством. Имеет место подобие вооружения у сакских и саксонских воинов: обоюдоострый боевой топор и короткий меч 7). Неясным остаётся вопрос о коннице у древних англосаксов – саки-то имели конницу на вооружении, согласно свидетельству Геродота. Скифы приготавливали из молока особый продукт под названием "бутир", который в германских языках (и ни в каких более) преобразовался в butter "масло" (см. подробнее в главе 2). Наконец, все иранизмы и алтаизмы английского языка, описанные в главе 2 и не имеющие внятной этимологии, могли быть принесены непосредственно саками.

Этого, мне кажется, вполне достаточно, чтобы, по крайней мере, не исключать из рассмотрения гипотезу о миграции скифов на север Европы в 4 – 3 вв. до н.э., сопровождающейся изменением состава местного населения, появлением скифских товаров, расколом и упадком Лужицкой культуры.

На фоне распада Лужицкой культуры начинается стадия Рипдорф Ясторфской культуры, и складываются Пшеворская, Оксывская, Зарубинецкая и Поянешти-Лукашевская культуры, в т.ч. с участием скандинавского (на тот момент – уже местного) населения 8).

С чем коррелируют эти изменения? В погребальном обряде Пшеворской культуры появляются трупоположения, характерные для степных захоронений. С.П. Пачкова приписывает ряд культурных изменений 3 – 2 вв. до н.э. возросшему влиянию кельтов с запада 9), а со 2 в. до н.э. отмечает миграции пшеворцев на восток и встречные передвижения носителей Зарубинской культуры 10). Действительно, в поисках ресурсов кельты в это время идут на восток: проникают в Чехию на севере и в Галатию – в Малой Азии. Пшеворцы также по каким-то причинам начинают движение на восток, в их захоронениях середины 1 в. появляются элементы сарматского ритуала.

Алексей Гудзь-Марков в книге Индоевропейцы Евразии и славяне, глава Славянский и германский миры Европы I тыс. до н. э. – первой половины I тыс. н. э. приводит подборку данных о смене погребального ритуала на севере Европы.
"В IV–II вв. до н. э. на юге Скандинавии были распространены обряд трупосожжения и урновые захоронения. Небольшие некрополи занимали возвышенные места в долинах рек с плодородной почвой;
Начиная с I в. н. э. в Скандинавии распространился биритуализм (и трупосожжение, и трупоположение).
На острове Готланд в VI–III вв. до н. э. преобладало трупосожжение.
Погребения на Готланде перекрывались плоскими курганами с концентрическими кольцами из камня внутри насыпи. На рубеже эр концентрические каменные кольца получили повсеместное распространение на острове. Одно или несколько каменных колец окружали плоские курганы из камня. В I в. н. э. на Готланде получил широкое распространение обряд трупоположения под небольшим плоским курганом. Урны использовались на Готланде крайне редко.
Во II–III вв. н. э. на Готланде соседствовали трупоположение и трупосожжение, и одновременно увеличился размер курганной насыпи. Вместе с тем на Готланде исчез обычай окаймлять погребения (курганы) кругами из камня.
В Ютландии (Дания), служившей естественным и извечным мостом германского мира севера Европы между материком и его скандинавской метрополией, в III–I вв. до н. э. безраздельно господствовал обряд трупосожжения и погребения в грунтовых могилах. Иногда некрополи содержали невысокие курганы. На юге Ютландии преобладали урновые захоронения. На севере полуострова над урновыми преобладали ямные погребения.
На острове Борнхольм на рубеже эр ямные погребения преобладали над урновыми. С I в. до н. э. в погребениях начало появляться согнутое оружие, а вместе в ним и все более частые трупоположения. Датские острова в римскую эпоху начали покрываться богатыми погребениями по обряду трупоположения с римским импортом. Особо богаты оружием данной эпохи захоронения на острове Борнхольм. Одновременно с богатыми трупоположениями продолжали хоронить скромно, по обряду трупосожжения со всегдашним инвентарем, состоявшим из традиционных фибул, ножей, бритв, колец, булавок и т. д."

Источником распространения обычая ингумации на рубеже эр считают кельтов или какие-то племена к западу от ареала германцев, балтов и славян 11). Тем не менее, М.Б. Щукин пишет и о пшеворских трупосожжениях в захоронениях на Западной Украине с ритуальной порчей сарматского оружия, подобного оружию в сарматском погребении с трупоположением в Высочино (Азовский район Ростовской области) 12). Сочетание северного обычая погребения с ритуально испорченным сарматским оружием позволяет предположить культурное взаимодействие пришельцев-сарматов с местным пшеворским населением, сопровождающееся частичным оттоком местного населения на восток и юго-восток.

Начала высвечиваться тема сарматского присутствия на территориях, сопредельных территории Пшеворской культуры. Ничего особо удивительного в этом нет: с 4 в. до н.э. сарматы начали экспансию на север и запад от своих исконных территорий весьма широким фронтом: в Среднее Поволжье 13), в лесную зону России и Украины и в Центральную Европу.

В лесной зоне России и Украины (от Поочья до Подесенья) обнаружено некоторое множество разнообразных изделий с сарматскими родовыми знаками, датированных более поздним временем, 1 – 3 вв. С.В. Воронятов отмечает, что зона этих находок в целом совпадает с областью иранской гидро- и топонимии в лесной зоне России, и заключает из этого, что эти названия были сделаны в начале нашей эры, то есть не в предскифский и скифский периоды, как полагалось раньше. Технология нанесения совпадает с заведомо сарматским способом нанесения тамг в области исконного обитания сарматов, что практически исключает подражание 14).

Эти факты означают, что сарматы не просто набегали в лесную зону для "пополнения ресурсов", но и селились там, оттесняя местное население. Теперь нам особо интересно выяснить, какие следы оставили сарматы в Центральной Европе.

Наиболее впечатляющим следом сарматского влияния в Европе являются сарматские тамги на германских копьях, которые обнаруживаются на всей территории германоговорящих народов. Посмотрите на карту находок таких копий (карта из статьи: Щукин М.Б., Мачинский Д.А., Воронятов С.В. "Готский путь", плодороднейшие земли Оium и вельбаркско-черняховское поселение Лепесовка // Европейская Сарматия. Сборник, посвящённый Марку Борисовичу Щукину. По материалам конференции, проведённой в рамках XIV чтений памяти Анны Мачинской. Старая Ладога, 26-27 декабря 2009 г. СПб. - 2011.). Область находок наконечников германских копий с сарматскими родовыми знаками продолжает область алано-сарматских памятников Северо-западного Причерноморья далеко на северо-запад, до северных морей и даже дальше.

Как священные знаки сарматской знати оказались столь далеко от территории сарматов?

Отождествить германцев и сарматов, подобно тому как выше мы отождествили скифов-саков и германцев-саксов, современный исторический мейнстрим не решается. Чтобы понять, как принято относиться к "меченым" германским копьям, обратимся к статье М.Б. Щукина "О военных контактах между сарматами и германцами в римское время (по материалам вооружения)":

"Распространение у германцев копий с тамгообразными знаками объясняется высоким воинским престижем степных кочевников у северных варваров в I – II вв. н.э. Появление металлических умбонов щитов в материальной культуре Северного Причерноморья (сарматские древности, Танаис), в свою очередь, свидетельствует о распространении здесь германской воинской культуры...
...Эти три эпизода, так или иначе, связаны с сарматской миграцией на Запад, детали которой нам неизвестны. В ходе этой подвижки, в 50 г. н.э., имеет место первый отмеченный письменными источниками контакт сарматов с германцами. Для квадов он был мирным, с гермундурами же и лугиями у сарматов произошло военное столкновение. Археологические источники свидетельствуют, на мой взгляд, о более частых контактах...
Среди германцев, вошедших в контакт с сарматами, фигурируют народы, проживавшие далеко от понтийского региона. Об этом свидетельствует, например, копьё из Валле (Valle) в Норвегии (Herteig 1955, h. 9, 10, fig. 3), со знаком, очень напоминающим тамгу Фарзоя (рис. 3: 22). Отметим, что копьё не сарматское, а, несомненно, германского типа, хорошо известного в пшеворских древностях..."

По крайней мере, сотрудничество сарматов с рядом германских племён в начале нашей эры археологически подтверждено, о чём говорят и копья "германского типа" с метками, напоминающими сарматские родовые знаки, и "погребальный инвентарь некоторых из могил".


Значительно более определённо говорит о сарматском происхождении множества тамг на германских копьях специалист в этой области С.А. Яценко, на работу которого есть ссылка в более поздней статье: Воронятов С.В., Мачинский Д.А. "О времени, обстоятельствах и смысле появления сарматских тамг на германских копьях" // Германия - Сарматия II. Калининград - Курск. 2010. С.57-75 - http://www.archaeology.ru/Download/Voroniatov/Voroniatov-Machinski.pdf:
"Теперь такая работа есть и, несомненно, представляет интерес с точки зрения методики, разработанной С.А. Яценко для изучения знаков-тамг. Исследователь в своей статье о парадных германских копьях с сарматскими знаками (Яценко и др., в печати) использует 12 инкрустированных наконечников копий, в основном, пшеворской культуры, на которых выделяет 23 типа сарматских клановых знаков (рис. 5). Рассмотрев изображения на каждом копье отдельно, автор, подводя итоги, делает следующие выводы: 1) несомненно, знаки на копьях являются сарматскими по происхождению; 2) хронологически, в самой Сарматии, большинство из них использовалось в предшествовавший период (с I середины II в. н.э.); 3) они связаны прежде всего с двумя регионами – Западной Украиной и бассейном Нижнего Дона; 4) на копьях сарматские знаки оказались в результате дружественных связей германцев с сарматскими аристократическими кланами и бытовали, в том числе, и после того, как последние физически исчезли в результате кочевнических войн; 5) дружественные связи могли быть закреплены клятвой дружбы или вступлением в брак представителей германской и иранской сторон."

