И взошло солнце

И взошло солнце
/ часть первая /
Любава Журава

- Прошу очистить помещение. Нечем платить, тогда и нечего здесь бродить попусту. Здесь господа по делам останавливаются. Это серьёзная резиденция, - язвительно покашливая, выпалил швейцар, выводя наружу из холла интуриста молодую особу. - Здесь президенты и знаменитости останавливаются, миллиардеры по бизнесу со всей планеты, олигархи по своим олигархическим делам, политики из разных стран. Не на тебя это место рассчитано. Хочешь нас разорить? Для таких другие заведения существуют: ночные клубы, стриптиз – бары, бардели, ночлежки, в крайнем случае. Иди себе дальше, красотка, а то полицию сейчас вызову и выясним, кто ты такая и что здесь ищешь! – И, как тюремный конвойный, сопровождая незнакомку к выходу, он грубо выпустил её наружу и сердито захлопнул за ней входную дверь.
У самого входа на мраморной стене висела табличка на трёх языках « Гостиница для интуристов. Посторонним вход воспрещён». Незнакомка растерянно остановилась, решая куда идти дальше в этом огромном незнакомом ей городе.
- Ну, что? Пошли! Оттопыримся! Я место знаю, там кайф и доза. Полетаем на моей метле! Ух, прокачу! - выходя из гостиницы, сочно выпалил какой – то «мажор» в дорогом пуховике. Приятная соблазнительная наружность и таинственная улыбка Мона Лизы привлекли его внимание, и, с нескрываемым любопытством, он наблюдал за ней с чашкой кофе у барной стойки гостиничного кафе, куда зашёл после деловых переговоров с партнёрами по бизнесу. Ему стало интересно наблюдать за ней, когда она пыталась договориться с администратором снять номер, но, узнав расценки, обиженно отошла. Тут сердитый швейцар и выставил её на улицу.
Увидев незнакомку, растерянно стоящую у входа в гостиницу, после сцены со швейцаром, который не дал ей даже выпить кофе и погреться в кафе гостиницы, он принял её за «ночную бабочку», поджидающую здесь очередного клиента.
- Ну, что? Пошли, пока не передумал! Со мной будет хорошо, не пожалеешь!
- Куда пошли? – дрогнув от неожиданности, испуганно пролепетала она.
- Куда, куда! В мой приют. С Полканом познакомлю. Любишь собак?
- А причём здесь собаки? Ты что, кинолог?
- Конечно! Но по профессии я, вообще – то, артист. Люблю, знаешь, всякие шоу и представления. А чё кукожиться? Что природой дано, то и надо показывать, а не выдумывать всякие небылицы для лохов про принцев и золушек. Что, не узнаёшь? Я же звезда театра и кино, меня здесь каждая собака знает! Телик не смотришь, чучундра? Сразу видно, что из деревни притащилась столицу завоёвывать. Сама ничего толком не знает, что здесь почём, а всё туда же лезет. Ты сначала подучись, на других посмотри, у кого получается, а потом и лезь. Вот я, например. Считай, что тебе крупно повезло. Я как раз ищу себе партнёршу по бизнесу. Не то, что вся столица, со мной вся планета тебе в ноги упадёт. Весь мир будет у нас в кармане. Такому научу – за уши не оторвёшь! Вся Европа этим занимается, деревня! А мы что, хуже? Главный инстинкт отмажорим и в кайф по дозе! Звездой тебя сделаю в моих шоу. Хорош прикидываться ёлкой, дура. Я хорошо плачу!
- Я тебе не дура, кинолог! И никуда я с тобой не пойду. Иди своей дорогой или санитаров с полицией сейчас вызову. Их и учи кайфу, учёный! Я тебе не Болонка с Тверской – Ямской!
- А чё ж Ты как пень здесь встала и стоишь, да ещё и дразнишься. Сказал же, что заплачу, а она ещё и угрожает, Мегера. Щас как руки скручу и силой в пузырь закатаю, дёрнуться не успеешь , чемпионка. Хорош косить, помчались. Полкан соскучился уже. Он любит таких пышногрудых тёлок. Как вставит и удила не удержат. На работу тебя оформлю, мне в приюте такие модели позарез нужны. У меня ведь не только Полкан. Там их целый зверинец. Зарплату будешь получать хорошую. Не обижу. Разбогатеешь! Будешь, как и я, в крутом пузыре кататься, за бугор на стажировку летать, опытом обмениваться. У меня там дружки на этом бизнесе круто тусуются. Я как раз от них возвращаюсь. Побазарили тут немножко про совместные дела. Вот, с тобой теперь встретился. Челюсти отвиснут, когда узнаешь, как они там в своих приютах круто раскрутились, деревня! А то стоит тут как мумия и Нифертити из себя строит, а у меня бизнес горит! Ну, покатили, пока Полкан не сдох.
- Да пошёл Ты со своим Полканом куда подальше, бизнесмен ! Сейчас как долбану каблуком по курятнику , забудешь откуда куры несутся.
-А, так ты борзая! Зарплата Тебя моя не устраивает. Да я тебя щас как упакую и на цепь в свой приёмник к Полкану определю. И похлёбке будешь рада, чухча. Полкан у меня опытный в этом деле, лучше любого мужика покажется. А как угомонишься, в люкс вас на медовый месяц переселю. Будете с Полканом там на полном обеспечении любовью заниматься. Поженю по высшему разряду! В церкви повенчаю, у меня там мой кореш Мойша службу ведёт. За бабки хоть с самим Сатаной повенчает и потомство покрестит хоть от Полкана, хоть от самого чёрта рогатого. Все геи и трансвеститы у него тусуются. С тех тусовок он крутым олигархом заделался: в замке живёт, на собственной яхте с монашками своими прохлаждается по морям и океанам, гарем в Египте держит, на собственном самолёте весь мир облетел. Весь свой зверинец мне в приют сдал, пока за бугром опыт перенимает и на гей – парадах в Амстердаме стажируется. Денег отвалил - море. Да не ломайся. Я ж плачу! А ну-ка, покажись, чего это у тебя тут внизу спрятано,-
и, резко схватив её за шиворот, он полез ей под платье. Она сбила его с ног, повалила на землю и попыталась вырваться. Он отбился, резко вскочил, скрутил ей руки и силой потащил к машине. Она защищалась и громко кричала, звала на помощь и отбивалась, как могла в надежде, что кто – нибудь ей поможет. Но редкие прохожие в страхе шарахались и ускоряли шаг, стараясь скрыться с поля зрения и не связываться с хулиганом, который в тот момент, казалось, был страшнее Кинг - Конга. Она не сдавалась и продолжала отбиваться, громко кричать и звать на помощь сорвавшимся, охрипшим голосом, отрывая его пальцы, острые как когти коршуна, от своего горла. На шум и крики выбежала гостиничная охрана и принялась их разнимать. В дикой суматохе ей удалось вырваться и незаметно скрыться в ближайшей подворотне и, таким образом избежать все те изнурительные тяжбы, разборки и выяснения личности, что ожидали её в полицейском участке.

