О разрыве отношений Петра I с первой женой

Это маленький отрывок их моей большой работы "Известная персона или история одной старинной песни", которую можно прочитать в формате pdf по ссылке:

https://cloud.mail.ru/public/EnQE/pPp5v3ati

В этом отрывке я скомпилировал фрагменты по теме разрыва отношений Петра I с супругой Евдокией.

____________________________


Вернусь чуть назад — ко времени, когда стало известно, что в семье соправителя Ивана V (он ввиду своего нездоровья до самой смерти исполнял лишь "представительские функции") ожидается рождение первенца. Это никак не могло устраивать "фланг Нарышкиных"..., и мать Петра I решает ускорить процесс "возмужания" своего сына и срочно подбирает ему невесту.
Тогда совершеннолетием в числе прочих считалось вступление в брак, а значит регентство царевны Софьи Алексеевны по абсолютно всем формальным признакам можно было после венчания Петра постараться ликвидировать. Кроме того Наталье Кирилловне Нарышкиной не нравилось неистовое увлечение сына "корабельными делами"..., и она рассчитывала этой женитьбой немного отвлечь и "остепенить" юного царя.

Не спросив мнения сына (в те времена всё решали родители), Наталья Нарышкина женила его на Прасковье Илларионовне Лопухиной. Венчание состоялось 27 января 1689 года под Москвой в селе Преображенском в небольшой придворной церкви Св. апостолов Петра и Павла, священнодействовал духовник Петра протопоп Меркурий.
При бракосочетании имя невесты было изменено на Евдокию, вероятно, чтобы не быть тёзкой жены соправителя — Прасковьи Салтыковой. А отчество ей было изменено согласно традиции в честь семейной святыни дома Романовых — Феодоровской иконы. "Автоматически" менялось имя отца невесты на Фёдор и соответственно иногда менялись отчества его других детей (отсюда часто и возникает путаница в определении отдельных персоналий).

Мать Петра I рассчитывала, что очень многочисленный род Лопухиных в дальнейшем окажет весомую поддержку её сыну. Надо понимать, что в России столетиями складывались семейно-клановые (родовые) взаимоотношения..., и от количества и влиятельности стоящих на твоей стороне людей во многом зависело и твоё благополучие. Кстати, дед Евдокии — Авраам Никитич Лопухин служил одно время главой московских стрельцов, воевал с поляками (при жизни царя Алексея Михайловича), а затем был дворецким Натальи Нарышкиной..., так что роду Лопухиных она доверяла всецело.
Итак, Евдокия Фёдоровна стала последней русской женой у всех последующих российских государей..., морганатическая жена императора Александра II не в счёт (такая супруга только для "души и тела" — ни она, ни рождённые ею дети ни на что не претендуют в плане наследия).

От этого брака 18 февраля 1690 года у Петра I родился первенец — сын Алексей Петрович (1690 – 1718 гг.)
Судя по всему, Пётр питал к своей супруге тёплые чувства от силы два с половиной года..., а то и меньше.

Вот одно из писем Евдокии к Петру, когда тот через месяц после свадьбы ускакал в Переславль в устье реки Трубеж (река впадает в Плещеево озеро) заниматься кораблестроением вместе с голландским специалистом Карштен Брандтом.
Здесь я хочу перейти на орфографию источника. Читая старые тексты в почти "первозданном виде", мы как бы переносимся в ту эпоху..., и узнаём как разговаривали люди на русском языке 300 лет назад. Букву ЯТЬ (по фонетике похоже на "ие") заменю на Е, так как в большинстве редакторов она не прописывается, а на букву Ъ (ЕР) в конце слов внимания не обращайте и читайте так, как будто её там нет; в других цитатах со старой грамматикой я буду поступать аналогично:

"Лапушъка моi, здравствуi на множества летъ !
Да милости у теб(я) прошу: какъ ты поволишь ли мне х' cебе быть ? А слышала я, ч(то) ты м(ужъ) моi станешь кушеть у А(н)дрея Кревта; (англичанин, переводчик посольского приказа Андрей Юрьевич Крефт ( Крафт ), агент Петра I по найму технических специалистов. — И.Ш.) и ты, п(о)жалуй о томъ, лапушъка м(ужъ) моi, отпиши. За семъ писавы ж(ена) твоя челомъ бьетъ." (стр. 67, письмо №2, том 3, "Письма русских государей и других особ царского семейства", изд. Москва, 1862 г.)

