Эволюция первой Евы

В годы первых триумфов космонавтики в советскую художественную литературу ворвался таинственный образ Лилит.
Что предание говорит?
– Прежде Евы была Лилит.
...Не из глины, не из ребра –
Из рассветного серебра.
Улыбнулась из тростника –
И пропала на все века.
Так начинается стихотворение замечательного поэта Вадима Шефнера «Лилит»... Образ Лилит работает здесь в противофазе с привычным образом Евы – земной женщины, созданной из одной плоти с Адамом, имя которого на древних языках созвучно со словами земля или глина. То есть из тех же химических элементов… Образ Лилит вызывал интерес к преадамитам – тем таинственным человеческим существам, которые, судя по мимолетным упоминаниям в Библии, были созданы Богом для владения миром и населяли его до появления Адама и Евы, сотворенных, чтобы возделывать землю.
Но откуда же все-таки взялся этот образ? Имеющиеся сведения о Лилит немногочисленны и разноречивы. Упоминание о ней в Библии можно обнаружить, только имея издание Книги книг в переводе с латинского. Наша Библия переведена с греческого, и вместо слова Ламия (которое считается другим именем Лилит) русский читатель увидит знакомое леший. Достаточно подробная статья в отечественном «Мифологическом словаре» 1991 года сообщает, что Лилит – злой дух в иудейской демонологии. Имя имеет шумерское происхождение и объединяет схожие имена трех демонических сущностей.
В еврейской традиции Лилит выступает обычно как демон женского пола. Эта демоница овладевает мужчинами против их воли с целью родить от них детей. Поэтому Талмуд не рекомендует мужчинам ночевать в доме одним. Однако в иудейском быту Лилит была особенно известна как вредительница деторождения. Считалось, что она не только наводит порчу на младенцев, изводит и подменяет или похищает их, пьет кровь новорожденных и высасывает мозг из костей; ей также приписывались порча рожениц и бесплодие женщин. Согласно Талмуду, Лилит – волосатая и крылатая демоница, способная изменять свой облик и превращаться в женщину обольстительной привлекательности. Но кроме собственного имени Лилит в Талмуде упоминаются и многочисленные духи, обозначаемые этим же именем как нарицательным.
Но вот что интересно. Хотя в древнееврейских источниках Лилит представлена во всей полноте своей демонической натуры, с той степенью натурализма, которую Пушкин называл «библейским похабством», со временем образ «первой Евы» значительно трансформировался. Уже в средневековой еврейской литературе Лилит предстает прекрасной, соблазнительной женщиной вне связи с ее способностью менять свой облик. Этот же образ закрепляется и в европейской литературе эпохи Возрождения, когда предание о Лилит как первой жене Адама стало известно благодаря возросшему интересу к каббалистическим текстам. После Ренессанса Лилит уже не покидает литературных страниц ни в одном веке и благополучно въезжает в беллетристику наивно-материалистического ХIХ и рационально-романтичного ХХ веков. И как будто не было демоницы Лилит, враждебной материнству, убийцы и похитительницы младенцев!
А можно ли представить без этой жуткой соблазнительницы русскую поэзию Серебряного века, поэзию дерзкую, ломающую старые нормы и традиции? В стихах Николая Гумилева Лилит – противоположность Евы:
У Лилит – недоступных
созвездий венец,
В ее странах алмазные солнца
цветут;
А у Евы – и дети, и стадо
овец,
В огороде картофель и в доме
уют.
Однако Гумилев, не скупясь на эпитеты для неведомой «первой Евы», признает великую правоту земной женщины – человеческого существа женского пола, жены, матери и хозяйки. Есть у него в стихотворении и другие строки:
Если надо, он царство тебе покорит,
Если надо, пойдет
с воровскою сумой,
Но всегда и повсюду – от Евы
Лилит –
Он тебя сохранит от тебя
же самой.
Что значит «сохранить от Евы Лилит» в женщине? Да просто не дать ей погрузиться полностью в стадо овец, в картофель и уют, опуститься, грубо говоря – обабиться. И это так естественно звучит в устах Гумилева, подлинного рыцаря и в литературе, и в жизни!