Авторы статьи, однако, посетовав на единичность работы С.А. Яценко, тут же ревизуют выводы исследователя, заявляя, что тамги могут быть и чисто германскими, несмотря на подобие сарматским родовым знакам. Живуча иллюзия о северной самобытности германцев (это видно и по выводам 4) и 5) С.А. Яценко: интересно, кстати, а как по наконечникам копий можно определить наличие межэтнических браков и клятв дружбы?). С.А. Яценко в статье "German Spears with Sarmatian Tamga-Signs in Poland, Germany and Western Ukraine" отвечает на этот вопрос так:
"Но каким образом знаки собственности сарматской аристократии могли использоваться их северо-западными соседями? Ведь известно, что использование чужой тамги без санкции ее хозяина неизбежно приводило к серьезному конфликту, в том числе – к длительной войне. Ответ дает нам этнография народов Северного Кавказа, где, как удалось выяснить, сохранились преимущественно древние сарматские традиции использования этих знаков (Ibid., pp. 12-14). Судя по сохранявшемуся там еще недавно обычаю, пользоваться тамгой знатного клана могли представители других народов, которые (1) дали клятву дружбы, (2) вступили в брак с его представителями, или (3) оказались в личной зависимости от аристократа (Ibid., p. 22). В данном случае возможны как первый, так и второй варианты."

В связи с тем, что доблестных воинов в древние времена было много, а делегирование клановых знаков зарегистрировано только в виде появления сарматских тамг на германских копьях, думаю, что не исключён и третий вариант.

Я подозреваю, что в упомянутых в статье М.Б. Щукина событиях имело место НЕ ЗНАКОМСТВО германцев с сарматами. Возможно, как и в исторических эпизодах с участием вандалов (будто бы германское племя) и аланов (будто бы сарматское племя), имело место длительное военное сотрудничество (если не этническая близость), включавшее и обмен достижениями в области вооружения. Прокопий Кесарийский, историк 6 в., без тени сомнения, всех, кого ныне считают "восточными германцами" – вандалов, готов (среди которых – аланы) и гепидов – называл савроматами 15). А вот мнение историка 1 в. н.э. – современника сарматской экспансии, Иосифа Флавия, переданное историком 6 в. н.э. Иорданом:
"...однако Иосиф, правдивейший рассказчик анналов, который повсюду блюдет правило истины и раскрывает происхождение вещей от самого их начала, опустил, неведомо почему, сказанное нами о началах племени готов. Упоминая лишь о корнях их от Магога, он уверяет, что зовутся они скифами и по племени, и по имени." Здесь, в связи с отождествлением гетов и готов Иорданом (а он мог оказаться в этом неправым), остаётся не ясным, готов ли имел в виду Флавий.

Если и допускать "знакомство" сарматов и североевропейских племён, то это в случае вооружённого столкновения с лугиями, которые, как показано в статье, по некоторым причинам мигрировали во встречном по отношению к сарматам направлении – на юго-восток – с привычных мест обитания. Однако не только сарматы прорывались на север. Если ознакомиться с трудами Цезаря, Страбона и Тацита, то выяснится, что племенная группа свебов в течение сотни лет после войны с Цезарем продвигалась на север и расширяла зону влияния. Если Страбон говорит о свебах, как о северных соседях гетов, то Тацит обнаруживает свебов далеко к северу и на значительно большем пространстве, возможно, в виде полиэтничного союза, включавшего в себя кельтские и праславянские племена. Во второй половине 3 в. свебы собираются в районе нынешней Швабии, а часть их, в ходе Великого переселения народов, уходит на Пиренеи 16).

Если при установлении соответствия между скифами-саками и саксами мы почти убедились в факте миграции дунайских скифов на север Европы, то насчёт миграции сарматов и установления отношений между прагерманцами и сарматами мы пока мало о чём можем сказать уверенно. Чем мы располагаем?

Чтобы отвести возможное возражение относительно возможной несхожести сарматов и германцев, приведу свидетельство 2 в. н.э. Клавдий Гален (129-200 гг. н.э.), сравнивая внешность представителей разных племён, написал следующее (текст нашёл в сети со следующей ссылкой: В.В. Латышев. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе // Вестник древней истории. 1947. № 2 (20), № 3 (21). С. 447):

"Иллирийцы, германцы, далматы, савроматы и все скифское племя [имеют волосы] умеренно растущие, тонкие, прямые и рыжие (pyrras)… кожа белая и лишена волос."

Кроме того, антропологические исследования останков в сарматских захоронениях показали существенную неоднородность сарматов даже в рамках какого-либо одного племенного союза. Этнически сарматы были неоднородны.
Что касается территориального и хронологического критерия миграции – здесь всё в порядке: сарматы раньше – германцы позже, территории распространения были в контакте. Иосиф Флавий (если он всё-таки говорил о готах, или готы и геты всё-таки родственны) и Прокопий Кесарийский прямо утверждают, что восточные германцы – это скифы/савроматы, их не удивляла боевая дружба племён якобы разных языковых групп (вандалы – германская группа, аланы – иранская) и якобы из разных частей света (Скандинавия vs Западная Азия).

С критерием лекальности – то есть тождества культуры у места старта и культуры у места финиша у нас возникает проблема, связанная с "разноплемённостью сброда", говоря словами Клейна, цитирующего Хахмана. Какая может быть общность культуры у свебов, поклонявшихся Изиде, у закавказских горцев-кадусиев, у италийских марсов и т.д.? Не надо забывать также, что с приходом южан северные культуры не обязательно должны были исчезнуть, в них просто могли появляться особенности, по мере ассимиляции прибывающего населения. Судя по списку культур, появившихся вместо Лужицкой и Ясторфской, при наличии некоторой преемственности новых культур с предшественницами, именно это и происходило: вспомним хотя бы сарматское погнутое оружие в пшеворских погребениях.

Мы пока располагаем немногим:
- появлением на севере Европы обряда трупоположения как раз в то время, когда на севере Европы для античных историков проявились германцы; смена похоронного обряда – весомый показатель, и на кельтов его списать трудно, потому что смена ритуала произошла даже в тех областях, куда кельты не проникли – Скандинавия, восточное побережье и острова Балтийского моря – но где германцы отметились;
- нахождением сарматских тамг на парадных германских копьях, встречающихся до Норвегии включительно; объяснение их наличия огромным уважением некоторых степных воинов (клана царя крымских аорсов Фарзоя) ко многим болотным выглядит натяжкой, но всякое ж бывает;
- преимущественным направлением в скотоводстве и у германцев (Тацит, "Германия", гл. 5), и у сарматов являлось выращивание крупного рогатого скота;
- и у германцев (Цезарь, "Записки о галльской войне", кн. 4, гл. 2), и у сарматов были низкорослые породы лошадей, в отличие от кельтов, ценивших красивых коней, и римлян ("...small and short slim bodied Sarmatian horses (about 1200-1360 mm withers height... We have no information about big bodied „Roman military horse" from the Barbaricum ", István Vörös, Animal Bones from the Roman Imperial Period Settlement at Apagy in Barbaricum)).

Поэтому отметим ещё несколько фактов в пользу, если не критерия лекальности, то самой миграции германцев на север (помимо отмеченного выше перемещения свебского союза племён на северо-восток).
Однажды мне попались на глаза материалы конференции о связях Скандинавии и Крыма в начале нашей эры:
International conference «Inter ambo maria. Contacts Between Scandinavia and Crimea in the Roman Period» October, 21 – 25, 2010, Gaspra, Crimea, Ukraine: Abstracts = Международная конференция «Inter ambo maria. Контакты между Скандинавией и Крымом в римское время» 21 – 25 октября 2010 г., Гаспра, Крым, Украина: Тезисы докладов. – Симферополь, 2010.

Настолько интересными мне показались эти публикации, что я решил внимательно проанализировать их, результат предлагаю вашему вниманию.

В вышеупомянутых материалах мне бросились в глаза многочисленные свидетельства, хотя и не прямые, но, на мой взгляд, убедительные, – свидетельства того, что германцы были пришельцами на севере Европы, который многим из них просто не подошёл, по ряду причин, для перехода к оседлой жизни. Тему смены обряда захоронения мы уже начали обсуждать, в докладах она будет неоднократно всплывать вновь.

Перехожу к цитатам и анализу. В цитатах сохраняю пунктуацию, хотя в ряде случаев расставил бы знаки препинания иначе.

"Внимание этого доклада будет сосредоточено на недавних исследованиях германских княжеских могил двух первых веков до н.э., которые характеризуются значительным скоплением богатых римских бронзовых и серебряных изделий. Так называемые "княжеские могилы" обнаружены на всём протяжении от римской границы в Словакии, в Германии и Польше, вплоть до юго-восточной Норвегии. Несмотря на большое расстояние, им свойственно единообразие обряда и символики. Помимо римских вещей, эти могилы характеризуются также незначительным количеством или отсутствием оружия, обрядом трупоположения... Несколько княжеских могил сооружено в ПЕРВЫХ ДЕСЯТИЛЕТИЯХ н.э. Они значительно отличаются от других преобладавших в то время кремаций и погребений с оружием... Германские рога для питья и керамика также указывают в направлении пьяных пиров, которые, как можно понять, были похожи на античный симпосий." - Ингар М. Гудерсен, "Направления межрегиональных импульсов – германские княжеские могилы в раннем римском железном веке", пер. с англ. Н. Храпунова.

Мы помним, что первые контакты римлян с германцами состоялись в середине 1 в. до н.э. Это были галльские войны с Юлием Цезарем. Ясно, что при столкновениях с римлянами у германцев появлялись трофеи, о которых написано выше; в других статьях о связях Скандинавии и Крыма тоже преимущественно упоминаются клады с римскими вещами, обнаруженные на севере Европы. Это могли делать и коренные жители севера, промышляющие набегами на Рим. Но вот обряд захоронения заимствовать у южных противников германцы вряд ли бы стали. Но факт остаётся фактом: вскоре после первых упоминаний о германцах историками у германцев на севере Европы начал победное шествие обряд трупоположения без оружия, контрастирующий с "преобладающими в то время кремациями и погребениями с оружием". Единообразие "княжеских могил" на большом протяжении, при их отличии от преобладавших в то время кремаций, явно указывает на появление в северном разноплеменье иноэтничной военной элиты в двух первых веках нашей эры.

По поводу кремации и ритуальных захоронений с погнутым оружием у носителей Пшеворской культуры привожу цитату и из статьи В. Седова, "Происхождение и ранняя история славян":

"В урновых захоронениях, кроме урн, иногда имеются сосуды-приставки. Возможно, их ставили в захоронения с ритуальной пищей. В погребениях встречено довольно много различных бытовых предметов, украшений, оружия. В ряде случаев они повреждены огнем, а предметы вооружения нередко поломаны или согнуты согласно ритуалу.
В некоторых могильниках пшеворской культуры обнаружены единичные захоронения по обряду трупоположения. Скелеты лежат в овальных или неправильной формы ямах, изредка — в деревянных колодах. Положение и ориентировка умерших различны.
На территорию распространения пшеворской культуры, кроме того, заходят так называемые княжеские погребения. Часто это курганные погребения по обряду трупоположения. Они совершены в обширных прямоугольных ямах, обложенных камнем или деревянными стенками и перекрытых сверху настилом из бревен. Эти погребения выделяются богатством инвентаря, включающего римские импортные изделия. Вполне очевидно, что трупоположения, как рядовые, так и «княжеские», в пшеворской культуре составляют инородный элемент."

