Анатолийцы, Кавказ и куро-аракская культура.

М.И. Зильберман
Анатолийцы, Кавказ и куро-аракская культура.

Куро-аракская культура.
Куро-аракцы в Ханаане и Египте.
Кавказ перед эпохой куро-аракской культуры.
О древнейших религиозных представлениях Кавказа.
К вопросу о символизме орнаментов куро-араксской культу¬ры.


Куро-аракская культура.
"Письменные памятники... древнейших цивилизаций сохрани¬ли нам язы¬ковые факты в их движении за целые тысячелетия, начиная с глубочайшей древности, что позволяет изучать процессы развития языка... в течение длитель¬ного времени" (И.М. Дьяконов "Языки Древней передней Азии". 1967). Как известно, факт «генетической» общно¬сти палеокавказских языков с древними языками Анатолии - с хатт¬ским, хурритским и урартским (как одним из диалектов хурритского (И.М. Дьяконов)) считается установлен¬ным. Сложилось однозначное мнение (С.А. Старос¬тин, И.М. Дьяконов, В.В. Иванов, С.Л. Николаев), что с хаттским языком и его носите¬лями, как предками, связаны сов¬ременные адыго-абхазские языки (адыгейский, кабарди¬но-черкесский, абазинский и убыхский языки) и их носители (западная часть Северного Кавказа). Точно также с хуррито-урартским языком и его носителями (распространённом, в частности, в II-I тыс. до н.э. и в районах, примыкаю¬щих к Южному Кавказу с юга) соотносятся языки нахско-дагестанской ветви (восточная часть Северного Кавказа): вайнахские языки - че¬ченский и ингушский; а также и дагестанские языки - аварский, лакский, даргинский, лезгин¬ский, табасаран¬ский и некоторые др..
Несомненно, что "языковая преемственность... указывает на историческую связь дан-но¬го народа с этническими группами, которые были носителями этого же языка или его предшественника на более ранних этапах истории; но эта связь [тем не менее] не является непременно прямой", - замечает И.М. Дьяконов (1967). При этом "существенно, что деление на диалекты и язы¬ки может иметь не чисто [только] лингвистический, а [и] общест¬венно-истори¬ческий характер [и даже лишь только это]". Вме¬сте с тем, вполне возможно, что и сами народности, говорящие на родственных языках, имеют общее происхожде¬ние (этнические корни), являясь "потомками некоей единой пранародности, гово¬рив¬шей на праязыке" (И.М. Дьяконов).
Исследованиями многих генетиков установлено, что генофонд современных популя-ций Кавка¬за сформирован в весьма значительной степени гаплогруп¬пами переднеазиат-ского (анатолийского) происхож¬дения ("Земля Ханаанейская". Инет). Бытует мнение, что «формирование этнических групп Кавказа (по данным мт-ДНК и Y-ДНК) происхо-дило на основе гетерогенного (!!) генетического субстрата… переднеазиатского проис-хождения... в результате разновременных миграций» (И.А. Кутуев «Генетическая струк-тура и молекулярная филогеография народов Кавказа». 2010). Выявлено и то (локаль-ная специфика), что «для различных регионов Кавказа характерен свой паттерн рас-пре¬деле¬ния гаплог¬рупп» (С. Литвинов). Популяции Кавказа на основании распре-деления частот мажорных гаплогрупп Y-ДНК разделяются на два субрегиона (что коррелирует с распространением языков). Один из них, географически представлен¬ный восточной частью Северного Кавказа (потомки хурритов), характеризуется высокой популяционной частотой гаплогрупп J1-M267 и R1b1b2-M269. Второй регион (потомки хатти), геог¬рафически представлен¬ный западной частью Северного Кавказа и Южным Кавказом, характеризуется высокой частотой гаплогрупп G2-P287, J2-M172 и R1a1a-M198.
Итак, по всей вероятности, вышеозначенные языки (и их диалекты) занесены на Кавказ из Анатолии, её племенами хатти и хурритов (раннее - прахатто-хурриты, см. ниже), носи¬телями раннеземледельческой (своеобразной и значительно продвинутой для той эпохи) культуры (и анатолийской теологии). И, тем не менее, вопрос: кто и когда? - требует дополнительного уточнения (и аргументации).
Так, крупный специалист в области сравнительно-исторического язы¬ко¬знания проф. В.И. Абаев ("Осетинский язык и фольклор".1949) ещё в перв. пол. ХХ века констатиро-вал, что "создается впечатление, что при всем непро¬ни¬цаемом разноязы¬чии, на Кавказе складывался единый в существенных чертах культур¬ный мир... При всей языковой раздробленности существует единая Кавказская этничес¬кая культу¬ра" (с ло¬кальными вариациями). А, как известно, "единая (однородная) этничес¬кая культу¬ра", в древности надолго охватившая все регионы Кавказа и оставившая глубокий, неизгладимый след (в т.ч. и языковый), это - куро-аракская культура (см. ниже).
Итак, считается, что куро-аракская археологическая культура была обнаружена в пер¬вой трети ХХ века и названа Б.А. Куфтиным (1944 г.) "культурой куро-аракского энео¬лита" (по именам рек, между которыми впервые открыт ряд её памятников). Эта куль¬тура получила также наименование "культура раннебронзового века Восточной Анато¬лии" (C.A. Burney "Eastern Anatolia in the Chalcolitic апа Early Bronze Age". 1958) и "яникская культура" (R.H. Dyson. 1968)), и датирована периодом: примерно вторая пол. IV тыс. до н.э. - ок. сер. III тыс. до н.э. (а в некоторых регионах и позднее (A.G. Sagona)). Многочисленные исследования показали, что ареал рас¬пространения куро-аракской культуры не уступал по широте охвата территории распро¬странения (миграциям) анатолийско-натуфийских земледельцев раннего неолита, и включал Египет и Ханаан, Сирию, Киликию, Восточную Анатолию (границы её захватывали Урмию, бассейн озера Ван и далее вплоть до Малатьи (Арслантепе, Караз, Пулур (H. Kosay. 1976), Sos Hoyuk (А. Сагона (1994-2003 гг.)), Норшун¬тепе, Дегирмен¬тепе), Северо-Западный Иран (например, поселение Годинтепе IV)), охватывал почти всё Закавказье и Северный Кавказ, и, вероятно, какую-то часть Индии. Так, индийские археологи при раскопках некоторых поселений в Пенд¬жабе и Хариане под слоем «серой расписной керамики» выявили слой с черно-красной керамикой, «характерной для энеолитиче¬ской культуры Централь¬ной и Западной Индии», которую они связали с ведийскими (индоарийскими) племе¬нами (Г.М. Бонгард-Левин "Древняя Индия. История и культура". Алетейя. 2001). Однако вполне допустимо (хронологичес¬ки), что эта черно-красная керамика - куро-арак¬ская (т.е. ареал распространения куро-арак¬ской куль¬туры достиг и Индии). Как подтверждение сделан¬ному предположению можно рассмотреть и следующее. Так, известно, что страна Субарту (на северо-востоке Месопотамии) упоминается в клинописных текстах с ок. сер. III тыс. до н.э., а язык субареев примерно "уже с сер. III тыс. до н.э... был, по-видимому, вариантом хурри¬то-урартского языка". И показательно то, что "отдельные хурритоязычные группы с предго¬рий Кавказа мигрировали" с начала III тыс. до н.э. (а это могли быть только куро-аракцы) на северо-восток Верхней Месопотамии... (Показательно что) ...самая сильная концентрация хурритского населения в этот период была к востоку от Тигра" (Н.В. Ко¬зырева "Очерки по истории Южной Месопотамии эпох ранней древности". 2016); т.е. они, двигаясь на восток, вполне могли добраться и до Индии.
В частности, на Кавказе (И.М. Дьяконов "Предистория армянского народа"), ареал распространения «куро-араксского энеолита» охватывал не только регион Араратской равнины (Шенга¬вит), но и на северо-востоке - Чечню и северный Дагестан; а его (этого ареала) восточная граница проходила по линии от центрального Дагестана (Каякент) через Кюль-тепе до западного побережья озера Урмия-Резайе (Гёй-тепе).
Характерно, что однородная куро-аракская материальная культура (архитектура, керамика, метал¬ло¬обработка и т.п.) могла носить (и нередко носила) в различ¬ных регио-нах Ойкумены (поскольку очевидно (как и полагает, в частности, О. Джапаридзе. 1976), что локальные варианты куро-араксской культуры формировались путём слияния мест-ной (автохтон¬ной) культуры с привнесённой анатолийской) весьма специфиче¬ский характер (и даже нередко выделялись в отдельную культуру), что, тем не менее, позволяло оставаться её локальному (территориальному) варианту в сфере обширного культурного куро-арак¬ского единства (М.Г. Гаджиев. 1991).
Так, к примеру, в слоях II-IV Шенгавита (одного из самых крупных поселений куро-аракской культуры Араратской равнины) открыты остатки круглых жилых домов (диа-метром 6-7,5 м) из сырцового (формованного) кирпича (прежняя местная (ещё натуфий-ская по происхождению) традиция), построенных на фундаменте из камней в нес¬колько рядов, с при¬мыкающими к круглому жилью (либо отдельными) прямоугольными постройками (возможно, тоже жилыми), - привнесённая куро-араксская (ана¬то¬лийская) инновация. Полы в таких домах обычно были глинобитными.
Типичной для большинства регио¬нов куро-арак¬ской куль¬туры была и керамика (и характер её орнамента) - чернолощеная (Шенгавит; Д.А. Авдусин. 1977) и краснолощё-ная (красногли¬няная) посуда (к примеру, слой VI В1 поселения Арслантепе, Восточная Анатолия, верхний Евфрат (M. Frangi¬pane, A. Palmieri. 1983); Телль Хазна I, северо-восточная Сирия), а также характерные глиняные очажные подставки (см. ниже). Особенно куро-аракцы выделялись высоким уровнем металлооб¬работки (идентифици-рующими для данной куль¬туры являются изделия, изготовленные из меди (с примесью олова) и мышьяковой брон¬зы). Несомненно, что аграрный хозяй¬ственный уклад был издавна привычен для куро-аракцев: каменный и костяной рабочий инвентарь куро-аракской культуры весьма разно¬образен, прогрессивен и связан, в целом, с земледельче-ским процессом и переработкой продуктов земледелия.
Вместе с тем, анализируя кавказские погребальные сооруже¬ния куро-аракского пе-риода, Т.А. Ахундов констатирует отсутствие единства в погре¬бальных памятниках (в погребальной практике), что учёный полагает более чем странным в рамках, казалось бы, единой, обнородной, культуры (могильники расположены на как территории поселений или около них (отмечается, что, "за редким исключением, не зафиксированы [видимо, не открыты] случаи погребения детей под полами и у стен домов" (Т.А. Ахундов "Ранняя и средняя...")), а также и на необжитых и удалённых участках; выявлены "безкурганные и под¬курганные захоро¬нения, погребения в грунтовых ямах, в каменных ящиках и склепах, в материке [в напластованиях глины или песка] и на нем, в погребениях круглой и прямо¬угольной форм, а также различие в трупоположении".
Заметим (аналогия), что в Ханаане, примерно в туже пору, при оккупации страны амореями, выявлено, по меньшей мере, пять типов пог¬ребений ("Земля Ханаанейская"), что отвечало этническому разнообразию обитателей этой страны в тот период (были и куро-аракцы, и теейлат-гхассульцы, и автохтонное населении). То же вполне можно ска¬зать и о жителях террито¬рий, рассмотрен¬ных Т.А. Ахундововым. Подобное же мнение высказано В.П. Алексее¬вым и Р.А. Мкртчяном (1989): "самое разумное - рассматривать зону куро-араксской культуры как... населенную группами смешанного происхождения".
Характерно и разнообразие формы очагов кавказских селян того времени: прямо-угольные (соотносимые с культом бога-отца (вероятно влияние праариев)), круглые и подковообразные (соотносимые с культом богини-матери), стационарные и переносные (видимо, связанные с отправлением ритуалов в священных местах); а также и формы крыш домов: плоские (преимущественно у прямоуголь¬ных домов), конические и куполо¬образные (т.е. налицо теологическая разнородность, выраженная, в частности, в обиход¬ной, бытовой, атрибутике, что обычно свидетельст¬вует либо о разноэтничности, либо о (религиозной) разнокультурности групп).
Так, Р.Г. Магомедов ("Куро-аракская культура на Северо-восточном Кавказе". 2008) отмечает, что на Северо-Восточном Кавказе (где известно ок. 90 памятни¬ков куро-аракской культуры, которые учёный по ряду специфических признаков выде¬ляет в т.н. "великентскую культуру" и датирует её периодом: сер. IV тыс. до н.э. - конец III тыс. до н.э.) "наиболее характерна круглоплановая архи¬тектура с широким исполь¬зованием в строительном деле камня. Жилища (здесь) имели плоскую кровлю, глиняные лежанки (для сна) и сиденья вдоль стен и центральные круглые очаги, углубленные в пол; а в прист¬ройках к жилищам иногда находят пристенные двухчастные печи со сводча¬тым потолком"; в углу жилого помещения были устроены зерновые ямы и/или вкопанные в землю сосуды-хранилища (к примеру, Чиркейское поселение; в поселении же Галга-латли I (Даге¬стан) открыто семь крупных круглых и прямо¬угольных домов (М.Г. Гад-жиев. 1983); а в Сигитминском поселении все жилые дома были квадратными (плоская кровля поддерживалась столбами)). Таким образом, налицо разные (гибридные) вари-анты сочетания прежних (местных) традиций и куро-араксских инноваций.
Знаменательно, что после раскопок поселения Гинчи и других археологических памятников горного Даге¬стана (М.Г. Гаджиев. 1983, 1987) сделан (весьма значимый) вы¬вод о том, что дан¬ная территория является одной из областей первоначального распро¬странения как куро-араксской керамики, так и самой культуры (ранее же предпо-лага¬лось, что эта культура за¬несена на Северо-Восточный Кавказ из Закавказья). Так, "можно полагать, - заключает А.Я. Федоров на основании результатов раскопок поселения Гин¬чи, - "что появление в горном Дагестане новых приемов гончарства свидетельствует... о появлении (там) отдельных племен или групп из... Передней Азии".
Примечательно и то (ст. Р.Г. Магомедова в сб. "Новейшие открытия в археологии Северного Кавказа: исследования и интерпретации". 2012), что и при раскопках (2001 год) на холме Карасу-тепе (Великентское поселение II) выявлены артефакты "очень ран¬него этапа куро-аракской культуры с неожиданно высоким уровнем развития (кругло¬плано¬вые жилища, но из сырцового формованного кирпича; изготовление керамики с применением гончарного круга; местная развитая металлургия и металлообработка)".
Заметим, что подобные находки сделаны, к примеру, и на равнинах Южного Кавказа.
Характерно, что в Гинчи (V-IV тыс. лет до н.э.) усопших нередко погребали на тер¬ри-тории поселения, и даже под полами домов (обычай, насколько известно, изначально бытовавший в погребальной практике раннего натуфа и в Анатолии). Показательно и то, что серпы, подобные изготовляемым в Гинчи, "известны из памятников древнейшей земледельческой культуры Передней Азии, в частности, из Шому-тепе и Хассуны" (А.Я. Федоров. 1983).
Так, А.Г. Гаджиев с сотрудниками провёл исследование большой серии черепов из Гин¬чи (репрезентативные выборки) и соседних с ним археологических памятников Даге¬с¬тана (энеолит - ранняя бронза). В результате краниологических измерений и сопостав¬лений выяснилось, что "наиболее древние черепа ("дагестанские и восточно-закавказ¬ские черепа принадлежали к одному антропологическому типу"), относящиеся к эпохе энео¬лита (V тыс. до н.э.), были особенно близки по всем параметрам к черепам из од¬новременных (син¬хронных) памятников Северного Ирана, одного из районов древней¬шего земледелия" (А.Я. Федоров "Историческая этнография Северного Кавказа". 1983). При этом вопрос: кем же (каким этносом) были эти иранцы V тыс. до н.э.? - остался откры¬тым.
Итак, об этническом составе Северного Ирана того времени (V тыс. до н.э.) известно немного. "Единственное, что можно сказать с уверенностью, так это то, что до II тыс. до н.э. там звучали языки, которые не имели ничего общего ни с индоевропейскими, ни с семитскими. Из них нам хорошо известен только эламский язык, который преобладает в юго-западном Иране (Сузиана), но в древности, вероятно, распространенный гораздо дальше на востоке и северо-востоке" ("Всемирная история". Том 1, Каменный век. Под ред. А.Н. Бадака. 2002).