Петляя по закоулкам и переходам в подъездах и дворах, она, в конце концов, выбилась из сил и выбежала на проспект. Толпа торопливо семенила куда - то, занятая своими делами, не обращая внимания на дрожащую растерзанную фигурку то ли зверька, то ли человека, растерянно стоящую посреди сумрачной городской суеты. И в этом муравейнике, казалось, никому ни до кого не было никакого дела. Даже если бы в бурном потоке всей этой толпы она бы вдруг упала без сил и умерла у них под ногами, её бы просто затоптали диким, несущимся куда - то к пропасти слепым стадом, и никто бы её даже не заметил.
В этом каменном холодном городе у неё никого не было: ни родных, ни близких, - никого. Под «градами» и обстрелами нацистских черносотенцев погибла вся её семья, а ей удалось бежать из того кровавого котла, в который война и перестройка превратили её дом и Родину. От того городка, где прошло её пионерское детство и комсомольская юность под щедрым гербом СССР и флагом, как алые паруса в чистом рассветном небе, остались лишь воспоминания над пепелищем в чёрных дымящихся руинах. Там, под грудами обвалов и пожарищ, под разрывами снарядов и бомб погибли все мечты и надежды той наивной советской девчонки, выпускницы журфака, которая свято верила в нерушимость советской Конституции и Кодекс строителя коммунизма. Там, на разбомбленных окраинах бывшего СССР, приговорённой и расстрелянной дорвавшимся к власти лжекоммунистами, оборотнями КГБ, неофашистами и нацистами всех мастей, так и осталась лежать её молодость под обстрелами и взрывами, в луже крови на на асфальте среди изувеченных трупов родных и близких, так и не добежавших до бомбоубежища.

Здесь она была чужой, никому не нужной обузой. Но нужно было как – то жить, выбираться из братской ямы, куда её сбросили куском пушечного мяса лидеры правящих партий и рвущиеся к власти нувориши рыночных афер, торгаши, продажные «законодатели» и разных мастей оборотни на должностях. Она стояла посреди площади, продрогшая от холода, на месте, где когда – то стоял памятник Ленину, демонтированный новой властью, как – будто, падая с постамента под крики и проклятия толпы, одуревшей от нищеты и беспредела режима, все грехи и преступления этого мира вместе с ним вдруг обрушились на её хрупкие плечи, как тяжкий крест, который она приняла на себя, когда остальные его перекидывали друг на друга, чтобы навсегда избавиться от него.
Темнело. От усталости она еле передвигалась, но, к счастью, рядом был парк, где в укромном месте, подальше от любопытных глаз, под сенью кустарников и деревьев она вдруг увидела скамейку, и как только приблизилась, без сил как в пропасть рухнула на неё. В воспалённом сознании проносились обрывки воспоминаний, разбитые дороги, осунувшиеся лица людей, плач, стоны, проклятия под взрывы бомб, грохот «градов», всполохи пожарищ и руины в дыму кипящего пекла. Такой эта война, как стальной осколок снаряда, врезалась в её сознание, лишая родных и близких, ломая судьбу, отбирая будущее…
Сквозь серый туман ночи в свете фонаря напротив, настырно прокрадывалось в памяти злое лицо редакторши с телевидения с сигаретой в костлявых пальцах, вальяжно раскинувшейся в кресле с каким – то красивым офицером в обнимку.
- Ты на меня так косо смотришь, как будто это не Тебе нужна работа на телевидении, а мне. Смотреть на начальство нужно услужливо, как смотрит собака на своего хозяина, у которого в руке кусок мяса. Разве в вашем университете вам об этом не говорили? Я посмотрела твой пробный ролик и мне, по правде говоря, вся эта галиматья о коррумпированной власти в стране и бездарной политике правительства категорически не понравилась. Ну, Вы только подумайте, как можно так огульно заявлять о жульничестве и воровстве в верхних эшелонах власти, когда Ты сама в разы ниже их по социальному статусу. Ну, кто Ты такая, чтобы обвинять самого Президента в коррупции и нечестности, заявлять о каких – то офшорах, о каких – то взятках и откатах правящей элиты. Да за это можно под суд на трибунал угодить и немалый срок заработать. А мне вместе с Тобой за всё отвечать? Нет уж, увольте. Не нужно мне таких журналюг на телевидении, которые всюду лезут, куда их не просят и разоблачают всех, кто им под руку подвернётся. Нужно делать то, что выгодно властям, приукрашать их имидж, воспевать их подвиг во имя Родины и народа, приумножать их славу. Прошли те времена, когда правда была в почёте. Это вам не СССР. Рынок нынче, соображать надо. Всё продаётся и покупается: и ум, и честь, и совесть. Вот так! Иди себе по – добру, по – здорову, и хорошенько подумай, куда податься повыгоднее и подороже себя продать, пока ещё за решетку вместе со своей правдой не угодила, а мне такие, как Ты, правдоломы на телевидении не нужны. Мне ещё жить не надоело!

Всё плотнее сгущался туман вокруг тусклого фонаря напротив и стая каких – то искажённых личин, рыча и что – то выкрикивая, грозно приближалась к ней из темноты парка, жадно заглатывая её своими звериными глазами. Это были лидеры эпохи, коммунисты, кто делали Перестройку и говорили с высоких трибун о справедливости и светлом будущем, о братстве и равенстве, о гуманизме и всеобщем счастье, коммунисты, которым она верила. Только теперь в крови и проклятиях тех, кого обманули, они уже не говорили, а дико рычали как голодные упыри, которым в порыве агрессии нужно было кого – нибудь растерзать, чтобы насытить своё звериное нутро. Сознание воспалялось обрывками их слов, угроз, оскорблений: «Нам, такие как Ты, не нужны! Да кто ты здесь такая! Да ты не так говоришь! Не так смотришь! Не так дышишь! Не так думаешь! Ты, вообще, не из нашей стаи! Ты нам не подходишь! Ты нас раздражаешь! Пошла вон, нищенка или разорвём тебя в пух и прах!». Толпа приближалась и всё плотнее сгущалась вокруг неё, пытаясь вонзиться в её живое тело своими стальными когтями, клыкастыми ртами, акульими челюстями, мохнатыми голодными пастями, нацеливаясь вгрызться в самое её сердце. Она попыталась закричать, но только глухой хрип вырвался из онемевшей гортани, как будто кто – то душил её, цепко, как клещами, ухватившись за шею. Она трепыхалась, как рыба на суше, задыхалась, отбивалась от призраков, истязавших её, пыталась сорвать удавку с шеи, но выбилась из сил и, надорвавшись от дикой враждебной силы, душащей её, потеряла сознание.

Под утро шум метлы дворника разбудил её. Посиневшая от холода, растрёпанная после ночной экзекуции, она еле поднялась. За несколько дней голода, безнадёжных хождений в поисках работы, стычек с полицией и бандитами, у неё кружилась голова. Оставалось очень мало сил, но нужно было опять идти в город и снова искать работу, хоть какую – нибудь. Жадно заглядывая в витрины магазинов, она думала о том, что скоро умрёт от голода и холода, - ни денег, ни крыши над головой, ни работы, - ничего в этой столичной душегубке у неё не было. Она устало брела по улице, тыкаясь уставшими глазами во все рекламы и объявления, какие попадались на пути. Эпоха выводила на линию фронта новые требования времени, идеи и ценности совсем другого общества, на фоне которого беспомощно блёкли советские лозунги и транспаранты, памятники и скульптуры, сохранившиеся от старых добрых времён развитого социализма. Огромный каменный город , как дикий спрут, всё бесцеремоннее затягивал её на самое дно своей хищной капиталистической глотки. И в этом страшном марафоне за выживание, где люди превратились в диких зверей, готовых разорвать друг друга за кусок пожирнее, всё теряло смысл: и поиски работы, и поиски истины, и вера, и надежда, и любовь. Перестройка не оправдала надежд. Это был обман властей, не пожелавших больше делиться с народом средствами существования. Её для того и придумали, чтобы наживаться за счёт народа и грабить честных людей. Коррупция как вселенская эпидемия поглощала всё человеческое в них, всё разумное и справедливое. Ничего кроме наживы и подавления чужой воли не занимало новых вождей. Общество поделилось на богатых и нищих, где уже не оставалось места для простых человеческих чувств, добра и любви, и некому было «возлюбить ближнего своего» ни акулам режима, ни его жертвам. Как можно было возлюбить того, предал тебя и за 30 сребреников и подставил под расстрел нацизма, чтобы грабить и истреблять, наживаться и богатеть на чужом горе, кто превратил тебя в пушечное мясо и лишил всего? Кто называл тебя быдлом, загнав в стойло концлагерного существования под надзором фашиствующей полиции?