Ошибочно считается, что Пётр чуть ли не через месяц после свадьбы охладел к своей жене — мало того, что она была на три года старше его, так ещё и была воспитана в строгих традициях домостроя, что при взглядах Петра на жизнь — было абсолютным нонсенсом. Нет, это совсем не так, просто склад характера Петра не предполагал не только долгого "сидения у юбки", но и вообще пребывания на одном месте. И его быстрый отъезд на Плещеево озеро — это не бегство от молодой "постылой жены", сроки поездки были связаны с ожидавшимся вскрытием рек..., и всё было распланировано Петром задолго до свадьбы. Он просто не понимал — как можно было сидеть дома без дела..., и этот стиль жизни государь сохранил до конца своих дней.

Лично моё мнение насчёт испортившихся взаимоотношений между супругами такое — Пётр не захотел навечно связывать свою жизнь с женщиной, которая видела его в минуты крайней ТРУСОСТИ (в мужской психологии это очень важный элемент) в уже упоминавшихся мною событиях борьбы Петра I со своей сестрой царевной Софьей. Именно с того момента времени в отношениях между Петром и Евдокией наметилась некая трещинка.

Поясню эту свою мысль.
Когда в Московском царском дворе стало "достоянием гласности" то, что Евдокия "понесла" от Петра Алексеевича, началось открытое противостояние царевны Софьи и "младшего царя". С каждым июльским днём 1689 года всё больше и больше насыщался воздух заочной борьбой этих двух людей за власть. И вот в ночь на 8 августа четыре "симпатизировавших" Петру стрельца Стремянного полка (Ипат Ульфов, Дмитрий Мелков, Ладогин и Мельнов) прискакали из Москвы в Преображенское с известием, что стрельцы Софьи хотят погубить Петра Алексеевича со всем его семейством — "убить его Царя, матерь его и супругу его Царицу-жъ, сестру его Царевну, и всехъ знатныхъ при его Величестве особъ".
При правлении Софьи главой Стрелецкого приказа был Шакловитый Фёдор Леонтьевич (он был назначен на эту должность в самом конце того рокового 1682 года, в котором случились Стрелецкий бунт и Хованщина) и от него исходила потенциальная и практическая угроза Петру. На самом же деле в тот момент четырём стрельцам эта угроза просто "померещилась" — они приняли некоторые перемещения войск Шакловитого за приготовление к нападению на Преображенское, где была резиденция Петра.

Молодой царь мгновенно и без оглядки (босиком, в одной рубашке, благо было тепло) побежал на конюшню, сел на коня и укрылся в ближней роще. Там его разыскала свита, дала одежду..., и через 6 часов, проскакав более 70 километров, он прибыл в Троице-Сергиев монастырь (на территории совр. Сергиев Посада) и там в слезах рассказал архимандриту Викентию о якобы грозившей ему опасности. В реальности же, в Москве о тех ночных событиях в Преображенском не ведали ни сном ни духом, и только ближе к полудню Софья и Шакловитый узнали о бегстве Петра в Троицу..., Фёдор Леонтьевич даже ещё выразился по этому поводу — "Вольно ему, взбесяся, бегать".
Во всей этой истории очень СТРАННО и трудно объяснимо то, почему Пётр не взял в ту ночь вместе с собой в Троицу семью. А ведь он прекрасно понимал какая его женщинам могла угрожать беда. Скажу довольно-таки прямо — он банально спасал только свою шкуру.
Ну а "домочадцы" спокойно прибыли к "своему защитнику" вместе с потешными войсками и стоявшими в Преображенском стрельцами Сухорева полка лишь к вечеру того же дня.

Вот представьте себе следующую ситуацию — ночью на ваш телефон приходит SMS от друга, где сообщается, что вскоре в вашу квартиру нагрянут головорезы..., и вы, забыв про беременную жену и собственную мать, в одних тапочках удираете из квартиры. Как вам такая ситуация ?
Я понимаю, что это вопрос уже чисто психо-этический и никакими документами состояние души Петра Алексеевича в тот период не зафиксировано. В 17 лет каких только глупостей можно понаделать..., и потом всю жизнь краснеть, вспоминая об этом. И хотя в исторической литературе этот эмоциональный момент совсем не затрагивается и обходится стороной, я просто убеждён, что на последующий разрыв отношений Петра и Евдокии повлияли события именно этой ночи.

