Сухой закон.

В пустынных прериях, мчалась быстроногая кобыла. Потная лошадь, возглавляемая усталым наездником, оставляла после себя облако пыли, она жадно глотала горячий воздух, ее ноздри расширялись от невыносимой жары. Семилетняя кобыла была с кривыми зубами - но красивая, ее белая шесть была мягкой будто шелк, а длинные ноги и гордая осанка, говорили о ней одно, она была очень даже породистой, но лошадь часто слышала критику от своего хозяина. Как и сейчас ковбою захотелось передохнуть и за одно, чтобы не терять времени даром - пообщаться с четвероногим питомцем, который в силу своего податливого характера мог только слушать, мотать головой и во всем соглашаться.
–Ты ушастая дешевка, посмотри на меня своего хозяина, я самый крутой в округе ковбой, я даже круче чем самое сваренное яйцо в крутую. И ты только представь, за меня в награду мертвого или живого дают 3 тысячи долларов, а вот ты Белоснежка, чего же добилась ты. Сейчас твоя цена всего-то 300 долларов и с каждым годом ты становишься еще дешевле, надо было продать тебя, когда ты стояла 500 долларов.
На поясе Ковбой Джон носил скальпы мертвецов. И отъявленным мерзавцам, он рассказывал истории, что это были скальпы индейцев, которых он задушил своими руками. Но на самом деле, хозяевами данных скальпов были бармены, которые попытались вернуть деньги с постояльца за выпитый алкоголь, и за который Джон никогда не удосуживался платить.
– Мне проще пустить тебе кровь, чем заплатить за выпивку – всегда говорил Джон, когда намеривался прикончить надоедливого бармена.
Джону не терпелось промочить свое горло и как обычно, нажраться до состояния свинячьей радости и ему всегда удавалось напиться так, что он валился с ног и сопел будто хряк. После четырёх часов утомительной езды, наконец-то вдалеке показался долгожданный бар, на вывеске красной краской была надпись.
«Пей и живи, не пьешь - не живи».
Ковбой Джон слез с лошади и ловко привязал свою кобылу к столбу. Прибывший гость поднялся по ступенькам крыльца, его обувь стучала по рассохшимся доскам, он толкнул своими плечами двери бара, прошелся по задымленному помещению. В зале стояла небывалая тишина, хотя бар был полностью забит посетителями. Человек в шляпе подошел к стойке бара и обратился к бармену в приказном тоне.
– Налей мне что-нибудь покрепче, хотя нет, плесни мне самое лучшее виски. Если нальешь до самых краев, возможно, я расплачусь с тобой – бармен тревожно посмотрел на ковбоя и произнес.
– Значит, вы еще не знаете.
– И чего же я не знаю – Джон, был удивлен, что такого могло произойти, что бармен, не удосужился налить ему виски сразу же и еще пытается заговорить его.
– Сегодняшнего дня, в нашей стране вели сухой закон. Сэр и у меня для вас есть содовая, пиво и … – и не успел бармен произнести следующие напитки. Как Джон в бешенстве разредил весь барабан пистолета в потолок.
– Пих, пах, пих, пах, пиу, пиу – в воздухе запахло порохом, и Джон еще грубее заговорил с барменом.
– Что за такой сухой закон вели, пиздюк ты болтливый. Что ты такое мямлишь бессмертный. Где мое виски, бренди или что-нибудь покрепче. Самогона давай суда, в конце-то концов, хоть что-нибудь спиртное у тебя имеется. И если ты будешь мне уважаемому гражданину свободной страны такое говорить, я тебе щас зубы сломаю мразь. И за что только мой отец проливал свою кровь с англичанами?
– Я понимаю вас и глубоко сожалею, что вы расстроены сэр, но продажа спиртного запрещена государством с сегодняшнего утра.
– То есть, ты хочешь мне сказать, если бы я прискакал вчера вечером, ты бы меня напоил, а сейчас уже не напоишь.
– Именно сэр, сейчас уже не напою.
– Послушай для начала меня, херов ты разливайкин, мы с тобой живем в Соединенных Штатах Америки, а это свободная страна, всегда была и будет. И я ковбой, обладающий свободой и правом выбора, что хочу то и творю в этой великой стране, а вот чем обладаешь ты и что за ересь ты мне несешь интеллигент вшивый. И почему в таком случае данное заведение все еще зовется баром. Что за беспредел, здесь твориться. Может, ты совсем меня не понимаешь, в таком случае скажу тебе по слогам. Я хо-чу вы-пить. Я не пил уже целых два дня и неужели ты мне, даже за хорошие деньги не продашь огненной воды. То, что я так хочу получить, ты обязан мне дать, иначе у тебя будут проблемы – и Джон коснулся своих скальпов.