Толпа вокруг прибывала и настырно нарастающий шум и гомон вокруг, суета, вперемешку с рёвом проезжающих мимо машин, только подчёркивали её одиночество и отчуждённость в этой суматошной городской душедробильне. Какие – то девицы в ярком макияже бардельных тусовщиц - стриптизёрш, возвращались после ночной смены, вульгарные и слегка подвыпившие. Они ехидно оглядывались на скрюченную и дрожащую от холода фигурку незнакомки в невзрачной смятой одежде. Задиристо хохоча, как мартышки, они передразнивали её и осыпали издёвками и оскорблениями.
- Слышь, нищебродка, а ты чё, беженка, что ли, что такая вся взъерошенная и помятая? Что, хозяин на субботник определил к своим гориллам из охраны? А ты чё ж, не дала? А зря! Сидела бы сейчас в тепле и достатке, чем такой чучундрой пО миру скитаться и людей пугать. Хочешь, помогу? У меня клиент на Рублёвке домработницу ищет. Ты ему, такая прибитая дура деревенская, как раз сойдёшь. Они там, на Рублёвке, своим рабам хорошо платят. Я знаю, у меня там приятельница по клубу домработницей у одного барыги корячится. Он ей за дополнительные услуги хорошо доплачивает, когда жена на курортах по заграницам прохлаждается. Та и не догадывается, что муженёк вытворяет. Так эта домработница теперь на собственной тачке к нему туда на работу ездит. Она к нему по моей рекомендации попала. Беженка с Приднестровья. Говорит, чем в том концлагере с рукой на паперти стоять и карячиться за спасибо всяким барыгам из местного гестапо, то лучше на Рублёвке хозяина обслуживать. Хочешь, и тебя отрекомендую? А хочешь, могу на материнство оформить. Как это слово, забыла: то ли фиктивное, то ли фригидное? Не помню. В общем, чужих детей в своей утробе вынашивать. За это богачи хорошо платят. Им же нужны наследники! Надо свои богатства награбленные на кого – то оформлять. Не дарить же приютам и детским домам. Сами родить не могут, вот и ищут молодую матку за большие деньги. Ты только представь: девять месяцев в богатом замке, на полном довольствии. Как белые люди поживёшь со всеми удобствами, в своё удовольствие, а как родишь, ребёнка заберут, а тебя отпустят на все четыре стороны, да ещё и заплатят за это. Спасибо мне ещё скажешь, что помогла. У меня тут одна богатая карга на Рублёвке мается, всё никак матку себе не подберёт. А ты бы ей подошла.

- Что? Какая карга? Пошла Ты к чёрту со своей Рублёвкой, благодетельница выискалась! Да, я беженка! И мне в том гетто, как и тут, жизни нет от режима и власти нынешней. Всё о себе пекутся, бедняжки, а остальных на пушечное мясо к нацистам или к чиновникам на расправу. Как столбы висельные стоят на тех трибунах, чтобы всех обратно в трущобы и подвалы загонять и коррупцию в их судах оплачивать! За правду концлагеря и гетто на нашем горе устроили, фашисты! Суррогатное материнство, говоришь, богатой карге оформить, ребёнка ей отдать, а самой потом, как собаке, на все четыре стороны подыхать? А сирот из детдома та карга усыновить не хочет, или детей из Донбасса не желает наследниками сделать? Живут тут на всём готовом, белые и пушистые, с жиру бесятся, и плевать им на чужое горе. Всё себе захапали , а остальных быдлом списали себе в рабство, упыри проклятые! Как собакам теперь за гроши перед каждым рублёвским барыгой корячиться? Пусть передавятся там от своего награбленного богатства. Чтоб их там всех Люцифер в гробах обслуживал за то, что творят, если манией страдают, а лечится не хотят! Гори они все в аду в тех замках и поместьях от жадности своей, людоеды! Чего прицепилась? Ползи и ты своей дорогой, змеюка, пока я людей на помощь не позвала, - резко огрызнулась девушка и, направилась к входу в метро. Затем торопливо спустилась по лестнице в переходе и исчезла, слившись со стремительным потоком толпы на станции.

-Сама ты змеюка, дура! Она людей позовёт! Нет, ты слышала « Людей позову»! Где она видит тут людей, эта нищебродка деревенская? Я уже давно в этой стране не вижу людей, с тех самых пор, как СССР расстреляли и Ельцину с ЦРУшниками всю страну сдали на растерзание, а меня на панель как собаку погнали, чтобы с голодухи не подохла. Где были эти люди? Участвовали в расстрелах и марадёрничали на погромах! И всё это за 30 штатовских сребреников! Да я её убивать буду и ни одна тварь не подойдёт помочь. Задаром что ли голову подставлять? Дураков больше нет, просто так, из – за какой – то нищебродки рисковать. Пройдут мимо и сделают вид, что ничего не видят. Вон, Политковскую за правду убили, Бузину, Немцова, Шеремета! И что? Кто - нибудь за них вступился? Всем плевать! Она думает, что её, такую честную и правильную, все здесь ждут с цветами и оркестром. Да таких как ты дур здесь как собак нерезаных. Только свистни и сбегутся губу раскатывать. А эта ещё и выпендривается, идиотка! Вот так побродит несколько дней бездомной собакой по мусорками и помойкам и поймёт, от чего отказалась! По бакам с бомжами поползает и пожалеет, что потеряла, дура набитая! Это тебе не СССР! Это рынок! А я, как дура, хотела ей ещё помочь! Да так тебе и надо, беженка прибитая! Понаехали тут и права качают, быдло подвальное, – разъярённо кричала подвыпившая девица, потрясая кулаком вслед за ушедшей нищенкой.

Честно отработавшие ролик о групповом шабаше в замке у местного гея, продюсера гламуных шоу, довольные и сытые, они продолжили своё триумфальное шествие по улице. Кокетливо выстукивая по тротуару вальяжную чечётку своими экзотическими каблучками, они развязано гоготали на всю округу над встречными прохожими. Те казались им убогими, ни на что не способными нищебродами советского производства и осмеивали их с таким пристрастием, что бедняги в страхе шарахались от них как от садомиток из группы Пусси Райт, устроивших сатанинскую оргию в храме. Разбушевавшиеся девицы распахивали свои манто перед случайными зеваками и, как на стриптизе в бардели, соблазняли их своими сочными формами. Серость и безликость мужских особей, прибитых унылым бытом безрадостного существования на мизерные зарплаты или пособие по безработице, отрешённая торопливость неуклюжих студентов, опаздывающих на лекции требовательных профессоров ВУЗов, равнодушно пробегающих мимо работяги с фабрик и заводов , а вслед за ними выползающие из подвалов и чердаков на свет божий заторможенные бомжи, посиневшие от частых попоек и беспробудной нищеты, или наоборот, респектабельные мажоры сочно потягивающие дорогие сигареты и бесконечно гогочущие в свои мобильники, разного рода чинуши, лоснящиеся от напускного шарма и достатка, преуспевающие бизнесмены, выходящие из дорогих бутиков и супермаркетов с охапкой пакетов, смешили и раззадоривали их, вызывая на поступок.


