Волчья кровь

ПЕРВАЯ ТРОПА

Вышли утром.
”Утром вчерашнего дня.” – так сказал бы отец, будь он жив.
Отец покинул мир смертных уже давно. Для кого-то он просто исчез, бросил семью на милость людей и Владык, ушёл искать полустёртые временем следы давних войн и смут. Для кого-то – лишился разума и убил себя самого …
Лико один знал правду. Для него отец был мёртв. Вот уже два лета. Но отец не убивал себя сам.
Он случайно наткнулся на тело отца в урочище Гремящей Воды, растерзанное неведомым зверем. Следы, замеченные им у тела отца, были незнакомы. Он долго искал тварь, которая убила отца. Но так и не нашёл.
Не помогли ни острый глаз, ни звериное чутьё, ни умение читать следы…
Он предал останки огненному погребению. По обычаям древних, не поселян. Благо, об этом никто не пронюхал.
В память об отце он оставил себе только меч. И теперь этот меч с ним. Значит, отец тоже жив. И будет жить, пока не сломается меч. Потому что свой меч он выковал собственными руками. А мастер всегда вкладывает душу в свою работу. И этим делает себя самого бессмертным.
На бухту опустился занавес непролившегося дождя. Покинутый посёлок сиротливо жался к прибрежным скалам, потом он растворился в тумане, уступая место зарослям колючего кустарника, примолкшему лесу и предчувствию беды. Прибой за грядою невысоких гранитных утёсов затих, угомонился и непоседливый ветер. Густой белёсый туман тянулся к тропе, медленно полз вверх по склонам окрестных холмов. Пелена тумана то и дело разрывала нить тропы.
Шли молча.
Страх отстал. Он больше не преследовал людей, они сами стали частью своего страха и не замечали его. Появилась слабая надежда на то, что кто-нибудь из них всё-таки выживет. Надежда должна оставаться всегда. Иначе незачем жить и бороться за жизнь.
Братья озирались по сторонам, не доверяя тишине.
Внезапно из-за поворота показалось нечто, очертаниями похожее на человека. Точнее, это и был человек, только…
Нечто, пошатываясь, брёло навстречу путникам, и, казалось, совсем не замечало их.
Лико с трудом узнал целителя посёлка, чья семья ушла в числе первых.
Кожа дыбом поднялась по всей спине, отчаянно заныли стиснутые челюсти. Лико даже не заметил, что из прокушенной нижней губы по подбородку стекает кровь.
Бывший целитель извивался в кошмарном танце, розоватая пена застыла в уголках рта.
Горький ком в горле.
Странная смесь отвращения и жалости в душе.
Лико пришёл в себя и оттолкнул бесноватого. Бывший целитель потерял к людям всякий интерес и покорно направился в сторону посёлка.
Ещё один шаг назад, к устью неприметной тропинки, укрытой туманом и зарослями кустарника…
Родичи, не спрашивая ни о чём, последовали за Лико.
Лико не сомневался, что тропа ведёт не только к морю, но и в ловушку, однако иначе нельзя было бы избежать встречи с другими бесноватыми, которые следовали за целителем, и которых он успел заметить прежде, чем сошёл с тропы.
Неведомый враг не отказался от преследования добычи, человек чувствовал, что он затаился где-то неподалёку.
-Кто… – Голос матери сорвался. В глазах застыл…животный ужас и омерзение.
-Не знаю. – Мрачно ответил Лико. – Нас ждёт то же самое, если…
Он не договорил, почувствовав нечто вроде…внутреннего озарения.
”Если, если, если…” - Повторял про себя Лико одно и то же слово, что бы не спугнуть только что родившуюся мысль.
«Он не виновен в том, что творит. Его терзает голод и неисполненный долг…» - послышалось ему.
Он невольно вздрогнул, не понимая, кто пытается говорить с ним и о чём.
«Почему они не слышат?» – подумал он, мельком взглянув в лицо матери.
«Потому что не прошли посвящения.» - ответил ему всё тот же голос.

Зверь молча наблюдал за людьми.
Мбата насторожило сопротивление людишек мороку, отказавшихся идти там, где он устроил засаду. Теперь они смогли обезопасить себя с одной стороны, море не нравилось Зверю, от моря исходила малопонятная угроза. Всем своим чёрным существом он чувствовал – одна из его будущих жертв не испытывает ни страха, ни ненависти - только слепую ярость и желание убивать, словно имеет при себе нечто, что может нанести ему смертельную рану. Но отступить – это не только потерпеть поражение. Это ещё и потерять лицо, что ещё хуже для того, чьё предназначение – убивать.

«А ведь ты ещё не решил, кого из нас взять первым. Ты сомневаешься в своих силах.» – удовлетворённо подумал Лико о враге, когда они спустились к морю.