Оправдывая своё бегство, Пётр Алексеевич стал искусственно раздувать грозившую ему опасность..., и вскоре, как я уже писал ранее, началось почти месячное взаимное "перетягивание" войск, в котором царевна Софья проиграла — большинство перешло на сторону законного царя..., и Софья Алексеевна была вынуждена смириться с поражением и уже ради спасения собственного "живота" отдала на заклание Фёдора Шакловитого.

После окончания тех драматических событий факт одиночного бегства Петра в Троицу всячески замалчивался "победителем"..., и уже через месяц официально было говорено, что всё семейство ВМЕСТЕ покинуло Преображенское. Это видно из преамбулы объявления (от 12 сентября) о пожаловании стрельцам, оставшимся верными Петру I, ежегодной прибавки к окладу по 1 рублю:

"Во прошломъ во 197-мъ году (имеется в виду 7197 год "от сотворения мира", это 1689 год от Рождества Христова. Новый год тогда начинался с 1 сентября. — И.Ш.), Августа противъ 8-го числа, въ ночи, .... въ селе Преображенскомъ .... великому царю .... Петру Алексеевичу .... извещали ..., что воръ и изменникъ Федка Шакловитой и его единомышленники .... умышляютъ на него .... и мать его .... смертное убiйвство.
И того жъ числа, въ той же ночи, великiй государь царь и великiй князь Петръ Алексеевичь, всеа Великiя и Малыя и Белыя Россiи самодержецъ, и мать его государева, великая государыня благоверная царица и великая княгиня Наталiя Кириловна, и супруга его государева, великая государыня благоверная царица и великая княгиня Евдокiя Феодоровна, и сестра его .... царевна ... Наталiя Алексеевна, убоялися ихъ таковаго злаго умышленiя и смертного убiйвства, изъ села Преображенского пошли въ Троицкой Сергiевъ м-рь тайно, не такъ, какъ, по ихъ царскому обыкновенiю, бываютъ ихъ государскiе походы." (стр. 383 – 384, том 1, Издание Археографической комиссии "Розыскные дела о Федоре Шакловитом и его сообщниках", Санкт-Петербург, типография товарищества "Общественная польза", 1884 г.)

Ну а сам Фёдор Шакловитый с сообщниками был казнён через месяц после начала тех событий — 12 сентября 1689 года (именно эта дата мне видится верной, в отличие от тех нескольких, что приведены в Википедии). Вот здесь по ссылке (ниже) на сайте Российской государственной библиотеки можно прочитать сам приговор от 11 сентября и "сказки" (обоснование приговора) по этому делу (там же, начиная со стр. 265):

http:// http://dlib.rsl.ru/viewer/01003907228#?page=75

Как мы видим, прямо в день казни преступников, всем благонадёжным стрельцам государь "в компенсацию за сколотую зубную эмаль предоставил по квартире в Москве"..., ой, простите, по рублю. Если учитывать, что примерный эквивалент 1 рубля был 33 алтына, а допустим, в тот год эксклюзивная конная амуниция ("седло немецкое, покрыто бархатом коричневым, круг его шито золотом и серебром, обшито бахромою шелковою, снасть ременная, стремена железные") стоила 40 алтын, то прибавка оклада стрельцам в 1 рубль — это очень хорошее поощрение за верность государю.
Возвратился царский двор в Москву в начале октября, когда там уже всё "устаканилось"..., но, как говорится, осадочек на душе у некоторых лиц после всей этой истории остался.
Настоящее же примирение со всем стрелецким войском у Петра I наступило во время празднеств по случаю крещения (23 февраля 1690 года в Чудовом монастыре) родившегося пятью днями ранее наследника — царевича Алексея. Мир со стрельцами продлится чуть более восьми лет..., и затем почти все они будут казнены или высланы на каторгу, но об этом я расскажу немного ниже.

В ночь на 4 октября 1691 года Евдокия родила царевича Александра Петровича (крещение состоялось 1 ноября), который прожил очень мало, всего семь месяцев..., и умер 14 мая 1692 года. Именно в этот период трещинка в отношениях между супругами ещё более увеличилась.

