"Грибною тропой" продолжение

Роман Деркаченко
"Грибною тропой" ...потустороннего удовольствия. Баня медленно но верно оплавляля прилегающие сугробы. Клонящийся к закату морозный день не без любопытства взирал на банные приготовления и приятную суету неудобных дачников вокруг законопаченного бревенчатого срубца под снежными нагромождениями на крыше. Гигоиш уже прикрывал трубу до некоего минимума , стараясь удержать драгоценные потоки тепла. В душном предбаннике уже стоял стойкий запах кисловатого дыма , разъедающего глаза и щиплющего носовые ходы. Михалыч расчихался как махорный кот , стреляя себе на колени прозрачными сиполками. Профессор разделся до кальсон и стал походить на комедийного белогвардейского офицера , угодившего в казарме под арт-обстрел. В предбанник уже четыре раза заглядывала Зоишна , суя то бутылку белого вина , то стопку спрессованного белья , то пиво. Селицкая юрко засовывала свою седую проволочку волос в дверной проём и тут-же скрывалась , пустив в предбанник поток холодного пара с улицы. "-Зоишна , Вы уж либо туда - либо сюда!" - нервно гундосил профессор , вздрагивая от морозных дуновений. Когда на небольшом полумесяце откидного полустолья возникли напитки , Гигоиш оживился. "- Ладушник!" - приговаривал он , потирая руки и прихлопывая. "-Ну , ты выпрастывай-выпрастывай мощи святые." - приглашал он Павлова. Сам же , стащив растянутый десятилетиями трикотаж кальсон , профессор выжидающе поглядывал на суетившегося Михалыча. "-Давай-давай , хряпа худая. И не задень стол , вон какой у нас с тобой выпивонсель!" И Гигоиш , сглатывая слюну , налил себе и Павлову по большому стакану сухого вина. "- На-ка вот , глони перед паром-то. Когда ещё в охотку попаришься. " Михалыч послушно осушил стакан , который мгновенно же запотел тусклым влажным потцем. "-Ну что , хворь лесная , пошли в парную?" - и профессор приподнял своё обвисшее , дряблое тело на узложильных , сухокожистых ногах. Отворив дверь-недожимку , Гигоиш невольно отпрянул под хлынувшим из парной жаром. "- Ох , Павлов! Перетопили !" - и согбенный , щуря слезящиеся немилосердно глаза , профессор вошел в парную. Сразу же весь тусклый интерьер помывочной отобразился в сферообразной панорамке искусственного глаза. Он никогда не слезился и даже не запотевал благодаря специальному оригинальному покрытию "spot-antipot". Сзади на кривых , саблеобразных ногах ковылял Михалыч. Его синеватое , с тонкой белесой кожей тело тотчас намокло и стало источать лесной дух. Как , если бы из под мха вывернули на свет божий старую , многолетнюю осину , рухнувшую во время финской кампании. Профессор подслеповато обернулся к Павлову  : "-Ну что , страстотерпец , омоем телеса пагнойком?" Грибник прошамкал что-то невнятное и устремился на полок , смешно скользя по ворсистому , непривычному ковру.Вытянувшись на осклизлых досках , Павлов томился в ожидании парного ритуала. Веник срезан , подкромсан партийцем . Куцый , жесткий , как псовый инстинкт. И комарья спина ждёт гостинца - сладко ноет , скребёт и зудит. Гигоиш в парной верховодил. Где , как не в бане показать свою удаль да прыть , тем паче , что кругом неуды. Иногда летом в баню хаживали и два профессорских отпрыска , иронично перешучиваясь и задорно подмигивая друг-другу. Профессор всегда руководил процессом парки , регулируя как температуру , так и время мытья. Никто не должен был засиживаться в бане дольше регламента , так как следом должны мыться женщины. Иногда после всех мылись некоторые жители хутора , но эту практику Гигоиш пресёк , аргументируя дефицитом воды. Михалыч глядел с полка , как приговоренный к обезглавливанию. Профессор же неторопливо зачерпнул кипяток и , приоткрыв дверцу каменки-шипогрязки , неровно плеснул первую порцию. Из тёмных недр с диким шипением и треском вырвалось серое облако крепкого пара. Павлов дёрнул ногами и вскрикнул. "- Что , рыбий тюпак , опять ошпарился?!" Грибник мямлил что-то в пару и нелепо возился на скользком полке. "-Лежи-лежи , выщедок песий , сейчас вторую полошну!" - и профессор с размаху лупанул в жаровню целый ковш. Неистово всхрипел разрывающийся пар и с гулом рванул из дверцы. Гигоиш отпрянул и звонко ударил Павлова ковшиком по лбу. Грибник завыл. "- Так что же ты башкой-то своей рыбьей крутишь?!" - пригнув голову , орал Гигоиш - "- Лежи себе тихо , да соплями булкай!" Пар заполонял всё пространство под потолком , не давая даже поднять голову. Гигоиш схватил два веника-псовника и обмакнул их в кипяток. "-Ну