Существует мнение, что энеолитические памятники Южного Кавказа составляли еди¬ную (сходную) с северо-иранским регионом область энеолитической культуры. В част¬ности, А.А. Иессен полагал, что данная культура охватывает и Восточный Кавказ, и вообще является (типичной неолитической) культурой восточно-переднеазиатского кру¬га (эту точ¬ку зрения разделял и М.М. Дьяконов). Так, "зарзийская" культура (названа по месту на¬ходок в пещере Зарзи, иракский Курдистан; считается, что эта культура эволюциони¬ровала из "барадостской" археологической культуры, зародившейся в ран¬нем верхнем палеолите в горах Загроса на границе Ирана и Ирака) существовала в Ханаане, Ираке (стоянка в пещере Шанидар), Иране и Средней Азии в XVI-VI тыс. лет до н.э. (не исключено, что и на Кавказе). В таком случае можно полагать, что, по меньшей мере, в конце неолита, волны одних и тех же племён мигрантов "накатывались" (охватывали) и Северный Иран, и Кавказ.
Уместно отметить также и ряд памятников с нагорья Алборз и Центрального Ирана (примерно до XI тыс. лет до н.э.). В горах Загроса известно также несколько поселений периода 8000-6800 гг. до н.э., и, в частности, (оседлые, не сезонные) стоянки Ганджи-Даре и Абдул-Хосейн, докерамический неолит).
Бытует мнение (подчеркнём), что в Иране серию археологиче¬ски неоднородных (ло-кальных), но родственных архаических культур, та¬ких как Али-Кош - Яхъя (7900-3610 гг. до н.э.) и Али-Кош - Чога Миш (тот же период) сформиро¬вали натуфийцы-протодра-виды ("грацильный средизем¬номор¬ский" тип). При этом, в частности, в поселе¬нии Али-Кош, находившемся в Юго-Западном Иране (к западу от Сузианы, Загрос) выявлен начальный этап (докерамическая фаза) развития земледелия. В месте с тем, в Али-Кош зафиксирована (VIII-VI тыс. до н.э.) и натуфийская археологическая культура, как и в Иранском Курдистане (Калат Джармо; VIII-VII тыс. до н.э.). Заметим, что в VIII тыс. до н.э. на территории Иранского Курдистана (поселение Ганджи-Даре) были найдены антропоморфные (видимо, женские) фигурки из терракоты (см. ниже).
Так, и Игорь Михайлович Дьяконов был убеждён, что "в глубокой древности... эламо-дравидское население должно было занимать всю полосу от Индостана до долины Кару-на и Керхе". М.М. Дьяконов ("Очерки истории Древнего Ирана". 1961) сообщает же и о том, что "стоянки мезолитических и неолитических охотников-собирателей были обследованы у юго-западного побережья Каспийского моря (Гар-и Камарбаид, Хоту). [И характерно, что их] Орудия представлены микролитами геометрических форм. Радио-карбоновым анализом (С-14) мезолитическая культура в этом районе датируется 8500-6000 гг. до н.э.". Следовательно, племена натуфийцев добрались и до юго-западного побережья Каспийского моря.
Как известно, одной из главных архаических (и продвинутых) цивилизаций Ирана (и всей Ойкумены) был Элам (Сузиана). Дравидоязычные эламиты (потомки натуфийцев) преимущест¬венно жили в южной части Иранского нагорья. Так отмечается ("Всемирная история", Т1. 2002), что в бронзовом веке часть территории Ирана была занята культу-рами, носители которых пользовались эламской линейной иероглификой (к примеру, городище Тепе-Сиалк, центральный Иран) и, видимо, эламским языком.
И показательно (В.И. Авдиев «История Древнего Востока». 1948), что "Древнейшее темнокожее население Ирана сохранилось в юго-западной части Ирана, в Хузистане, а также на востоке Иранского плоскогорья, в Белуджистане". При этом акад. В.В. Струве ("История Древнего Востока". 1941) уточняет, что "Северный Белуджистан населяли в древности племена, родственные дравидийской семье народов, которые вследствие сво-его смуглого цвета отождествлялись греками с эфиопами" (т.е. речь идёт о натуфийцах и их потомках).
Согласно письменным источникам III тыс. до н.э, соседями эламитов на территории Северо-Западного Ирана и в предгорьях Загроса были в ту пору хурриты, луллубеи (до-лина Диялы), кутии (горы Загроса) и, вероятно, прототюркские племена (М.А. Данда-маев "Все мирная история", т1. Древний мир. Под ред .А.О. Чубарьяна; 2011).
Таким образом, в части этнического состава населения Северного Ирана V тыс. до н.э. можно предполагать, что это были (обликом) преимущественно протодравиды (эламиты как потомки натуфийцев, - "грацильный средизем¬номор¬ский" тип), смешавшиеся в опреде¬лённой степени с древними анатолийцами (прахатто-хурритами) и, вероятно, (в намного меньшей степени) с местными потомками кроманьонцев.
Так, отмечается (M.G. Gadzhiev и др., 2000), что среди керамических памятников Северо-восточного Кавказа найдены глиняные антропоморфные женские статуэтки, "которые ти¬по¬логически выделяются среди терракотовой пластики куро-аракской куль-туры". Вме¬с¬те с тем, и в иных регионах Кавказа периода мезолит и позднее (см. ниже) обнаружива¬ются различные фигурки богини-матери. В частности, в Дагестане (Угубе-ковское поселение, VI-IV тыс. лет до н.э.), найдена одна из древнейших на Север¬ном Кавказе глиняная антропоморфная (женская) статуэтка. Так Р.М. Мунчаев живописует: на высокой шее этой фигурки - овальная головка, по краям которой сделано девять дырочек (богиня Неба); лицо же богини моделировано одним защипом. Любопытно, что подобные (по технике исполнения) статуэтки найдены среди артефактов трипольской культуры (т.е. у обитате¬лей земледельческого Угубековского поселения (и не только у них) такая статуэтка Всеобщей матери могла сохраняться со времён VII тыс. лет до н.э., - эпохи миграции первой волны анатолийско-натуфийских земледельцев).
Бытует мнение, что проблема этнической идентификации носителей куро-аракской культуры «чрезвычайно сложна». Суждение о том, что куро-аракская культура возникла в Закавказье, и далее была разнесена, высказано ещё Леонардом Вулли (ВИМК. 1957).
Так, при раскопках (Ю. Маркет и Дж. Каллавей) городища Эт-Телль (Ханаан), выяснилось, что возникло оно ок. 3100 г. до н.э. (С-14) и было полностью разрушено в 2250 г. до н.э. (известно, что волна протоиндоевропейцев, носителей «позднеямной» культуры (М. Алиней, ун-т Утрехта. 2000), прокатилась в период 2500-2100 гг. до н.э. по землям Ханаана в Египет и сформировала там V династию (М.И. Зильберман ст. "Праарии и V династия Египта". Инет)). Любопытно, что здесь (в Эт-Телль) были найдены (Ю. Маркет) два каменных боевых топора (вполне, может статься, принадле-жащих вышеупомянутым праариям), как предполага¬ется, сделанные на Кавказе (заметим, что какого-либо поселения выходцев с Кавказа пока в Ханаане не обнару-жено). Следует отметить и то, что бронзовое ору¬жие из клада в Кфар-Менаше (по мнению А. Бен-Тора (1992 г), основанному на результатах химического анализа), - кавказского происхождения. Вместе с тем, крестовидные медные топоры, найден¬ные в Иерихоне и Телль-эль¬-Хеси, весьма напоминали соответствующие анатолийские и северо-месопотамские изделия того же периода.
Поскольку известно, что "каркасно-плетенчатые" конструкции применялись на Северо-восточном Кавказе ("великентская" культура); а плетёно-каркасные овальные строения, с двух сторон обмазанные глиняным раство¬ром с примесью соломы, сооружа-лись на Южном Кавказе (эпоха ранней бронзы); и то, что жилища Мингечаурского поселения представляли собой большие вытянутые дома полуземляноч¬ного типа, возведённые, по-видимому, из камышового или жердяного плетения и пок¬рыты толстым слоем глиняной обмазки (Г.М. Асланов и др.. 1959); - сделано пред¬положение, что подобные строительные конструкции возникли на Кавказе, а затем были разнесены носителями куро-аракской культуры - автохтонными жителями Кавказа.
Вместе с тем, подобная южно-кавказская плетёно-каркасная архитектура хорошо засви¬детельствована на поселениях раннебронзовой эпохи (Восточной) Анатолии (3500-2200 гг. до н.э.), на основании чего, в частности, М. Франджипане (2003) предположил, что «пришельцы с Кавказа (куро-аракцы)» строили свои плетёно-каркасные дома на месте разрушенных, типичных для Анатолии той эпохи, - кирпичных четырёхуголь¬ных строений с округлыми углами, например, в Арслан-Тепе (Турция). Однако заметим, что подобная плетёно-каркасная архитектура обнаружена и в Западной Анатолии (Антонио Сагона. 1998)
Итак, в целях выяснения истоков подобной конструкции (плетения из ветвей, жердей) обратим¬ся к Истории. Как известно, ряд овальных домов (раскопано 2-3 хи-жины), сплетённых (стены и крыши) из тонких ветвей (очаг находился вне жилища), открыт в Ханаане, в поселении на берегу озера Кинерет (21 тыс. лет до н.э.); а также и в Иор¬данской пустыне (17,3-16,6 тыс. лет до н.э.). В Древнем Египте найдены изображения святилищ, построенных из тростниковых или пальмовых плетёнок, обмазанных глиной, с закруг¬ленной крышей (эбеновая табличка, I династия). Несомненно, что строительство хижин из ветвей (их плетение) практиковалось и в палеолите, по меньшей мере, кроманьонца¬ми. Таким образом, очевидно, что приоритет в создании плетёно-каркасных строений можно отдать, по меньшей мере, кроманьонцам верхнего палеолита.
Так, в комплексах куро-аракской культуры представлены наконечники стрел, в основ¬ном, трёх типов, причём, количественно преобладают стрелы с выемчатым основанием и черешковые (к примеру, в могильнике Самшвилде представлены только наконечники стрел с черешком (Г.И.Мирцхулава. 1975. Табл XI,1-8)). Считается (Э.В. Ханзадян. 1969; Г.С. Исмаилов. 1978), что все найденные черешковые стрелы происходят из памятников Закавказья и Восточной Анатолии (т.е. там и изобретены, энеолит). Однако установлено, что в состав ин¬вентаря мезолитиче¬ской культуры «Белбаши», локализованной на среди¬земноморском берегу Анатолии (юго-западнее Антальи), входят черешковые наконеч¬ники стрел (не из обсидиана).
Как упоминалось выше, для куро-аракской культуры было присуще и широкое использование всевозможных глиняных очажных подставок. В частности, на Северо-Восточном Кавказе обнаружены почти все варианты очажных подставок, характерные для куро-аракцев; к примеру, подковообразные (глиняные) подставки (конфигурация вида Ω - эмблема лона), иногда и с бычьими рогами (единение богини-матери с богом-отцом); подставки цилиндрического типа). Особенно характерны для северокавказских куро-аракских памятников горизон¬тальные подставки в виде «рогатых кирпичей» (P.M. Мунчаев, 1975; 1994), которые являют собой стилизованные аналоги букраний (такие подставки должны были исполь¬зоваться у прямоугольных очагов).
Вместе с тем, отмечается (Р.М. Мунчаев), что и в Северо-Восточной Сирия, в ходе раскопок храмового комплекса города Телль Хазна I (кон. IV - первая треть III тыс. до н.э.) обнаружено более 40 очажных (глиняных) подставок. Различные очажные под-ставки найдены и среди иных "памятников Анатолии (поселение Сос-Хююк), Сирии и Палестины (кирбет-керакская культура)", а также и на "других территориях Ближнего Востока" (Р.Г. Магомедов. 2012). И показательно, что "есть большая вероятность того, что эти... очажные подставки связаны с хурритским культурным миром" (ряд хурритских письменных источников содержит сведения о применении этих устройств (Вильхельм. 1992). Характерно (Р.М. Мунчаев), что наиболее древние очажные подставки, как прави¬ло, не выходят за нижний рубеж эпохи ранней бронзы (т.е. очажные подставки могли быть изобретением хурритов, а появление переносных подставок можно связать с кочевым образом жизни хурритов-мигрантов (как куро-аракцев)).
Знаменательно и то, "что ни по технологическим признакам, ни по формам, ни по орна¬мен¬тации, глиняные сосуды куро-аракской культуры не связаны генетически с кера¬ми¬кой местных... памятников (периода) VI-IV тыс. до н.э." ("Ранняя и средняя бронза Кав¬каза". 1994). И поскольку какая-либо связь между керамикой, обнаруженной в неоли¬тическом, раннем энеолитическом и куро-аракском слоях многослойных поселе-ний За¬кавказья не просле¬жи¬вается, сделан вывод (В.И. Марковин «Эпоха бронзы Кавказа и Средней Азии. Ранняя и средняя бронза Кавказа». 1994), что в Закавказье культура эпохи неолита «не обнаруживает генетической преемственности с куро-аракской культурой». В частности, археолог C.A. Burney («Eastern Anatolia…») также был убеждён, что куро-ар¬акская культура (культура раннебронзового периода) возникла в Восточной Анатолии (область Элязиг), а затем распространилась (по мнению учёного, - хурритами) в Сирии и Ханаане (как т.н. кирбет-керакская культура), а памятники Армении и Грузии являются периферийными. Несомненное «участие хуррито-урартского этниче¬ского массива в ини¬ци¬ации куро-араксского энеолита» усматривал И.М. Дьяконов, а Б.А. Куфтин же соот¬но¬сил куро-аракцев с митанийско-хурритским племенами. Сущест¬вует мнение и о том, что кирбет-керакская культура возникла в Северо-западной Сирии, а оттуда мигрировала в Ханаан, Анатолию, Закавказье и на Кавказ. На основании того факта, что сирийские памятники кирбет-керакской культуры (Амук Н), непосредственно сменяющие памят¬ники Амука F (см. ниже), древнее артефак¬тов куро-аракской культуры Закавказья, сделан вывод о том, что движение (распостране¬ние) кирбет-керакской культуры осуще¬ст¬влялось из Сирии и Малой Азии в Закавказье, "а не наоборот" (Н.А. Николаева ст. "Кавказ и Ближний Восток в раннебронзовом веке". 2013)
Так, заключение (обобщение), приведённое в работе ("Ранняя и средняя бронза Кавказа". Под ред. К.Х. Кушнарёвой. 1994), убедительно свидетельствует о том, что жители Кавказа (Закавказья) не покидали страну, т.е. не могли быть мигрантами - носителями куро-араксской культу¬ры; напротив, Кавказ принял и абсорбировал мощную волну пришельцев: "В ранне¬бронзовом веке, охватывающем вторую пол. IV-III тыс. до н.э... оказались освоенными почти все районы этого (Южный Кавказ) обширного ареала, включая равнины, предгорья, горные и даже высокогорные зоны. Такой плотности засе¬ления Южный Кавказ не имел, пожалуй, ни в одну из последующих эпох вплоть до средневековья. И таким единством материальной культуры не отличалась никогда эта огромная, составля¬ющая ареал куро-араксской культуры, территория ни во II-I тыс. до н.э., ни, тем более, в дальнейшем".
Отметим, что в результате филогенетических исследований останков носителей куро-аракской культуры, в частности, из погребений в Армении (Калаван, Талин), выявлены мт-ДНК гаплогруппы H1u, X2f и U3a2, а также и Y-хромосомная гаплогруппа (субклад) R1b1-M415 (xM269); (Iosif Lazaridis et al. "The genetic structure of the world's first farmers". 2016).
Как известно, одним из наиболее вероятных сценариев заселения Анатолии (как показали результаты анализа распределения гаплогрупп мт-ДНК в популя¬циях региона) является классическая «двухволновая» модель (Cavalli-Sforza, Feldman, 2003). Согласно этой модели, одна из волны миграции («северная») распространилась из Восточной Африки в Анатолию и привнесла туда предковые варианты макрогрупп R и N. Далее среди R-типов мтДНК в Анатолии выдели¬лась группа U (частота встречаемости в популяции - 20-25 %), а возраст субклада U3a2: 11336,8 ± 4721,1 лет. Среди N-типов мт-ДНК в Анатолии и на Ближнем Востоке выделилась также и гаплогруппа X (возраст X2f составляет от 7 400 до 20 600 лет (Behar et al., 2012)). Ареал распространения группы H включает популяции Западной Азии и Северо-Восточной Африки и Европы (Richards et al., 2000). Определено, что наиболее распространенная в Западной Евразии гапло¬группа «H» мт-ДНК возникла 29-23 тыс. лет до н.э. (возраст гаплогруппы H1u составляет от 4 400 до 9600 лет). Обычно к древнему анатолийскому типу мт-ДНК относят такие группы, как U, N1, N2 и X, а также H, J и T (так, у анатолийских земледельцев-мигрантов, - ("неолитические фермеры, принесшие сельское хозяйство в Европу"), выявлены: H, HV, V, K, J, T2, X, W и N1a (А.В. Недолужко, Е.С. Булыгина и др. ("Новейшие открытия в археологии Северного Кавказа: исследования и интерпретации". 2012)).
