День Дурака

День дурака.

Конец марта удался на славу разноголосицей птиц, журчанием ручьев и ярким солнцем над головой. Пригревало. Полдень. Обед заканчивался, но я терпеливо ждал, бросая взгляды с газетной полосы в сторону чугунных ворот парка, из-за которых и мог появиться бывший сослуживец Саша Михеев. Ходили мы походами и прошли вместе ни одну тысячу миль.
В барсетке загудел сотовый. По высвеченному номеру стало ясно, что друга не дождаться – звонил мой начальник Иван Петрович Кречетов. Пришлось подняться и деловито поспешить в редакцию.
Иван Петрович в недалеком прошлом возглавлял отдел пропаганды в горкоме партии. Учитывая, что Губернатор был первым секретарем того самого горкома, дальше стоит сделать паузу.
Шеф поставленным голосом оратора излагал и аргументировал, увещевал и требовал, опуская собственное распоряжение о вычете из заработной платы за превышение установленного лимита телефонных переговоров.
— Я не понимаю такой политической близорукости, Виталий. В областном центре работает комиссия министерства образования, скоро прибудет сам Министр! – Голос сорвался на фальцет. – А может быть и Президент России со дня на день! В такое время, сотрудники вашего отдела устраивают балаган как раз по поводу школы. Замечу при том, в очередном номере областной газеты, а не в выпуске КВН, и-ть!
— Про балаган, как деревянную «комедийную хоромину» - основу публичного театра времен Петра я уже писал. В сегодняшнем выпуске аналитика областных выборов, но ведь завтра первое апреля – день смеха, как тут не высказаться особенно!
— Умник однако! С Днем дурака будешь поздравлять своих акул пера, и штучки-дрючки с ними выкидывай в честь праздничка дома, но учителей не тронь! Ты, что там глухой, я еще раз повторяю - комиссия из Москвы в городе! Вот слухай сюда!»
Уже на пороге редакции, отвечая рукопожатием на приветствия коллег, в пол-уха дослушал из начальствующих уст веселую заметку о мамонтенке, якобы обнаруженном в замороженном состоянии где-то на Чукотке, ожившем в тепле и поселившемся в московском зоопарке. Некая учительница, специально прилетевшая из нашей области с группой школьников на экскурсию, даже устроила администрации зоопарка жуткий скандал за то, что ей и детям отказывают полюбоваться на новое чудо природы!

В офисе не развернуться, за то редактор занимает половину этажа своими апартаментами! Я присаживаюсь на край стола, приставленному к такому же собрату в торец. Рядом, через узкий проход еще три пары столов, выстроенных таким же образом. Передвигаемся по комнате боком, что напоминает мне картины из жизни на подводной лодке. Сегодня просторно, потому что нас двое – я и Жора. Его взлохмаченная шевелюра торчит из-за монитора, а пальцы уверено барабанят по клавиатуре, при этом Георгий, он же Гога и Жорик, еще успевает болтать.
— Шеф, зацените идею! Я завтра прихожу пораньше и меняю мышки на столах у Ленки и Вадика. Они сидят напротив друг друга и уже неделю дуются из-за той презентации на выставке, хотя уже и день свадьбы назначен. Надо мирить, иначе халявная пьянка срывается! – Я молча смотрю на статью, по диагонали, которой размашисто начертано «Эх, работнички!»
—Старик, ты чего такой вялый?! – Не поднимая головы от клавиатуры, спрашивает меня Гога. - Сегодня футбольный матч со Спартаком, потом по пивку, как обычно!
— Давай без меня. Петрович полосу исчеркал черным фломастером. В номер первоапрельскую шутку хотел поставить про ожившего мамонтенка, теперь рекламу надо подбирать по количеству машинописных знаков, чтобы верстку не сломать окончательно. – Отвечаю машинально, соображая, как исправить ситуацию. - Так что ты там про мышек говорил?
— Завтра отдел засядет дружно за свои компы, начнет работать, и все увидят не управляемый, но живой курсор, бегающий по строчкам их опусов сам по себе! Вит, кончай тупить, рабочие места к тому обязывают, поэтому провода от мышек перекинуть с блока на блок, да нет проблем!
— Моя десятка, отличный розыгрыш! - Хотя было уже не до смеха. Машинально зашел в электронную почту. Во входящих лежало письмо от Саши Михеева, бывшего сослуживца. Он извинялся и просил перенести встречу на неделю, далее следовала череда новых анекдотов про военных, как подарок к празднику. Читал и улыбался. Я знал теперь о чем писать.