что , дерьмоточец хилый , вытягивайся как глист , парить буду!" - и с этими словами профессор обрушил на спину грибника целый град раскалённых капелек. Подхлёстывая и подшаркивая по спине веничком , Гигоиш кривился и приговаривал - "- Как оно , Михалыч , пробирает? Как оно , Михалыч , бодрячит ? Хватает? " Павлов лишь тихонько гулил и едва подёргивался под обваривающими ударами веников. "-Ну что , изглумак муравьиный , первомул !" - и Гигоиш уже сам задыхаясь от обжигающего пара , метнулся из парной , бросив в кипяток веники. Вывалившись в душный предбанник , профессор тут же припал к прохладному пиву. Обливаясь ручьями пота вперемешку с чёрными листьями веников , Гигоиш опустошил бутылку светлого пива. Павлов выполз из парной подобно раненному в живот. "- А теперь , не мешкая , давай в снег!!!" - заголосил профессор , пихая очумелого грибника вон из бани. День еще не отгорел и с веранды Дрэмп увидела сизое утлое тельце , выпавшее из распахнутой двери бани. Безжизненно рухнув в снег , Павлов застонал. Пронзённый миллионом искр и парализованный сменой температур , Павлов втаивал в сугроб. Тут же оказалась Зоишна и принялась закидывать Павлова снегом и весело покрикивать  : "- Ну , Павлов! Ну сучий пот!" Михалыч понемногу остывал под снегом. Сознание уже рисовало картины ритуала погребения в сугробе со всеми формальностями. Откуда-то издалека долетел окрик профессора "- Зоишна , отойдите за туалет , я должен его откопать , я голый." Михалыч представил , как обнаженные гробовщики орудуют лопатами , а жеманная толпа прощающихся тактично опускают взоры долу. Какая забавная поминальная сценка! Грибника извлекли из сугроба и втащили в парную. Несколько минут он отогревался на тёплом полке , не отпускаемый воспоминаниями о землекопах... "-Что дохля , расслабь мощи святые , продолжим эстроцизм!" А ведь он не знает элементарного... - думалось Павлову. Весь набор его безграмотных терминов и прочей бессвязной галиматьи - лишь жалкие потуги отсталого очкарика-домоседа. Вот , что он сейчас имел в виду? Экзорцизм? Эстроген? Расизм? Болтун подобострастный. Павлов прикрыл веки. А профессор старался во всю. "-Лежи-лежи , гриб-коптец! Сейчас самый жар!" - и Гигоиш нещадно лупасил Павлова редеющими вениками. Снова пар выгнал профессора в предбанник и снова он припал к пиву , неловко проливая его ароматную влагу по подбородку и шее. Михалыч медленно появился из парной и вяло рухнул на табурет-горбун. Профессор с минуту разглядывал компаньона и отхлёбывал пиво. "-Вот смотрю я на тебя , Михалыч , и слов у меня нет. У тебя не тело , а препарат. Такое впечатление , что тебя господь бог из остатков деталей собирал." - глаза профессора уже заметно смеживались и даже подкашивали. Язык ворочался вяло и Гигоиш медленно разлил по стаканам остатки белого вина. "- Ты , Павлов , как это , феминкитонулия..." Грибник отвёл взгляд. Отхлебнув глоток прохладного итальянского сухого , он вспомнил студенчество , время искреннего равенства и единства. Вспомнил ту ушедшую эпоху наивных и чистых иллюзий , скромных помыслов и дружбы. Куда это ушло? И , главное , зачем? А профессор осоловело бубнил что-то про йогу , пилатец и аэгробику. "- Пошли в парную , мумификальщик прелый." - позвал Гигоиш , поднимаясь из-за столика. Павлов допил вино и последовал за профессором. Пар понемногу рассеялся и стал мягче. Гигоиш кряхтя и охая , устроился на полке , вытягивая своё скупо-жилистое туловище. Михалыч взял неудобной рукой ковшик. Зачерпнул им кипятку. Неловко приоткрыл дверцу-заслонку каменки. Глянул на замеревшего в ожидании профессора. В кривых ладонях ковшик подрагивал и накренялся. Перегруппировавшись , как мог , Павлов весь изогнулся и занёс руку с ковшиком на длинной ручке. Кривовато махнув паралитической рукой , грибник со всего маху угодил ковшиком в дверцу духовки... Во все стороны стрельнули кипящие брызги ! Окатив заоравшего профессора , Павлов сам был едва не обварен кипятком. Рванувшись из парной наружу , Павлов задел тазик, и тот со звоном грохнулся под ноги соскакивающего с полка Гигоиша. Выскочив на снег , Михалыч оглянулся. На полу извивался ошпаренный профессор , тараща здоровый глаз шире искусственного. "- Что же ты , олух бесов , с ковшом-то не совладал! Отпездок ты криводойный! На километр тебя к бане подпускать нельзя!" Гигоиш на корточках сидел в снегу у ступенек бани и бесполезно совал руки в сугроб. На складчатом животе Гигоиша вырисовывалась красная карта какого-то неведомого материка.