В наши же дни максимальные частотности группы HV* наблюдаются в популяциях Анатолии, Ближнего Востока и Кавказа (Tambets et al., 2000; Kivisild et al., 2000; Palanichamy et al., 2004). Так, основную долю (оценка по уровню частотности) современного мт-ДНК пула Кавказа и Анатолии составляют гапло¬группы HV, J, T, R1, N1a, N1b, N1c, W, X, а также большинство субкладов гаплогрупп H и U (И.А. Кутуев).
Итак, в свете фактов генетики очагом зарождения куро-аракской культуры, как пред-ставляется, предпочтительнее считать Анатолию (западную и/или центральную; так (Дж. Меллаарт. 1985), расцвет региона Элиазиг-Малатья (центральная Анатолия) зафиксиро¬ван в IV-III тыс. до н.э.); т.е. в куро-аракской экспансии могли участвовать и хатти, и хурриты (и не исключено, что и подунавцы ("винчанцы")), но, как представля-ется, не обитатели Кавказа того времени.
Весьма важно отметить и следующее. Общепринято, что родоначальник мутаций в Y-хромосоме ДНК гаплогруппы G-M201 появился на Сирийско-Месопотамском плато ок. 13200±200 лет до н.э.). Характерно и то (как принято полагать), что распространение носителей гаплогруппы G соотно¬сится с распространением земледелия на территории «Плодородного полумесяца» и Средиземноморья. Предпо¬лагается (подчеркнём), что субклад G2a-P15 (Cinnioglu et al.) отражает распростране¬ние на Западном Кавказе именно культуры хатти (существует ряд указаний на то, что носители субклада G2a3 изна¬чально являлись и носителями прото-кавказских (видимо, адыго-абхазских) языков).
Попутно заметим, что гаплогруппа R1b, распространённая и в Западной Европе, и в Анатолии, считается прототюркской. Ряд современных генетиков полагают, что субклад R1b возникл от мутации гаплогруппы R1 в Центральной или Западной Азии (древней¬шие ископае¬мые останки с гаплогруппой R (ок. 22 тыс. лет до н.э.) найдены в Южной Сибири, вблизи Байкала (т.е. у кроманьонца)). Вместе с тем, субклад R1b1-L389 был об¬наружен и в Виллабруне (эпиграветт Италии) у образца (останков), датированного ин¬тер¬валом 12180-11780 лет до н.э. (для эпиграветта же характерен грацильный средизем¬номорский тип, возможно, натуфийский).

Куро-аракцы в Ханаане и Египте.
Как известно, кирбет-керакская культура Ханаана (Кирбет-Керак, Бейт-Шеан, Афула, Иерихон, Мегиддо, Гезер), а также Сирии (Амук, слои II и I; Алеппо, город Хама (долина Оронта)) и Турции (Анатолии) была открыта Леонардом Вулли в 30-х годах ХХ века. Наименование же "кирбет-керакская" (культура) связано с городом Кирбет-Керак (Бет-Джерах), расположен¬ным на берегу Кинерета у истоков Иордана. В комплексах, характеризую¬щих эту археологическую культуру, обнаружены, в частности, изготовлен¬ные от руки (без гончарного круга) многоцвет¬ные чёрные и красные сосуды (J.B. Hennessi, 1969; J. Huot, 1982). И, как отмечает Э. Анати («Палестина до древних евреев». 2007), для Ханаана эта керамика была "чуждой" (поскольку была ручной лепки), и просуществовала в стране, "не смешиваясь с другими", несколько веков.
В 1950 году С. Худ и Р. Амиран обратили внимание на сходство кирбет-керакской керамики Ханаана с изделиями из Центральной Анатолии. Примечательно, и в Северной Сирии, в долине Амука (ок. 2500 г. до н. э.), на среднем течении Евфрата (на побережьях рек Хабур и Балых) тоже была распространена чёрно-лощённая керамика (кирбет-керакская культура). Примерно в эту же эпоху подобная керамика встречается (вместе с местной) и в сирийских поселениях Тель Хуера, Халава, Мумбакат, Тель Фарфара и Тель Брак. И даже несколько позднее, в период «Амук Н», здесь найдена (к примеру, ок. 2300 г. до н. э. в Алалахе) своеобразная расписная керамика, соотносимая, как считается, с хурритами (заметим, что существует мнение, связывающее чернолощеную керамику куро-араксской и кирбет-керакской культур не с хурритами, а с хатти). Знаменательно, что в поселении Телль-Мозан (вблизи города Мардин, расположенного на границе Турции с Сирией), известном во второй пол. III тыс. до н.э. как хурритский город Уркеш (Fоrtin. 1999); найдены металлические предметы, обладающие большим сход¬ством с куро-аракским материалом (Kelly-Buccellati.1990).
В Угарите (в III слое Рас-Шамры) также встречается чернолощеная и красно-анго-бированная керамика. Примечательно, что, как считается, через пару веков, примерно к 2100 г. до н.э., эта керамика распространяется и в Киликии, где (по материалам из Тарсуса) обнаруживается (продолжает использоваться) и старая (местная, Киликийская) керамика раннебронзовой эпохи. Принято полагать, что раннебронзовая III культура Киликии - однозначно западно-малоазийского (из Северо-Западной Анатолии) происхождения (вы¬яв¬ляется непосредственная связь с Тарсусом, - городом «ранней бронзы II», западное по¬бе¬режье Сирии), т.е., видимо, ещё хаттская.
Уместно (и важно) отметить, что Ж. Йакар пришёл к выводу, что в ранне¬бронзовый период I (3500-2200 гг. до н.э.) участие в моди¬фикации культуры (цивилизации) в Анатолии приняли носители подунавской куль¬туры "винча", вытеснившие в сер. IV тыс. до н.э. культуру халколита в Юго-Восточной Европе. Однако важно отметить, что в Анатолии участие праариев в этом процессе не усматривается.
Так, С.А. Барней (1958 г) рассмат¬ривал анатолийскую и закавказскую керамику как единое целое, и классифицировал её как «керамику закавказско-восточноанатолийского периода ран¬ней бронзы». Как известно, кирбет-керакская культура «лучше всего вне Палестины представ¬лена на Кавказе, в регионе распространения куро-аракской культуры». Знаменательно, что спиральный орнамент, который нередко наносился на кирбет-керакскую керамику, ши¬роко использовался не только на Кавказе, но и в Анатолии - в Трое (Э. Анати «Палестина до древних евреев». 1962).
Показательно и то (в части распространения кирбет-керакской культуры в Ханаане), что о заметно возросшем уровне развития художественной металлургии в стране в конце халколита (поздний халколит - первая пол. IV тыс. до н.э.) свидетельствует, к примеру, медное, золотое и электроновое литьё кладов из пещер Нахал Мишмар и Нахал Квана (найдены сотни изде¬лий). И в Библе конца IV тыс. до н.э. также зафиксировано более широкое использование металличе¬ских орудий. Центры металлопроизводства (и изделий из металла) в этот период появились во многих регионах Ханаана. Характерно, что начало бронзового века в Ханаане относят к 3300 г. до н.э., что определённо может быть связано с экспансией (и соответствующим уровнем технологии) но¬сителей куро-аракской (кирбет-керакской) культуры, поскольку металлообработка в Ханаане в эпоху этой культуры являет собой, в срав¬нении с предыдущей, качественно новую ступень в развитии технологии металлов.
В Кирбет-Кераке раскопано крупное (ок. 39х35 м) сооружение (предположительно, храм) прямоугольной формы (анатолийская тенденция), ориентирован¬ное по линии восток-¬запад, с внутренним двором и продолговатым (9 м в длину) центральным залом, вход в который располагался с восточной стороны. Крышу зала поддержи¬вали две стоявшие в его середине колонны. Во дворе строения обнаружен «очаг» (огненный алтарь), а также и устройство для воскурения благовоний (своеобразная курильница). Двор и зал этого храма окружало восемь круглых зернохранилищ (видимо, храмовых).
И характерно (Э. Анати), что храмы подобного типа, относящиеся к рассматривае-мому периоду, хорошо известны в убейдской Месопотамии, что может говорить о носителях кирбет-керакской культуры как о прахурритах (о прахатто-хурритах).
Поскольку раскопки в Табара-эль-Акрад (Антиохийская равнина) показали, что в Сирии кирбет-керакская культура возникла раньше, чем в Ханаане, предполагается (И.Ш. Шифман; Н.Я. Мерперт), что куро-аракцы, создавшие кирбет-керакскую культуру, мигрировали в Ха¬наан (в Угаритский ном) непосредственно из Сирии и далее распро¬странились в Ханаане (заметим, что почти в этот же период (в 3300-2200 гг. до н.э.) амореи оккупировали большую часть Ханаана, вторгнувшись с юга).
Так, особо выделяется кирбет-керакская земледельческая куль¬тура Беер-Шевы, охва-тившая обшир¬ный южный регион страны (лощёные гончарные бытовые и культо¬вые сосуды, базальтовые блюда, украшения из перламутра, меди; фи¬гурки из слоновой кости). Родственные ей культуры обнаружены также в Телейлат-Гхасуль и в Хедере ("Краткая еврейская энциклопедия". 1976/1992.).
Очевидно, что и до экспансии в Ханаан носителей куро-араксской культуры (амореи появились в Ханаане, практически, в тот же период или несколько ранее) население страны говорило на различных прахатто-хуррит¬ских диалектах (поскольку согласно данным работы О.П. Балановского («Parallel Evolution of Genes and Languages in the Caucasus Region»), отделение хурритского языка от хаттского произошло примерно на рубеже V-VI тыс. до н.э.). Как известно, изучение хурритских текстов из разных архивов позволило выяснить, что «они отражают не единый литературный язык, а пучок диалектов», которые (условно) можно разделить на три основные группы (М.Л. Xачнкян «Диалекты хурритского языка». 1978).
Показательно ("Отцы Авраама"), что мигрировавшие (бежавшие от амореев) в Ханаан в кон. III тыс. до н.э. из империи III династии Ура шум.-акк. племена "черноголовых" соприкоснулись (встретились) там с хатти и хурритами уже как с разными этносами, чему свидетельствует Ветхий Завет.
Так, в Священном Писании (Быт. 10. 15-18) приведён перечень племён Ханаана: это - «Сидон [в значении «фини¬кийцы»]… Хет [хатти], Иевусей, Аморей, Гергесей [гирга-ситы], Евей (Аввей), Аркей, Синей, Арвадей, Цемарей и Химафей», а также рефаим (которые, вероятно, были не племенем, а религиозной кастой, - «образовывали сакраль-ное сообщество» (И. Шифман)). К настоящему времени найдены следы всех этих этносов, включая и гиргаситов, существование которых, как одной из этниче¬ских групп ханаанеев, было доказано последним (M. Sznycer "A propos de l'inscripton punique de Carthage". 1996).
И, как представляется, среди всех упомянутых племён народ "хатти" доминиро¬вал численно (в перечислении Хет - второй (после Сидона) сын Ханаана), о чём может свидетельствовать и тот факт, что в ассирийских клинопис¬ных текстах одно из названий Ханаана (И.Г. Троицкий. «Библейская археология». 1913; Джеймс Г. Маккуин. «Хетты и их современники в Малой Азии») - «мат-хатти», что означает «страна/земля (как мать) хаттеев» (постнеолитическое представление). Так, И.М. Дьяконов упоминает, что асси¬рийцы нередко называли хаттами (не хеттами) не только малоазиатов, но и жителей Сирии, Финикии и Палестины.
В Ханаане хатти жили издавна и повсеместно, задолго до прихода туда в конце III тыс. до н.э. племени «Авраам». Согласно Ветхому Завету, праотец Авраам купил землю (поле) в местности Мамре у Ефрона Хаттеянина («хатта, хатти»: "Авраам встал и поклонился народу земли той, сынам Хата" (Быт.23.7) "и говорил… я у вас пришелец и поселенец» (Быт. 23. 3-4).). Авраам купил у Ефрона (Быт.23.2) и пещеру с названием «Махпела»). Слово «Мах-пела», по мнению чеченских учёных, состоит из двух нахских (видимо, прахатто-хурритских) терминов (А.Г. Мациев): «мах» - «цена, плата» и «бела» в значении (А. Вагапов) «купленная» («бол» - «плата (за помол)»). И тогда название «Махпела» может говорить о том, что эта пещера «за (хорошую) цену купленная» («за довольную цену... за четыреста сиклей серебра» (Быт. 23.9,15)).
Знаменательно, что при перечислении этносов, населяющих Землю Ханааней¬скую, Священное Писание постоянно упоминает «хатта» в числе автохтонных племён. Так, хатти, жившие, в частности, в Аскалоне при его захвате Рамсесом II, изображены в Карнаке как люди анатолийского (арменоидного) типа (А.Г. Сейс. "Расы Ветхого Завета". 1891/1925).
Отметим также и то (И.М. Сигаури), что персидские источники называли письмен-ность, существовавшую у иудеев Ха¬зарии, «хаттским почерком (письмом)» (т.е. персы называли «хаттским почерком (письмом)» ханаанейскую письменность). Любопытно, что этноним акк. «хатти/хетты», или ивр. «חטא» («хатта») переводится с иврита как «грешник», по-видимому, из-за распространённого среди хеттов Ханаана и страны Хатти в Анатолии священного скотоложе¬ства (параграфы Хеттских законов, относящиеся к скотоложеству - №№ 187, 188, 199, 200 ("Хрестоматия по истории Древнего Востока", под ред. М.А. Коростовцева и др.. 1980. Ч.I)), которое в Пятикнижии три¬жды осуждается, как великое преступление (грех). Согласно Хеттским законам (табл. 1, пар. 68) еще и в I тыс. до н.э. кобыл не позволялось использовать для колесничной и верховой езды, ибо ездить на кобыле считалось для воина "зазорным" (АВИУ. № 43, прим. 2). Заметим, что и на языке нахчи (потомков хурритов) одно из значений слова «хатт» - «(влажная) грязь».
Считается, что в Ханаане (в Фини¬кии и Палестине), обычно вотчине Древнего Египта, хетты (не хатти) могли появиться лишь (эпизодически проникать) в эпоху их Древнего царства. Так, в Кн. IV Цар. (7.6,7) уже повествуется о хеттах (не хатти). Рассказывается, что во время осады арамеями Сирии израильской крепости в Самарии, в одну из ночей у стен крепости "Господь сделал то, что стану Сирийскому послышался стук колесниц и ржание коней, шум войска большого. И сказали они друг другу: верно нанял против нас царь Израильский царей Хеттейских и Египетских, чтобы пойти на нас... И встали и побежали... и оставили весь стан... спасая себя".
Много ли хурритов проживало в Ханаане задолго до эпохи гиксосов - достоверно не установлено. Если судить по истолкованию наименования «Махпела» (см. выше), хурриты вполне могли обитать в Ханаане с тех же времён, что и хатти («хатт» по-хурритски - "хаттухи" (у И.М. Дьяконова - "хетт")) как часть единого прахатто-хурритского этноса.
Вполне возможно, что все ветхозаветные «гаргаритяне», «гараритяне», «гародитяне», «агаритяне» и «агаряне» - это такие ханаанейские племена, как «гергесеи (гаргаситы)», которые являли собой протохуритский этнос, входивший в хатто-хурритскую языковую группу. Показательно, что в древности (вай)нахи были известны («География» Страбона, I тыс. до н.э.) как «гаргареи» (хар-хареи), что (этот этноним), по-видимому, идентично библейскому - «хореи» (хурри-хуреи), т.е. нахи-«гар-гареи» были прахурритами (примечательно, что, помимо нахов долины Терека, термином «гаргареи» называли в I тыс. до н.э. и хурритское население Карабаха). Пред¬полагается, что данное наименова¬ние - нахско-хурритского происхождения. Так, в ингушском языке (нахчи) слово «гарга» означает «близко, похоже», а «гаргар» - «родственный, близкий, похожий», и этноним "ингуши" адекватен названию "галгаи".