Вот: германские "княжеские", с римским импортом, и простые трупоположения инородны по отношению к Пшеворской культуре.

"Сферические ажурные подвески, иногда именуемые "карманными микрокосмами", широко распространены в ПОЗДНЕСКИФСКОЙ культуре Крыма, а реже встречаются в САРМАТСКИХ погребениях Северного Кавказа и Прикубанья...
Итак, с самой западной территории обитания сарматов, из Восточной Венгрии мы располагаем всего двумя находками исследуемых подвесок-амулетов... В случае находки из Дебрецена интересно отметить, что подвеска была найдена вместе с характерными кольцами с шишечками, которые появились на Венгерской низменности после Маркоманнских войн, предположительно, с новой восточной волной. В этот же период сарматы впервые заняли Верхнее Потисье... Подвеска и кольца могли принадлежать одному из новых переселенцев.
... Третий обсуждаемый амулет был найден на территории весьма далёкой не только от Крыма, но и от Венгрии. Эта сферическая ажурная подвеска была обнаружена в знаменитой болотной находке Иллеруп... Каким образом этот позднескифский/сарматский предмет оказался у, вероятно, северогерманского воина? Или амулет попал в Скандинавию не непосредственно из Крыма (или со степной сарматской территории), а был перенесен сюда теми же людьми, соплеменники которых похоронили схожие подвески в погребениях Венгерской низменности?" – Эстер Иштванович, Валерия Кульчар, "Из Крыма в Скандинавию через Венгерскую низменность: следы сармато-германских контактов на основании сферических подвесок-амулетов".

Эти авторы решились предположить, что сарматы не ограничили свою экспансию Венгерской низменностью. Только назвали их обиняком: "теми же людьми, соплеменники которых похоронили схожие подвески в погребениях Венгерской низменности". Чтобы увидеть это, надо вспомнить слова, написанные ими чуть выше: "...сарматы впервые заняли Верхнее Потисье... Подвеска и кольца могли принадлежать одному из новых переселенцев". Тут больше обсуждать, похоже, нечего. Это первая косвенная улика сарматского присутствия на севере Европы в 1 в. нашей эры. Идём дальше.

"Заметным исключением являются два интересных клада, недавно обнаруженные непрофессиональными археологами к северу от Кракова, на Малопольской возвышенности.
...Совершенно непонятно, при каких обстоятельствах украшения из описанных кладов попали в область к северу от Кракова, которую в позднеримское время населяли носители пшеворской культуры. Однако вполне понятно, что в конце фазы C3 и начале фазы D Малопольская возвышенность была своего рода убежищем – это предположение основано на находках ПШЕВОРСКИХ МОГИЛ С КРЕМАЦИЯМИ и материалах поселений, зачастую находившихся в пещерах.
Нагорье выполняло подобную функцию и на протяжении других периодов, например, в период упадка лужицкой культуры во время скифских набегов; об этом свидетельствует растущее число находок треугольных бронзовых наконечников стрел" – Александр Бурше, "Новейшие свидетельства о горизонте "Данчены-Брангструп", пер. с англ. Н. Храпунова.

Здесь упоминается Лужицкая культура, носители которой жили на севере Европы почти тысячу лет и практиковали обычай кремации. Одной из её преемниц была Пшеворская культура, её носители, как мы видим, тоже кремировали покойных. Сначала набеги скифов заставили носителей Лужицкой культуры прятаться в пещерах Малопольской возвышенности, потом кто-то заставил жителей Пшеворской культуры прятаться там же! Кто? Косвенный довод в пользу того, что это были чужаки, которые ингумировали своих покойных – многовековой обычай захоронения у степняков. Кроме германцев, увозящих в это время награбленное у римлян на север, этими чужаками быть просто некому. А пшеворцы, по-видимому, не слишком дружили с пришельцами (помним про вооружённое столкновение лугиев с сарматами), а при удаче могли и отнять награбленное. Тогда приходилось прятаться, конечно. На этом сценарии, конечно, не настаиваю.

Ну и напоследок о "германском зверином стиле" в прикладном искусстве.

"В результате раскопок на территории готской страны Дори выявлены красноречивые свидетельства контактов между Скандинавией и Крымом. С рубежа VI – VII вв. в ювелирных мастерских страны Дори изготовляли изделия, в декоре которых сочетались искаженные элементы I скандинавского звериного и дунайского гепидского стилей. Наиболее ярко элементы скандинавского I звериного стиля представлены в декоре пары бронзовых позолоченных фибул из Лучистого, из зачищенного в склепе 36 захоронения конца VI в. Форма головки и ножки этих фибул, а также такие элементы декора, как круги заполнение орнаментальных полей на дужке, сетчатый орнамент с завитками и зооморфные сюжеты на боковых сторонах ножки, представлены на многих скандинавских изделиях, объединенных Б. Салиным в группу I звериного стиля... Обычные для скандинавских вещей треугольные гнезда под чернь изготовитель публикуемых фибул только имитировал. Он также сильно исказил не понятый им зооморфный сюжет на дужке фибул...
Этот элемент декора типичен для гепидских и остроготских фибул VI в. из Подунавья." – Александр Айбабин, "Элементы скандинавского звериного стиля на фибулах из Лучистого".

Сопоставим со справкой об истории "звериного стиля" в прикладном искусстве:

"Звериный стиль, условное наименование широко распространённого в древнем искусстве стиля, отличительной чертой которого было изображение отдельных животных, частей их тела, а также сложных композиций из нескольких животных. Возник у ряда народов в бронзовом веке, особое распространение получил в железном веке... Древнейшие образцы З. с. известны в ЕГИПТЕ и МЕСОПОТАМИИ в 3-м тыс. до. н. э., в Передней Азии, Индии и Китае — во 2-м тыс. до н. э. На территории СССР древнейшие образцы З. с. известны в Закавказье и на Северном Кавказе и относятся к 3-му тыс. до н. э. Во 2-м тыс. до н. э. З. с. появляется в Поволжье, Приуралье, Средней Азии и Южной Сибири. В НАИБОЛЕЕ РАЗВИТОМ виде З. с. выступает в СКИФО-САРМАТСКОМ искусстве Северного Причерноморья и в искусстве племён Южной Сибири 1-го тыс. до н. э. и первых веков н. э. Скифский З. с. сложился под влиянием искусства Ирана и Передней Азии, а в Причерноморье он испытал значительное влияние древнегреческого искусства. Для него характерны тонкое наблюдение природы, реалистическая передача форм животных и их движений, динамические композиции, изображающие борьбу зверей... В САРМАТСКОМ З. с. СХЕМАТИЗАЦИЯ и УСЛОВНЫЕ ЧЕРТЫ заметно УСИЛИЛИСЬ, изображения часто покрывались многочисленными цветными вставками. В 1-м тыс. н. э. З. с. постепенно утратил своё значение, особенно в связи с распространением христианского искусства на З. и мусульманского на В. Однако изображения животных продолжали фигурировать в средневековом прикладном искусстве различных народов (в частности, Западной и Восточной Европы)."

Что мы видим в этой справке?
Звериный стиль был создан южными народами. Расцвет звериного стиля был у скифов и племён Южной Сибири (в моих расследованиях – это предки англосаксов и скандинавов). Сарматы упрощали и схематизировали изображения зверей – об этом пишет и автор последней цитируемой статьи, только называет сарматов гепидами и остроготами. Такова, я думаю, природа Первого германского (и скандинавского I) звериного стиля – сарматская. Очко в пользу лекальности, вдогонку к тамгам на копьях.

Возвратимся к трудам конференции. Следующие работы посвящены миграциям северных народов на юг в ходе Великого переселения.
"Большую работу по изучению найденных в Крыму германских древностей позднеримского времени и эпохи Великого переселения народов проделал М.М. Казанский. Отдельно он изучил находки из юго-западного (лучше было бы сказать – предгорного) Крыма, Южного берега и с территории Боспорского царства. У него получилось, что в юго-западный Крым дважды проникали различные группы германцев. В середине – второй половине III в. н. э. это были носители вельбарских и, возможно, пшеворских элементов культуры, а в IV в. н. э. – черняховских." – Игорь Храпунов, "Северные варвары в Крыму: история исследования".

Посмотрим, какие группы германцев проникали в Крым и когда.

"Южнобережные крымские могильники Ай-Тодор и Чатыр-Даг М.М. Казанский сравнил с некоторыми памятниками южной и средней Норвегии. Оказалось, что в Норвегии, так же как и на Южном берегу Крыма, были распространены трупосожжения в каменных ящиках или под каменными вымостками. Они сопровождались оружием, серпами, удилами, в том числе и ритуально поврежденными." – там же.

В отличие от германских княжеских могил без оружия и с трупоположениями, в южнобережных крымских могильниках, равно как и в норвежских – кремация и ритуально погнутое оружие. Читаем ещё.

"По мнению М.М. Казанского, германских вещей, датирующихся временем более ранним, чем IV в. н. э., на Боспоре нет. Таким образом, период морских походов готов на боспорских кораблях, описанный в письменных источниках, в археологических материалах отражения не нашел. Количество германских артефактов в течение IV в. н. э. нарастает. Готы проникли в число боспорских аристократов, а во второй половине IV в., возможно, захватили власть на Боспоре." – там же.

Вот оно как. Значит, М.М. Казанский считает первую группу германцев (носителей вельбарских и пшеворских традиций), пришедшую в III в. в Крым и кремировавших своих покойников, вовсе и не германской. А кто же они?

"Отдельную тему для исследования может составить небольшая серия вещей «круга эмалей», найденная в Крыму. Наиболее выразительная находка — это бронзовая ажурная плакетка из могильника Нейзац. Она представляет собой деталь нагрудного украшения, характерного для культуры балтов позднеримского времени...
Относительно того, как попали эти вещи в Крым, можно только догадываться. Возможно, некоторые изделия балтских или приднепровских мастеров принесли с собой германцы. Не исключено также, что среди германцев были отдельные представители балтских племен." – там же.