- Спорим, я сейчас прямо здесь среди этих самых "людей" займусь любовью с первым встречным бабуином, и он мне не откажет, да ещё и заплатит за удовольствие? А эти "люди" будут делать вид, что ничего не видят или визжать от кайфа, – язвительно выдавила из себя как змея жало, одна из соблазнительных дьяволиц.
- Тебе их ночью было мало? На чёрта они тебе нужны, или ты мало за ночь заработала? – устало зевая после ночной оргии в замке, сконфуженно ответила другая чертовка .
- Свободы мне захотелось в открытую, а не под одеялом в страхе, что скажут. Сколько можно прятаться, как будто ты беглая зэчка, которую разыскивает интерпол? Разве это преступление – открыто заниматься любовью и получать за это плату? Почему чиновникам наверху можно в открытую грабить народ и издеваться над ним, а нам нельзя в открытую его жалеть и любить? Разве Любовь – это преступление? Нет! Здесь нужна ещё одна революция, сексуальная, потому, что любовь спасёт мир, а не жульё на трибунах. Надо вправить кое - кому мозги, чтобы там застоя не было как при Брежневе.Вовремя надо было этого упыря подпольной коррупции с трибуны убирать, а не любоваться, как его детки страну грабят и на свои бриллиантовые коллекции обменивают.  Хочешь прямо здесь, я сейчас устрою им всем там наверху революцию, и мы на этом ещё и заработаем? Твои 30% от моего заработка. Идёт? Тебе ничего не надо делать, просто снимай меня на мобильник. Это будет наша сексуальная революция! Потом отредактируем и продадим. Мне один режиссёр предложил за хорошие деньги. Сказал, что если всё получится, то актрисой меня сделает, как Мэрлин Монро в Голливуде. Я цену себе знаю. А то идут мимо с пустыми глазами, ничего не видят, как будто я не женщина, а пустое место. Умные и на пустом месте прославятся и деньги сделают. Представь, что мы снимаем фильм про любовь. Ну, вперёд!

Она выбрала себе в жертву мужчину поприличнее и, как супермодель на подиуме, красиво вскинув пышную головку, смело вышла к нему навстречу на середину улицы.
- Закурить не найдётся, мужчина? Мои закончились, а курить как – то хочется. Давайте на пару закурим, а то мне одной скучно, - и соблазнительно улыбнувшись, она жадно заглянула ему в глаза. Увидев томное сияние и ярко вспыхнувший там огонёк, она продолжила своё знакомство и, как бы отбиваясь от нахлынувший волны смятения и чувственного жара, распахнула своё меховое манто. Повеяло французским шармом дорогих духов и помады. Соблазнительно, с кокетством опытной куртизанки, она открыла перед ним свои сочные ножки в прозрачных колготках и пышное декольте, вытянула навстречу в малиновой помаде пухлые губки и начала нежно ластиться к нему, как домашняя кошечка ластится к своему хозяину.
-Да ты не тушуйся. Может, заодно и любовью займёмся. Я умею так любить, как ни одна из этих набитых дур, что называют себя женщинами на матрасе под одеялом. Я умею это и без матраса и одеяла. Хочешь, прямо здесь я покажу тебе своё искусство? Я научу тебя Кама Сутре прямо здесь и всего за пару сотен баксов?! А хочешь, могу и погорячее, но подороже! Хочешь погорячее? Ну, тогда, голубчик, не бойся! Тебе понравится! Посмотри на меня! Нравлюсь? А грудь! А бёдра! А эта родинка на щёчке как у Мэрлин Манро сводит всех мужчин с ума! Хочешь сойти со мной с ума от счастья? Запросто! А этот чувственный рот как у самой Наоми Кэмбелл с губами как у Анджелины Джали! О, как много умеют эти губы! А мой язычёк! Как жало египетской змейки, скользящей по телу своей жертвы, он доведёт тебя не то, что до визга, а ещё дальше, до самого Эдема в райском саду. Мы будем счастливы как Адам и Ева в первый день сотворения и чисты как роса на том злополучном яблочке, которым я соблазню тебя! Мы вдвоём прямо здесь будем наслаждаться магией его сочной мякоти. Нам позавидуют даже жулики из госаппарата, что наслаждаются барышами и гонорарами в своих замках и особняках, на яхтах и в сочных виноградниках Тосканы! Дай же мне пожалеть тебя, бедного, обкраденного ими! Не бойся, я не обману как они! Я буду любить тебя не хуже, чем та теледива из Дома2, что раскручивает лохов, попавшихся на её удочку, или как те Горгоны из правительства, что забыли о своём народе и думают только о себе! Как тебе больше нравиться: как те Горгоны, или как та блудница? Не бойся, никто нам не помешает, потому что никто тут никому не нужен, видишь, на нас даже не обращают внимания! Все куда – то спешат и плевать им на всё!

И тут, по-кошачьи, похотливо вцепившись в него своими тонкими, соблазнительно длинными пальцами, она умело принялась за своё привычное рыночное ремесло. В ход пошли все уловки и приёмы, движения и ужимки, каким её учили наставницы в стриптиз – клубах и барделях. Вспомнились наиболее удачные позы и жесты, фокусы и аттракционы с мимикой и поворотами трепыхающихся, как форель на песке, поддатливых бёдер и всего остального. Наконец, чары и магия жрицы любви сыграли свою роль. Вулкан проснулся, и они вдвоём оказались в самом его кратере. Несчастный стонал во власти её горячих объятий. «Богиня», - лепетал он куда – то в небеса, ощущая её пышную головку с жадным ненасытным ртом где – то в самой горячей точке своего возбуждённого тела.

Прохожие, привыкшие ко всему пристойному и непристойному в век перестройки и Интернета, спешили по своим делам, не обращая поначалу никакого внимания на стонущую в любовном экстазе странную парочку, погружённую в магию Кама Сутры. Но по мере нарастающего стона, переходящего в то в дикий захлёбывающийся рёв, то в пронзительный звериный вой, то в размашистую вакханалию рук, губ, сплетающихся языков и всего остального, от которого, казалось, как от землетрясения, сотрясалась вся округа, нехотя замедляли шаг. Странное зрелище то ли уличных артистов, то ли иллюзионистов и циркачей Шепито, как под гипнозом, заставляло всех останавливаться и собираться мало – помалу в заворожённую толпу вокруг таинства аттракциона, заражавшего всех страстным желанием присоединиться. И вот, следуя примеру зачинщиков зрелища, как под воздействием таинственных чар главной колдуньи священного обряда, любовный ритуал двоих перерос в групповой ритуал заражённой ими толпы. Это было зрелище, каких ещё не было со времён самой Октябрьской социалистической революции и первого съезда РСДРП. Разве мог рядовой пролетарий, чей призрак до сих пор ещё бродит по Европе, а тем более безграмотный деревенский крестьянин даже вообразить себе подобное? Разве могли они, наивные строители так и не состоявшегося коммунизма, представить себе возможности, какие открывала перед ними Перестройка? Откуда им, стахановцам и ударникам коммунистического труда, было знать про это сладостное чувство глубокого удовлетворения? Откуда им было знать, что такое рыночная свобода и демократия?