После же изгнания гиксосов из Египта (в 1567 г. до н.э., по Эвансу) мощная волна хурритов расселилась (осталась) в Ханаане ("Гиксосы и их потомки"), - азиатской части царства гиксосов; вместе с тем, часть племён проследовала и далее - в Рутену и Сирию. Так, почти сразу в Палестине появился новый тип кe¬рамики с двухцветными узорами, которую, как полагает Кэтлин Кеньон, изготавливала та часть хурритов, которая обосновалась на юге (и в Эдоме). По всей вероятности, эти хурриты и представляли собой племена ветхозаветных хорреев (хурритов), - отпрысков семи сыновей Сеира Хорреянина, которые обитали в окрестностях горы Сеир, в земле Едома (Быт.14.6; 36.20,21,29,30), где они были независимы и имели своих старейшин (Быт.36.). Об этих же хурритах повествуется и в угаритской "Поэме о Карату", где рассказано, что ханааней (финикиец), царь города Дитану, возжелал взять в жёны деву-хурритянку, первородную (старшую) дочь царя города "Эдом Великий", хуррита Пе-Бели (имя аккадское - "Уста моего Бела" (здесь - Энлиля)), о котором в Книге Бытия (36.32) упоминается, как о первом царе Эдома ("Царствовал в Эдоме Бел").
Из Эль-Амарнского архива (письма и таблички из Таанаха и Шхема) также следует, что хурритское население Ханаана обитало и в его центре. Согласно этим источникам, хурритским был город Шхем. При этом Ветхий Завет (Быт. 34.2) называет жителей Шхема «хивитами» (в ивритском тексте Библии царь Шхема Хамор назван «хивитом» (Быт. 34.2), а грекоязычной Септуагинте - «хорреем»). Показательно и то, что хивитами в Библии названы также и жители других регионов, населенных хурритами (гора Хермон, горы Ливана). Существует мнение, что и жители Иерусалима Амарнского периода - тоже племена, состоящие из гиксосов-хурритов и иевусеев, - видимо, ещё автохтонных прахатто-хурритов (гипотеза обосновывается тем, что правитель Иерусалима носил хурр. имя "Абду-Hebe" (т.е. он - хуррит (Hebe - хурр. богиня Хеббат)) и конфликтовал с агрессивными шум.-акк. племенами хаибири; а также и тем, что упоминаемое в II Сам. 24/18 имя иевусея "Аравн" (Орнан, Орн)", по всей вероятности, соотносится с хурр. термином "эверна", означавшим "господин, владыка"). По данным архива из Эль-Амарны известны также (S.R. Hess "Amarna Personal Names". 1993): Шуваардата, правитель (царь) Кеилы; Биридия, правитель Мегиддо; Сурата и Сатаатна, цари (или правители) Акко; Йаасдата, царь Танааха; Биридаасва, царь Йеноама (или Ашторет); Интарута, царь Ахшафа; Пу-Хеба, правитель (царь) Гвала.
Позднее же, как сообщает Книга Второзаконие (2.12), хотя и «на Сеире жили прежде хурреи, но сыны Исавовы прогнали их». Юридические таблички из Танааха и Шхема (Джон Грей "Ханаанцы". 2003), составленные примерно через столетие после Амарнского периода, указывают на уход хурритов из Ханаана: на почти 100 (сто) семитических имён в данных табличках, приходится лишь несколько хурритских. Как выяснилось, значительная часть хурритских племён вернулась из Ханаана в Рутену и Сирию (и консолидировалась там в царство Митанни).
Характерно, что немало хатти находились в стране и во времена, когда пророк Моисей привёл свой народ в Ханаан (постамарнский период): «Амалек живет на южной части земли, (а) Хеттеи, Иевусеи и Аморреи живут на горе» (Чис.13.30); и в период правления царей Давида и Соломона (военачальник Урия Хаттеянин (2 Цар 11.3) и его супруга, ставшая матерью царя Соломона («хаттаянка»); а также у последнего было «много жен хеттских» среди его тысячи жен и наложниц).
Вполне возможно, что какие-то племена куро-аракцев, прочно обосновавшихся в районе Беер-Шевы, через Синай мигрировали и в Египет (как и многие иные этносы до и после того). Для подтверждения правомерности такого предположения можно, в частности, привлечь утверждение "жреца Санхунйатона ("Финикийская история"), о том, что ханаанеянин "Хен (Кен)" и египтя¬нин "Эйсирий (Осирис)" - братья. Ветхий Завет, в свою очередь, также называет Кенаана (Кнаан, Ханаан) и Мицраима (Египет) брать¬ями.
Несомненно, что эти древние сведения имеют под собой научно-историче¬ское обоснование. Так, анатолийские/арменоидные черты отчётливо просматрива¬ются на рельефах (Синай, места добычи медной руды и бирюзы), изображаю¬щих египтян Санахта и его брата Джосера, представителей III династии фарао¬нов (2727-2655 гг. до н.э.). Знаменательно, что выявлено ("Краткая еврейская энциклопедия". Т1, 1976/1992) антропологиче¬ское сходство между черепами египтян и ханаанеев (выборка периода бронзового века). Строение черепов большого числа египетских мумий (Г. Бругш "Всё о Египте". 2000) и взаимные пропорции частей их тел указывают на антропологическую близость типов древних египтян с носителями анатолийских/арменоидных черт. Помимо этого, на территории Северной Африки обнаружены лингвистиче¬ские параллели с архаичной этнонимикой и топонимикой Кавказа (анатолий¬ской по происхожде¬нию), существовавшими ещё до образования Карфагена (Н.Я. Марр «Карфаген и Рим». В кн. Н.Я. Марр «Избранные работы». т.IV. 1937г).
Более того, генетики из института Макса Панка (Max Planck Institute for the Science of Human History) и Университета Тюбингена (University of Tuebingen) частично восстано¬вили геном 90 египетских мумий, возрастом от 3500 до 1500 лет, и, проанализи¬ровав его, пришли к выводу о том, древние египтяне были выходцами из Древнего Ханаана и Сирии (т.е. вполне могли быть потомками хатти и хурритов кирбет-керакской культуры).
Исследование мт-ДНК современного населения Верхнего Египта (Oasis Gurna) показало наличие у популяции следующих гаплогрупп: H (14.7%), I (5.9%), J (5.9%), L1a (11.7%), L1e (5.9%), L2a (2.9%), M1 (17.6%), N1b (8.8%), T (5.9%), U(8.8%), U3 (2.9%), U4 (5.9%), L3*(a) (5.9%), L3*(b) (2.9%), оther - 2.9%. Сопоставление приве-дённых данных с соответствующими анатолийскими гаплогруппами свидетельствует о довольно близкой генетической общности египтян и анатолийцев/арменоидов.




Кавказ перед эпохой куро-аракской культуры.
Так, Отар Михайлович Джапаридзе в 1989 году писал ("На заре этнокультурной исто-рии Кавказа), что "в настоящее время все еще остается дискуссионным... вопрос о времени первонача¬ль¬ного заселения Закавказья (Кавказа) древнейшими людьми... Нако-пившийся на сегодняшний день материал... указывает на то, что первые люди проникают в Закавказье (на Кавказ) в ран¬неашельское время (Азыхская пещера, Шида-Картли; сто¬янка Дарвагчай I, открытая в 2009 году (памятник Дарвагчай-залив)) [но поскольку в 2006 году Х.А. Амирхановым ("Исследование памятников…". 2007) открыт в Дагестане раннепалеолитический памятник Мухкай II (эпоха "олдован" (2,5-1,4 млн лет назад)), то, по-видимому, много ранее (выделено 29 культуросодержащих слоев; ранне¬плей¬стоцено¬вая толща Мухкая II, согласно классификации M.D. Leakey, содержит в себе различные категории стоянок)] и в дальнейшем продолжа¬ют жить здесь посто-янно, в течение всего палеолита" (так, пещеры Кударо I-III и Донская пещера (восточная часть исторической Квемо-Рача) заключают в себе слои ашельской (ок. 1,4 млн - 250/100 тыс. лет назад) и мусть¬ерской эпох (250/100-40/35 тыс лет назад)). На Северо-Восточном Кавказе, в ходе археологических исследований в бассейнах pек Дарвагчай и Рубас, было открыто более 20 памятников палеолита (от его самых ранних стадий и до развитого верхнего палео¬лита). К примеру, многослойный памятник (стоянка) Тинит-I (Дагестан), раскопки кото¬рого начаты в 2008 году, датирован 45800±1500 гг. до н.э., и определён как "многократно посещаемый сезонный охотничий лагерь", т.е. временная стоянка (А.А. Анойкин. 2012). Среди мустьерских памятников Чечено-Ингушетии следует также отме¬тить Гамурзиево и Насир-Корт.
Весьма характерно, что уже в "ашель", в частности, абхазская каменная "индустрия" оказалась генетически связанной с приморскими областями Анатолии" (заметим, что при¬мерно до VI/V тыс. до н.э. акватория Понта Эвксинского была на порядок меньше). Помимо этого выяснилось (О.М. Джапаридзе. 1989), что также и "каменный инвентарь Цопской (пе¬щерной) стоянки имеет много общего с раннемустьерскими материалами из «Заполнен¬ной пещеры» и стоянки Саман¬дага №1 в Турции (т.е. из Анатолии на Кавказ со времён "сотворения мира" постоянно мигрировали и неандер¬тальцы, и кроманьонцы, и эта тен¬денция сохранилась на века). И чрезвычайно существенно ("История народов Северного Кавказа". 1988), что "есть основание говорить о Кавказе и Передней Азии, как о единой территории (зоне) сходного развития верхнепалеолитических культур" (в ту по¬ру низменное побережье озера Понт Эвксинский, по всей вероятости, было довольно плотно заселено).
Как известно ("История народов Северного Кавказа", ред. Б.Б. Пиотровский. 1988), на верхний палеолит (и мезолит) Северного Кавказа (45/30-12/10 тыс. до н.э.) приходит-ся заключительный этап последнего (вюрмского) оледенения со сменяющими друг друга фазами сильных похолоданий и относительных потеплений. Поэтому считается, что в период верхнего палеолита на Северном Кавка¬зе были заселены, в основном, предгорья и низкогорья. Памятников же верхнего палеолита (в основном - конец ледниковой эпохи) там известно более 50. Принято полагать, что Северный Кавказ представлял собой "в верхнем палеолите территорию более или менее стабильного сосуществования разных ар¬хе¬ологических культур" (при неравномерности заселения региона) и, вероятно, этно¬сов. На Северном Кавказе известен и ряд мезолитических памятников, к примеру, таких как Мекеги, Шаулегет, Сосруко, Холодный грот, Чоха.
Характерно, что в производстве каменных орудий той эпохи и на Северном Кавказе за¬фик¬сирован рост тенденции к изготовлению микролитов, которые затем широко рас-про¬стра¬нились (Квачара, Яштхва). И как отмечает Е.А. Черленок («Археология Кавказа». 2013): "наиболее заметной чертой каменной индустрии на мезолитическом этапе (Кавка¬за) становится широкое распространение разнообразных геометрических микролитов: сег¬ментов, трапеций, низких ассиметричных треугольников и острий". Применялись мик¬ролитические орудия и в неолите ( Тарнаирская и Буйнакская стоянки, Дагестан). И, как представляется, распространялись (пришли) на Кавказе не только инновации в каменной индустрии (техника изготовления микролитов), но и творцы этих инноваций - сами натуфийцы (ранний натуф).
Показательно и то, что в поселении Угубековское, датируемом VI-IV тыс. лет до н.э. (заметим, что Чох много древнее), не обнаружено двусторонне обработанных микроли-тов, "столь ха¬рак¬терных для позднего неолита Западного Кавказа", однако "значитель-ную группу (камен¬ных орудий этого поселения) пред¬ставляют ножевидные пластины (вкладыши для сер¬пов), обработанные по краю ретушью" (см. ниже). Причину такого "диссонанса" можно усмотреть в том, что в Агубе¬ковском поселении, в котором "скорее всего, жили або¬ригены, далекие по¬том¬ки местного мезолитиче¬ского... на¬се¬ления Се¬вер-ного Кавказа" (А.Я. Федоров "Историческая этно¬графия Северного Кавказа". 1983); и эти потомки кроманьонцев, видимо, вернулись к своим прежним (архаичным) формам орудий, но поскольку земледелие занесли анатолий¬ско-натуфий¬ские мигранты, чьи вкла¬дыши для серпов уже были обработаны ретушью, то это (наличие ретуши) стало вос¬приниматься земледельцами Агубе¬ковского поселения как эмблема сакрального, связан¬ного с плодо¬родием, обильным урожаем (т.е. нет ретуши - нет урожая). Так (М.Г. Гаджиев. 1978), и отмечается, что кремневые и обсидиановые изделия Агубекова "в технико-морфологическом отно¬шении ближе инвентарю древнейших памятников Даге-стана".
Принято полагать, что в Ойкумене переход к изготовлению микролитов (мелких каменных орудий) произошёл во времена культуры «мадлен» (XVIII-XII/X тыс. лет до н.э.), охватывающей области от Франции до Приуралья. Так (Г. Чайлд «Древнейший Восток в свете новых раскопок». 1956), известно, что микролиты (сегментовидной, тре-угольной и трапециевидной формы) натуфийцев (период натуфа Х-VI тыс. до н.э.) не-редко покрывались ретушью (иногда с обеих сто¬рон). Характерно, что такой приём в технике изготовления микролитов, помимо Ханаана (Э. Анати) и Египта, выявлен и в Ирак¬ском Курдистане (долина Чемчемаль), к примеру, - ножевидные пла¬стинки. Показа¬тельно, что в мезолите и далее, в энеолите (V - первая пол. IV тыс. до н.э.), эта тех¬нологическая тенденция обрела силу и на Кавказе. В частности, в энеолите "западного региона... широко распространя¬ются разнообразные геометрические микролиты - трапе¬ции, сегменты и прямоуголь¬ники, а также наконечники стрел и дротиков. Многие из этих изделий дополнительно обрабатываются плоской ретушью". В этом же русле важна и констатация А.А. Формозовым "появления двусторонне обработанных орудий и ору¬дия «с выделенной головкой-черенком»... (которые)... этот тип орудий, - не встречается среди древностей памятников раннего неолита Западного Кавказа, [однако] он характе¬рен для поздних натуфийских стоянок Восточного Средиземноморья" (А.Я. Федоров. 1983). Таким образом, по всей вероятности, натуфийцы (изобретатели микролитов) добра¬лись до Кавказа.
Неолитические памятники обнаруживаются в различных регионах Кавказа. Так, в западной части Северного Кавказа - это Нижнешиловское поселение вблизи Адлера, "Овечка" под Черкесском и Каменномостская пещера в Адыгее, а в Чечено-Ингушетии, - это Кезенойам (найдены "орудия неолитичес¬кого облика"); в Дагестане же открыт с десяток поселений.
В эпоху неолита (неукрепленные) поселения обычно строи¬лись на берегах рек и озер. Так, жилища земледельческого (но архаичного) Угубекова представляли собой хижины, сооруженные из плетеного каркаса, обмазан¬ного с обеих сторон глиной (типичная верхнепалеолитическая традиция). Характерно, что при сооруже¬нии внутренних перегородок в жилищах (дома из полуобожжённых (либо высушенных на солнце) формованных (в специальных деревянных формах) кирпичей ещё строи¬лись далеко не везде), а также и печей (очагов), применялись своеобразные "квазикирпичи" - изделия из слабо обожженной глины в форме продолговатых, утолщенных с одного края, разнокалиберных «лепёшек», ручной лепки (явно местное изобретение (форма не месопотамская и не анатолийская)); т.е. в неолите "но¬вые" анатолийские мигранты-земледельцы в Дагестане, несомненно, не объявлялись, а те, что пришли ранее (на ру-беже раннего неолита) - давно ассими¬лировались.
В "Истории народов Северного Ка¬вказа" (1988), утверждается (речь идёт о матери-альной культуре), что "сочетание архаических и новых черт [если оно уверенно выявляется] свидетельст¬вует о том, что неолитические культуры [в частности] Север-ного Кавказа сложились на базе предше¬ствующих мезолитических культур". Однако заметим, что неолитическая, энеолитичекая и более поздние культуры нередко были привнесены в те или иные регионы Кавказа и различными волнами обосновавшихся там разноэтничных мигрантов. Характерно и то, что осевшие носители более высокой (прод¬винутой) культуры, даже при этнической ассимиляции, как правило, не адаптировали прежние (древние) технологии (духовные же ценности часто усваиваются, к примеру, может измениться характер похоронного обряда (см. ниже)).