Теплее. Балты, как и славяне, практиковали кремацию покойных на стыке эр. Вообще, сколько мы ни смотрели, априорное принятие автохтонности северных германцев создаёт только одни проблемы. Вот вывод цитируемого доклада:

"Приведено много примеров совпадения погребальных обрядов, зафиксированных при раскопках крымских некрополей, с одной стороны и могильников черняховской, вельбарской, пшеворской культур, а также расположенных в Скандинавии - с другой. Однако не меньше и отличий, а самое главное, ни один из крымских могильников не может быть, по совокупности признаков, отнесен к конкретной археологической культуре. В погребальном инвентаре крымских некрополей с кремациями сочетаются вещи германские, античные и сарматские. Такое положение дел не дало пока возможности убедительно отождествить население Крыма позднеримского времени с тем или иным германским племенем или племенами." – там же.

По-видимому отождествлять всё население Крыма исключительно с одной группой племён и не стоит. Вот как на ту же тему говорит ещё один участник конференции:

"Ряд исследователей считает, что имело место и прямое переселение в Южный Крым выходцев из южной Норвегии.
Основанием для этого являются особенности погребального обряда некоторых могильников с трупосожжениями — Харакс, Чатыр-Даг, Верхняя Ореанда, Партенит (Kazanski 1991a; Казанский 1997; Мыц и др. 2006). Возможно, причиной долгого сохранения традиционного обряда была заметная культурная инородность северных пришельцев в среде эллино-римского населения Таврики. Черняховские переселенцы-готы были более восприимчивы к местным обычаям — по погребальному обряду могильники типа Озерное-Инкерман практически не отличаются от многих сельских некрополей Крыма." – Борис Магомедов, "Контакты населения Черняховской культуры со Скандинавией и Крымом".

Авторитетный археолог пишет, что из всех северных переселенцев, только готы оказались восприимчивыми к "новым" для них местным крымским обычаям. Естественно же полагать, однако, что готы, потомственные степняки, всегда хоронили своих покойников не сжигая, по древним степным обычаям. И во время пребывания на севере Европы никакой смены ритуала захоронения у них не происходило – отсюда и восприимчивость.

Если всё же перестать искать германцев во всех переселенцах в Крым времён Великого переселения, то можно увидеть:
- в первой волне переселенцев, в III в., по М.М. Казанскому, германцев не было - отсюда балтские изделия в некоторых захоронениях и почти поголовная кремация, не свойственная для жителей Крыма (об этом тоже говорили на конференции);
- во второй волне, волне IV в., были и германцы, что сказалось в нарастании количества германских вещей в захоронениях и в преобладании ингумации (трупоположения);
- в Крым в III – IV вв переселялись носители многих североевропейских культур, при этом каждая из них (Пшеворская, Оксывская, Вельбаркская, Черняховская) имеет следы полиэтничности.

Таким образом, обсуждавшиеся на конференции связи Скандинавии и Крыма в первой половине первого тысячелетия нашей эры состояли:
- в начале этого периода – в перемещении ценностей исключительно в северном направлении в ходе германо-сарматской экспансии, среди которых известные германские парадные копья с родовыми метками-тамгами, в т.ч. с тамгой царя крымских сарматов-аорсов Фарзоя, встречающиеся вплоть до Норвегии, включительно; сарматы-аорсы на карте по данным Птолемея, II век, размещены у Балтийского моря, называемого Сарматским океаном (!); эта экспансия сопровождалась вытеснением части пшеворского населения на юго-восток;
- в средней части – в переселении части коренного (не германского) населения севера Европы на юг, по-видимому, вследствие вытеснения германо-сарматскими племенами;
- в конце – в возврате части германских племён на юг, по-видимому, вследствие непривычных природных условий (море, лес, болота, холод, дожди), конкуренции друг с другом и коренным населением севера Европы.

Каким было коренное население севера Европы – эта тема требует отдельного рассмотрения. Здесь я ограничусь коротким обсуждением довода М.Б. Щукина против Висло-Одерской гипотезы прародины славян:
"Более же всего смущает, что по концепции В.В.Седова получается: в течение почти 600 лет, со II в. до н.э. и до конца IV в. н.э., в рамках пшеворской и черняховской культур, славяне жили в непосредственном соседстве и совместно с германцами, вандалами или лугиями пшеворской культуры, готами и другими германскими племенами, представленными черняховской культурой, а наличие в составе последней определенного вельбаркского и, более широко, североевропейского вклада (длинные дома, костяные и железные гребни, некоторые формы керамики и пр.) отрицать не приходится (Щукин 1977; Szczukin 1981). Это длительное совместное проживание должно было бы сказаться и на славянских языках, чего мы не наблюдаем. Определенные славяно-германские языковые контакты фиксируются (Мартынов 1963), но они не столь существенны и могут быть объяснены в ином историческом и языковом контексте (Топоров 1983)."

Во-первых, согласно официальной точке зрения, германцы, начиная с времён Ясторфской культуры (6 в. до н.э.) примерно такое же время ~600 лет жили в непосредственном соседстве и торговых контактах с кельтами, а в конце – и вовсе вперемешку. Тем не менее, кельтские языки менее сходны с германскими, нежели славянские. Ю.К. Кузьменко в монографии "Ранние германцы и их соседи" прямо пишет, что взаимодействие германского и кельтского языков затрагивает, в основном, самые поверхностные – лексические – слои. Здесь есть заимствования германцами у кельтов, в основном, терминов из области военно-политической и из металлургии, в каковых областях кельты были более продвинуты, нежели германцы.

Во-вторых, по принятой легенде о скандинавской родине германцев, самая большая общность у прагерманского языка должна быть с саамами – сколько сот лет на одном полуострове существовали! Но Ю.К. Кузьменко нашёл только один особый сдвиг ударения, общий для этих языков.

В-третьих, некоторые (пусть и из небольшого количества) германо-славянских лингвистических связей носят весьма любопытный характер и весьма показательны. Первая из таких любопытных связей – это исключительная связь древнеанглийского и украинского языков. С точки зрения нынешнего состояния сравнительного языкознания сказанное мною – нонсенс. Каждый знает, что украинский язык выделился из древнерусского где-то в средневековье, так что избирательных контактов с древнеанглийским у него в принципе быть не может. Другое дело – множество относительно поздних польских и немецких заимствований. Однако посмотрим на это дело внимательнее, отвлекаясь на время от гипноза авторитетных суждений.

В отношениях между украинским языком и прочими славянскими есть фонетическое соответствие: славянскому [o] соответствует в так называемом новозакрытом слоге (т. е. слоге, ставшем закрытым после падения редуцированных) украинский [ i] – рус. кот, др.-русск., цслав. котъка (Пов. врем. лет), болг. кот, сербохорв. стар. ко̑т, чеш., польск., н.-луж. kot, но укр. кiт, род. п. кота. Лингвисты причислили эту корреляцию к "регулярным фонетическим соответствиям" - "фонетическим законам", но мне не удалось найти, почему такая штука произошла именно с украинским языком и только с ним одним.

Я поиграл немного со словами и обнаружил такую интересную группу слов (русское слово, украинское, древнеанглийское и готское, если не указано иное):
ночь – нiч – niht – nahts
мочь – мiч – miht – mahts
рок – рiк – rice "властный" – reiks "властный"
только – тiльки – til "до столько" – tils "как раз"
война – вiйна – winnan – gawinnan "страдать", OHG winnan "воевать" (ср. со ст.-слав. повинѫти "покорить", статья "воин" у Фасмера)
бог – бiг – big "могущественный" – gabigs "богатый", Norwegian dialectal bugge (?) "великий человек"
звон – дзвин – swinsian "играть музыку" – OHG swan "лебедь"
кол – кiл – kill "колотить" (OED отрицает родство с OE quellan)
кот – кiт – kitten "котёнок" – OHG kazza, O.Fr. chitoun (?)
кокать "бить" – кiкати – kick "бить ногой, лягать" – O.N. kikna (?) "отклониться назад".

Есть ещё слово со значением "круг" (здесь "у" - это в прошлом носовое "о", то есть "о" с призвуком "н"), которое в древнеанглийском получило форму hring, то есть смещение [о] > [ i] может встретиться в английском и без украинского посредства. С другой стороны, укр. гiр, род. п. от "гора", может быть уподоблено без английского участия с др.-инд. giríṣ "гора", авест. gairi-, ср.-перс. gar, gīr, каковой пример показывает, откуда могла взяться эта фонетическая особенность у англичан. Оттуда же, откуда и слово bad, из индоиранских.

Эта группа слов, как можно заметить, имеет то же соответствие древнеанглийского слова с русским, как и соответствующее украинское, причём никакого передвижения согласных не наблюдается. На мой взгляд, это означает какое-то избирательное взаимодействие древнеанглийского с украинским, произошедшее после 1 германского передвижения согласных. Во второй главе мы обратили внимание на ареальность передвижения [p] > [f] (Кавказ и Малая Азия, то есть оно имело место ДО начала миграций прагерманцев на север). Другие древнегерманские слова в тех же строках не обнаруживают устойчивой закономерности, разве что в первых двух строках, а в ряде случаев у древнеанглийских слов вообще нет уверенной этимологии в OED (помечены знаком вопроса). Самый забавный случай – это "битьё ногой": ни украинский этимологический, ни английский OED не знают, откуда слова кiкати и kick взялись в этих языках.

Конечно, соответствием [o] - [ i] с некоторыми из славянских слов связи украинского и древнеанглийского языков не ограничиваются, но другие связи оказываются менее избирательными:
- check "сдерживать" (от перс. слова со значением "шах", OED) ~ чекати "ждать" (в польском - родственно);
- house "укрывать" (hus гот., of unknown origin, OED) ~ ховати "прятать" (в польском и белорусском - родственно);
- seek "искать" (sokjan гот., Ger. suchen, OED) ~ шукати "искать" (в польском и белорусском - родственно);
- search "искать" (от Lat. circare "кружить", OED) ~ шарити "искать" ~ шаркать, шуршать (Фасмер);
- thanks "благодарность" (thagks гот., the same root as think, DENKen, OED - с оттенком смысла "добромыслю") ~ дякую "благодарю" (в польском и белорусском – родственно и ближе фонетически к англ.);
- watch "смотреть" (Ger. wachen "to be awake," Goth. wakan "to watch", OED) ~ бачити "видеть" (в польском и белорусском - родственно);
- wood "древесина" (O.H.G. witu "wood", perhaps from PIE *widhu) ~ будовати ("строить", ср. в нем. Baum "дерево" ~ Bauer "строитель, крестьянин"; в польском и белорусском - родственно к "будовати"); природа [ i] в отношении др.-англ. widu к укр. будовати, видимо, такая же, как в hring ~ круг, см. выше;
- jerk "дёргать" ("to pull," 1540s, "to lash, strike as with a whip," of uncertain origin, perhaps echoic) – целая гроздь славянских сближений, самые близкие фонетически: блр. дзергаць, польск. dziergać, dziergać "завязывать, затягивать узел"; англ. слово похоже на непосредственное слав. заимствование;
- swift? geschwinden? "быстрый" ~ швидкий="быстрый, прыткий, ретивый", Фасмер это слово описывает так: "курск. (РФВ 76, 291), южн., зап. (Даль), швыдок, швыдка, швыдко, укр. швидкий, швидко "быстрый, быстро", швидкати, швидкувати "спешить", блр. швыдкi. Ср. также швидкий. ЭТИМОЛОГИЯ НЕЯСНА. Гипотеза о заимствовании из нем. geSCHWIND "быстрый, стремительный" (Потебня, РФВ 1, 264) неубедительна."