– Сэр давайте без угроз, ведь вы же понимаете, что я ни в чем не виноват. И владельцы бара не виноваты, они тоже, как и вы ждут отмены сухого закона. И лишь, поэтому хозяева бара не меняют вывеску. Я могу передать ваши слова моим хозяевам, что вам не нравится, то что сейчас - зовется баром и то что здесь не подают спиртное, и наверное они с пониманием прислушаются к вашим словам. Хотя нет, они не прислушаются, ведь мои хозяева прямолинейны и скорее всего, пошлют вас к вашей уважаемой матери и даже если она умерла, они все равно вас пошлют. И я бы никогда не позволил себе говорит с вами в таком тоне, ну вот мои хозяева знаете, они все могут.
– В таком случае, если они все могут, скажи мне, сколько уже было похорон за сегодняшний день? И как думаешь, твои хозяева спасут тебя сейчас?
– Только за одно утро пять барменов уже были убиты в этом баре, и двое застрелись сами. Мои хозяева не спасли их, а я на свой риск и страх работаю здесь, и лишь потому, что мне очень нужны деньги, и как только меня кто-нибудь прикончить они наймут нового бармена. Вы уже, наверное, заметили, что здесь нет охраны. Владельцы данного заведения, стараются на всем сэкономить. Вы правы, что я беззащитен перед вами. Я признаю, что я слаб, а вы сильны. У вас есть револьвер, у меня же только право на жалобы к нашему шерифу.
– Шериф можно вас – бармен обратился крайнему столу, и соседнего крайнего стола группа парней с черными шляпами сообщили бармену.
– Похоже, что шериф все еще в стельку пьян, везучий он сукин сын, еще вчера он купил три бутылки рома и допил сегодняшнюю, в канун объявления сухого закона.
– Ну и кто теперь тебя спасет, и по-твоему ты так сильно хочешь жить, что пытаешься разжалобить меня – Джон все не унимался.
– Я хочу жить, очень хочу, у меня есть семья: пять собак, три кошки и четыре хомячка. Я долго не мог найти работу, но вот повезло, хоть такую неблагодарную нашел. И конечно же, я понимаю, что на этой работе опасно работать, но прошу, поймите, у меня просто нет другого выхода. Мне очень нужны деньги, моя семья голодает и я единственный их кормилец.
– Тогда налей мне виски убогий. У тебя же должно быть где-то тут припрятано. И не говори мне, что у тебя нечего нет, не зли меня и больше не пытайся разжалобить меня своей голодающей семейкой.
– Если я налью вам спиртное, то это значит, что я совершу преступление, в котором буду виновен только я, а не вы. Люди, исполняющие закон, это те видите их - в черных шляпах, они сажают барменов в тюрьму. Могу налить вам только пива. Все виски конфискованы правительством Соединенных Штатов.
– Опять двадцать пять. Ладно, так и быть. Давай пива – бармен налил пиво нервному ковбою. Джон сделал большой глоток и с криком гнева выплюнул все на стойку бара. У стойки послышались, отхаркивающие звуки, Джон, неистово плевался в разные стороны, стараясь освободить свое горло от пива. – Моча это моча, чем ты вздумал меня травить паршивец. Что за лошадиную мочу ты мне плеснул – негодовал ковбой в дикой ярости. В это время Джон был похож на дикую разъяренную обезьяну, не бритый, волосатый, сутулый, только единственное отличие, он был в человеческом обличие и с оружием за поясом.
– Это не лошадиная моча сэр – бармен пытался оспорить обвинение, выдвинутое в адрес полезного напитка.
– Значит это настоящая человеческая моча, дай угадаю это твоего производства, ты постарался. Ох и обрадовал, и я тебя сейчас обрадую, милый ты человек. Пожалуй, я поделюсь с тобою свинцом и это бесплатно.
–Нет, что вы, конечно же, это не моча. Это безалкогольное пиво сэр.
– Такое разве бывает, что ты такое несешь сказочник мочевинный. Как это так, пиво сумели отделить от алкоголя, что это за колдовство такое. За это тебя должны сжечь на костре. Ты что ведьма, в пекло тебя ублюдок, за твое никудышное пойло, оно у меня до сих пор в горле застряло, и я ведь поперхнулся люто из-за тебя. Признавайся ты ведь специально мне его налил, и ты хотел, чтобы я захлебнулся в твоем пойле, признавайся бесстыжий ты ублюдок.
– Нет сэр я не хотел травить вас. И да сэр, бывает такое, что можно поперхнуться от безалкогольного пива, но вы к нему еще просто не привыкли. И все присутствующие господа в этом баре пьют, то, что вы назвали лошадиной мочой и они тоже недовольны этим напитком, но они хоть относятся ко всему с понимаем, они осознают, что у меня сейчас нет алкоголя – бармен отхлебнул пол кружки пива, чтобы никого не обидеть. Но Джон, все свирепствовал.