Выявлено (К.X. Кушнарева. 1993), что "разви¬тие... ранне¬земледельческих куль¬тур на Кавказе происходило... с явным отстава¬нием от... раннеземледельческих (синхронных) обществ Малой Азии, Месопотамии и Ирана VI-IV тыс. до н.э.". Однако первые (древ-ней¬шие - VII-VI тыс. до н.э.) анатолийские земледельцы мигрировали не только на Запад, но и на Восток (в т.ч. и на Кавказ). И это подмечено (А.А. Формозов, Р.М. Мунчаев): "неолитические древности За¬падного Кавказа" демонстрируют "черты, заим-ст¬вованные у (древних) земледельческо-скотовод¬ческих культур Передней Азии [види-мо, VII-VI тыс. до н.э.]... (И) Имеются данные, свидетельствующие, что здесь дело не в заимствова¬нии навыков, а в привнесении их конкретными группами древних земледель-цев, проникающих... на Западный Кавказ из Передней Азии" (А.Я. Федоров. 1983).
О том, что в начале VI тыс. до н.э. анатолийские земледельцы, мигрируя на восток, обосновались и в Дагестане, - свидетельствуют раскопки поселения близ села Чох (VI тыс. до н.э.). Здесь, в Чохе, найдены зерна пшеницы (однозернянка и двузер¬нянка), ячменя и овса. Обнаружены также и сельско¬хозяйствен¬ные орудия (мотыжка ка¬менная (земледелие мотыжное), каменные и костя¬ные вкладыши жатвенных ножей, зер-нотерки). Хотя у селян земледельческого Чоха процветало и пастушество (овцы, козы), охота не утратила своего важного хозяйственного значения (кости из раскопок В.Г. Котовича).
Примечательно, что Каринэ Христофоровна Кушнарева (1993 г) уточняет в своей работе, что про¬цесс «неолитической революции» (резкий переход к земледелию), связанный с "интенсивным расселе¬нием человече¬с¬ких коллективов... [быстро] охватил и Кавказский регион. В результате в местах, наиболее удобных для ведения производя-щего хозяйства, возникли десятки оседлых поселений". При этом обозначен и "приток населения в районы Причерноморья", где в широкой при¬брежной полосе (Эвксинского озера) "в конце VII-VI тыс. до н.э. возникает серия стоянок" (к примеру, Холодный грот, Дарквети).
Должно отметить, что ещё В.М. Массон (1971) считал, что развитие производящего хозяйства на Кавказе было стимулировано воз¬действием переднеазиатских (в Анатолии - анатолий¬ско-натуфийских) культур; а по предположению А.А. Формозова (1965), - из областей Передней Азии, связанных исключительно с натуфийской культурой (!!).
Достоверно установлено (К.X. Кушнарева "Южный Кавказ в IX-II тыс. до н.э.". 1993. Рис. 3), что первые натуфийцы (а это были именно они), обосновавшиеся в Чохе (а натуфийцы в Чохе - хронологически вторая волна мигрантов, после каспиев; так, нижние слои Чоха уверенно датированы VIII-VII тыс. до н.э.; и при этом VIII тыс. до н.э. - предполагаемое время первой волны миграции каспиев в район Чоха), изготовляя ору-дия, "обрабатывали их различными способа¬ми ретуши" (найдены и (среди прочего) гео-метрические микролиты, трапеции, пластины с ретушью, ост¬рия). И это, несомненно, свидетельствует о том, что некими, культурно продвинутыми (изготовляв¬шими микро-литы), посе¬ленцами Чоха (вероятно, несколько потеснившими каспиев, охот¬ников и ры-баков) и являлись более многочисленные племена натуфийцев, которые в начале эпохи раннего натуфа могли и не быть земле¬дель¬цами.
Знаменательно, что В.Г. Котович ("Каменный век Дагестана". 1964), "сопостав¬ив некоторые формы орудий и сланцевую рукоятку жатвенного ножа из верхнего слоя (в Чохе) с (сельскохозяйственными) орудиями мезолитических комплексов Передней Азии... первого [раннеземледельческого] этапа становления производящего хо¬зяйства... (пришёл к выводу), что чохские орудия [адекватны анатолийским и] фиксируют тот же (мезолитический) этап развития в горном Дагестане" (К.X. Кушнарева. 1993). Подмечено также и то (К.X. Кушнарева), что "близость к древнейшим центрам (Анатолии)... наложила от¬печаток на облик материальной культуры... южнозакавказских поселе¬ний" (предшествующих поре куро-араксской культуры), для которых "характерна широко рас¬пространенная в Передней Азии саманная лощеная посуда, встречающаяся (обнаружен¬ная)... в неболь¬шом количе¬стве (и) в районах Центрального Закавка¬зья".
Существует мнение (А.Г. Магомедов, Х.А. Амирханов), что племена охотников-соби-рателей "с культурой, близкой к мезолитической культуре Южного Каспия, заселили горную зону Северо-Восточного Кавказа в период Мангишлакской регрессии Каспия" (в интервале нач. VIII - кон. VII тыс. до н.э. вода в Каспии опустилась максимально низко (ст. Ш.Н. Амирова в "Новейшие открытия в археологии Северного Кавказа: исследова¬ния и интерпретации". (2012))" и обосновались там (предполагается, что и в Чохе). Считается, что на рубеже VII-VI тыс. до н.э. у этих (каспийских) мигрантов (точнее же, в местах их обитания (к примеру, в Чохе), но не у каспиев как этноса (их предыстория не та)) произошёл переход к производящему хозяйству (к возделыванию земли и пастуше¬ству), который, несомненно, ини¬ци¬ирован приходом анатолийских земледельцев.
Следует отметить, что В.Г. Котович, раскопавший в 50-е годы ХХ века Чохскую сто-янку, датировал ее культурные отложения (шесть ненарушенных слоёв) верхним палео-литом и мезоли¬том. Однако несколько позднее археолог Х.А. Амирханов (1987 г), про-долживший раскопки, выде¬лил (с привлечением данных из других наук) три культурных слоя: из которых два первых соотнёс с мезолитом и увязал их с мангишлак-ской регрес¬сией Каспия (заметим, что нач. VIII тыс. до н.э., - мезолит, но он же терминологически - и "финальный верхний палеолит"), а третий слой (над двумя первыми) - с неолитом, с VI тыс. до н.э. (отметим, что существует классификация, по которой период "протонеолит" (он же мезолит) завершается в VI тыс. до н.э.), и связал его с новокаспийской (т.н. Да¬гестанской) трансгрессией (и считается (А.Я. Федоров), что "основной антропологиче¬ский пласт населения Юго-Восточного Дагестана принадлежит к каспийскому типу").
Показательно, что В.Г. Котович открыт в горных районах Дагестана и ряд стоянок (IV тыс. до н.э.) оседлого земледелия (к примеру, Малин-карат), характерной особенностью археологиче¬ской культуры которых было почти полное исчезновение (отсутствие) мик¬ро¬литов (по¬являются крупные ножевые пластины, служившие примитивными серпами, и клиновид¬ные топоры (для расчистки леса)) и заметное снижение уровня технологии изготовления (и качества) керамики. И эти изменения несомненно свидетельствуют о появлении в Дагестане нового этноса, видимо, племён "каспиев", и хронологически со¬относятся с новокаспийской (Дагестанской) трансгрессией.
Знаменательно и то, что на Южном Кавказе (в Закавказье) открыта (О.М. Джапаридзе, 1965-1966 гг.) т.н. археологическая культура Шулавери-Шому (шулавери-шомутепин¬ская культура, пред¬ше¬ст¬вующая куро-аракской), распространённая в период VI-IV тыс. до н.э. в междуречье Куры и Аракса, а также на западе - в Абхазии, и на востоке - в Ленкорани; найдены отдель¬ные памятники и в Армении - вокруг озер Ван и Урмия (носители шулавери-шомутепин¬ской культуры занимались земледелием, изготовляли из обсидиана продолгова¬тые приз¬матические ножи (вкладыши для серпов)). Носители этой культуры жили небольшими поселениями близ воды, в круглых или овальных (куполь¬ных (кону¬совид¬ных)) глинобит¬ных (без фундамента) строениях (иногда из круг¬лого сырцового кирпича) с полом и с очагом внутри. И эти люди возделывали занятые ими лёсовые земли: высевал пшеницу, яч¬мень, полбу, выра¬щивал виноград. Найдены мотыги из камня, кости и рогов, зернотер¬ки, серпы и зерновые ямы; использовался и местный обсидиан (к примеру, продолгова¬тые призма¬тические ножи, видимо, вкладыши серпов). Разводился крупный (не типичный для Анатолии) и мелкий рогатый скот, свиньи. Кера¬ми¬ка шулавери-шомутепин¬ской культуры, как считается, проста по форме и груба по выделке, и была двух видов: грубая, не ангоби¬рованная; орнаментация резная и/или налепная (в бассейне реки Куры); и покрытая желтым ангобом, часто лощеная, иногда с росписью (в бассейне же Аракса); т.е. её могли изготов¬лять разные племена. Важно отметить и то, что в данной культуре число находок изделий из металла единично.
Заметим, что в работе К.X. Кушнаревой ("Южный Кавказ в IX-II тыс. до н.э.". 1993), описыва¬ются, как представляется, поселения именно шулавери-шомутепин¬ской культу-ры. Здесь говорится, что "в период позднего неолита - энеолита в среднем течении реки Куры (Южная и Восточная Грузия, Западный Азербайд¬жан) сформировался определен-ный тип поселения с характерным археологическим комплек¬сом: круглыми постройками из сыр¬цовых кир¬пичей, грубой бурой нелощеной посудой, разнообразной каменной ин¬дустри¬ей, сочетающей архаичные и прогрессивные черты... и единичными металличе¬скими поделками".
Итак, характерно, что жители поселений данной культуры (происхождение которой неясно) всегда устраивали полы в своих домах (VI-V тыс. до н.э.), выстроенных из сырцового кирпича круглой формы. Однако известно, что полы всегда делались (из утрамбованной земли (глины) или щебенки) в жилых помещениях подунавских культур (той же поры). Дома же из кирпича-сырца сига¬рообраз¬ной (круглой) формы (ручная лепка) строились в «тахунийской» культуре (VIII-V тыс. до н.э.), которая возникла в Юго-Восточной Малой Азии (Дж. Меллаарт). И при этом предполагается (Н.А. Нико-лаева, В.А.Сафронов "Истоки славян¬ской и евразий¬ской мифологии". 1999), что племена тахунийской культуры близкородст¬венны носите¬лям "свидерской" культуры (археоло¬ги¬ческая культура финального палео¬лита на терри¬тории Центральной и Восточной Ев¬ропы).
Существенно и то (Е.А. Черленок. 2013), что обнаружены (и в довольно большом количестве) антропоморфные женские стату¬этки (на северо-западе ареала культуры Шу¬лавери-Шому - богини-матери в сидя¬чей позе, с гипертрофированными бедрами и подог¬нутыми или вытянутыми ногами (типичные палеолитические "венеры" Европы), а на востоке преобладали статуэтки стоящей богини (более схематичные)). Уместно отметить (как сопоставление), что и в области распространения подунавской земледельческой куль¬туры "винча" (VI тыс. до н.э.) обнаружено множество глиняных женских статуэток.
И далее. Интересно (Е.А. Черленок «Археология Кавказа». 2013), что в аллювиальных доли¬нах междуречья Куры и Аракса (низменные районы Южного Кавказа) "до сих пор не найдено никаких памят¬ников (артефактов) мезолитическо-ранненеолитического вре¬ме¬ни", предше¬ст¬вую¬щих но¬си¬телям шу¬ла¬ве¬ри-шомутепинской культуры (т.е. эти неоли¬тические мигран¬ты первыми посели¬лись в междуречье Куры и Аракса ?).
Примечательно и то, что поскольку считается (В.А Трифонов. 2009) "что на террито-рии Западного Кавказа, между мезолитическими и неолитическими памятниками есть хроно¬логический разрыв" (Е.А. Черленок «Археология Кавказа». 2013), то, по крайней мере, в первой половине неолита территория Западного Кавказа могла быть, практиче-ски, не¬о¬би¬таемой. Несколько позднее В.А Трифонов ("Новейшие открытия в археологии Север¬ного Кавказа: исследования и интерпретации". 2012 (тезисы доклада)) приходит к выводу, что "незначительное количество известных памятников между IX и VI тыс. до н.э. позволяет предположить, что в этот период на Западном Кавказе, в силу неблаго¬приятного климата, сохранялась низкая плотность населения... [Однако]... Приб-ли¬зи¬тельно на рубеже VI/V - нач.V тыс. до н.э. демографическая ситуация радикально меня¬ется с появлением на Западном Кавказе энеолитической дарквети-мешоковской культу¬ры. Вероятно, этот процесс носил характер повторной колонизации в условиях теплого и влажного климата среднего голоцена... В V тыс. до н.э. эта культура продвину¬лась на предгорную равнину (Свободное), и вышла за пределы Западного Кавказа (Нальчикский могильник, Замок) и даже проявила себя за его пределами (Новоданиловка)... [Далее]... на территории Запад¬ного Кавказа... в нач. второй четверти IV тыс. до н.э. её (дарквети-мешоковскую куль¬туру) частично сменила майкопская культура, тесно связанная с куль¬турными группами древневосточного ("переднеазиатского") типа... [ко¬торая]... первона¬чально осваивает от¬но¬сительно узкую подгорную зону Северного Кавказа... Позднее (на этапе Костромская-Иноземцево) она распространяется через предкавказскую степь до Нижнего Дона и Калмыкии".
В последнее время сложилось мнение, что один из значительных миграционных пото¬ков на Кавказ связан с носителями урукской (примерно 4400-4000 гг. до н.э.), видимо, точнее, убейдской культуры Нижней Месопотамии. Так (Н.А. Николаева ст. "Кавказ и Ближний Восток в раннебронзовом веке". 2013), отмечается, что "экспансия" Урука на север оставила следы в памятниках Восточной Анатолии и, в частности, в гробнице Ар¬слан¬тепе (поселение на Евфрате) найдены образы керамики, "восходящей к сиро-ме¬сопо¬тамской (т.е. убейдской северо-месопотамской) традиции" (кон. IV - нач. III тыс. до н.э.).
На Кавказе же с этой убейдской культурой Урука соотносят культуру "сиони-цопи" (так, в поселении Цопи найдена первая на Южном Кавказе керамика урукской культуры (фрагменты больших (погребальных) пифосов)), которая была особенно распространена в центре и на востоке Южного Кавказа (в частности, в бассейнах Аракса и Куры, в Южном Дагестане). И поскольку в ряде случаев слои куль¬туры "сиони" пере¬крывают слои культуры Шулавери-Шому (VI-IV тыс. до н.э.), но сами перекрыты сло¬ями куро-аракской культуры, то культура "сиони-цопи(-гинчи)" датирова¬на периодом ок. 4500-3500 до н.э..
Итак, следы (артефакты) убейдской (раннеземледельческой месопотамской) куль-туры (5300-4000 гг. до н.э., три периода), непосредственно предшествовавшей культуре шуме¬ров, как известно, обнаружены в Уруке поры ок. 4325 г. до н.э.. История же шумеров, освещён¬ная многочисленными исследованиями и письмен¬ными источниками, прослежи¬вается при¬мер¬но с сер. IV тыс. до н.э.. Однако представляется (факты свидетельст¬вуют), что обосновались племена прашумеров (патриархальная скотоводческо-кочевая куль¬тура (ст. "О прашумерах". Инет)) в долине Нижней Месопотамии, довольно плотно заселён¬ной убейдцами, при¬мерно на ру¬беже V-IV тыс. до н.э.. И прашумеры вытеснили местное эламо-дравидий¬ское (убей¬дское) население аллювиальной долины "Эдем" на восток (в Элам и даже в регион Хараппа - Мохенджо-Даро). Так, показательно, "что... топоры... некоторые ору¬дия (куро-араксские топоры) из Армении и Юго-Осетии сближаются с шумерскими и эламскими образцами (Б.А. Куфтин. 1949; А.А. Мартиросян. 1967; Т.С. Хачатрян. 1975). "Что же касается более ранних типов бронзовых проушных топоров, то они, как и многочисленные аналогичные орудия III тыс. до н.э. Северного Кавказа, пов¬торяют фор¬мы... в част¬ности, месопотамских топоров" ("Ранняя и средняя бронза Кавка¬за", под ред. К.Х. Кушнарёвой.1994). В докладе Н. Мусеибли (Сб. тезисов "Новей¬шие открытия в археологии Северного Кавказа: исследования и интерпретации". 2012) сде¬лано предпо-ло¬жение о том, "что часть мигрировавших в северном направлении месо¬по¬тамских племен после кратковременного пребывания на Южном Кавказе, продолжая свой путь, со своими трансформированными... энеолити¬че¬скими тра¬дициями поселилась на Север-ном Кавказе" (разумеется, эти племена обладали "высоким уровнем производ¬ства кера-мики и, особенно, металлообработки").