Думаю, прав Потебня! Другое дело, что, если это слово и заимствовано славянами, то не совсем из немецкого в ту пору языка, и [n] в этом слове, возможно, эпентетическое, как в караНдаш, к примеру, или во многих средневековых английских словах.

Особо хочу отметить слова со значением "искренний".
Фасмер приводит такие славянские аналоги:
искренний: др.-русск. искрь "близко", искрьнь, ст.-слав. искрь, искрьнь "ближний", болг. искрен, сербохорв. искрньи, словен. iskэr "рядом", iskre – то же, iskrnji "близкий".

Мы не видим здесь опять белорусского, украинского и польского слов: шчырый, щирий, szczery. Они оказываются фонетически более близкими английскому sheer!
Как пишет Online Etymology Dictionary (OED), английское слово имеет такую природу:
"sheer... c.1200, "exempt, free from guilt," ... from O.E. scir "bright, clear," influenced by O.N. cognate scaer "bright, clean, pure," from P.Gmc. *skairijaz (cf. O.S. skiri, O.Fris. skire, Ger. schier, Goth. skeirs "clean, pure"), perhaps from PIE root *skai- "to shine" (see shine)."

Родственники (причём только германские, других нет, согласно OED) имеют значения "невинный", "чистый", "ясный", "яркий", все выглядят роднёй украинскому, польскому и белорусскому словам. Попутно, этноним "скиры" (Skiren, Sciren) имело одно из племён, которое приписывают готской группе и которое обитало какое-то время к северу от Карпат. Поскольку есть вариант этнонима "ангискиры", можно допустить, что скиры были в контакте и с англами, и с праславянами. Тем более, что Одоакр, наполовину скир, именовал себя королём рутенов, в частности, а рутены могут вполне оказаться предками русов, см. очерк "Как появилось слово - 'русские'?"

Часть вышеприведённых слов могли, конечно, попасть в украинский язык через посредство польского (а в польский - попали от германцев, когда они уже осели на севере Европы).

Но находятся такие английские слова, которые вообще не имеют соответствий, вроде бы, в славянских языках, кроме украинского:

- black "чёрный" (O.E. blaec "тёмный", OED) ~ блак "смола, дёготь" (украинский этимологический словарь допускает связь с нижненемецким blak "копоть"); слово блакить "синий цвет" украинский словарь считает польским заимствованием с неясным происхождением, возможно, от средневерхненемецкого blancheit "цвет стального блеска";
- gadfly "овод" (возможно, от англ. gad "заострённая палка", OED; гот. gazds "жало", Gothish Dictionary) ~ гедзь "овод", в немецком, польском и белорусском - иначе!

Напоследок, несколько примеров наименее избирательных лексических связей германских и славянских языков:

"промежуток времени" = англ. while ~ гот. hweila, д.-в.-н. hwila "время, мгновение" ~ укр. хвиля ~ блр. хвiля = "мгновение, непогода"
"белый" = англ. white ~ гот. hweits ~ пол. świat ~ укр. свiт = "свет"
"пшеница" = англ. wheat ~ гот. hwaiteis ~ пол. kwiat ~ укр. цвiт = "цветок"
"вихрь" = англ. whirl ~ гот. hvirfill "вихрь", д.-в.-н. hwёrfan "вращать" > сверлить (?)
"свист" = англ. whistle ~ пол. swist ~ укр. свист = "свист"
"шлюха" = англ. whore ~ полаб. chüöre "гадкий, грязный" ~ укр. хворий = "хворый"
"земля" = англ. ground ~ полаб. gŕǫda "грядка" ~ польск. grzęda "жердь, насест; грядка" ~ укр. гряда = "грядка" – в южных языках нет такого слова для обозначения обработанной земли, так что это либо атавизм древнейшей германо-балто-славянской общности, либо балтское или славянское заимствование;
"серый" = англ. gray, grey ~ OE græg ~ польск. grzęznę "грязну" ~ укр. грязний = "грязный" (?), with no certain cognates outside Germanic; French gris, Sp. gris, It. grigio, M.L. griseus are Germanic loan-words – так считает OED.

Когда такое взаимодействие праславянского языка с германскими, преимущественно с древнеанглийским и готским, произойти? Есть, на первый взгляд, три возможности:
- украинский язык формируется под влиянием скифско-сарматских (прагерманских) диалектов в конце прошлой эры;
- украинский язык формируется во время Великого переселения народов во взаимодействии с ближайшими племенами (ангискиры, готы, англы, саксы?);
- украинский язык формируется во время контактов западных славян с англосаксами во второй половине 1 тысячелетия до н.э.

В любом из вариантов вышеприведённые схождения состоялись очень давно, в отличие от переходов многих немецких слов, связанных, как правило, с техникой, заимствованных или перезаимствованных славянами в новое время, например, "грунт", "шпиндель", "винт", "форштевень" и т.п.

Знать бы, когда украинцы почувствовали падение редуцированных...

Участие готов в этом взаимодействии не могло быть единственным, потому что украинские слова со значениями "смола", "прятать", "видеть", "благодарить", "искренний" фонетически отстоят от соответствующих готских слов дальше, чем от древнеанглийских и древненемецких слов, "овод" вообще в немецком не родственен словам gadfly и гедзь, в готском только есть семантически близкое слово gazds "жало". Кроме того, слова, сближаемые с английскими, есть в сохранившемся / реконструированном фракийском лексиконе (по И. Дуриданову 17)), а этот лексикон значительно древнее готской экспансии на юг в ходе Великого переселения.

Участие скифов и сарматов в этом взаимодействии, пожалуй, необходимо, потому что фрикативный звук [ɣ], характерный для украинского произношения, характерен также и для иранских языков – этакий скифско-сарматский фонетический след на Украине. В древних германских языках он задержался ненадолго: "Для древних Г. я. характерны богатство фрикативных согласных" (БСЭ); "индоевропейские звонкие придыхательные смычные согласные bh, dh, gh, которые остались неизменными в санскрите (например, bharati 'он несет'), превратились в ранних германских языках в звонкие фрикативные [b, d, g], которые очень рано... превратились в соответствующие смычные согласные b, d, g (ср.: древнеанглийское, древневерхненемецкое и древнесаксонское beran 'нести')", и т.п. Скифско-сарматский фонетический след "дошёл до пункта назначения".
Думаю, что в словах wood "дерево как строительный материал" (OE wudu, widu ~ будовати "строить", и watch (OE wacian "бодрствовать" ~ бачить "видеть") древнегерманский фрикативный звонкий [ b] = [w] так и остался.

Предположение о сарматско-славянском языковом взаимодействии по пути следования сарматов на север – поддерживается и генетическими следами присутствия сарматов на Украине.

Если все так, то славяне ко времени начала скифских и сарматских набегов на Центральную Европу (в 4 - 2 вв до н.э.) в этом регионе уже существовали - со своим языком, отличным от языков степных племён, но вступившим с ними во взаимодействие. Слово "хата", кстати, тоже причисляют к иранизмам (от *kata, якобы, - "выкопанный"), но я этот иранизм увидел бы и в английском "hut", и в валлийском "cwt" ("хижина", "хутор?").

Постепенно складывается картинка, в которой к сарматской генетике и сарматской фонетике, присутствие которых в украинской истории замечено, постепенно добавляются следы лексических связей языков славянских племён на территории нынешней Украины со скифско-сарматскими (англо-германо-иранскими) языками. Судя по тому, что особенности типа чередования [ i] - [o] и фрикативного "г" затронули только из славянских языков только украинский, то можно сказать, что, скорее, скифы/сарматы (частью - будущие англосаксы/германцы) усваивали славянскую лексику на территории Украины, сохраняя родную фонетику, нежели наоборот.

Можно привести ещё несколько примеров заимствования германцами от славян, помимо вышеприведённых jerk и kick, явно заимствованных англичанами, в связи с развитой этимологией этих слов в русском, см. дёргать и кокать.

Раз уж дошли до наименований жилищ, уместно напомнить о том, что уже в 3 тысячелетии до н.э. северные европейцы – носители культуры Шнуровой керамики – дошли до оседлой жизни в долговременных поселениях (об этом была речь во 2 главе). А древние германцы ещё в 1 в. до н.э. вели образ жизни кочевых скотоводов. Таким образом, так называемые "германские длинные дома" в 4 – 3 вв. до н.э., разбросанные по юго-западному побережью Северного моря, а потом исчезнувшие, вовсе не являлись германскими, хотя и послужили прародителями более поздних строений 1 тысячелетия н.э. аналогичного типа в Европе, в т.ч., и в Германии.

Теперь об избе. Я всегда интуитивно считал слово "изба" русским или, по крайней мере, славянским словом. Уточнить его историю мне пришло в голову совершенно случайно: заинтересовавшись словом "добрый", я обнаружил, что оно восходит к слову "доба", которое я уже сам, на свой страх и риск представил в виде "до-" ~ "путь" + суффикс "-б-" (как в судьба, мольба и т.п.) + окончание "-а". "До-брый" = "дорог-ой, пут-ный". Потом поискал ещё слов на "-ба", вот мне "изба" и попалась.

Чтобы не гадать, что может значить "из-", если "-ба" - это суффикс с окончанием, я обратился к этимологическому словарю русского языка М. Фасмера:

"изба - уменьш. исто́пка, укр. iзба́, др.-русск. истъба "дом, баня" (истобка, Пов. врем. лет), цслав. истъба, болг. и́зба "землянка, хижина", сербохорв. ѝзба "комната, погреб", словен. ȋzba, jìspa, jspà "комната", jеsрíса, др.-чеш. jistba, jizdba, чеш. jizbа "комната", слвц. izbа "комната", польск. izba, źbа "комната, палата", в.-луж. jstwa, stwa, н.-луж. šра, śра, полаб. jázba. Объяснение из *ис-топка от топи́ть, истопи́ть, судя по остальным слав. формам, всего лишь народн. этимология."

