Общее собрание членов литературного объединения «Лесные дали»

Члены литературного объединения, а именно те, которые считали себя писателями и поэтами, в большинстве своём травоядные, конкретно зайцы и кролики, с шумом рассаживались по правую сторону от трибуны. Все они без исключения косо посматривали на скамейки, расположенные по левую сторону. Именно там в данную минуту бесшумно и очень организовано размещались критики — рыжие и чёрно-бурые лисы.
Председатель — солидный бобёр поправил роговые очки, постучал своим плоским хвостом по бревну, прокашлялся и произнёс:
— Товарищи, творческая интеллигенция нашего леса. На повестке дня собрания стоит вопрос, а именно жалоба со стороны поэтов на жёсткую, я бы не побоялся этого слова, хрустящую критику со стороны наших уважаемых лисиц.
Молодой зайчишка молниеносно вскочил на свою скамейку и заверещал:
— Да какая это критика, они же просто нас едят, это я по-интеллигентному, а если по-простому, по-нашему, по-лесному — жрут! Вот!
Председатель уставился на наглого зайца.
— Вообще-то я вам ещё слово не давал, но раз со стороны литераторов выдвинуто такое серьёзное обвинение, то я предлагаю незамедлительно послушать противоположную сторону. Товарищи критики, вы что, в самом деле, как бы это выразиться помягче — кушаете бедных зайчиков?
Лисы дружно молчали, все как один обхватив морды лапами.
— Ну! Кто из вас наберётся смелости и ответит на предъявленное обвинение? — Бобёр сквозь очки смотрел на критиков и постукивал хвостом.
— Ну, я того… не удержался и съел. — С заднего ряда поднялся чёрно-бурый лис с серебристо-белыми подпалинами вокруг морды.
— Да у него такая рифма была, что волей-неволей хотелось его заткнуть, хотя бы путём банального поедания. Да и вообще, если честно, у него срок годности истекал. Костлявый был, просто ужас. Одна кожа да кости. Еле-еле разгрыз.
В противоположной стороне поднялся шум, и зайчишка опять вскочил на свою скамейку.
— Это что же выходит! Если текст не нравится критику, так он сразу же пасть свою разевает?!
— Да я же, если честно, ещё и общественную функцию выполняю. Меня уже давно назначили санитаром леса, так сказать, по совместительству. Вот я и вкалываю за двоих, — огрызнулся лис.
— Ну, типа того, кто не спрятался — я не виноват.
Зайцы и кролики продолжали шуметь.
Бобёр, беспрестанно стуча своим хвостом по бревну, с трудом установил тишину.
— Товарищи, товарищи. Давайте посмотрим на проблему под другим углом. Критик-лис сейчас совершенно откровенно, можно сказать, прилюдно признался нам, как он относится к плохим литературным произведениям. И мы обязаны его за это похвалить. Так сказать, поддержать инициативу. На мой взгляд надо поощрить товарища. Как вы считаете? Например, дать ему на рассмотрение вон ту крольчиху. Пусть они уединятся в чащу леса и там, вдали от посторонних глаз обсудят творчество аппетит.… я хотел сказать — начинающей поэтессы.
Косоглазая крольчиха тихо ойкнула и посмотрела под мышку. То есть посмотрела на большой том «Лесных уложений» на котором сидела маленькая полевая мышка.
Сидевший позади неё солидный заяц с моноклем на глазу медленно поднялся со своего места.
— Товарищ председатель, давайте разберёмся. По-вашему выходит, что если критику с наглой мордой, я не побоюсь этого слова — с наглой лисьей мордой не понравится моё творение, то он вправе меня кардинально поправить или попросту говоря проглотить. В таком случае наш лес в скором времени вообще лишится творческой интеллигенции.
Зайцы и кролики дружно зааплодировали.
— Товарищ заяц, ну, зачем же вы так, — парировал председатель. — Лица наших уважаемых критиков называете мордой. Фи, как грубо, не интеллигентно. Мы же с все вместе делаем общее дело. Вы пишите, они переваривают. Я не то хотел сказать — они перечитывают. А вы, товарищи лисы, давайте как-то помягче. Не так кардинально. Если не нравится вам творение зайчишки-шалунишки, поправьте его. Откусите там, я не знаю, пол уха или лапу. Но чтобы вот сразу, ам и нету, это, я вам скажу, совсем не наши методы. Хотя если честно, я и сам иногда бываю с вами полностью согласен. Но я в таком случае иду к дубу и грызу его, грызу. И, скажу я вам, помогает, можно даже сказать, успокаивает. Нет! Дубу не помогает. Дуб, его учи, то есть грызи, не грызи, он дубом и останется!
— Да эти лисы вообще обнаглели! Утащили к себе в чащобу печатный станок. Между прочим, на общие деньги купленный. — Молодой зайчишка без устали скакал на своей скамейке. Стараясь подпрыгнуть как можно выше, чтобы его заметили.
— В повестке дня, печатный станок у нас не значится. Это вообще отдельная тема. Мне уже попадались в лапы купюры с лисьим э... личиком, вместо положенной по закону медвежьей… Ну, об этом потом. Товарищ лисий староста, не сочтите за труд, зайдите завтра ко мне с отчётом о расходовании общественной бумаги и краски. Мы с вами побеседуем, так сказать, тет-а-тет.
Так вот, возвращаясь к делам нашим насущным. Я так полагаю, будет справедливым, если мы в протокол сегодняшнего собрания запишем следующее. Если на вас напал, этот, как его, ах да —критик, — то вы в его пасть должны положить не голову свою преклонённую, а ямб или хорей, можно даже двустопный. И пока лис, то бишь критик, будет переваривать эту вашу галим… тьфу ты, чёрт, все забываю это слово, — шедевр — у вас есть реальная возможность полакомиться нашей сочной травкой дня два или, может быть, даже три. Это уж зависит от глубины, то есть ширины вашего произведения.
К председателю резво подбежала куница и что-то зашептала ему на ухо.
— Товарищи литераторы, — бобёр снова поправил свои очки. Тут ко мне пребыла делегация из соседнего леса, можно сказать, побратимы. Привезли свой новый трёхлитров… свой новый трёхтомник, настоянный на кедровых орешках. Сами понимаете, надо очень внимательно почитать. На этом наше сегодняшнее заседание я объявляю закрытым и предлагаю всем присутствующим брать пример с нас, бобров. Стройте, так сказать, плотины между писателями и критиками, находите общий язык. Тогда и овцы, то есть зайцы, будут целы и лисы сыты.
— Это каким образом мы будем сыты?! — возмутился чёрно-бурый лис.
— Ой, ну, вы как маленький, ей-богу. В нашем лесу, поэтов, то есть зайцев, гораздо больше чем вас, читателей. Поэтому, дорогой мой критик, уж кто-кто, а лично вы без работы точно не останетесь!