И вот, на центральной площади, на самом её лобном месте, где когда – то стоял демонтированный ныне памятник вождю революции, вместо его каменной фигуры, устремлённой в коммунистическое будущее, они увидели, наконец, живые, никуда уже не устремлённые, кроме самих в себя, слившиеся в экстазе фигуры молодых, пышущих здоровьем людей. Перестройка дала им возможность открыто заявить о себе и поделиться со всеми запретным некогда плодом. Теперь, с благословения вождей демократии, они могли овладеть им воотчию, открыто, без страха быть за это публично казнёнными инквизицией или чекистами НКВД. Трибунал большевиков утратил свои полномочия. Библейский завет «Возлюби ближнего своего» пришёл на смену ГУЛАГу и популярному когда – то советскому лозунгу « Да здравствует КПСС»! Даже коммунисты теперь были бессильны вмешаться и прервать публичный акт. Эпоха перестройки позволила народу почувствовать на себе любовь новых вождей, самолично испробовать запретный некогда плод и испытать, наконец, счастливые минуты блаженства.

Протестующие фашисты на факельных шествиях, бандеровцы, скачущие по всей Украине, как дикое стадо на пастбище Майдана, черносотенцы, убивающие людей в Доме Профсоюзов в знак протеста против москалей и коммуняк , цветные меньшинства на гей – парадах, правящие лидеры ЛГБТ в правительстве, иностранные шпионы и многочисленные завербованные агенты ЦРУ и НАТО добились своего! С щедрой подачи властей свыше, все эти зрелища и представления любвеобилия щедро дарила народу истинная свобода рынка и демократии. Низы почувствовали, как их любят там, наверху и позволяют, со всем размахом ярости и злости, открыто выпускать пар в лицо смертных врагов рыночной демократии, в ряды ненавистных конкурентов, бывших когда – то родными и близкими, в борьбе за место под трибунами и у мусорных баков, на биржах труда, на папертях и задворках трущоб! Пусть знают, что ничто человеческое им, как и вождям Перестройки, тоже не чуждо, даже на мусорных свалках и перед дорогими портретами в кабинетах чиновников! Пусть гордятся героями перестройки, отважно перешагнувшими через разбомбленные руины бывшего СССР и расстрелянные трупы законопослушных граждан страны, победителей соцсоревнований и рядовых строителей коммунизма! Пусть завидуют славе Вождя, смело шагнувшему с рабских галер истории на самую вершину олигархического Олимпа, чтобы за 30 сребреников сыто вкушать запретный некогда плод! Любуйтесь же ими, воинами и судьями новой эры с оптическими прицелами, ярко сверкающими «градами», «ураганами», миномётными пастями «чёрных акул» над окопами, пожарищами, братскими могилами, хребтами и горбами митингующих низов! Восхищайтесь ими, блистающими роскошью убранства в фешенебельных кабинетах их офисов, в замках и поместьях, на яхтах и в аэромобилях! Остерегайтесь их гнева, имя им «легион», вооружённых атомной оптикой в ореоле лазерных лучей гиперболоида инженера Гарина! Падайте перед ними ниц и трепещите перед своим вождём, мечущим громы и молнии в растущую внизу непокорную армию рабов! Молитесь на него, как на Бога и его свиту высокопоставленных Архангелов, воссиявших над страной ядерными прожекторами ПВО теперь уже там, на самом верху, в крестах и орденах своей капиталистической славы, под самыми кровавыми звёздами на шпилях башен, на самой их неприступной высоте!

Съёмка удалась, и зрелище было успешно снято на мобильник. Звезда шоу, жадно сжимая в кулачке пачку честно заработанных купюр в валюте, обвешанная золотом и бриллиантами, где только можно было повесить на шее, пальцах и ушах, пыхтя и отбиваясь от желавших её фанатов, еле выползла из груды возбуждённых тел, шумно колышущихся как густые заросли камыша на болоте в сильный ветер.
- Ну, как? Ты всё отсняла, как я тебе говорила? Всё и даже больше? Слава Богу! Мне кажется, что всё получилось и я стану, наконец, как Мэрлин Монро звездой Голливуда! Ты только посмотри на публику! Я и подумать не могла про такое шоу. Посмотри, сколько я заработала! Никто никогда не платил мне таких денег. Это же аншлаг! Ни одна теледива со своими шоу для бабуинов, даже за бешеные гонорары, так не сумеет завести толпу, как сумела я. Они же как под гипнозом, кажется, все с ума сошли.
Толпа вокруг разрасталась и жадно надвигалась на звезду. Начиналась давка. Все хотели увидеть Диву и сжимать её в своих страстных объятиях. Надо было спасаться и выбираться к шоссе. Наконец, после нескольких эротических сцен с фанатами, пробравшись к дороге сквозь оргию липнущих губ, рук и тел, они остановили такси и, отбиваясь от назойливых попутчиков, скрылись в неизвестном направлении.

Площадь сотрясали вопли и стоны участников шоу из толпы, окончательно потерявшей разум и контроль над собой. Вся элита, следуя своему основному инстинкту собралась здесь. С широко закрытыми глазами они ничего уже не видели кроме себя самих, таких великих и выдающихся! С такими гонорарами и имуществом в оффшорах они уже больше никого не боялись. А чего им было бояться, когда простая полуграмотная куртизанка из барделя, как луч света в тёмном царстве, указала им выход из тупика на светлую дорогу свободы и демократии. В их руках были огромные капиталы, украденные и отобранные у страны и народа, и теперь они могли устроить любое зрелище, чтобы оболванить и без того оболваненную властями и «звёздами» наивную толпу и устроить любые аттракционы и зрелища со своими жертвами. А зрелища, подобные этим, как на балу у самого Сатаны, дающие им возможность активно пропиариться и блеснуть своими физическими умениями, стали их любимым занятием. Здесь можно было увидеть и известных телевизионных Див из Дома 2, хищно заглатывающих акульими челюстями своих партнёров, отказавшихся их удовлетворять и писать о великих заслугах и достижениях правящей партии и правительства. Даже здесь, в дешёвой массовке, на любовном ритуале плебса они проводили свою хитроумную политику и душили в страстных объятиях своих классовых врагов, осмелившихся публично заявить на всю страну жестокую правду о коррупции и преступлениях правящей элиты. Даже здесь, как и в своих проплаченных шоу, без всякого напускного стыда и совести, они пускали в ход все средства и особенно полюбившиеся им приёмы из порно и SNUFFa, чтобы подавить и подчинить себе смазливых социалистов - блогеров, снимающих репортажи о коррупции и аферах в правительстве и в высших эшелонах власти.

Бросались в глаза и широко раскинутые в крутом шпагате необычайно длинные ноги известных балерин, демонстрирующих новые стойки и позы совокупления, недоступные прежде простым смертным с менее длинными ногами. Сбросив с себя всё, что только было можно и даже последний стыд, с невинной улыбкой Мадонны из коллекции Эрмитажа, они предавались прелестям любви со всеми своими многочисленными олигархами. Соблазнённые стойками и позами, скопированными баловницами у экзотических птиц и зверей, те обещали своим хитроумным наложницам несметные барыши и дорогие подарки, и все, какие только есть, головокружительные прелести рая в Голубой лагуне. Но этого показалось мало и за своё, ощутимо усовершенствованное мастерство, жрицы древней профессии потребовали во владения необитаемый архипелаг Тумбу с несколькими прилегающими островами Мумбу в Тихом океане и получили согласие. Там они планировали войти в контакт с высшими цивилизациями, с НЛО, с небесной канцелярией и создать, наконец, собственное, основанное на космическом интеллекте и вселенском разуме высокоцивилизованное государство свободных жриц любви. При управлении правительства высокообразованных Див, в совершенстве владеющих новыми технологиями и Интернетом, иностранными языками и высшей математикой, они наметили курс на ускорение, чтобы поскорее войти в контакт с мужчинами инопланетянами с других планет и отправиться с ними туда на стажировку по обмену опытом. Они собирались провозгласить свою собственную власть на архипелаге, со своей Конституцией и трудовым кодексом, со своими деньгами, валютой, законами, свободами и правами человека, которые грубо нарушались здесь, в стране бывшего СССР бывшими коммунистами, а теперь уже олигархами, судьями, прокурорами и депутатами - фабрикантами. Они планировали возродить матриархат, а главнокомандующей во главе своего правительства поставить колдунью чернокнижницу. Инопланетянам отводилось почётное место в управлении армией, флотом и воздушными силами. НЛО назначались движущим фактором прогресса. Простым земным мужчинам там места больше не оставалось. Дипломатические отношения с ними прерывались. Землянам объявлялась война! Хватит, натерпелись!