Просто оказалось, что всё не так просто, как казалось. Но здесь мы видим следующие полезные сведения.
Первое - наиболее целостными представляются древнерусское и церковнославянское "истъба" и древнечешское "jistba". Остальные слова выглядят заметно упрощёнными.
Второе - в славянских языках мы видим такой спектр значений: "дом", "хижина" (русск., укр., др.-русск., болг.), "баня" (др.-русск.), "комната" (сербохорв., словен., др.-чеш., чеш., польск). Лишь в одном случае родственное слово означает не помещение для жилья, а баню.

Вернёмся к словарю М. Фасмера:

"Праслав. *jьstъba заимств. из герм. *stubа (д.-в.-н. stubа "теплое помещение, баня", др.-исл. stofa, stufа "баня с печью") или из ром. *ехtūfа (франц. étuve, ит. stufа "баня"). Принимая во внимание герм. краткое u, можно считать объяснение из д.-в.-н. более правдоподобным, чем из ром. (где ū долгое). Ром. слова рассматриваются как производные от народнолат. eхtūfāre "парить"; см. М.-Любке 270. Если принять ром. происхождение, то станет понятным jь- в слав. слове, но тогда представится необычным ъ. Связь герм. и ром. слов оспаривают М.-Любке (Рrаgеr D. Studien 8, 78 и сл.; ЕW 270) и Бернекер (1, 436 и сл.); герм. слово как исконное они относят к д.-в.-н. stioban, stiuban "рассеиваться". Против см. Шухардт, ZdWf. I, 66 и сл.; Клюге-Гётце 602; Ван-Вейк, IF 24, 35; Гамильшег 270. Без допущения ром. влияния нельзя объяснить слав. i, поэтому Мейе (Ét. 182), Миккола (Ursl. Gr. 1, 11 и сл.; RS I, 6), Соболевский ("Slavia", 8, 489) считают, что изба́ ром. происхождения. Приверженцы герм. происхождения – Бернекер (там же), Уленбек (AfslPh 15, 487), Мерингер (IF 18, 273 и сл.; "Мitt. Anthrop. Ges.", Wien, 38, 3 и сл.), Мурко ("Мitt. Anthrop. Ges.", Wien, 35, 314; 36, 98 и сл.), Траутман (Арr. Sprd. 440), Стендер-Петерсен (245 и сл.), Кипарский (238 и сл.) – не могут дать удовлетворительного объяснения для i. Ссылка Кипарского на Вондрака (Vgl. Gr. 1, 52) недостаточна, поскольку там, кроме слова исполи́н, речь идет только о поздних примерах."

Здесь мы видим, что поиски происхождения слова "изба" зашли в тупик.
Исходные данные, которые применяют ищущие:

- славяне, без сомнения, заимствовали слово "изба";
- если считать, что заимствовали у римлян, то понятно, откуда "и" в начале слова "изба", но не понятно, куда делось длинное "ū" ([u:]) при фонетическом переходе от латинов к славянам;
- если считать, что заимствовали от германцев, то с кратким гласным "ъ" в середине слова "истъба" всё понятно (у германцев "u" в корне - краткое), но возрождается проблема с первым "i", таких звуков в германских "банях" нет.

Упущен, будто кто глаз отвёл, вариант со славянским происхождением древнерусского слова "истъба". Ведь значения германских якобы предков "избы" несколько отличаются от значений славянских слов: "баня" и "жильё" - всё-таки не одно и тоже.

А вот и конец цитаты:
"Др.-русск. истЬба (Новгор. I летоп.) Ляпунов (236 и сл.) объясняет влиянием предшествующего и. Абсолютно неприемлема попытка Шахматова (AfslPh 33, 96 и сл.) объяснить изба из кельт. Нельзя согласиться также с мнением о дунайско-булг. посредстве (Куник–Розен, Аль-Бекри 112 и сл.) и с предположением Ягича (AfslPh 22, 262) о преобразовании по народн. этимологии *stъba в необычное *istорьbа; ср. истопити.
Лтш. istaba "комната, дом, жилище", istuba, ustaba, ustubа заимств. из др.-русск.; см. М.–Э. 1, 710."

Здесь перед нами предстают древнерусский и латышский родственники древнерусского же "истъба", опять-таки со значением "дом, жилище". То есть иным, нежели в древневерхненемецком языке, равно как и в латинском. Надо бы ещё поисследовать корни слова "изба" в родном языке.

Если "-ба" в древнерусском всё-таки имеет ту же природу, что и в слове "у-садь-ба" (тоже ведь недвижимость!), то нам осталось разобраться с "истъ-", "исть-". Прямо навязывается на проверку слово "истинный, истый". Снова спросим М. Фасмера:

"истовый, др.-русск. исто "капитал", укр. ïстий, íстний "истинный, настоящий", ст.-слав. истъ, истовъ "истинный, сущий", болг. ист "тот же самый", исто "также", сербохорв. и̏сти̑ "тот же самый", и̏сто̑ "точно так же", словен. ȋsti "тот же самый", чеш. jistý "подлинный, верный, определенный, надежный", др.-польск. ist, isty.
Зап.-слав. формы делают праформу *jьstъ сомнительной..."

Для дальнейших рассуждений нам пригодится, по-моему, такой набор значений, связанных со словом "истый": "капитал" (др.-русск.), "надёжный", "точно так же". Окончание статьи о слове "истый" повествует о трудностях с этимологией этого слова, но они нам пока не понадобятся, эти трудности. От себя только выражу уверенность, что "истый" имеет родство с "есть" ("быть", "суть"): польск "istota", родственное слову "истый", означает "сущность" (которая от "суть").

А рассуждения будут простые, дилетантские: "истъба" - "настоящесть", "капитальность", "постоянство во времени". То есть слово "изба" обозначает капитальную постройку, которая сделана, если не на века, то надолго, причём стоит вспомнить, что избы клались из брёвен так, чтобы при необходимости их можно было разобрать и собрать заново неподалёку. Вновь собранная изба оказывается при этом такой же, как старая. "Истъба", "жильё", "быт", "судьба"...- все эти слова семантически связаны с существованием, житьём-бытьём.

Слово же "топить" ("греть замёрзшее") вполне может относиться к баням-истопкам, но тогда может оказаться, что древневерхненемецкое "s-tub-a", древнеисландское "s-tof-a" и романское "*ex-tūf-a" означают "ис-топ-ленные", то есть заимствование, возможно, шло в направлении, обратном общепредполагаемому. Кстати, это не особо нас должно удивлять: ведь и латины, и германцы пришли в Центральную Европу из южных жарких стран Ближнего востока и Малой Азии. Поэтому греть помещения не было актуальной потребностью для этих южан. А вот славянам в лесной зоне Европы приходилось заботиться об отоплении (с помощью очагов внутри жилых комнат и помещая скот вместе с собой в одном помещении) - от них соответствующая лексика и должна была передаваться вновь прибывающему кочевому населению (как ранее писалось здесь про "грядки" и "грязь", породившие "ground" и "gris").

К какому результату мы пришли?
Сейчас сформулирую результат. Но сначала некое абстрактно-математическое построение.
Всё, что обсуждалось в трёх главах этой книги, имеет исходными данными какие-то факты: факты лингвистики, факты истории, факты археологии, факты генетики, факты антропологии и т.д., и т.п. Трудности, связанные с идентификацией исторических процессов по этим фактам, оказываются значительно большими, чем можно себе представить, прочитав начало этой главы. Дело в том, что наборы фактов – дискретны, они сопоставимы с текстами произвольной длины, которые можно написать с помощью конечного алфавита с целью описания этих фактов. Как сказал прикладной математик Г. Биркгоф, множество таких текстов не более чем счётно.

А пространство смыслов, которые можно извлечь из этих текстов, в каком-то смысле, представляет собой континуум, в котором соседние контексты бесконечно мало отличаются друг от друга, но отличия двух произвольно взятых контекстов могут быть сколь угодно, в принципе, велики. Получается, что дискретное описание фактов, сделанное с любой тщательностью, даёт нам ничтожно мало данных о смыслах происходящего: больно редкое получается сито. В силу этой особенности в отношениях между текстами и контекстами любая договорённость, к примеру, всегда может быть понята одной стороной не так, как этого хотела бы другая. Всегда есть некоторое множество разных вероятных исходов из любого набора начальных условий: до этого дошли в квантовой механике, а Р. Пенроуз догадался применить понятийный аппарат квантовой механики к гипотезе о природе сознания, разума.

К чему я это всё? А вот к чему. История в принципе не детерминирована. Никакой набор фактов не позволяет однозначно сформулировать смысл происходящего, всегда можно найти, при некотором старании и сноровке, другое прочтение того же набора исторических и прочих фактов. Поэтому интерпретаторы истории всегда будут находиться в ментальной борьбе как друг с другом, так и с заказчиками исторических смыслов. Какое-то время будет побеждать одно крыло, придёт другое время – второе возьмёт реванш. Это в точности как в игре брони и снаряда, преступника и жертвы, прокурора и адвоката. История может быть охарактеризована, при взгляде на картину "свысока" некоторыми вероятностями возможных прошлых – всё как в квантовой механике. Точно так же устроено и будущее.

Теперь – выводы. Судя по наблюдаемой преемственности североевропейских археологических культур, единовременного переселения больших масс людей (соизмеримого с кимбрско-тевтонским переселением), говорящих на южных прагерманских диалектах, не было. По-видимому, было длительное и постепенное проникновение групп разноплеменных южан, большая часть которых известна под собирательным наименованием "скифо-сарматы", на север, сопровождающееся вытеснением северян на юго-восток. По мере этого проникновения традиция кремирования покойных постепенно сменялась трупоположениями.

В конце прошлой – начале нашей эры довольно быстро прошла по Европе южная военная элита, что сказалось на характере богатых захоронений, включая переход от кремации к ингумации и появление сарматских родовых меток на наконечниках парадных копий. Во время Великого переселения большая часть успевших перебраться на север людей, наряду с неустроенной частью местного северного населения отправились искать счастья широким фронтом на юг, от Испании и Северной Африки – до Крыма и Поволжья. Среди оставшихся, по мере формирования германской государственности, победили германские языки, подобно тому, как позже в Венгрии, несмотря на разноэтничность её населения, победил язык финно-угорской группы. Этого не произошло на территории Франции и её окрестностей, где в борьбе кельтских, германских языков и народной латыни победила, в конце концов, латынь, приобретя характерные формы. После норманнского завоевания Англии в 11 в. романская группа оказала серьёзное влияние и на развитие английского языка.