Известно, что культурно (в т.ч. и в части ремёсел) продвинутые прадравиды, обитав-шие в Нижней Месопотамии и Эламе (долина рек Каруна и Керхе (древние "Улаи" и "Уюту") ранее называлась "Халтамти") ещё до прихода прашумеров, обладали антро¬по-логическим типом, определённым (А. Кейт, Г.В. Валуа) как "грацильный средизем-номор¬ский" (присущий и натуфийцам, предкам прадравидов, заселившим Эдем, как и, в частности, Иерихон и побережье Ханаана в эпоху раннего натуфа (заметим, что нату-фийцы напоминают эфиопов, суданцев и дравидов Индии)). Важно отметить (А.Я. Федо¬ров "Историческая этнография Северного Кавказа". 1983), что "палеоантропологи-ческие материалы... Грузии... и горных районов Кавказа (например, Гинчи в Дагестане... рав¬нинные места Северного Кавказа, в его предгорьях) отмечают существование длин-ноголового ("узколицего") типа, характерного для южных средиземноморцев". "Новей-шие антропологиче¬ские материалы из Северо-Западного Кавказа (Унакозовская пещера, могильник Город¬ское) подтверждают наличие здесь грацильного мезокранного типа... уже в домайкопс¬ком энеолите" (П.М. Золин "Каски"). Итак, вполне очевидно, откуда на Кавказе "классиче¬ские неолитические памятники".
Как выяснилось, на Южный, а затем и на Северный Кавказ мигрировали и через какое-то время носители убедской культуры ("убейдцы"), обитавшие и в Северной Месо¬по¬тамии (вероятно, "протоев¬фратцы" и/или "прототигридцы" (этносы, сложившиеся в результате ассимиляции натуфий¬цев и древних анатолийцев)). Об этом свидетельствуют памятники "лейлатепинской" (4350-4000 гг. до н.э.) культуры (корни которой, как считается, связаны как с энеолитом Северной Месопотамии, так и Восточной Анатолии (Амук F, Тепе-Гавра, Арслан-Тепе VII, Коручу-Тепе, Тель-Хазна I на севере Сирии); при этом отмечается, что и само Лейлатепе - типичное переднеазиатское поселение). Так (Р.М. Мунчаев, Ш. Н. Амиров. 2012), кон¬статируется, что "лейлатепинская культура была принесена в Закавказье мигрантами, исходно связанными своим происхождением с северо-месопотамской степью".
"К признакам явного месопотамского происхождения лейлатепинской культуры отно¬сится массовая керамика с примесью соломы в тесте, изготовленная на гончарном круге [подмечено, что лейлатепинская посуда обладает специфическими чертами керами¬ки восточно-анатолийского происхождения]; жилые прямоугольные конструкции, сложен¬ные из формованного сырцового кирпича [на глиняном растворе]; традиция соверше¬ния... погребений [на поселениях и] в глиняных сосудах-пифосах; использование печа¬тей-штампов и глиняных гвоздей (месопотамская традиция); мелкая пластика и др.".
В части хронологии выяснено, что лейлатепинская культура была отчасти синхронна как позднему этапу культуры "сиони-цопи", так и раннему этапу куро-аракской культу-ры (слои лейлатепинской культуры обычно перекрывают отложения культуры шо¬муте-пе-шулавери, а иногда и слои культуры "сиони-цопи" (показательно, что до 25% ке-рамических сосудов, обнаруженных на лейлатепинских поселениях в степной зоне За-кавказья, составляет посуда культуры "сиони-цопи"; что свидетельствует о родстве дан-ных культур)).
Важно отметить, что курганный обряд погребе¬ния, в частности, в Восточном Закавка¬зье, как установлено, появился не позднее энеолита (Я.И. Гуммель, 1948; К.Х. Кушна¬рева,1954; P.M.Мунчаев,1975). При этом в ряде курганов обнаружены погребения, вы¬пол¬ненные и по обряду кремации. Так, в могилах трёх курганов местности Османбозу (правый берег Куры) найдены захоронения с трупосожжениями (Г.П. Кесаманлы и др., 1981). Констатируется ("Ранняя и средняя бронза Кавказа". Под ред. К.Х. Кушнарё¬вой.1994), что "случаи трупосожжения" отмечены и в отдельных курганах различных районов Азербайджана. Показательно и то, что, в частности, гаплогруппа R1a стала считаться маркером распространения курганной культуры, предтечи протоиндоевропей¬ской (Кур¬ганная гипотеза). В таком случае, по всей вероятности, некие племена праариев мигри¬ровали на Кавказ (в Закавказье) из более высоких широт примерно в конце неолита (ибо за¬фиксировано резкое похолодание ок. 6200 г. до н.э., продолжавшееся ок. двух столетий). Бытует мнение, что с севера двигались (мигрировали) на Кавказ носители таких степных археологических культур, как азово-днепровская и хвалынская культуры.
Как известно (В.Н. Да¬ни¬лен¬ко), "Мариупольская культурно-историчекая общность" - это груп¬па ар¬хео¬ло¬гических куль¬тур позд¬не¬го не¬оли¬та и ран¬не¬го эне¬о¬ли¬та степ¬ной и час¬ти ле¬со¬степ¬ной зо¬н Юго-Восточной Ев¬ро¬пы (преимущественно между Доном и Днеп¬ром). В состав данной группы и входили т.н. азово-днепровская археологическая куль¬тура (отметим, что, в частности, в ни¬зовь¬ях Ку¬ба¬ни обнаружен Ста¬ро¬ни¬же¬стеб¬ли-ев¬ский кур¬ган-могильник), и несколько более поздняя - хвалынская культура, которая иногда выделяется вместе со среднестоговской культурой в среднесто¬говско-хвалынскую куль¬турно-историческую общность (И.Б. Васильев. 1980). Попутно от-метим, что на¬се¬ле¬ние рассматриваемого ("Мариупольского") ареала от¬но¬сят к т.н. позд-не¬к¬ро¬мань¬он¬ско¬му ти¬пу; и оно участвовало, как установлено, в формировании не только среднестоговской, но и ямной культуры.
Заметим однако, что датировка азово-днепровской археологической культуры всё ещё окончательно не установлена. Так, Н.С. Котова ("Ранний энеолит степного Поднепровья и Приазовья". 2006) полагает, что "существование азово-днепровской культуры охваты¬вает... период... 5100-4350 гг. до н.э.". В свою очередь Д.Я. Телегин ("Могильники днеп¬ро-донецкой неолитической культуры и их историческое место". 1966) полагает досто¬верным пери¬од 6500-4000 лет до н.э. (что хронологически хорошо соотносится с упомя¬ну¬тым выше похолоданием (ок. 6200 г. до н.э.), инициировавшим миграцию на Кавказ и в Крым).
Характерно, что и позднее на Кавказ (вначале в его северо-западную область (Р.М. Мунчаев, 1994)) продолжали мигрировать племена праариев. Так, в насыпи одного из курганов близ города Майкопа (синхронного с Большим Майкопским курганом), най-дены бронзовые псалии (одно из самых ранних свидетельств появления лошади на Севе¬ро-Западном Кав¬казе). Особенно значимо то, что нижний слой Левенцовского поселения (низовья Дона, степи Подонья) оказался "насыщен керамикой майкопского облика". Вы¬явлено также сходство черепов из могильни¬ков майкопской и трипольской культур (Т. Aлексеева, С. Круц "Древнейшее население Восточной Евро¬пы...". 1999)). Заметим, что А.Я. Федоров (1983) вполне правомерно полагает, что о миграции именно "степняков... можно судить по смешанному характеру погребального обряда некоторых майкопских памятников (в частности) Чечено-Ингушетии" (майкопцы иногда погребали в своих курганах усопших, предварительно помещённых в пифосы (древняя анатолий¬ская тради¬ция)). Вместе с тем, подобный характер погребения свидетельствует и о высокой степени ассимиляции праа¬риев этой волны (за 2-3 поколения, как это обычно происходило в Древнем Мире) в среде местного населения (здесь "убейдцев" и их потом¬ков).
Попутно отметим, что для погребальных памятников куро-аракского периода на Севе¬ро-Восточном Кавказе ха¬рактерны каменные склепы с коллективными захоронени-ями (так, в Великенте исследованы катакомбы трех могильников с коллективными захороне¬ниями и многочисленным (разнообразным) инвентарем (а поскольку подобные могиль¬ники несвойственны Древ¬ней Анатолии, то не исключено, что они - праарийские: ран¬не¬катакомбная культура датирована периодом XXV-XXIII вв. до н.э.). Показательно и то, что "в погребальных конструкциях прос¬леживается тенденция развития от круглоплано¬вых скле¬пов к прямоугольным" (т.е. уровень почитания богини-матери постепенно сни¬жается под воздействием патриархальных воззрений праариев).
Весьма существенно (Р.М. Мунчаев, Ш.Н. Амиров. 2012), что "фигурки и грави¬ровки майкопской культуры обнаруживают близкое сходство с аналогичной продукцией город¬ских цивилизаций Месопотамии". И поскольку установлено, что определенная разновид¬ность майкопской керамики близка к керамике из Амук F и Тепе-Гавра (Северная Месо¬потамия), следовательно, майкопские праарии довольно долго мирно сосуществовали с (продви¬нутыми) убейдцами, - мигрантами из Северной Месопотамии (вторая волна убейд¬цев). Не исключено также, что именно этим контактам (с носителями лейлатепин¬ской культуры, возможно, некой ранней ветви куро-аракской) обязано и "внезапное по¬яв¬ление богатой металлом" майкопской культуры. Показательно и то (в части адапта¬ции), что "если на ранней стадии майкопской культуры", майкопцы содержали преиму¬щественно "крупный рогатый скот и свиней... то... к концу бытования майкопской куль¬туры на Западном Кавказе... (эти животные) уступают место мелкому рогатому скоту, прежде всего - овце" (А.Я. Федоров. 1983), как принято было и в Восточной Анатолии.
Знаменательно, что А.В. Недолужко, Е.С. Булыгина и др. ("Новейшие открытия в археологии Северного Кавказа: исследования и интерпретации". 2012 (тезисы доклада)), обратившись к генетике, провели исследование, "направленное на уточнение гипотез происхождения майкопской и новосвободненской археологических культур". При этом возраст исследованных останков датирован "второй третью - концом IV тыс. до н.э.". Определено, что представители майкопской (примерно сер. IV - третья четверть III тыс. до н.э.) и новосвободненской археологических культур обладали следующими гапло¬группами мт-ДНК: U8, V, N1, T2, (основной вывод работы).
Итак (согласно данным и иных источников), у двух представителей майкопской культу¬ры обнаружен субклад U8b1a2; субклад U8b же был найден в Иордании (т.е. в Ханаане) и Италии (видимо, занесён финикийцами); а субклад U8a1a был довольно широко распространён на территории Центральной Европы раннего бронзового века (не исклю¬чено, что занесён первыми земледельцами "революции"). В таком случае, прини-мая во внима¬ние и то, что популяционная частота гаплогруппы U в Анатолии - 20-25 %, наиболее вероятно, что субклад U8b1a2 получен майкопцами от древних анатолийцев.
Субклад V7 был выявлен у представителя новосвободненской археологической куль-ту¬ры. Примечательно, что гаплогруппа V была обнаружена не только у представителей трипольской культуры, культуры линейно-ленточнй керамики и распространена на зна-чи¬тельной территории Центральной Европы раннего бронзового века, но и у натуфий-цев. Таким образом, субклад V7 можно полагать изначально праарийским.
Гаплогруппа N встречается в Центральной, Северной Европе и повсеместно в евро-пейской и азиатской частях России (подавляющее большинство современных пред-ставителей этой группы относятся к ветви N1). Считается, что в Европу она была прине-сена миграцией народов Западной Сибири. Следовательно, однозначно, что гаплогруппа N - праарийская.
На сайте Генографического проекта (Инет) отмечается, что ранние носители гаплог-руппы T были, по всей вероятности, первыми распространителями агрокультуры и сос-тавляли группу анатолийских мигрантов, принесших земледелие в Европу. Показатель-но, что субклад T2 обнаружен во всех крупных неолитических раннеземледельческих культурах Европы (таких как Старчево, Винча, Кукутень-триполье). В таком случае не-сомненно, что субклад T2 получен майкопцами от анатолийцев.
И, как представляется, праарии-майкопцы на Северном Кавказе (видимо, и не только), смешивались преимущественно с анатолийскими (из Се¬верной Месопота¬мии) носителя¬ми убейдской культуры, а также и с потомками "урукцев" (субклад V7 мт-ДНК у нату¬фийцев); ставшими оседлым местным населением к приходу майкопцев.
Установлено также и то (Е. В. Балановская, Б.Б. Юнусбаев), что субклад J2a4b, Y-ДНК, (т.н. "нахская ветвь") встречается особенно значимо именно там (на тех террито-риях Кавказа), где была рас¬пространена Майкопская культура. Вычис¬лена популяцион-ная частота этого субклада (для ХХI века): у ингушей она составляет 87,4%; у чеченцев Чечни и Дагестана - ок. 58%; но у адыгейцев - 2% и у абазинов - 1%. Расчетное же время появления на Кавказе гаплогруппы J2a4b (вычисленное на основе рассмотрения совре¬менных популяций Кавказа, потомков куро-аракцев) оказалось ок. 3600 лет до н.э. (т.е. практически совпадает со временем прихода на Кавказ куро-аракцев).
Знаменательно, что и у майкопцев обнаружена гаплогруппа J2a. При этом выявлено, что общий предок кавказских гаплотипов группы J2a (северо-западный и центральный Кавказ, включая осетин, абхазов, адыгов) объявился на Кавказе примерно в VII тыс. лет до н.э.. Обнаружено и то (и это представляется закономерным), что географическое распределение гаплогруппы J2a в высокой степени (сильно) коррелирует с распростране¬нием земледелия в Северной Месопотамии, Анатолии, Иране, на Ближнем Востоке, в Греции (и на Кавказе) в эпоху т.н. "неолитической революции". В таком случае, вполне возможно (и хронологически), что гаплогруппа J2a могла быть занесена на Кавказ миг¬ри¬ровавшими в ту же пору (в т.ч. и на запад) первыми анатолийско-натуфийскими земледельцами/фермерами (т.е. гаплогруппа J2a должна была содержаться в генном пуле осед¬лого местного населения Кавказа и до появления куро-аракцев или майкопцев). Гаплогруппу же J2a4b куро-аракцы (а именно - хурриты (не хатти), судя по значениям популяционной частоты этого субклада в наше время), по всей вероятности, занесли на Кавказ в ок. 3600 г. до н.э. (либо у них, по приходе на Кавказ, гаплогруппа J2a мутиро¬вала (у предков нахчи) в субклад J2a4b, что неизвестно и маловероятно). И в связи с вышеизложенным возникает предположение, что, по крайней мере, большинство первых куро-аракцев Кавказа являлись хурритами (ибо Майкопская культура была широко рас¬пространена). Помимо этого известно и то, что в IV и III тыс. до н.э. (а также кое-где и после экспансии хеттов) у хатти функционировал ряд городов-государств (номы), чего о хур¬ритах пока сказать нельзя (т.е. у хатти мотивация мигрировать, вероятно, была значи¬тельно ниже, чем у хурритов). И, тем неменее, хатти иммигрировали на Кавказ, чему свидетельство - носители адыго-абхазских языков (и возникают вопросы: входили ли хатти в коалицию куро-аракских племён, мигрировали ли автономно или иммигрировали позднее?).
Как уже отмечалось, в результате генетических исследованиях останков носителей куро-аракской культуры из погребений в Армении (Калаван, Талин) выявлены мт-ДНК гаплогрупп H1u, X2f и U3a2 (I. Lazaridis et al). Сопоставление этих данных с результа-тами (U8, V, N1, T2), полученными для майкопцев в работе А.В. Недолужко, Е.С. Булыгина и др.(2012), говорит о разноэтничности сравниваемых популяций.