На другой день, вдоволь насмеявшись над розыгрышем с компьютерными мышами, мы дружно сдвинули чайные кружки в едином порыве за будущую свадьбу счастливых коллег – Вадика и Лены! Ребята под радостные возгласы сцепили мизинцы и под аплодисменты коллег выдали детскую мировую: «Мирись, мирись и больше не дерись!» - А потом поцеловались.
И только успели сполоснуть кружки, теперь действительно для чая, как на пороге появился главный редактор. Иван Петрович сиял.
— Молодцы! Правильно воспринимаете критику и трактуете политические события. Ценим! – Мы вытянулись по стойке смирно, подыгрывая возможному приколу родного шефа. Но ошиблись. Главный редактор охотно и с оживлением поведал о разговоре с Губернатором. Тот, просматривая утренние газеты и читая областную «краснознаменную» полностью, наткнулся на мое творение. Байка вызвала улыбку и навела на мысли, коими он и поделился с бывшим товарищем по прежней партии и соратником по новой. Далее Петрович напялил на нос большие роговые очки и по бумажке зачитал слова Губернатора: «Своевременно о перегибах в истории страны и вреде пьянства, хотя и своеобразно, но в тему, ибо скоро посевная!» - Ленка прыснула от смеха в кулачок, Гога полез за спину шефа, ребята отводили озорные глаза, а Иван Петрович вдруг начал громко читать статью, так вдохновившею главу региона утром 1 апреля 2000 года:
«Каплея Михеева, только что разведенного и оставленного женой без видов на часть жилой площади, но выставленному за дверь, слава Богу, с дежурным чемоданчиком, занесла нелегкая на общее офицерское собрание флотилии посвященного трезвости, как норме жизни. Бедолага не знал, где его настигнет утро, поэтому носил повсюду с собой дипломат, в котором был полный джентельменский набор - от будильника и металлической шильницы (фляжка для спирта) - до зубной щетки и сменного белья.
Шел 1986 год. На высоком собрании присутствовал сам командующий. Начальник политотдела по такому случаю вошел в раж и читал доклад уже часа полтора без перекура о мерах партии и задачах коммунистов в борьбе с зеленым змеем, на что военно-морской начальник просыпался, кивал, и опять его седая голова вскоре припадала к орденским планкам. Задние ряды тоже тихо спали.
И вдруг в тишине зала Дома офицеров раздался звон будильника. Ударяя своей чашкой стальной нержавеющий бок фляжки в пластмассовом дипломате, звук резонировал и превращался в колокола громкого боя! До боли знакомые корабельные мелодии "по местам стоять к погружению", сбрасывали с мягких кресел молодых офицеров. Злополучный будильник местное время в 18.00 отрепетовал как сигнал утреннего подъема на 6.00 для одного капитан-лейтенанта Михеева, а поднял человек двадцать! Поочередно под хохот зала вскакивали они со своих мест, крутили в растерянности головами и, медленно присаживаясь на место, и виновато улыбались. Проснувшийся командующий, тупо вращал глазами, а потом выдал: «Пора определиться - пить или служить! Окончить доклад, разойтись по местам несения службы и еще раз поразмыслить на трезвую голову!»»

Закончив читать заметку под бурные и продолжительные аплодисменты, главный редактор попросил налить чашку чая и рассказал в тему случай из жизни. Оказывается дочь Ивана Петровича замужем за командиром роты одной из подмосковных войсковых частей. "Однажды первого апреля Нюрка пришила родному капитану на шинель кроличий хвост! Представляете, что дальше на плацу было!" – Иван Петрович поднялся из-за стола и вышел под веселый гогот коллег, воспринимая его, как награду за байку сродни моей.
На вороте пиджака главного редактора областной газеты, сзади, красовался белый лист бумаги с дружеским шаржем, ловко пришпиленный скребкой неугомонным Жорой.