Но всё это было, пока что, лишь в стратегических планах и мечтах. А на повестке дня в их жарких объятиях грубо тусовался и дико рычал от удовольствия очередной олигарх, бывший коммунист, порождённый партийной элитой советской власти. Холёный, тучный как племенной свинохряк с ранчо, раскормленный лучшими в стране мамками, няньками, поварихами, гувернантками – иностранками и прочей прислугой, он сразу привлёк к себе внимание толпы. К нему тут же выстроилась очередь, коленопреклониться, воздать хвалу и облобызать своего кумира, ожидая за кротость и послушание щедрое вознаграждение. После пафосного доклада с высокой трибуны об успехах в стране и баснословных прибылях в частных банках бизнеменов и депутатов, он был измучен и устал после продолжительных аплодисментов коллег по трибуне. Растроганный поддержкой высокого собрания, он решился сойти сюда, к своему народу, на самое дно жизни, чтобы быть ближе к своим несчастным избирателям, рабам, наложницам и просто зевакам, столпившимся поглазеть на знаменитость, а если удастся, то и взять автограф.

Осыпанный ароматными бутонами золотистых лилий из теплиц Лонг Айленда, лепестками алых и жемчужно – белых роз с голландских плантаций и орхидеями из элитных парков туманного Альбиона, громко икая, чавкая и сочно похрюкивая, он обильно пускал слюну, пыхтел и запивал гималайскую дичь дорогим, охлаждённым в ледниках Антарктики искристым шампанским, произведённым в его собственных итальянских винодельнях из его собственных тосканских виноградников. Окружённый многочисленной охраной и адвокатами, он требовал продолжения банкета и, как изголодавшийся зверь, дико набрасывался на свою очередную жертву, жадно тискал и душил её пухлыми когтями пальцев до тех пор, пока наложница, наконец, не начинала кричать, звать на помощь и беспомощно биться в его объятиях как несчастная лань в лапах шанхайского барса. В порыве похоти вместе с одеждой он, казалось, срывал и кожу с бедной жертвы, отчаянно стонущей под его раскормленной тушей. Она отбивалась и пыталась позвать на помощь хоть кого – нибудь из толпы зевак, столпившихся вокруг. Жадно глотающие слюну, млеющие ротозеи, столпившиеся вокруг и глазеющие на неё голодными глазами, вероятно, были избиратели. Наивные, они поверили пламенным обещаниям своего хитрого босса и готовы были пойти за ним хоть на войну, хоть в огонь и воду. Обозлённые неподатливостью жертвы, они выкрикивали непристойные оскорбления на каждый её вопль и стон и азартно комментировали происходящее, как будто шёл матч по футболу за кубок мира, и эти недовольные фанаты болели совсем за другую команду. Так и не дождавшись никакой помощи и сочувствия от многочисленных свидетелей шоу, столпившихся вокруг болельщиков, испуганно шарахающихся от её крохотных кулачков, выдохшаяся жертва сдавалась и в такт дикому рычанию зверя, повизгивающего от удовольствия дегустировать её сладкую плоть, медленно, по капле испускала последний дух.

Расправившись с одной жертвой, дикий хищник жадно набрасывался на другую, третью и так до тех пор, пока не насыщался своей богатой трапезой. Затем, давясь отрыжкой, он отбрасывал от себя останки несчастных жертв своей изголодавшейся свите, и откидывался на перину своего лежбища под громкие овации фанатов. Уставший от любовных утех, с пузом как у беременных на последнем месяце, он тут же засыпал, оглашая площадь и окрестности пьяным завывающим храпом под гогот охраны и восторженные возгласы болельщиков, довольных исходом матча. Нужно было набираться сил для предстоящих выборов и как следует отдохнуть перед решительной схваткой.
Остальные, собравшиеся поглазеть на происходящее своими трезвыми любопытными глазами, молча наблюдали за действом в отдалении. Постепенно к ним присоединились продюсеры всевозможных шоу, редакторы прессы и телевидения, репортёры из различных СМИ, журналисты, блогеры, критики и аналитики всех рангов. Не обошлось и без папарацци, выслеживающих знаменитостей в поисках баснословных гонораров за сенсационные известия и фоторепортажи. Шоу набирало обороты.

Здесь собрался весь столичный Бомонд. Были и заметно похудевшие от сотен пластических операций и буйных оргий в Куршавеле, всякого рода примадонны на верблюдах в свите своей прислуги с опахалами, - отгонять от своей непредсказуемой Хозяйки назойливых зевак с мобильниками и папарацци с камерами. Все они шумной и дикой толпой следовали на лобное место действа, жадно наблюдая за носилками Императрицы. Вооружённый до зубов отряд охраны, состоящий из чикатил, маньяков и прочих зэков возглавлял здоровенный дитина - людоед по прозвищу Филька, страдающий манией величия. Верхом на арабском скакуне, с шашкой наголо он разгонял толпу фанатов и поклонников, добивавшихся высокочтимого взгляда и автографа высокопоставленной особы и её титулованной свиты. Но попав под разъярённый взгляд Фильки, они тут же лишались головы и падали замертво от удара филькиной сабли. С особенным мастерством он разделывался с девственницами и женщинами в розовых кофточках или с неумело прокрашенной сединой. Ухватившись за волосы и плотно намотав их на руку своей железной хваткой, он триумфально приподнимал жертву над заворожённой толпой и, сначала раскручивал несчастных вокруг себя, поднимая высоко над головой, а затем, с привычным умением, как на охоте грозный вождь племени каннибалов, ловко снимал с них скальп и, дико выпучив на них налитые яростью, пружинящие глаза, закидывал роскошные шевелюры жертв себе за пояс. Впоследствии они шли на парики и всевозможные шиньоны для его изощрённых представлений и каннибальских шоу с костюмированными превращениями во всевозможных зверей и хищников. Как правило, деликатесные тушки разделанных девственниц и женщин шли на шашлыки и барбекю, в тушёнку и копчения для сочных застолий в компании многочисленных жён и мужей вождя, а также элитных гостей из приближённых знаменитостей. Всё это обычно проходило во время отдыха в его роскошном особняке на Майами, где он держал в страхе не только своих фанатов и поклонников, но и всю вегетарианскую округу, и даже всю страну с её правительством. Роль Фильки в том и заключалась, чтобы всех недовольных или провинившихся отправлять на мясо после его экзекуций, а остальных держать в страхе. Останки приговорённых обычно собирались прислугой и тут же отправлялись в домашнее меню на кухню к искусным филькиным поварам и официантам.