Как известно, в результате филогенетических исследований останков погребённых на горе Кармель (Ханаан) натуфийцев, удалось выделить субклад E1b1 Y-хромосомной гап¬логруппы E-V13 (Ricaut et al. 2008). А эта гаплогруппа E1b1 (E1b1b1) также связывается с распространением земледелия с Ближнего Востока (Анатолии) в Европу во время т.н. "неолитической революции". Характерно, что потомки E1b1b1 обнаружены по всей Ев¬ропе. Весьма показательно, что и у куро-аракцев содержались натуфийские (Y-ДНК) гаплогруппы: E1b у современных абхазов составляет (частотность)1,7 %; у черкесов (адыгов) - 1,4 %; а у лезгин - 1,2 %; у современных же абазинов E1b1b1a составляет 2,3 % (т.е. в глубокой древности (в VIII-VII тыс. до н.э.) и прахатти, и прахурриты (как прахатто-хурриты) часто общались с натуфийцами).
К примеру, в работе "История народов Северного Кавказа" (под ред. Б.Б. Пиот¬ров-ского. 1988) констатируется известный факт: "отсутствие находок металлических изде-лий на многих (ранних) энеолитических памятниках Закавказья и других областей" Кавказа. Показа¬тельно (важно) также ("Ранняя и средняя бронза Кавказа". Под ред. К.Х. Куш¬нарёвой. 1994), что, хотя и "в ряде памятников (Нахичеванский, Кюльтепе I, Ба-бадер¬виш, Шенгавит, Амиранисгора, Шулаверисгора, Геойтепе, Годин¬тепе и др.) куро-арак¬ские слои подсти¬лаются (ранне)энеолитическими"; однако в этих двух различных слоях совершенно "не прослеживается связь между кера¬микой".
Так, С.Г. Ашуров (1992 г.) пола¬гает, что тезис (утвержде¬ние) о том, что "куро-аракская культура первоначально по¬я¬вилась на террито¬рии Нахи¬чевани на основе [путём эволюции] предыдущей местной культуры эпохи эне¬олита", - при¬нят быть не может ("Ранняя и средняя бронза Кавказа".1994).
Установлено, что энеолитический этап развития культуры, в частности, Север¬ного Кавка¬за характери¬зуется существенными ("резкими") сдвигами во всех ведущих отрас-лях производства: высокого (профессионального) уровня достигают производство и обработка металла (яркий пример - бронзовые шилья, которые представлены в энеоли-тическом Закавказье единичными находками; однако в эпоху ранней бронзы эти шилья ("одинаковой формы и близких размеров") обнаружены почти во всем ареале куро-аракской культуры (К.Х. Кушнарева, Т.Н.Чубинишвили. 1970)); развиваются ювелирное и художественные ремесла; в гончарном производстве применяется гончарный круг; в строительстве используется отформован¬ный кирпич (см. по тексту); и даже (Б.Б. Пиот-ровский. 1949; В.Г. Котович. 1961; М.Г. Гаджиев, 1987; 1991) "безусловно, развитие земледелия в Закавказье и на Северо-Восточном Кавказе в эпоху ранней бронзы, по сравнению с предшествующим периодом, достигло довольно высокого уровня [при об-работке земли применяется плуг и тягловая сила животных] и приобрело интенсивный характер" ("Ранняя и средняя бронза Кавказа".1994). Так, Е.А. Черленок ("Археоло¬гия Кавказа (мезолит, неолит, энеолит)". 2013) резюмирует, что "приведенный обзор мате-риалов южно-кавказского нео¬лита является свидетельством «культурного взрыва» в ре-гионе".
И всё это (этот "культурный взрыв"), несомненно, привнесено на Кавказ анатолий-ской куро-аракской культурой (что следует из широкого ряда сопоставлений). Ещё А.И. Джавахишвили (1973 г) усматривал возможным проникновение в За¬кавказье в сер. IV тыс. до н.э. мигрантов из северо-восточных областей Малой Азии, поскольку именно с этой поры в За¬кавказье выявляется устойчивая тенденция раз¬вития культуры "по (круто) восходящей линии". Любопытно, что и К.X. Кушнарева, несмотря на убеждённость в том, что "к сер. IV тыс. до н.э. в культурах Юж¬ного Кавказа намеча¬ются [а затем и происходят] существенные изменения, появление которых было подготовлено всем ходом исторического развития" региона (т.е. инновации возникли и взрос¬ли на местной почве), тем не менее, не может не констатировать, что "эти важнейшие... преобразова¬ния... происходили пре¬имущественно в среде носителей т.н. куро-аракской куль¬туры" (т.е. привнесены). В работе ("Ранняя и средняя бронза Кавказа". 1994) и отмечается: "Обращает на себя внимание то обстоятельство, что ряд ведущих категорий бронзовых изделий, как орудий труда, так и предметов вооружения, отличается форма¬ми, близкими к передне¬азиатским, а иногда и прямо аналогичными им". В частности, отмечается и то (Е.А. Черленок. 2013), что "характерной особенностью жилой архи¬тектуры энеолитичес¬ких памятников (IV-III тыс. до н.э.) является распрос¬транение, наря¬ду с округлыми жили¬щами, - построек прямоугольной формы (иногда примыкавших к круглым). В западном же ре¬гионе (в юго-западной части ареала куро-аракской культуры ("Ранняя и средняя бронза Кавказа".1994)) обнаружены следы только (исключительно) прямо¬угольных пост¬роек (селения Хорши, Свободное, Мысхако, а также Амиранисгора и Караз). Так, в Амиранисгора строились однокомнатные (высотой ок. 2,5 м) удлинен¬ные жилые помещения (площадью до 20 кв.м). В центре дома вкапывался в пол очаг.
Примечательно, что здесь (в Амиранисгора), в комнатах некоторых домов, около зад-них стен устраивались глинобитные возвышенные площадки - лежанки (длиной ок. 2 м, шириной 0,5-0,6 м и высотой 0,4-0,5 м). Так (J. Mellaart), известно, что ещё в домах Чатал Хююка (VII-VI тыс. до н.э.) устраивались глинобитные (или каменные) лежанки (скамьи, "платформы") для сна.
В восточной же зоне были распространены как поселения с прямоугольной архитекту¬рой (Овчулар-Тепеси), так и смешанной (Аликемек-Тепеси)"; т.е. нередко встречаются и дома округлого типа ("Ран¬няя и средняя бронза Кавказа", ред. К.Х. Кушнарёвой.1994), причём, круглая постройка была иногда разделена на две неравные половины, меньшая из которых могла служить кладовой (О.А. Абибуллаев, 1965). Так (А.И. Джавахишвили. 1973), в Шен¬гавит¬ском поселении обнаружены округлые строения с пристроенными к ним прямоугольными.
Итак, как известно, ещё в Гёбекли Тепе некие племена анатолийцев примерно в VIII тыс. до н.э. в Вади Фалла построили над ранее засыпанным комплексом овальных святи¬лищ храма (от ХI тыс. до н.э.) прямоугольные в плане здания. И в Ханаане, в эпоху, когда процветавшая там натуфий¬ская культура была замещена (вытеснена) в VIII тыс. до н.э.) т.н. «тахунийской» археологиче¬ской культурой, новые обитатели (помимо проче¬го) занесли в Ханаан и довольно развитую домостроитель¬ную технику (прямоугольная плани¬ровка, как анатолий¬ская архитектурная традиция, известна с ок. 7700 г. (см. Чатал-Хююк, Хаджилар)), что и проявилось в строительстве: округлые дома натуфийцев были заменены (к примеру, в Абу-Гош или в Мотц) прямоуголь¬ными строениями с плоскими перекрытиями.
И поскольку куро-аракцы - анатолийские племена, то нечто подобное про¬исходило и на Кавказе: "в Закавказье и смежных областях... круглоплановое домостро¬ительство пре¬кра¬щается... после эпохи ранней бронзы. На ряде поселений куро-аракской культуры мож¬но наблюдать, как круглые дома заменяются четырехугольными" ("Ранняя и средняя бронза Кавказа", ред. К.Х. Кушнарёвой.1994).

О древнейших религиозных представлениях Кавказа.
Рассмотрим некоторые культово-мифологические представления древнейших обита-телей Кавказа. Как известно, воззрения человека (культуры, носителем которой он явля-ется) на его посмертную участь хорошо высвечиваются характером (спецификой) его захоронения (погребальной практикой).
Так, погребения (ингумация) шулавери-шомутепинцев - коллективные, парные и оди¬ноч¬ные; устраивались на тер¬ритории самого поселения (под полами домов и между дома¬ми). В частности, на поселении Бабадервиш останки усопшего найдены в яме, трупоположе¬ние - поза эмбриона (скорченный на боку скелет, посыпанный красной ох-рой). Погре¬баль¬ный инвентарь (обсидиановые орудия, глиняные сосуды, каменные бу-сины - инвентарь преимущественно хозяйственного назначения) свиде¬тельст¬вует о вере в посмертное инобытиё (пребывание) усопшего в "Мире предков" в преисподней.
Нальчикский же могильник (энеолит, первая пол. V тыс.до н.э. (А.П. Круглов, Б.Б. Пиотров¬ский и др. "Могильник в городе Нальчике". 1941), соотнесённый (см. выше) В.А. Трифоновым с дарквети-мешоковской куль¬турой, - хотя и хронологически нес-коль¬ко более позднее погребение, но, очевидно, этно¬са иной, менее продвинутой, чем шу¬лавери-шомутепинская, культуры. И характерно, что у носителей этой дарквети-ме-шо¬ковской куль¬туры сохранялись палео¬литические (кроманьонские) представления о пос¬мертной участи человека.
Так, при раскопках Нальчикского могильника (Кабардино-Балкария) вскрыто нес-колько десятков захо¬ронений, которые были отнесены к двум хронологическим груп-пам. И, в частности, погребения более древней группы харак¬теризовались скорченным трупо¬положением (видимо, в позе эм¬бриона (ориен¬тация не определена) и, судя по приведённому в работе "Могильник в городе Нальчике" рисунку, - на правом боку, т.е. погребён мужчина) и, что характерно, полным отсутствием хозяйствен¬ного погребаль-ного инвентаря (потребного для инобытия (пребывания) в иномире усопших - "Мире предков"). Вместе с тем, умерших сопровождали многочисленные атрибуты молебствен¬ного (умилостивительного) характера. Так, в погребении №86 най¬де¬ны: медное колеч¬ко; мелкие бусы цилиндрической формы белого цвета; подвески из просверленных клыков оленя (молебственный призыв к Великой матери, богине Неба); каменные просверлен¬ные под¬вески из обломков браслетов и подвески из просверленных резцов быка; камен¬ные (сланцевые) браслеты (призыв к богу-отцу).
Таким образом, данный погребаль¬ный инвентарь (исключительно молебственного ха¬рактера) свидетельст¬вует о палеолитической вере носителей дарквети-мешоковской куль¬туры в посмерт¬ное возрождение к новой земной жизни, - возврат на землю, домой, в семью (а породят новое тело Великие Мать и Отец в священном браке, но нужно долж¬ным образом молить их об этом).
Так, в Чохе, открыто строение округлой формы (примерно 14х6 м), которое сос¬тояло из "комнаты" (зала) и входного коридора (шириной ок. 1 м и длиной ок. 4 м), и было возведено на фундаменте из необработанных каменных блоков, сложенных ч.н. «насу-хо». В центре "зала" находилась плита, а вокруг неё "най¬дены остатки очагов и кострищ" (Е.А. Черленок. 2013). И, как представляется, это огромное (для того времени) строение являло собой общественное святилище (храм), внутри которого приносились жертвы. Плита же (её форма не оговорена) могла служить и алтарём для жертвоприношений, и столом для раз¬делки жертвы. Здесь же (в этом зале) совершалась и коллективная трапеза рода/племени (жертвенное мясо, вероятно, и варилось (очаги), и жарилось (костры), т.е. этот храм мог быть посвящён Двуединому божеству, Матери-Отцу). Следует заметить, что натуфийцы строили только округлые жилища (ибо веровали в Великую мать, боги¬ню Неба, как проявление Единого бога (жильё нередко ассоциировалось с лоном, чре¬вом), в эпоху матриархата - хранительницу жилья и семьи).
Уместно упомянуть и круглую (диаметр ок. 18 м) кирпичную платформу (высота ок. 2,5 м), обнаруженную на поселении Камиль-Тепе (ранний энеолит, Азербайджан). И поскольку рядом найдены слои золы, многочисленные кости животных и фрагменты по-суды (т.е. мясо для коллективных трапез, по всей вероятности, варилось), то предполага¬ется (Aliyev, Hel¬wing. 2009), что и эта платформа являла собой алтарь (здесь "курили фимиам" Всеобщей матери (платформа круглая, мясо варилось)).
О том, что и в период мезолита жители Кавказа исповедовали обычную для Ойку-мены той поры веру в Двуединое божество (Мать-Отец), свидетельствуют, в частности, Кобу¬станс¬кие мезолитические петроглифы (Кобустан - азербайджанский археологичес-кий заповед¬ник), расположенные на верхней терассе Беюк-даша (Убежище 5. Внутрен-няя плос¬кость камня 29, «пласт» изображений по А.А. Формозову). Здесь схематично, практически без какой-либо символики, представ¬лены некото¬рые из гра¬фем этих пет-рог¬лифов: Великая мать (Рис. "Мать"), на голове которой изображён фал¬лос (её помыслы), и бог-отец (Рис. "Отец"). И данные петроглифы повествуют (типичная разновидность "рассказа в картинах"), что безмерная плодоносящая мужская сила постоянно потребна Всеобщей матери для порождений жизни (животные, изображённые около Матери, - её создания), и поэтому на графеме показана вереница "мужчин" (типа Рис. "Отец"; при¬ведённый рисунок изображает второго в веренице мужчину), идущих к Великой матери (Рис. "Мать").

Мать Отец Рис.I Рис.II

Раннеземледельческую (матриархальную) религию обитателей Кавказа, типичную для эпо¬хи неолита, демонстрируют писаницы, обнаруженные и в святилище Харитани I (уще¬лье Харитани, близ селения Чирката, Дагес¬тан), выполненные на стенах грота крас¬ной крас¬кой (призыв о покровительстве к богу-отцу, как к владыке земных недр). Здесь (уже с применением символики) показано (В.А. Котович "Древнейшие писаницы гор¬ного Даге¬стана". 1976), что над всеми изображёнными жи¬вотными, сопутствующими фи¬гуре Великой богини-ма¬тери (представлены, в частности (Таблица 8), бык, змея, заяц и вероятно, козёл - эмб¬лемы проявлений бога-отца; а также и олень - символика Всеобщей матери как богини Неба (связь с рассветом)), - она до¬минирует (в том числе и над богом-отцом в обликах животных, отвечающих его определённым проявле¬ниям). Заме¬тим, что здесь прослеживается аналогия с хо¬ро¬водом животных из поздне-палеолитиче¬ской пеще¬ры Lascaux. Рассмотрим две из наибо¬лее ха¬рактерных графем это¬го святилища (Рис.I и Рис.II).
Итак, на Рис.I представлена Великая мать, тело которой изображено в виде лона (треугольник-платье), состоящего из 6х7 прямоугольников (здесь 6 как 3 два раза), изо-бражён¬ных в виде ромбов. И эта графема свидетельствует (повествует) о молении об интенсивном священном браке (и на земле, и на небесах (число 6 амбивалентно)), приз-ванном порождать жизнь на земле (число 7). На Рис.II тело Великой матери показано в виде "восьмёрки" (эмблема бесконечности созидания (порождения)), образованной дву-мя ромбами. И здесь графема "вопиёт" к Великой матери с мольбой о том, чтобы она вечно и неотрывно пребывала в состоянии священного брака, и непрестанно порождала (и животных, и растения, и неживую природу) повсеместно (см. "Древний человек и божество").
На Рис. "Cтатуэтка I" изображена богиня-мать из Шенгавита (всего для периода куро-араксской культуры Кавказа найдено ок. 20 антропоморфных фигурок, причём, боль¬шинство из них - женские (бог-отец часто представлялся в зооморфном виде, обычно быком - как бог земли и преисподней (на некоторых фигурках сохранились следы красной краски); а богиня-мать - в облике птицы или барана (Таблица 14. "Ранняя и средняя бронза Кавказа", под ред. К.Х. Кушнарёвой.1994)).
Уместно рассмотреть и хронологически несколько более поздние артефакты (инфор-мативные в плане культово-мифологический предсталений, поскольку верования, как известно, весьма и весьма консерва¬тивны) из могильника (коллективные погребения) "Верхняя Рутха" (Северная Осетия, утесы берега реки Урух), отнесённые (Е.И. Крупнов "Древняя история Северно¬го Кавка¬за". 1960; Табл. 49) к эпохе средней бронзы (при-мерно сер. 2-го тыс. до н.э., либо несколько ранее).