Иначе смотрит на Лилит и Еву Марина Цветаева. В отношении к подругам Адама она категорична: Лилит – да, Ева – нет! В письме к Борису Пастернаку Цветаева признается: «Борис, а ты помнишь Лилит?.. Твоя тоска по мне – Тоска Адама по Лилит, до – первой и нечислящейся. (Отсюда моя ненависть к Еве!)». Но дело, наверное, не только в личном отношении поэтессы к конкретному мужчине. Цветаева скорее всего подробно читала талмудические тексты о Лилит и знала, в частности, о нежелании демоницы признавать первенство Адама и его верховенство (буквальное) в интимных делах. Здесь Лилит настойчиво пыталась, как говорилось тогда, «занять самой положение Неба, предоставив мужчине место Земли», что символизирует царство матриархата.
Уход Лилит – не что иное, как поражение идеи матриархата и соответственно феминизма. Видно, было за что проклясть этого упертого Адама и возненавидеть свою сменщицу Еву – труженицу и мать-кормилицу! Матриархат как Несбывшееся, его вечный подсознательный зов – вот что тревожит сердце поэтессы...
Возникает вопрос: неужели все литераторы, «инженеры человеческих душ», так сочувственно относятся к этой мифической фигуре, что считают необходимым хоть как-то обелить и облагородить ее, словно забыв о демонической сущности?
Да нет, не все. Например, Владимир Набоков, когда в двадцатых годах писал преимущественно стихи под псевдонимом Сирин, очень по-своему подошел к этой теме. В изящном по форме и мистическом по существу стихотворении «Лилит» молодой поэт рисует картину посмертного приключения в потустороннем мире (герою вначале казалось, что в раю), где на продуваемой горячим ветром улице, среди фавнов он вдруг увидел:
От солнца заслонясь, сверкая
подмышкой рыжею, в дверях
вдруг встала девочка нагая
с речною лилией в кудрях...
Что было дальше – надо читать не в пересказе (убивающем главное в поэзии). Но вот какой вопрос тут же подсказывает ассоциативная память: случайна ли эта цепочка «Лилит – девочка с лилией – Лолита»? Так вот, поди, из каких временных далей прорастал замысел романа, сделавшего Набокова знаменитым и материально независимым! Видно, не написал бы он свою «Лолиту», если бы не добиблейская демоница Лилит... Демоница, потому что после контакта с ней герой приключения наконец прозрел и понял: он – в аду...
«История Лилит исчезла из канонического текста Библии, но дочери Лилит, которых называли лилитами, преследовали мужчин еще более тысячи лет. Вплоть до средних веков евреи применяли амулеты, отпугивающие этих похотливых искусительниц, которые охотно совокуплялись со спящими мужчинами... в любовной позе, предпочтительной во времена матриархата.
Древние греки также верили в существование лилит, называли их Ламиями и считали, что они похищают и пожирают чужих детей. Считалось еще, что мужчины и дети не должны оставаться одни дома, чтобы не подпасть под власть Лилит. В дальнейшем дочерей Лилит стали называть «ночными ведьмами».
Но все вышеизложенное идет из глубокой древности шумеро-вавилонских и эллинских мифов, из арабских и талмудических легенд, навеянных знойной, полной призраков атмосферой Средиземноморья. А есть ли что-то подобное у нас, чьи исторические корни совсем в других местах – в суровой Гиперборее, где день и ночь тянутся по полгода, а ночное небо разливает над снежными пространствами многоцветные призрачные волны полярных сияний? У нас, русских и славян, и у индусов – наших соседей по арктической прародине? Оказывается, есть.
В индоарийской, в том числе славянской, народной мифологии также присутствуют нечистые сущности, враждебные материнству и детству, пугающие, похищающие и пожирающие маленьких детей. Восточнославянское (русское, украинское и белорусское) название этой Лилит (или этих лилит) – кикимора (шишимора). Очень похоже называется эта нечисть на санскрите, священном языке Древней Индии, – шишумара. «Кикимора – злой дух, беспокоит ночами детей, убивает их. Шишумара – злой дух, убивающий ночами детей». Определения взяты из книги известного индолога Н.Р. Гусевой «Славяне и арьи. Путь богов и слов».
Отправить почтой
Версия для печати
В закладки
Обсудить на форуме
Разместить в LiveJournal
Так народная мудрость Руси и Индии лишает всякой привлекательности зловещий персонаж древней демонологии, отводя ему достойное место. Что бы ни писали поэты, народ произносит свое четкое определение: кикимора.
А глас народа – глас Божий...