– Тебе наверно хер на меня охота положить, но знай что мне на тебя не все равно. И я тебя застрелю прямо здесь, и если ты сейчас же не нальешь мне виски, я тебя пристрелю, ты понял меня умник – Джон уставился на испуганного бармена – не веришь мне, тогда будут седьмые похороны, а когда тебя похоронят, я узнаю твою могилу и помочусь на нее с большим удовольствием. И еще расскажу всем твоим знакомым, каким ты был безжалостным ублюдком и спаивал всех посетителей своей безвкусной мочой.
Джон наставил револьвер на бармена. Продавец безалкогольных напитков, закрыл глаза и в это время бармен ждал своей смерти.
И тут к стойке подошел одноглазый ковбой, он обратился к Джону.
– Постой дружище не стреляй в него, погодь еще немного, если ты его застрелишь, кто же тогда нальет мне чего-нибудь выпить – и одноглазый обратился к бармену.
– Мне еще пива, мочи лошадиной как назвал уважаемый господин сие благородный безвкусный напиток. И судя по тому, что я услышал со слов доброжелательного господина, действительно пиво ваше на вкус как моча, но какое счастье, что я в свои уже не молодые годы еще не пробовал мочи. И в отличие от некоторых, я не знаю вкуса мочи до сих пор. Но видимо пришло мое время узнать и ощутить еще раз, этот непередаваемый вкус мочи.
Ковбой не убрал револьвера, а бармен в свою очередь пере осилил страх своей неминуемой смерти и налил еще один стакан пива - одноглазому. Одноглазый ковбой с жадностью поглотил все без остатка, он громко рыгнул, бармен вздрогнул, и одноглазый рассмеявшись, обратился к Джону.
– Можешь убить этого жалкого бармена и знай мне плевать на него, ведь я даже не знаю его имени. Если ты выстрелишь в него, то знай, ты окажешь мне услугу, ведь тогда, кроме тебя, а еще моих присутствующих друзей и даже этих людей в черных шляпах. Почти никто больше не узнает, что я пил лошадиную мочу, называемую безалкогольным пивом. И знаете, скажу вам по секрету, только вам обоим – одноглазый стал, говорит шепотом, бармен и ковбой Джон внимательно слушали необычного рассказчика. – Мне это пойло даже пришлось по вкусу.
– Неужели это вкусно Джон был поражен, с каким аппетитом выпил стакан пива одноглазый. – И как ты можешь пить эту дрянь.
– Да это очень вкусно и что самое главное полезно, а ты взял и все испортил, назвав мое любимое пойло лошадиной мочой. Своим несуразным высказыванием ты обидел не только меня, но и все уважаемое общество, находящееся в данном заведении – в это время в зале сидела шайка одноглазого на вид они все были спокойны и пока что вели себя прилично.
И тут Джон насторожился, осмотрев всех посетителей бара, он не обнаружил здесь добрых и благочестивых господ. По разношерстным, недовольным рожам, которые выставились на него. Джону казалось, что земля уходила из под его ног. Хотя он все еще стоял, как в былые времена.
– Как твое имя перец? Я тебя знаю? И ты че такой дерзкий? – набравшись смелости, Джон наконец-то высказался, как ему хотелось.
– Думаю, что ты меня не знаешь, хотя меня знают все. Но наверняка ты слышал про меня. Мое имя Говорящий Хрен и за мою голову дают 500 тысяч долларов, даже не помню, что я такого ужасного мог совершить, что за меня так много дали награды и может ты мне расскажешь, за что меня так дорого оценили.
Ковбой, держащий револьвер упал в обморок. Слава о Говорящем Хрене шла впереди всех отъявленных мерзавцев и повстречать его, да и еще и оскорбить, означало только одно, жуткая смерть в мучениях.
Когда ярый противник безалкогольного пива очнулся, его шея была уже в петле и стул, на котором стояли его ноги, был неустойчив. Джона за ноги придерживали два ковбоя и заметив, что он очнулся тут же опустили его. Все молчали и даже люди в черных шляпах наблюдали молча, ведь они знали, лучше в такие дела не лезть и главная их работа следить за соблюдением сухого закона, а что творилось в округе, их мало волновало. Одноглазый, стоял за спиной висящего в петле ковбоя, он обошел его сбоку и заговорил:
– Значит, по-твоему, мы пьем лошадиную мочу и ты решил назвать меня МОЧАСОСАМ. Никогда меня так еще никто не называл, я моча пьющий значит и я что по-твоему вообще идиот? Ведь кто еще может пить мочу в здравом уме. Считаю, что на это мало, кто решиться, если только сам МОЧАСОС, захочет выпить мочевины.
– Нет, нет, я не хотел обидеть вас, я просто хотел выпить виски. И если я, сказал вам что-то лишнего, прошу, простите меня. Я хочу жить, прошу, вас помилуйте меня.