Но в то время, пока Филька и его головорезы с полицейскими дубинками разделывали всевозможные тушки плебса для своей императорской трапезы в замке, свита фрэйлин негодовала и бесилась от невозможности отбиться от дикого стада поклонников и фанатов, умоляющих дать автограф и позволить облобызать их божественные тела. Оставшись на какое - то время без охраны, элита неиствовала от наглости и бесцеремонности толпы, рвущейся припасть к святым мощам Императрицы. Отбиваясь от назойливых папарацци, репортёров ТВ и журналистов жёлтой прессы, они раздражённо ругались в ответ на их бесстыжие вопросы и осыпали тумаками встречных зевак из толпы, просунувших свои любопытные головы прямо им в декольте. Как пиявки, насосавшись крови, с разбитыми камерами и мобильниками, в разодранной одежде, в синяках и шрамах, они все, наконец, отпадали сами собой от соблазнительных вакханок и покорно расступались перед кортежем с императорскими носилками. За носилками следовал караван из фавориток императорского Двора и свита из рабов - бывших граждан расстрелянного СССР, в кандалах и ошейниках, чтобы не сбежали от своих новых Хозяев. Рабы должны были выполнять их приказы, фантазии, похоти, капризы, от которых оставались огромные кучи ядовитых испражнений, отравляющих воздух. Всё это нужно было за ними тщательно убирать, чтобы ненароком не отравить кого - нибудь из элиты, и чтобы снова не повторился казус с полонием в столице Соединённого Королевства.

Да, тяжело пришлось тогда Скотланд Ярду в схватке с русской мафией, когда фээсбэшники отравили русского офицера, попросившего политического убежища у Её Величества.Сколько сил было потрачено на то, чтобы найти убийцу - отравителя и заказчика преступления. Как же, всё - таки, фээсбэшники испугались собственного разоблачения в глазах всего мира, когда приговорённый офицер рассказал на суде всю правду о преступлениях и зверствах тех правящих головорезов, что дорвались до власти! Как все тогда были потрясены жестокой расправой правящей мафии над честным человеком, вставшим у них на пути! И хотя уже известны фамилии заказчика и исполнителей, они все безнаказанно продолжают свою преступную деятельность на свободе и так же ревностно служат преступному режиму, как будто ничего не произошло, как будто так и надо: душить правду, совершать преступления, уничтожать свидетелей и честных людей, а потом лицемерно стоять у икон и молиться Богу, чтобы выйдя из церкви продолжить свои "подвиги" и совершать расправы с дубинками в руках теперь уже против всего народа на митингах и маршах протеста.Да, за 30 сребреников они готовы на всё, лишь бы им хорошо платили рыночные воротилы, продажные олигархи и мафия власти. Ох, и далеко же авантюрный чёрт завёл на чужие хлеба и урожаи этих саблезубых опричников и их главарей. Под неусыпной охраной филькиных головорезов из крови и проклятий они просочились в мир, наводя ужас на простых смертных. Властно вползли в души и сердца людей как ядовитые гады и гадины, скрывая за человеческими лицами свою подлинную суть со звероподобными личинами и обличиями то с рогами, то с клыками, то с копытами и хвостам, оформляясь в существа, чуждые человеку. Так, ядовитой эпидемией пороков и преступлений, заражающих всех, они, наконец, дорвались до своего пьедестала. И в этих чудовищах угадывались известные звёзды политики, литературы, медицины, образования, кино, эстрады и т.д. Наконец – то, перестройка дала им всем, бывшим коммунистам, карьеристам до мозга костей и заслуженным лицедеям шанс ещё раз ярко блеснуть на подмостках своего нового шоу и доказать убогим в партере, что они лучшие, и что за 60 им не дашь больше 25 – ти, что в искусстве любви, как и во всём остальном, им нет равных.

Прибыв на лобное место шабаша, Императрица сошла с носилок на подиум под аккомпанемент своих фавориток, прорычала в микрофон непереводимую игру слов, чтобы настроить голос, и тихо завыла, настраиваясь на магию предстоящего зрелища. Её вой заглушался рёвом и воплями распоясавшейся вконец толпы, агонизирующей в вакханалии голых совокупляющихся тел, распахивающихся навстречу голодных ртов, вывернутых наизнанку языков, накачанных ботоксом губ и открытых нараспашку пышных силиконовых ягодиц, ритмично пульсирующих в такт друг другу. В обезумевшей оргии рук, ног, языков, клыков, хвостов, усов, когтей, рогов и копыт угадывалось присутствие животных. Все вместе они предавались любви, распугав своим ритуальным актом всю округу вокруг. Музыканты старались разрядить обстановку, добавить в массовую игру лёгкие нотки счастья и радости, отрезвить и привести в чувства обезумевшую толпу и, тем самым, привлечь к себе внимание публики. Нужно было спасать их и изгнать Зверя, соблазнившего их, но никто не обращал на музыкантов никакого внимания. Все были заняты самими собой. Императрица продолжала своё рычание, имитируя голоса проголодавшихся зверей, упырей и вурдалаков со всей возрастающей мощью своих голосовых связок. Рёв голодных хищников переходил в вой упырей с ближайшего кладбища, заглушая дикие вопли и завывания садомитов. Магия голоса всё настойчивее проникала вглубь толпы, перебивала хаотическую перепалку чужих голосов, пугала и заставляла всех подчиниться своей воле. Из кучи слипшихся тел, из грязи и огрызков сатанинской трапезы потянулись на свет подиума с взбесившимся пультом светящегося экрана взъерошенные головы. Как густые всходы экзотических растений с ядовитыми жалами, готовыми в любой момент наброситься и укусить непрошенных гостей, они все устремили на них свои голодные взгляды из партера, из мрака и тьмы, с самого дна жизни, как искры запаленных угольков, разгорающихся в огромный костёр.

Вдруг резкий порыв ветра сорвал с лица воющей солистки маску и перед публикой открылось её подлинное лицо уже не земной женщины, а ядовитая сущность безумного Бестия, порождённого больным сознанием Заратустры, выползшего из склепа истории, чтобы напомнить о себе. В грозном рычании призрака из преисподней слышались истерические визги фашистских упырей под грохот автоматчиков, расстреливающих несчастных , ни в чём неповинных славян. В тенях упырей, витающих над головами публики, угадывались фигуры Гитлера, Бормана, Геринга и прочих офицеров СС, палачей гестапо и концлагерей. В диком вое вампира в сонмище чудовищ Бестие призывало их из прошлого к себе на подмогу, на сцену своего магического шоу. Это было шоу новой эры «новых хозяев жизни». Из мрака пространства, из – под земли, воды и огня в голодном рычании Геены огненной, полезли из могил, проклятых народом, монстры фашизма, чудовища нацизма, мутанты гестапо, правящая нечисть из гарвардских лабораторий олигархов, крылатые тени Химер иллюминатов и прочие бесы - массоны и демоны миллиардеры, агенты ЦРУ и НАТО. Разверзлась земля и, рассыпая вокруг себя армию вурдалаков, вампиров и упырей, на сцену вышел главнокомандующий ритуала, изрыгающий хулу землянам, рассерженный, что потревожили, Вий. В чудище из преисподней угадывался знаменитый артист, заслуженный деятель гламурных искусств, непревзойдённый мастер лицедейств и выдающийся оратор современности, но уже без парика, в своём истинном обличье, без прикрас и ухищрений. Упыри и вурдалаки, соратники по партии и сцене, раскрыли ему веко и перед ним раскрылась истинная картина оголённой человеческой сущности, где на главных ролях был уже не он, а его знаменитые конкуренты и враги. Взбешённый, он тут же предательски указал на них.