На данный момент я даже не льщу себя надеждой, что я перекрыл возможные возражения против гипотезы о южном происхождении носителей прагерманского языка, объединивших вокруг себя, со временем, многие иноязычные племена севера Европы. Но возможно, дал приличную пищу для размышлений, хотелось бы в это верить. Какими это чревато исходами, и как распределены их вероятности, гадать бессмысленно.


ПРИМЕЧАНИЯ
1) ^ "Древнейшей достоверно германской культурой ныне признается ясторфская, начиная с которой прослеживается преемственность в культурном развитии вплоть до исторических германцев. Датируется она от 600 до 300 г. до н. э., а со стадиями ее развития Рипдорф и Зеедорф доживает до конца I тыс. до н. э. Ареал культуры охватывает Ютландию и материковые области Северной Европы от Везера до Одера, включая нижнее и среднее течения Эльбы. Первые вторжения племен среднеевропейской общности полей погребальных урн в этот регион фиксируются еще в конце II тыс. до н. э. Однако до образования ясторфской культуры эта территория оставалась неоднородной в культурном отношении. Здесь выделяется несколько археологических культур – нордийская (влащивская), ниенбургская, домковых урн, халенская и унструцкая, а юго-восточные части рассматриваемого региона принадлежали лужицкой культуре. С начала I тыс. до н. э. в этой области все больше и больше проявляется воздействие древнеевропейцев – носителей культуры полей погребальных урн. Курганный обряд погребений, господствовавший до того в северногерманских землях и Ютландии, уступает место грунтовым могильникам, обряд ингумации постепенно вытесняется ритуалом трупосожжения, и названные элементы обрядности становятся характерными для новообразования – ясторфской культуры. Помимо того, формирование последней сопровождалось временной изоляцией ее ареала от более южных областей: прекратился приток бронзы с юга, и население было вынуждено вернуться к изготовлению орудий труда и бытовых изделий из камня и кости. Таким образом, следует полагать, что становление ясторфской культуры стало результатом консолидации неоднородных местных племен периода поздней бронзы в условиях широкой инфильтрации населения среднеевропейской общности полей погребальных урн.
На следующем этапе население ясторфской культуры стало получать железо из более южных областей. Установились тесные связи с западногальштатской культурой, которая в целом оказала заметное влияние на экономические и социальные процессы, протекавшие в ясторфской культуре." – В.В. Седов, Славяне. Историко-археологическое исследование. Распад древнеевропейской общности и формирование западноевропейских этносов.
2) ^ " The paper concludes that we are not yet in a position to fully evaluate the role of the new evidence of abrupt climate change in 850 BC, at the beginning of the Iron Age. Regarding the crisis in the mid first millennium AD, however, new climate data indicate that a dust veil in AD 536–537 might have aggravated the economic and societal crisis known from previous research...
Furthermore, the climatic explanation helped explain what archaeologists had taken to be a “findless period” at the beginning of the Iron Age...
I have investigated more closely two cases of possible causal relationships between climate change and society in the Swedish Iron Age. The two cases give partly diverging results. The period of abrupt cooling starting about 850 BC is well documented in the Netherlands and has been demonstrated to have had a decisive influence on settlement and society there, especially for coastal settlements. Evidence that this cooling had any clear effect on society and settlement in Sweden, however, is lacking: neither the detailed climate reconstructions nor possible effects on society have yet been clarified for Sweden. On the other hand, new evidence of a distinct and comparatively short period of colder climate, caused by a dust veil of volcanic origin in AD 536 and the following year(s), directly ties in with a well-documented period of crisis, decline, and settlement abandonment. This new evidence challenges many of the established explanations of this crisis, which have emphasized political and economic factors, but not climate change. However, I would argue that the two explanations are not mutually exclusive. Our new knowledge of the volcanic dust veil, and of two summers with distinctly lower temperatures, could explain the rapid and unmistakable decline in settlements and open lands evidenced in the archaeological and paleoecological record of some areas." - Mats Widgren, Climate and Causation in the Swedish Iron Age: Learning from the Present to Understand the Past; Accepted for publication in Geografisk Tidsskrift – Danish Journal of Geography.
3) ^ "Bardziej precyzyjne rozpoznanie kultury, dające się nawiązać do Burgundow, przez J. Kostrzewskiego, pozwala na wyznaczenie temu ludowi w I w. p.n.e. siedzib w granicach między Odrą a Parsętą … (H. Łowmiański 1963, s. 220) i dalej: …zgodnie z geografem aleksandryjskim siedziby Burgundow miały znajdować się na wschod od Swebow Semnońskich, ktorzy sięgali aż po Suebos, czyli Odrę. ...
Z przekazow starożytnych historykow daje się rownież wysnuć tezę o obecności na Pomorzu Rugiow (wg Tacyta) i Ulmerugiow (wg Jordanesa) u ujścia Wisły.
R. Wołągiewicz (1981a, s. 196) sugerował możliwość identyfi kacji grupy nadodrzańskiej kultury jastorfskiej właśnie z owymi Rugiami „wyspowymi".
Ich przybycie na Pomorze środkowe wiązałoby się z jednej strony z opustoszeniem obszaru nad dolną Odrą, a z drugiej – z poszerzeniem zasięgu kultury oksywskiej w młodszym stadium fazy A2. Teoria „burgundzka" i „rugijska" wydają się pozostawać ze sobą w sprzeczności, lecz przestrzenno-kulturowa dyferencjacja obszaru oksywskiego w fazie A3 wskazywałaby na możliwość połączenia obydwu koncepcji." - Ewa Bokiniec, Kultura oksywska na ziemi chełmińskiej w świetle materiałów sepulkralnych.
4) ^ Цитата о языке северных племён в середине 1 тысячелетия до нашей эры:
"Язык местного населения, судя по топонимике, не был ни кельтским, ни немецким. Археологические находки и топонимика свидетельствуют о том, что Рейн до прихода римлян не был никакой племенной границей, и по обе стороны жили родственные племена." – А.Л. Монгайт "Археология Западной Европы. Бронзовый и железный века". Изд. «Наука», 1974, стр. 331.
5) ^ "В VI – V веках до новой эры пришла в упадок богатая лужицкая культура. Западные её группы включились в ясторфскую культуру в широком смысле, жители северо-восточного угла образовали культуру западнобалтских курганов.
Погибла ли центральная часть лужицкой культуры в междуречье Одера и Вислы в результате набегов кочевников-скифов, как считали некоторые исследователи, указывая на находки скифских наконечников стрел, или она разрушилась из-за каких-то внутренних неурядиц и климатических изменений, пока сказать трудно. Возможно, действовал комплекс причин. Во всяком случае, все укреплённые центры (городища) лужицкой культуры или сгорели, или были покинуты обитателями." – М.Б. Щукин, "Третий мир Древней Европы".
6) ^ "В VI–V в. до н. э. на земли лужицкой культуры и соседних с ней культур Чехии и Словакии неоднократно совершали набеги скифы.[91] Среди скифских находок встречается довольно много характерных наконечников стрел, некоторые из них обнаружены в валах лужицких городищ с их внешней стороны. Часть городищ была сожжена или разрушена скифами. На городище Вицин раскопками открыты скелеты женщин и детей, погибших во время одного из набегов. Здесь же найден клад бронзовых украшений последней четверти VI — первой половины V в. до н. э.
Вместе с тем в ареале лужицкой культуры встречается немало скифских украшений, в том числе многочисленные бронзовые височные кольца (есть и в погребениях лужицкого населения), характерные для лесостепных областей Скифии, и предметы, являющиеся произведениями искусства, выполненные в «зверином стиле». Они свидетельствуют о том, что между скифами и средневропейским населением существовали и мирные взаимоотношения." – В.В. Седов, Славяне. Историко-археологическое исследование. Распад древнеевропейской общности и формирование западноевропейских этносов.
7) ^ "64. Бактрийцы носили на головах шапки, очень схожие с мидийскими, тростниковые бактрийские луки и короткие копья. Саки же (скифское племя) носили на головах высокие островерхие тюрбаны, плотные, так что стояли прямо. Они носили штаны, а вооружены были сакскими луками и кинжалами. Кроме того, у них были еще сагарисы – [обоюдоострые] боевые секиры. Это-то племя (оно было, собственно, скифским) называли амиргийскими саками. Персы ведь всех скифов зовут саками. Бактрийцами и саками предводительствовал Гистасп, сын Дария и Атоссы, дочери Кира." – Геродот, История, Книга 7 "Полигимния".
8) ^ "Более подходящей была бы ситуация на 100 лет раньше, когда происходило образование всего цикла латенизированных культур – началась стадия Рипдорф ясторфской культуры, в ней возникли группы Боденбах-Подмоклы и губинская, сложились культуры пшеворская, оксывская, зарубинепкая и поянешти-лукашевская. Заметно в этих процессах и участие групп населения скандинавского происхождения [1; 5; 7; 11; 12: 29; 37; 47; 62; 70].
Все эти культуры от Балтики до Карпат, Днепра и Дуная, при наличии определенных различий, обладают и общими чертами: их носители пользуются фибулами и оружием кельтского образца, у них исключительно лепная керамика (лишь иногда используется поворотная подставка), чернолощеная или нарочито ошершавленная - "хроповатая", они хоронят своих сородичей в больших могильниках и почти исключительно по обряду трупосожжения. Эти общие черты заметно отличают их от соседей - кельтов, гето-даков, сарматов и скифов, а также от жителей лесной зоны Восточной Европы." – М.Б. Щукин, В. Еременко, "К проблеме кимвров, тевтонов и кельтоскифов: три загадки".
9) ^ "Ощутимое влияние кельтской культуры на зарубинецкую и пшеворскую проявляется в разных элементах. В пшеворской керамике — это сильное утолщение края горловины и ее сложная фацетировка как с внешней, так и с внутренней стороны. В погребальном обряде – появление трупоположений, вложение в пшеворские погребения ритуально согнутого оружия и пережженных костей птиц [Da,browska 1988, в. 310-311]." – С.П. Пачкова, "Зарубинецкая культура и латенизированные культуры Европы".
10) ^ "Археологическими исследованиями зафиксированы продвижения пшеворских групп населения в районы Волыни в конце 2 – 1 вв. до н. э., а также в Поднепровье, Подесенье и в Посеймье [Козак 1991, с. 131-139; Обломский, Терпиловский 1994, с. 159—181], как и зарубинецкого в 1 в. н. э. на территорию юго-восточных районов современной Польши (могильник Гриневичи Вельки) [Szmit 1922, s. 111-120]." – С.П. Пачкова, там же.