В начале третьей декады июля 1692 года по приглашению царя весь двор прибыл в Переславль посмотреть на корабли, построенные при участии государя. Обе царицы (мать и жена) присутствовали там 1 августа на водоосвящении с крестным ходом..., затем через две недели пришли из Москвы полки, которые устроили показательные манёвры на воде и суше. После 21 августа там же начались многодневные пиршества.
Возвратился весь двор в Москву в первые дни нового года (напомню, до 1700 г. новый год начинался с сентября) в "разобранном" состоянии..., но особенно от перепоя занемог Пётр Алексеевич — и уже к ноябрю его болезненное недомогание перетекло в кровавый понос, а в начале декабря царь слёг. Ближнее окружение уже не надеялось на выздоровление, а некоторые особо "приближённые к телу" (Франц Лефорт, Борис Голицын, Фёдор Апраксин и др.) уже приготовили вертолёты..., ой, простите — лошадей, чтобы мгновенно "унести ноги" из Москвы на случай смерти государя и естественного возвращения на трон царевны Софьи. Но бог миловал..., и в январе 1693 года молодой организм царя справился с недугом.
Смысловое содержание последних двух абзацев скомпилировано отсюда — (стр. 143, том 2, Николай Устрялов: "История царствования Петра Великого", изд. Санкт-Петербург, 1858 г.)

Принято считать, что с 1692 года у Петра Алексеевича начинаются чувственные отношения с Анной Ивановной Монс (1672 – 1714 гг.) из Немецкой слободы (на правом берегу Яузы, сейчас это район Лефортово в Москве). "Злые языки" говорили, что обрусевшая немка покорила долговязого русского царя своим декольте и вкусным кофе. Но на самом деле это всё многочисленная беллетристика..., и никаких документов об их любовных отношениях до 1696 года не обнаружено..., а посещение Петром I в 1692 году в Немецкой слободе дома виноторговца Иоганна Георга Монса ещё не говорит об интимной связи Петра и Анны в то время. Но безусловно, знакомы они были..., и мало того, пользуясь этим знакомством, Анна с матерью писали письма царю с различными своими просьбами по житейским делам.
Влияние "Монсихи" на Петра Алексеевича в различных художественных произведениях сильно преувеличено — якобы, чуть ли не целое десятилетие она владела умом и сердцем государя..., конечно же, это совсем не так.
Пройдёт много лет и на внучатой племяннице этой Анны Монс — Балк Матрёне Павловне (фрейлина) женится Салтыков Сергей Васильевич — первый любовник великой княгини Екатерины Алексеевны (будущая императрица Екатерина II), ему некоторые источники не без основания приписывают отцовство Павла I. В уже упомянутой выше моей статье (отрывок из неё приведу позже) я показываю, что без проведения генеалогических тестов по отцовской (Y–ДНК анализ) линии останков Петра III и Павла I истина не будет найдена..., ведь даже сама Екатерина II несколько раз намекала на "мутную" историю рождения своего сына.

После неожиданно ранней смерти своей матери (она умерла 25 января 1694 г., ей было 43 года) Пётр I стал открыто показывать неприязнь к Евдокии Фёдоровне, он стал искать любой повод, чтобы больно ударить по ранимой душе супруги. Но Евдокия не хотела мириться с подобным отношением к себе..., она всё ещё надеялась на лучшее и всячески старалась подольше удержать мужа около себя. Но такая "опека" лишь только сильнее раздражала Петра, любящего свободу собственных действий.
Вот второе из двух её писем к мужу, когда тот пребывал летом 1694 года в Архангельске (это была его вторая поездка к Белому морю..., первая же состоялась годом ранее):