– Хорошо, так и быть, лично я прощаю тебя, сегодня я добр, ибо до сих пор трезв, но твою судьбу решить говорящий хрен.
– Что за говорящий хрен, это разве не вы – Джон не знал, кто еще такой, будет решать его судьбу.
Ковбой достал из штанов кое-что большое. И хрен к удивлению всех собравшихся посетителей заговорил хриплым голосом.
–Ты вытащил меня из теплого места и еще, наверное, руки не помыл, а мне было так хорошо, я отдыхал, дремал, а теперь нутром чувствую, ты потревожил меня как обычно из-за какого-то пустяка. Как ты меня уже достал, нет от тебя никого житья.
– Не ворчи ты, теплолюбивый домочадец, и лучше скажи мне, что с ним делать. Одноглазый пальцем указал своему хрену на ковбоя стоящего на табуретке с веревкой на шее. Прикинь, этот недоделанный ковбой осмелился дерзить мне. Мне отъявленному ублюдку этих клоачных мест. И у меня к тебе родимый всего один вопрос: помиловать и отпустить, или сделать, как обычно - повесить. Я знаю, что это банально и такая скучная смерть, ну может ты мне, что-то посоветуешь.
–Любым способом убей его и дело с концом. И если не хочешь злить меня, то лучше засунь обратно в штаны, здесь такие дикие сквозняки простужусь ведь я ненароком, и наследников у тебя не будет, хотя какие наследники у тебя и так никого нет, кроме твоей бешеной лошади, и бездушных тупых головорезов. Ты так ничего и не нажил, даже трусы, в которых я живу, второй год их носишь, и ты знаешь трусы твои, они ведь не шелковые, а я ведь тебя уже, сколько просил, купи для меня, шелковы трусы. И попрошу тебя ты мой юродивый друг, по таким пустякам «убить или помиловать» меня больше не беспокой. Обойдись хоть раз без моего совета, головой думать надо, почему я должен за всех думать. И знаешь ты меня уже просто доебал своими проблемами. Можешь даже у отца своего покойника спросить, что с ним делать. Но меня по таким пустякам не смей беспокоить, надеюсь на твое понимание.
– Ладно, ладно успокойся ты уже, я все понял, решу все сам.
Одноглазый отошел на два шага и достал свой револьвер, послышался выстрел, он выстрел в ножку стула, белый дым окутал свободное помещение бара и когда дым рассеялся, все собравшиеся посетители увидели, что стул не опрокинулся. А ковбой все еще держался в пространстве на трех ножках стула. Джон из-за всех сил старался сохранить равновесие, но силы были не безграничны, его затрясло, стул на трех ножках стал раскачиваться из стороны в сторону. И наконец-то с оглушительным треском. Стул вылетел, из под ног Джона. Как назло для жертвы, которому в это время приходилось находиться висячем положении, веревка оказалась крепкой, она сдавила шею, и Джон начал задыхаться, затем он почувствовал не выносимую боль в шее, а его глаза норовили вылететь из его глазниц. Ковбой трепыхался подобно ползучей змее, он желал освободиться от веревки и только эти мысли крутились в его голове, но Джону удалось лишь обоссатся и высунуть язык. С его ног побежала зеленовато цвета водица со специфическим запахом аммиака.
В это время, кто-то из шайки головорезов выкрикнул.
– Он показывает нам язык, этот урод, до сих пор дерзит нашему боссу, давайте я его застрелю.
– Закрой свою пасть Энтони – Говорящий Хрен грозно посмотрел на своего глупого пожилого товарища – и не трать патронов, ты что не видел как подыхают в петле, он просто задохнулся и если бы тебя так повесили ты бы еще хлеще мучился и вдобавок обделался бы, как старая кляча.
Кап, кап слышалось в это время, в задымленном помещении от второсортного табака, все закурили и молчали. Посетители бара в это время думали лишь об одном, побыстрее бы закончился сухой закон, ведь сколько можно убивать ради того, чтобы отвлечься от невыносимого похмелья и глупых дерзких ковбоев, которые не могут держать свой язык за зубами.
На этом приключения ковбоя, не полюбившего безалкогольного пиво закончились. Сухой закон отменили уже вечером после того, как было выпито все безалкогольное пиво. Затем на следующее утро сухой закон вели снова. И с этого времени Соединенные Штаты Америки превратились не свободную страну, и на одного свободного ковбоя стало меньше.
Люди в шляпах похоронили Джона прямо за баром, и бармен с большим удовольствием помочился на могилу мертвеца. Белоснежка досталась бармену, теперь в его доме жило пять собак, три кошки, четыре хомячка и одна лошадь. Бармен никогда ни критиковал Белоснежку, он кормил ее овсом и часто ездил на ней по пустыне, чтобы отвлечься от своей нервной работы.