Я выпью за волчицу до краев бокал!

Еще весна – лишь легкое видение.
Февраль царит, снега, мороз и стужа.
Неосторожный егерь разбудил медведя.
Косматый, злой, матерый вышел он наружу.
Зима в тот год, как никогда, сурова.
СнегА по горло, страшный холод.
Почти вся стая не дошла к покрову.
Лишь трое: мать, щенок-погодок, голод.
И вот удача, зазевалась куропатка.
Волчица шанс не упустила.
Теперь для них весна не за горами,
И подождет постылая могила.
Шатун с ужасным ревом вышел на поляну.
Ему волчица – тьфу, а сын ее – добыча.
Мать, облизнув былую рану,
Рванула на медведя, как тигрица.
В этой кровавой бойне ставка выше жизни.
Ее волчонок – будущий Акела.
Клыки и когти впились кровожадно,
Тела сплелись в одно, вонзаясь в плоть умело.
Ужасный лязг зубов – предсмертное рычание.
Шерсть в клочья, снег в кровавой пене при луне.
К утру все стихло, замерло дыхание,
Лишь след медведя в снежной целине.
Последний вздох, немое взора угасание,
И окровавленный, с улыбкою оскал.
У стаи есть вожак! Не зря ее страдания.
Я выпью за волчицу до краев бокал!