"Предража(й)шему моему Государю, свету, радосте, Царю Петру Алексеевичю.
Здравству(й), мо(й) батюшка, на множество летъ ! Прошу у теъ, светъ мо(й), милости: обраду(й) меня, батюшка ! о(т)пиши, светъ мо(й), о здоровье своемъ, чтобы мне бедно(й) въ печалехъ своихъ порадоватца. Как ты, светъ мо(й), и(з)во(л)илъ пойтить, и ко мне не пожаловалъ—не описалъ о здоровье ни единой строчки; толко я бедная на свете бещасна, что не пожалуешь—не опишешь о здоровье, светъ ! Не презри, светъ мо(й), моего прошенья. А сестра твоя Царевна Наталья Алексеевна въ добромъ здоровье. Отпиши, радость (мо)я ко мне, какъ ка мне изво(лишь) быть ? А пра (меня) (изво)лишъ милостию своею спро(сить), и я съ Олеш(анькою) жива. Ж т Ду (касательно этой последней аббревиатуры "Ж т Ду": есть письмо Евдокии в первый год замужества, где она подписалась игриво — "Женишка твоя Дунька челомъ бьетъ" — И.Ш.). (стр.69, письмо № 4, том 3 "Письма русских государей и других особ царского семейства" изд. Москва, 1862 г.)

Судя по всему, ответа Евдокия так и не дождалась..., и отношения между супругами постепенно по кирпичику выстроились в стену отчуждения.
Даже более того, царь стал преследовать родственников своей жены — сначала досталось старшему по возрасту дяде Евдокии (всего их было шестеро) — в январе 1695 года его арестовали по какому-то делу, в документах до нас не дошедшему. Я подозреваю, что он просто нелестно отозвался о царе, а дела по такому поводу тогда стряпали на раз, как и сейчас — "по щелчку пальцев". Как написал русский историк Соловьёв С.М. (1820 – 1879 гг.) — "самый видный из Лопухиных, боярин Петр Абрамович (1636 – 1701 гг., прозвище Лапка. — И.Ш.), управляющий приказом Большого дворца, подвергся страшной опали, и разнеслась весть, что сам царь пытал дядю жены своей".

10 марта 1697 года государь отправился за границу. Россия и Москва были оставлены "на хозяйство" троим людям — князю–кесарю Фёдору Ромодановскому ("пьянъ во вся дни"), главе Земского приказа князю Михаилу Львову (он в августе того года сойдёт с ума — "и припала болезнь къ нему неисцельная, кричалъ трои сутки, а после почалъ людей драть, также и зубомъ есть") и главе Разрядного приказа Тихону Стрешневу. Перед отъездом Пётр I отдал распоряжение Стрешневу, чтобы тот через некоторое время выслал "воеводить" подальше от Москвы отца жены — Иллариона и двух её дядей — Василия и Сергея..., что тот и сделал через две недели после отъезда царя. Попали братья Лопухины служить соответственно в Тотьму, Саранск и Вязьму:

"Марта въ 10 день изволилъ Государь пойти за море, а Москва приказана ближнему стольнику князю Федору Юрьевичу Ромодановскому. И марта въ... (23. — И.Ш.) день, по указу Великого Государя Царя и Великого Князя Петра Алексеевича, всея Великiя и Малыя и Белыя Россiи Самодержца, велено послать въ розные городы Лопухиныхъ..." (стр. 113, "Записки Желябужского с 1682 по 2 июля 1709 " Санкт–Петербург, типография Императорской Российской Академии, 1840 г.)

Назначение видных бояр на воеводство "к чёрту на кулички" тогда приравнивалось к опальной ссылке.
Эта история с опалой Лопухиных связана с готовившимся покушением на государя. Раскрылось оно 23 февраля — якобы заговорщики планировали во время прощального вечера (с музыкой и танцами) по случаю отъезда Петра I за границу в доме Лефорта устроить пожар и в поднявшейся суматохе зарезать царя. Но прознавшие об этом заговоре стрельцы Ларион Елизаров и Григорий Силин смогли предупредить государя. Следственное "раскручивание" этого дела было скоропалительным и строилось на каких-то невразумительных разговорах о недовольстве царём, а не на конкретных фактах приготовления к убийству. Я почти уверен, что этих фактов не было вовсе, а вся "уголовка" была банально состряпана в лучших традициях того времени. Просто Петру I донесли, что Цыклер высказался в том духе, что царь своими сборами Великого посольства опустошает казну..., и такие слова были равносильны смертному приговору. А подвести высказанное недовольство делами царя под какую-нибудь экстремистскую и даже террористическую деятельность у нас и сейчас не разучились.
Родственникам Евдокии ещё повезло, что их не четвертовали, а лишь выслали в условную "Тмутаракань"..., на них упала лишь тень подозрения (без доказательств) на участие в заговоре. А главные обвиняемые — стрелецкий полковник Иван Елисеевич Цыклер, окольничий Алексей Прокофьевич Соковнин, стольник Фёдор Матвеевич Пушкин (он был женат на дочери Соковнина) и ещё трое человек были приговорены к смерти и казнены 4 марта 1697 года в Преображенском.