Ничего не подозревавшие лицедеи с лихим азартом, умело работали с толпой внизу, привычно обучая собравшихся умению стоять на задних лапках и ползать перед ними на четвереньках. Кто - то, вероятно из профессуры обучал толпу скакать и петь одновременно украинский гимн под возгласы "Кто не скачет, тот москаль". И вот уже вся толпа вокруг стояла на задних лапках, ползала на четвереньках и скакала под украинский гимн перед своими лидерами и вождями. Факельное шествие выползших откуда - то из мрака нацистов ярко осветило их рычащие дикие обличия, готовые вот - вот наброситься друг на друга и растерзать. Внезапно, как лезвие филькиной сабли наголо, резко сверкнула молния и легион нечисти ринулся на несчастных под раскатистый вой Геены огненной. Ядовитым жалом депутатских змей, кремлёвских гадюк, кровавых теней жандармов, чекистов, гэбистов, фээсбэшников, ракетных огней артиллерии, рычаний, воя и лая оборотней на высоких трибунах, разбушевавшийся ураган потрошил и выворачивал наизнанку умы, души, чувства несчастных жертв. Внушая им свои мысли, приказы, повеления, легионы Бестия превращали несчастных в звероподобных чудовищ, в рабов - манкуртов, теперь уже Химер, погруженных в экстаз безумия. Агония садомитов сотрясала округу и втягивала в себя как в нутро болота всё новые и новые жертвы... Голос на сцене нарастал, охлёстывал слух своей небывалой силой, сбивал с ног и завораживал. Сопротивляться ему не было сил. Публика испуганно замирала, подчиняясь магии музыкантов, колдующих над ней.

И вот, по небу пронеслись канонады, сверкнула молния, грянул гром, рассекая пространство крестным знамением со всех четырёх сторон, как будто небеса разверзлись, и сам Бог с высоты своего положения заглянул на землю, и взбешённый непристойным зрелищем, разразился гневом. Громы и молнии посыпались на головы грешников. Сцена Страшного Суда воцарилась на подмостках эстрады. Карающий голос небес как ураган обрушился со сцены на толпу, сбивая с ног, оглушая, настигая и тормоша в вихре урагана несчастных, парализуя их желания, лишая сил и воли. Музыканты начали свой ритуальный обряд. Зазвучало пламенное танго экзорциста. В раскатах вселенского грома мощно, как от ядерной вспышки, засверкали пылающие небеса, загремели небесные трубы ангелов, пробуждая и вызывая из глубин пространства и времени всесильные духи предков и небесных стихий космоса. От магических звуков мелодии очищающим пламенем загоралась земля под ногами садомитов. В ритмах музыки урагана, в бешеном танце стихии испепелялись страсти, души, чувства. Запахло ладаном и дымом костров инквизиции. Музыка звучала всё сильней и громче и, как острые кинжалы экзорциста, проникала в сердца и тела садомитов, как будто сам Великий Инквизитор явился судить их. Удушающий ядовитый газ в пронзительном вое солистки шоу пошёл на толпу. Чёрной петлёй он затягивался на шеях. К концу арии испустившие дух грешники бездыханно лежали на земле, припорошенные пеплом и едким прахом еретиков и зачинщиков оргии. Пир Сатаны захлебнулся в пылающем танго Геены и проваливался сквозь землю в самый ад преисподней, забирая с собой всех садомитов, оборотней и блудниц.

Музыканты успешно закончили обряд. Императрица допела свою арию Геены, оглядела опустевшую площадь взглядом Горгоны и сошла на свои носилки. После очистительного действа и от неё самой почти что ничего не осталось, лишь рожки да ножки, или, как говорят в народе, лишь кожа да кости! А если начистоту, то ни кожи, ни рожи, как тут ни изощряйся и ни рядись, хоть в Геену, хоть в саму Императрицу. Бог не Тимошка, видит немножко. Вместо пышногрудой и буйноголовой Дивы на вас глядела ядовитая мумия, когда - то наводившая страх на всё живое, а теперь, после вмешательства высших сил, - сухая и трухлявая, которая, казалось, вот - вот рассыпется в прах, как будто её и не бывало вовсе. И только ряд белоснежных клыков в щёлкающих челюстях, как у акулы - людоедки, выдавал коварную и живучую хищницу, ещё способную на кровавый поступок.

Обряд был завершён. Содом и Гоморра ушли под землю вместе со всей нечистью. Беснующихся садомитов больше не было. После урагана площадь была свободна и чиста. Лёгкий ветерок раскачивал листья деревьев, тихо нашёптывая свою нежную мелодию, подслушанную им в райских садах Эдема. Воздух источал волшебные ароматы трав, цветов и экзотических растений. От земли потянуло свежестью и прохладой. Как божественное благословение земле послышалось пение ангелов в небесах. В ритмичной пульсации ветра рождалась новая музыка жизни как молитва сливающихся друг с другом шорохов, шёпотов, шелеста листьев, деревьев, небесных духов и крестных сил божества. Под пение ангелов рай сошёл с небес на землю и, очистив её от злых демонов, тихо растворился в пространстве.

Караван тронулся с места и последовал дальше, пересекая линию фронта и переходя в наступление. Впереди был Кремль! Как с курка нацеленного навстречу автомата язвительно сверкнул впереди сатанинский оскал Вождя и вакханалия предстоящих выборов в Президенты. Мельтешащие у алтаря власти личины кандидатов в окружении свиты из киллеров, хакеров, насильников, маньяков и прочей правящей нечисти из филькиной банды предвещали новые войны за место под солнцем, новые преступления за власть и трон, новые жертвы и бедствия. Отступать было некуда: страна корчилась и задыхалась во власти Дьявола и грозила обрушиться в ад преисподней с умелой подачи депутатов и лидеров всевозможных партий из Думы и правительства. Все вместе, на волне митингов и протестов низов, доведённых властями до отчаяния, они решили проучить народ и заманить его в ловушку предвыборной агитации, щедро обещая в сытом достатке вольные хлеба демократии. Каждый на своей волне, в общем потоке финансового цунами по головам и горбам избирателей, они неслись навстречу своей славы, на самую вершину Олимпа. Народу здесь места не было. От всего этого социалистического хлама им нужно было срочно избавляться!


Эпоха перестройки активно входила в свою новую фазу. В стране просыпался Зверь со всеми своими плотоядными инстинктами и желаниями. Кодекс строителя коммунизма явно не вписывался в систему его ценностей. Это стало для него чем – то враждебным, вредным и ненавистным в жестокой конкуренции за добычу и место под солнцем. Всё человеческое оставалось где – то позади в руинах на пепелищах, в грудах пушечного мяса, в братских могилах, в подвалах и окопах тех, кто стали заложниками Зверя. В жертвенных дарах Всевышнему народ стал для этого Зверя божьим агнцем на алтаре его успеха и процветания. Оргии на трибунах перерастали в оргии сознания и, как неизлечимые эпидемии, втягивали в свою воронку всё больше и больше наивных жертв. Пир во время чумы превращался в кровавый пир Зверя на войне за добычу и достаток. В резне и погромах фашистов, в факельных кровавых шествиях нацистов, в бесконечных приговорах пришедших к власти олигархов и фабрикантов, землевладельцев и работорговцев прорастали клыки нового общества. На фоне гламурных шоу и финансового глянца сытой правящей элиты, в нищете и бесправии вымирал обманутый народ. В реках крови, в дыму пожарищ под громом снарядов и разрывами «градов», под проклятия и хруст костей от дубинок распоясавшейся на митингах полиции, разворачивалось плотоядное шоу « героев нового времени». 30 сребреников стали их Новым заветом в мире рыночных отношений. И за это щедрое вознаграждение эпоха с головой бросилась в разверзшийся омут соблазна и, как сошедшая с ума куртизанка в барделе перестройки, всецело отдалась Люциферу, легкомысленно наслаждаясь его заигрываниями, дарами и подношениями со всем своим вселенским размахом и безумием!

/ конец первой части /