Статуэтка I Богиня-птица Букрания Медведи
Так, на Рис. "Богиня-птица" и Рис. "Букрания" представлены (Табл. 49) бронзовые зо-о¬мор¬фные подвески, которые (соответственно) демонстрируют архаичное для постнео-лита видение Великой матери, богини Неба в облике богини-птицы (к при¬меру, у хатти - Великая богиня Вурунсема - "Катах-ципури" (царица-птица)); и бога-отца (типичная букрания) как владыки земли, - в облике быка. Заметим, что проф. Е.И. Крупнов упоминает в своей работе и подвески в виде головы барана, а баран (с рогами), как известно, эмблема Всеобщей матери как богини произрастания растительности. Фи-гурки же кабанов (веп¬рей), также найденные при раскопках Верхней Рутхи, символизи-руют бога-отца, как владыку преисподней ("Древний человек и божество").
Особенно восхитительны приведённые в работе Евгения Игнатьевича Кру¬пнова "мас-сивные парные фигурки медведей (Рис. 34)", тоже отнесённые примерно к перио¬ду средней бронзы (согласно датировке слоёв могильника "Верхняя Рутха"). Очевидно, что эти "парные" медведи (Рис. "Медведи"), соединён¬ные ру¬ками и ногами (любовно взялись за руки), являют собой Двуединое божество, представленное в виде муж. и жен. ипоста¬сей Единого бога в облике медведя (бог-отец, - более крупная медвежья фигурка, расположен (как принято) справа для зрите¬ля; а у левой фи¬гур¬ки (медведица) показано (в самом низу тела) лоно).
Заметим, что "медведь" - эмблема Двуединого божества ещё поры палеолита. Как из-вестно, "Верхняя" пещера Цуцхватской карстовой пещерной систе¬мы (у города Ткибули) определена как культовый объект; по всей вероятности, как неандер¬таль¬ское сред¬не¬па¬леолитичекое святилище, посвящённое (довольно распространённому) «медвежьему куль¬ту», пос¬коль¬ку¬ здесь, в пещере, вдоль одной из стен, в определенном порядке были поставлены черепа пещер¬ных медведей без нижних челюстей (а "производственные отбросы" в пе¬щере почти отсутство¬вали). Здесь же в большом количестве были найдены и нераздроб¬ленные кости различных животных (но обгорелых костей и кострищ в пеще¬ре не обнару¬жено). В таком случае, видимо, жертвоприношение богу-медведю (заклание жертвы) совершалось за преде¬лами святилища (рядом, вероятно, был и некий алтарь), там же жертва разде¬лывалась (поскольку в пещере черепа иных животных (помимо медве¬дей) не найдены); а поедалась внутри святи¬лища в сыром виде на коллективной трапезе с участием божества (возможно, как прародителя рода).

К вопросу о символизме орнаментов куро-араксской культу¬ры.
Характерно, что орнамент встречается почти на всех формах куро-араксской кера-мической посуды, а иногда даже и на крышках сосудов. При этом многие знаки, симво-лы и эмблемы орнаментов, расположенные, в частности, на туло¬вах сосудов, некоторые учёные соотносит со знаками репертуаров различных древних письменностей.
Так, Б.А. Куфтин усматривал в "странных" знаках на миске из Озни прото¬эламскую пикто¬гра¬фическую писменость. Г. Гобсджишвили же полагал, что эти знаки имеют сход¬ство с хетто-лувийским иероглифическим письмом, а над¬пись на миске из Озни сделана табальской писменостью. В свою очередь, Ш. Амиранашвили знаки на сосуде из погре¬бения на Амиранис связывал с шумерской клинописью (Н.Э. Шаншашвили. 1999).
Итак, "прочитаем" графему (Рис. "Шенгавит"), представленную (как часть орнамента) на образце керамики (черепок сосуда) из Шенгавита ("Ранняя и средняя бронза Кавказа", под ред. К.Х. Кушнарёвой.1994).

Шенгавит Браслет Заколка I Заколка II

Здесь 3 больших уголка (символика мощных туч-груди богини Неба) расположены в центре кар¬тинки и помещены остриями углов в треугольник-лоно (показан частично), с 4-мя линиями внутри (много позднее так обозначалась вода в сосуде), т.е. выходят из него (из лона). Следовательно, тут показано, что небесное лоно богини Неба (небосвод (нижнее небо) и есть лоно)) порождает высокую, небесную (в частности, дождевую) воду. Две концентрические системы окружностей (2 круга и точка (зародыш жизни) в центре каждого) говорят о том, что жизнь (в т.ч. и растительности) интенсивно порождается на втором Небе. Две же верхние полуспирали представляют "союз" созидателей жизни: и Всеобщую мать как богиню-птицу (левая (для зрителя) полуспи-раль, закрученная по часовой стрелке)), и бога-отца в облике Змея (правая полуспираль, закрученная против часовой стрелки); а 4 линии под ними (не являющиеся уголками) и точка в круге под ними, говорят о том, что Великие Мать и Отец перманентно порождают (в священном браке) все формы жизни (см. "Древний человек и божество". Инет). При этом 4 линии на левом (для зрителя) краю картинки и 5 - на правом краю, извещают, что всё, что порождается на небесах (сакральное число 4), опускается (нисхо¬дит) на землю ((число 5) и в её глубины (к примеру, дождевая вода, зародыши растений)). Таким образом, рас¬смотренный орнамент (и ему подобные) являет (представ¬ляет) собой акт вознесения мо¬ления, адекватный представляе¬мому (выражаемому) во¬тивными приношениями.
Куро-араксские бронзовые браслет и заколка из Грузии ("Ранняя и средняя бронза Кавказа". 1994; Таблица 12) представлены на Рис. "Браслет" и Рис. "Заколка I". Здесь браслет в виде змеи из трёх колец явно символизирует бога-отца как небесного Змея, а заколка (как представляется) - в виде стилизованного, одностороннего (и повёрну¬того) лабриса, - богиню Неба в облике бабочки-птицы (небольшие полуспирали по краям "лабриса"). Отметим, что использовались и заколки типа "полулабрис" (как Рис. "Заколка I"), но без каких-либо завитков (К.X. Кушнарева "Южный Кавказ в IX-II тыс. до н.э.". 1993. Рис.30-3 (заколка из Амиранисгора)).
Бронзовая заколка в форме стилизованной головы барана (с мощными рогами) пока-зана на Рис. "Заколка II" (Таблица 86. Северный Кавказ, могильник Верхняя Рутха (по Е.И. Крупнову)). Рога барана, как известно, символизируют (молодую) раститель¬ность (рога как завитки побегов), порождаемую Всеобщей матерью.
Большая и важная работа по сбору и систематизации различных элементов орнамента куро-аракской керамики (различных регионов) проведена Нино Шаншашвили ("Знаки и сим¬волы на керамике Куро-Араксской культуры". 1999), данными работы которой, пред¬ставленными в Таблице I (содержащей 23 строки групп различных типологически сходных знаков и символов (всего 104)) и воспользуемся. Приведём часть Таблицы I.

Прежде всего, заметим, что символика всех орнаментов Таблицы I соотносится с представлениями раннеземледельческой матриархальной культуры.
Итак, содержание строки "группа I" Н.Э. Шаншашвили комментирует так: здесь при-ведено "изображение птиц" на керамике из следующих мест: "Амиранис¬гора, Озни, Бешташени, Гарии, Яник-тепе, Дангреулигора, Шенгавит".
Как легко видеть, не менее половины изображений богини-птицы соотносится с её порождающим лоном (треугольник). Некоторым треугольникам сопутствуют 3-4 линии (что говорит о связи изображения (лона) с небосводом). Третий (при счёте слева направо) рисунок (графема): треугольник с двумя полуспиралями, - демонстрирует столь желаемую для людей постоянную жизнепорождающую связь (в акте священного брака) Великой матери в облике богини-птицы (левая полуспираль) и бога-отца (правая (для зрителя) полуспираль) в облике змея, с лоном богини-матери. На втором (по счёту) рисунке изображено 4 вложенных друг в друга треугольника, т.е. порождающее лоно - необъятно как Небо (число 4).
Cодержание же строки "группа V" комментируется так: здесь приведены вариации знака "меандр" на керамике из следующих мест: "Амиранисгора, Шенгавит, Аревик, Бадаани". Как представляется, эта группа эмблем являет собой вариации простых оди-нарных спиралей (вращение по и против часовой стрелки), символика которых описана выше.
Знаки "группы VI" представляются (видятся Н.Э. Шаншашвили) как "незакрытый ромб" (Озни, Самш¬видде). Однако, судя по первой (более чёткой) фигуре, это - "прямо-угольники/квадраты (квадрат вписан в квадрат). И поскольку они "белые", - не закраше-ны, без штриховки и не разделены на мелкие квадратики, то эти сдвоенные квадраты (эмблема бога-отца как бога земли) символизируют невоз¬деланную (отсутствуют точки-зародыши) "землю" на вторых небесах.
О знаках "группы VIII" сообщается, что это - "прямоугольники со вписанными диаго-налями" (Амиранисгора). Здесь вторая, четвёртая и пятая графемы, практически, одного и того же сакрального содержания. Данные диагонали делят "белый" прямоуголь¬ник на 4 треугольника (лона). А во втором прямоугольнике каждый треугольник-лоно снабжён уголком (эмблемой небесной (дождевой) воды). Эта, вторая, графема может быть прочтена так: лоно богини-матери готово порождать (растительность) во всех частях (сторонах) "небесной" земли, и вода для орошения этого посева (для его всхоже¬сти) уже приготовлена (а проросший посев будет опущен на Землю). Заметим, что шестая фигура (два соединённых углами квадрата, каждый из которых разделён на 4 равных квадратика диагоналями, перпенди¬кулярными сторонам большого (исходного) квадрата) символизи¬рует возделанную Зем¬лю. Знаменательно, что правый из этих заме-чательных квадратов снабжён (на одной из нижних стон) символикой змея (соответ-ствующий отрезок полу¬спирали) и букранией (голова быка с рогами).
Очевидно, что знаки "группы IХ" (означены как "треугольники", Амиранисгора, Квацхелеби, Кюль-тепе Эчмиад¬зина) представляют собой различные варианты эмблем лона Великой матери, а вторая и третья графемы повествуют, что Всеобщая Мать спо-собна прождать на каждом из трёх небес.
Знаки "группы ХIII" (по классификации Н.Э. Шаншиашвили, - "два треугольника, соединённых остриями", (Амиранисгора)). Сакральная символика этих знаков (варианты типа "песочные часы") адекватна ромбу (где два треугольника соединены сторонами) и выражает молебствие (взывает) о перманентном созидающем единении Великих Отца и Матери (урожай, приплод). Здесь первая и вторая (одинаковые) графемы сообщают, что обычно (традиционно) священный брак совершается на втором небе (эмблема сдвоена).
Знаки "группы ХV" (обозначенные как "двойная спираль на двух треугольниках, соединен¬ных остриями" (Геок-Тепе, Кюль-тепе)). Как видится, эти знаки (особенно второй) весьма напоминают (стилизованный) "лабрис" (здесь (это - не рога барана) - сложное сочетание эмблемы богини Неба в облике бабочки-птицы (см. выше) и бога-отца в облике змея (полуспирали закручены в разные стороны)) в композиции с "песоч-ными часами" (символикой перманентного единения Матери и Отца в священном браке). Здесь на первой графеме внутри "песочных часов" изображены три белых квадратика, что может повествовать о порождении (зародышей растительности) для возделанной зем¬ли небес.
Представленные в разделе "группа ХVI" ("свастика" (Арагвское ущелье)) знаки свас-тики (олицетворяет смену четырёх времён года) соотносятся с культом Великой богини (вращение свастики по часовой стрелке (слева направо)).
Итак, очевидно, что сакральная символика орнаментов куро-аракской керамики во-тивна и обычно являет собой моление о благополучной жизни социума, - дабы боги ниспослали обильный урожай и приплод, и пусть всё течёт по установленному свыше порядку.
Как известно ("Древний человек и божество"), представленные в Таблице I знаки и символы (треугольники, уголки, отрезки прямой, "гребёнки" ("гребёнка" или "ёлочка" - образцы выражения некоего сакрального свойства совокупностью элементарных призна¬ков (возможно, количественных)), (простые) спирали и их части, косые кресты, встре¬чающиеся ещё в палеолите) - сакральны и соотносятся с культом того или иного проявления Единого (Двуединого) бога.
В своё время ещё А. Дирр ("Божество охоты и охотничий язык у кавказских горцев". 1915) пришёл к выводу о том, что "при изучении мифологических представлений и ве-рований кавказцев нельзя отрешиться от мысли, что на Кавказе [тысячелетия] существо¬вала [в основном] одна рели¬гия [на Кавказе это - раннеземледельческая религия, занесён¬ная из Анато¬лии в неолите], которая впоследствии была затемнена и отчасти вытеснена историче¬скими ["мировыми"] религи¬ями [ранее же - культово-мифологическими пред¬ставлениями скотоводческо-кочевой культуры праариев]. Но она сохранилась еще у многих кавказских народно¬стей в виде пережитков, суеверий и в фольклоре" (и тому есть много примеров).
И, несом¬ненно (естествено), некоторые из сакраль¬ных знаков и символов, традицион-но выражающие (изображающие) те или иные религиозные представления (создание верхнепалеолитических "рассказов в картинках", а также петроглифов и писаниц - действа того же сакрального порядка, что и письмо) и должны встречаться в репертуарах архаичных письменно¬стей разных этносов, поскольку сам процесс письма в древности являлся актом богослужения, обращения к божеству (М.И. Зильберман ст. "Ар¬хаичные письменности". Инет). Так, Н.Э. Шаншашвили (1990) и отмечает, что "почти все они" (точнее - некоторые из 104 знаков, см. ниже)) находят параллели в архаических системах письма. Но (возникает вопрос) входит ли какая-то значительная часть знаков, собранных Н.Э. Шаншиашвили, в репертуар какой-либо конкретной древней письменно¬сти? (вооб¬ще говоря, к керамиче¬ским бытовым (не священным храмовым) сосу¬дам привешивались при необходимости специальные таблички/бирки (или "череп¬ки") с сопроводи¬тельным текстом, а на тулове со¬судов если и писали, то весьма редко (бытовой, обиходный, сосуд обычно сакрально нечист)).
Так (Д. Дирингер («Алфа¬вит». 2004), приве¬дём неболь¬шой текст (Рис. "Португа¬лия"), выбитый на ме¬га¬литическом могильни¬ке (VI-IV тыс. до н.э., Португалия).

Португалия
Легко видеть, что примерно 6-7 знаков текста на могильнике из Португалии (повсеме¬стно встречающихся в Древнем Мире) совпадает с соответствующими знаками на куро-аракской керамике, приведёнными Н.Э. Шаншашвили ("Знаки и сим¬волы на керамике Куро-Араксской культуры". 1999. Таблица I).
И поскольку речь идёт о постулировании письменности, уже существовавшей в эпоху куро-араксской культуры, целесообразно обратиться к репертуару (набору знаков) "ашуй¬ской письменности", открытой, наименованной и классифицированной Г.Ф. Тур¬ча¬ниновым («Открытие и расшифровка древнейшей письменности Кавказа». 1999). Как известно, при раскопках Майкопского кургана были обнаружены письменные па¬мятники (силлабо-пиктографиче¬с¬кие надписи на бронзовых таблицах и серебряных сосу¬дах) т.н. «ашуйского» языка, охватывающие период с сер. III тыс. до н.э. по IV-V вв. н.э..
Согласно теории Г.Ф. Турчанинова, «ашуйское» письмо - письменность древних абха¬зов, абазин и убыхов (потомков хатти, по меньшей мере, в части языка), которые некогда называли себя ашуйцами, а страну свою - «Ашуйя». Примечательно, что "мно-гое из "ашуйского" языка [III тыс. до н.э.] сохранилось в абазинском и, отчасти, в абхазском и убыхском языках до нашего времени". Сопоставление знаков «ашуйского» письма (87 групп знаков в Таблице из работы Г.Ф. Турчанинова) и знаков и символов, приведённых Нино Шаншиашвили (Таблица I, 23 группы знаков) показывает совпадение 15-20 знаков (популярных в Ойкумене). Таким образом, утверждать, что знаки и символы на куро-аракской керамике - знаки из репертуара именно "ашуйской" письменности (письма древ¬них абхазов, абазин и убыхов по Г.Ф. Турчанинову) пока нет достаточных основа¬ний (поскольку число совпаде¬ний (сходств) не превышает 4-5 %).