При этом сама процедура казни была обставлена с особой показательной жестокостью и кощунством — у церкви св. Симеона Столпника, что на Поварской (здание церкви сохранилось до наших дней и сейчас украшает Новый Арбат), был выкопан из могилы гроб с истлевшим за 12 лет трупом ("голова согнила у него и такъ мала была, какъ бы ручной кулакъ, и борода его черная выросла до самого его пупа, и ниже лежала") боярина Ивана Михайловича Милославского (он один из зачинщиков стрелецкого бунта 1682 г., умер от инсульта в 1685 г.) и привезён к месту казни на санях, запряжённых свиньями — "везенъ былъ на тележке о шести чудскихъ свиньяхъ со береженiемъ палаческимъ".
В открытом виде гроб подставили под плаху, чтобы в него стекала кровь из тел четвертуемых — сначала им отрубили руки и ноги, а затем головы (Фёдора Пушкина казнили "милостиво" — он сразу лишился головы), после этого все обрубки тел выставили для обозрения на долгое время (есть свидетельства, что отрубленные головы на столбах торчали несколько лет) на Красной площади.
Вот как об этой казни пишет историк:

"Великий государь указал Соковнина, Цыклера, Пушкина, стрельцов Филиппова и Рожина, козака Лукьянова казнить смертию (первых двух приговорили к четвертованию, остальных к отсечению головы. — И.Ш.). И на Красной площади начали строить столб каменный. И марта в 4-й день тот столб каменный доделан, и на том столбу пять рожнов железных вделаны в камень. И того числа казнены в Преображенском ведомые воры и изменники, и в то время к казни из могилы выкопан мертвый боярин Иван Мих. Милославский и привезен в Преображенское на свиньях, и гроб его поставлен был у плах изменничьих, и как головы им секли, и кровь точила в гроб на него, Ивана Милославского. Головы изменничьи были воткнуты на рожны столба, который был построен на Красной площади". (Соловьёв С.М.: "История России с древнейших времён", том 14, глава 3)

Хочу добавить к этому один штрих — четвертованный Алексей Прокофьевич Соковнин был родным братом знаменитых раскольниц — княгини Авдотьи Урусовой и боярыни Федоры Морозовой — это центральный персонаж известной нам ещё по школьным учебникам картины Василия Сурикова "Боярыня Морозова" (там она своим жестом и перстами намекает Московскому патриарху Иоасафу II, что тот ей должен 2 тысячи рублей..., шутка).

..................................

Находясь в Лондоне, а потом на обратном пути в Амстердаме, Пётр I письменно поручил своим "доверенным людям" — дяде Льву Кирилловичу Нарышкину и Тихону Стрешневу при помощи духовника жены уговорить Евдокию добровольно постричься в монахини (сами эти письма не сохранились, но их содержание понятно из ответных писем Стрешнева) — в те времена это означало официальный развод. Но жена Петра Алексеевича оказалась женщиной "не робкого десятка" и не согласилась на подобную развязку отношений, сославшись на то, что их восьмилетний сын Алексей ещё нуждается в её заботе. Надо признать, что Евдокия была волевая и довольно-таки упрямая..., да и мало приятного в том, чтобы оказаться заточённой в монастырских стенах в 28 лет отроду. (стр. 188 – 189, том 3, Николай Устрялов: "История царствования Петра Великого", изд. Санкт–Петербург, 1858 г.)

Царице придавало силы сознание полного отсутствия своей вины за что-либо и перед кем-либо. И Пётр это прекрасно понимал — он потом ещё много лет искал повод "обрубить концы" с первой женой не только юридически, но и морально–этически.