11) ^ "Появление трупоположений на могильниках германцев Северной Европы отдельные исследователи также связывают с кельтским влияниям, потому что ингумация была распространена на кельтских могильниках разного времени. Археологи выражали также мнение, что в вельбарской культуре обычай трупоположения возник тоже благодаря кельтскому влиянию [Щукин, 2005]. В свою очередь обычай ингумации в черняховской культуре, также скорее всего, был заимствован с запада, возможно у вельбарской культуры [Магомедов, 2001].То есть, кельтское влияние на черняховский обряд захоронения могло происходить через вельбарскую культуру. По крайней мере антропологические материалы из ряда черняховских могильников (особенно западного и центрального регионов) демонстрируют западный и северо-западный характер связей. Идея трупоположений в I - V ст. н. э. распространилась и у балтов. Исследовались большие балтские могильники с таким обрядом. Считается, что этот обычай распространялся с запада, с территории, которую занимало балтское племя пруссов. То есть, в Прибалтике мог существовать источник распространения этого обычая.
Отдельно о кельтах:
Так, археологи допускают, что во II - начале I ст. до н. э. кельтские племена не только могли проникать на Верхнее и Среднее Приднестровье, но и, расселяясь, оседать анклавами и создавать торговые фактории (Л. Крушельницкая, М.Бандровский). На территории Украины лингвистами засвидетельствована кельтская гидро- и топонимика (О.Трубачев, О. Стрижак. К. Тищенко). В западном регионе Украины лингвисты видят во многих случаях кельтские корни, начиная от названия реки Серет и заканчивая целым рядом топонимов с корнем -Русс [Стрижак, 1989]. Мы учитываем тот факт, что топонимы не всегда четко датируются и их далеко не всегда можно привязать к определенному хронологическому срезу и культуре. Но когда количество кельтоязычных топонимов и этнонимов, которые фиксируются античными источниками и современными исследователями на данной территории, большее чем количество латенских памятников, то это требует пояснений." - Т. М. Рудич, Антропологический материал черняховской культуры из раскопок И. Гереты.
12) ^ "Когда началась эта миграция пшеворцев, мы не знаем, но в середине I в. н.э. на Западной Украине уже имеется серия погребений по обряду трупосожжения, пшеворского типа, с фибулами Альмгрен 68. Эти погребения также содержат ритуально испорченное оружие, в частности умбоны типа Ян 5, такие, как в сарматском погребении Высочино (см. выше)...
Погребальный инвентарь некоторых из этих могил свидетельствует о смешанном характере группы населения, оставившей эти памятники. Так, одна из кремаций (Звенигород-Гоева гора, погр. 8), в лощёной урне пшеворского типа, была закрыта обломками лепного дакийского сосуда. В этом же погребении были найдены шпоры, копьё, нож, сарматский меч с кольцевым навершием, лезвие которого было согнуто, согласно пшеворским погребальным обычаям (Козак 1984: 87, рис. 36: 25). Есть разные точки зрения на культурную принадлежность днестровских трупосожжений."
- М.Б. Щукин "О военных контактах между сарматами и германцами в римское время (по материалам вооружения)"
13) ^ "IV-II вв. до н.э. - развитый период, когда идет перестройка экономики городецких племен из-за давления номадов на лесостепь и отток смешанного (городецко-будинского) населения "защипной" керамики Верхнего Подонья и Средней Цны по границе лесостепи на восток, где оно наслаивается на городецкие памятники Нижнего и Среднего (Самарской Луки) Поволжья." – В.Г. Миронов, "Городецкая культура: состояние проблем и перспективы их изучения".
Со ссылкой на этого же автора, пишут, что городецкое население во II-III вв. смещалось в лесную зону, где трансформировалось в древнемордовский этнос. В связи с этим следовало бы ожидать скифско-сарматского лексического следа в финно-угорских языках. Валентин Стецюк приводит интересные примеры сближения иранской и древнеанглийской лексики с лексикой финно-угорских языков в главе 18 "Экспансия финно-угров" своей книги.
14) ^ С.В. Воронятов, "Сарматские тамги на памятниках лесной зоны России. Случайность или неизвестная закономерность?"
15) ^ II. Когда на Западе царствовал Гонорий, варвары захватили его землю. Кто они были и как они это совершили, сейчас будет рассказано. (2) В прежнее время готских племен 9 было много, и много их и теперь, но самыми большими и значительными из них были готы, вандалы, визиготы и гепиды. В прежнее время, правда, они назывались савроматами 10 и меланхленами 11. Некоторые называли эти племена гетами. (3) Все эти народы, как было сказано, отличаются друг от друга только именами, но во всем же остальном они сходны. (4) Все они белы телом, имеют русые волосы, рослые и хороши на вид, у них одни и те же законы, и исповедуют они одну и ту же веру. (5) Все они ариане и говорят на одном языке, так называемом готском; и, как мне кажется, в древности они были одного племени, но впоследствии стали называться по-разному: по именам тех, кто были их вождями. (6) Этот народ издревле жил по ту сторону Истра. Затем гепиды заняли местности вокруг Сингидуна и Сирмия, по ту и другую сторону реки Истра, где они пребывают и в мое время...
III. Вандалы прежде жили около Меотиды. 19. Страдая от голода, они направились к германцам, называемым теперь франками, и к реке Рейну, присоединив к себе готское племя аланов 20. (2) Потом, двинувшись оттуда под предводительством Годигискла, они поселились в Испании 21, которая является первой страной Римской державы со стороны океана...
В примечании 10 редактор поправляет историка:
"Савроматы, или сарматы, не являлись германским племенем. Здесь Прокопий, как это нередко с ним бывало, использовал географический принцип, назвав один народ именем другого, зачастую обитавшего на той же территории задолго до этого. Ср. название гуннов массагетами (В.Р. I. 21. 13. etc)."
Называние гуннов массагетами отнюдь не порочит Прокопия – но это тема отдельного расследования.
В примечании 19 редактор опять подозревает историка в наивности:
"Прокопий, видимо, использует здесь предания вандалов. Однако насколько это явствует из других источников, вандалы никогда у Меотиды не были. Путь их пролегал из Скандинавии к Балтийскому морю, верхнему Одеру и затем к Паннонии, где в 335 г. император Константин разрешил им поселиться, в качестве федератов."
Однако как вандалы, будучи коренными скандинавами, могли сочинить предания о том, чего и знать не могли, - про свою родину у Меотиды?
16) ^ Eth. SUEVI (Eth.Σοῆβοι or Eth. Σουῆβοι), is the designation for a very large portion of the population of ancient Germany, and comprised a great number of separate tribes with distinctive names of their own, such as the Semmones. German authors generally connect the name Suevi with Swiban, i. e. to sway, move unsteadily, and take it as a designation of the unsteady and migatory habits of the people to distinguish them from the Ingaevones, who dwelt in villages or fixed habitations (Zeuss, Die Deutschen, p. 55, foll.); others, however, and apparently with good reason, regard the name as of Celtic or even Slavonian origin; for the Romans no doubt employed the name, not because indigenous in Germany, but because they heard it from the Celts in Gaul. We must, however, from the first distinguish between the Suevi of Caesar (Caes. Gal. 1.37, 51, 54, 3.7, 4.1, &c.) and those of Tacitus (Germ. 38, &c.): the Suevi in Caesar occupied the eastern banks of the Rhine, in and about the country now called Baden, while Tacitus describes them as occupying the country to the north and east of the Suevi of Caesar, so that the two writers assign to them quite a different area of country. Strabo (vii. p.290) again states that in his time the Suevi extended from the Rhenus to the Albis, and that some of them, such as the Hermunduri and Longobardi, had advanced even to the north of the Albis. Whether the nations called Suevi by Caesar and Tacitus are the same, and if so, what causes induced them in later times to migrate to the north and east, are questions to which history furnishes no answers. It is possible, however, that those whom Caesar encountered were only a branch of the great body, perhaps Chatti and Longobardi. That these latter were pure Germans cannot be doubted; but the Suevi of Tacitus, extending from the Baltic to the Danube, and occupying the greater part of Germany, no doubt contained many Celtic and still more Slavonic elements. It has in fact been conjectured, with great probability, that the name Suevi was applied to those tribes which were not pure Germans, but more or less mixed with Slavonians; for thus we can understand how it happened that in their habits and mode of life they differed so widely from the other Germans, as we see from Tacitus; and it would also account for the fact that in later times we find Slavonians peaceably established in countries previously occupied by Suevi. (Comp. Plin. Nat. 4.28; Ptol. 2.11.15; Oros. 1.2.) It deserves to be noticed that Tacitus (Germ. 2, 45) calls all the country inhabited by Suevian tribes by the name Suevia. The name Suevi appears to have been known to the Romans as early as B.C. 123 (Sisenna, ap. Non. s. v. lancea), and they were at all times regarded as a powerful and warlike people. Their country was covered by mighty forests, but towns (oppida) also are spoken of. (Caes. Gal. 4.19.) As Germany became better known to the Romans, the generic name Suevi fell more and more into disuse, and the separate tribes were called by their own names, although Ptolemy still applies the name of Suevi to the Semnones, Longobardi, and Angli.
In the second half of the third century we again find the name Suevi limited to the country to which it had been applied by Caesar. (Amm. Marc. 16.10; Jornand. Get. 55; Tab. Peut.) These Suevi, from whom the modern Suabia and the Suabians derive their names, seem to have been a body of adventurers from various German tribes, who assumed the ancient and illustrious name, which was as applicable to them as it was to the Suevi of old. These later Suevi appear in alliance with the Alemannians and Burgundians, and in possession of the German side of Gaul, and Switzerland, and even in Italy and Spain, where they joined the Visigoths. Ricimer, who acts so prominent a part in the history of the Roman empire, was a Suevian. (Comp. Zeuss, l.c.; Wilhelm, Germanien, p. 101, &c.; Grimm, Deutsche Gram. i. pp. 8, 60. ii. p. 25, Gesch. der Deutschen Spr. i. p. 494; Latham, on Tacit. Germ. Epileg. p. lxxi.)
17) ^ Ivan Duridanov, "The Language of the Thracians".