Пётр I, вернувшись из заграницы (в Москву он приехал в 6 часов вечера 25 августа 1698 г.), навестил несколько боярских домов, заехал в Немецкую слободу полюбоваться новым домом Лефорта. Этот частично перестроенный дворец сохранился до наших дней и там сейчас находится РГВИА — Российский государственный военно–исторический архив (не здесь ли возникла у Петра мысль застроить подобными дворцами будущую столицу ?)
Затем царь демонстративно заехал в дом семьи Анны Монс, а на ночь удалился в Преображенское. Через день он заехал в Кремль навестить сына Алексея, при этом он избежал встречи с Евдокией. И лишь только спустя сутки он "пересёкся" со своей супругой..., вызвав её в Преображенское. При этом их встреча, длившаяся 4 часа (!!! по весьма сомнительным слухам), произошла не в резиденции Петра, а в доме бывшего начальника почт Андрея Андреевича Виниуса. Царь ещё раз настоятельно потребовал от Евдокии принять монашество, но получил в ответ решительное НЕТ.

После этого взбешённый царь потребовал у патриарха Московского и всея Руси — Адриана (род. в 1637 г. или 1639 г., ум. в 1700 г.) объяснений, почему не выполнена его воля об удалении в монастырь Евдокии. Владыка "спихнул" всю вину на нескольких своих подчинённых, мол те посчитали это действие незаконным. Всё это привело Петра I в дикую ярость..., и виновники такого своеволия (один архимандрит и ещё четверо священников) были отправлены в Преображенский застенок.

Применить силу по отношению к своей жене Петру I позволили обстоятельства — по стране шла реакция на второй стрелецкий бунт, проходивший весной и в начале лета 1698 года. Вернувшийся в Россию царь, учинил новое следствие по этому бунту — "большой розыск", многочисленные демонстративные казни последовали одна за другой (с сентября по февраль). Художник Василий Суриков в своей знаменитой работе "Утро стрелецкой казни" отобразил именно одну из таких расправ:

http://cloud.mail.ru/public/A6FU/on1UrTj19

...................................

Я считаю, что Пётр I поставил свою жену перед выбором — или она по-хорошему уезжает с глаз долой в монастырь, или ей будет инкриминировано участие в заговоре стрельцов..., со всеми вытекающими отсюда тяжкими последствиями. И Евдокия была вынуждена согласиться на более "мягкий вариант", хотя всё её нутро протестовало против подобного насилия — она абсолютно не понимала за что, за какую провинность ей была уготована эта участь.
Царевича Алексея отдали на попечение родной сестре царя — Наталье Алексеевне (1673 – 1716 гг.), она вместе с ним приезжала 20 сентября в Преображенское к брату для получения от того "инструкций по воспитанию" наследника.

После прощания с сыном Евдокию Фёдоровну 23 сентября 1698 года под конвоем отправили в женский Суздальско–Покровский монастырь — туда ещё при Рюриковичах ссылали всех бесплодных и опальных жён русских царей..., и первой из таких "постоялиц" была Соломония Юрьевна Сабурова (в иночестве София) — бесплодная жена Ивана III (отец Ивана Грозного). Вот вид этого монастыря на акварели художника Евгения Дубицкого:

http://cloud.mail.ru/public/DvyM/5VEztJPQC

Архимандрит монастыря по желанию Евдокии Фёдоровны не стал её постригать..., шло время, но опальная царица оставалась мирянкой. В конце июня 1699 года в Суздальско–Покровский монастырь приехал окольничий Семён Иванович Языков (член следственной комиссии по делу о стрелецком бунте) с целью проверки "жития–бытия" Евдокии..., и поняв, что та ещё не пострижена, стал настаивать на совершении обряда..., ибо ему возвращаться в Москву с таким итогом — это голова с плеч. Уговаривать Евдокию Фёдоровну пришлось долго — около десяти недель. Тут надо пояснить, что без церковного суда или приговора насильственное пострижение не допускалось.
Переписка Языкова с Петром I не сохранилась и нам не понятно как увещевали Евдокию — угрозами или посулами. На чём обе стороны сговорились не ясно, но в конце концов "постылую" жену царя постригли под именем Елена.

**********************************

Если кому-то интересна дальнейшая судьба Евдокии Фёдоровны — её жизнь в монастыре, любовь, казнь возлюбленного, ссылка Евдокии в другой монастырь и её жизнь там, судьба опальной царицы после освобождения уже при правлении её внука — обо всём этом читайте по ссылке, указанной в начале статьи.