Скрип песка под ногами.
Пенятся волны, с громким шипением разбиваясь о песчано-галечную цитадель узкого пляжа, многодневный шторм затих ещё ранним утром.
Ожидание.
Ноздри ловят дыхание ветра и вместе с ним странный, ни на что не похожий, запах.
Врага?
Пота?
Страха?
Тухлых яиц?
Наверное, всё-таки – страха. Но не только человеческого. Враг тоже боится, хотя и не осознаёт этого.
Лико молча озирался по сторонам, наблюдая за округой, неосознанно поглаживал рукоять тяжёлого короткого меча, покоившегося в потёртых кожаных ножнах.
Внезапно он почувствовал странное облегчение. Что-то отпустило его, что-то оборвалось внутри…
”Он выбрал.” – понял юноша и потянул из ножен меч.
”Кхидай…” – некто, издавая утробное рычание, прыгнул с невысокого обрыва по правую руку от путников.
Братья обнажили мечи одновременно, отвечая смерти безжалостным блеском клинков.
Лико оказался в десяти-пятнадцати шагах от места событий. Ожидание удара сыграло с ним злую шутку, заставив оторваться слишком далеко от родичей, и враг воспользовался этой оплошностью, выждал, чтобы взять жизнь слабейшего телом и духом брата и тем самым обезопасить себя.
Но брат принял выбор судьбы, как и подобает мужчине.
Мать и сестра застыли в стороне.
Яростный крик брата смешался с хриплым воем врага.
”Так вот ты каков, Мбата…” – подумал Лико.
Казалось, тот сам успеет справиться с противником, враг несколько раз пошатнулся под ударами брата и невольно отступил. Однако Лико не привык доверять первой же боевой удаче, она обманчива. Он оказался прав, несколько вздохов и зверь оправился, нападая на человека с удесятерённой силой.
«Слишком быстро. – Успел подумать Лико, глядя, как затягиваются раны на теле твари. – Похоже, наше оружие бессильно.»
Ещё мгновение и меч вылетел из руки брата, с глухим всплеском вонзился в море. Его рука обагрилась кровью, бессильно обвисла вдоль тела. Он пошатнулся, рухнул на колени, нащупывая здоровой рукою засапожный нож…
Не успел…
Короткий удар когтистой лапы и песок принял обмякшее тело человека, зверь навалился сверху. Брат покатился по песку. Нож по самую рукоять впился в бок твари. Потом ещё раз. И ещё…
Тщётно.
Зверь даже не обратил внимания на раны, которые были бы смертельны для любого другого. Его жёлтые клыки раз за разом вонзались в такое мягкое и податливое человеческое тело, медленно подбирались к горлу…

Лико не помнил, как оказался рядом.
Время замедлило стремительный бег и в памяти юноши, ставшего воином, осталось лишь ощущение жгучей ненависти.
Там, где прошёлся меч, на теле твари остались глубокие порезы.
Глухое рычание.
Тварь оставила тело первой жертвы, что бы заняться вторым противником.
Враг явно почувствовал отличие нового противника от всех тех, с которыми ему приходилось сталкиваться раньше.
Несколько раз у лица Лико мелькали когтистые лапы, глухо стучали жёлтые клыки у горла. Ему удавалось избегать ударов, его меч ещё дважды нашёл свою цель.
Человек пропустил-таки удар передней лапой-рукой, наотмашь…не успел увернуться, когти твари без особого труда вспороли толстую кожу куртки, пробороздили ничем не защищённую грудь.
Он упал. Удар оказался слишком сильным, чтобы человек мог устоять на ногах. Но он не потерял сознания, хотя затылком крепко приложился к камням. И меч остался в его руке..
Лико, превозмогая боль в голове, откатился в сторону, к волнам прибоя. На место, где он только что лежал, тяжело рухнул зверь. Оскаленная пасть неведомой твари прихватила лишь горсть песка и камней вместо человеческого горла. Пока враг отплёвывался, юноша успел привстать.
Клинок снова взметнулся над головой зверя, но тот, немыслимо извернувшись, успел встретить удар.
Руку отсушило. Длинный изогнутый коготь полоснул по запястью. Меч вырвался из ослабевших пальцев, вонзился в стену обрыва, да так и остался там, у человека больше не было возможности вернуть привычное оружие.
Лико снова откатился, прихватив горсть песка, которую швырнул в глаза врага.
Камень, брошенный рукой очнувшегося брата, вонзился зверю в затылок.
Лико успел подняться. Его пошатывало, но стоять на ногах он ещё мог. Теперь у него оставался лишь нож шамана.
Рукоять ножа из кости морского змея, удобно легла в ладонь. И воин неожиданно почувствовал прилив сил. Словно что-то открылось в его душе. Что-то такое, о чём он даже не подозревал. Или кто-то незримый пришёл на помощь…
Чёрная бестия уже припала на задние лапы, чтобы нанести свой последний удар, но…что-то остановило её.
Враг внимательно посмотрел на лезвие кривого ножа, в его глазах проявилась тень страха. Похоже, Зверь был знаком с таким оружием.
Боль расползалась по всему телу. Лико задыхался от напряжения, пытаясь совладать с болью. Получалось плохо. Потом, отдышавшись, криво усмехнулся – он уже чувствовал, что одолеет. Он видел, как медленно, слишком медленно, лапы противника отрываются от пляжа, как изгибается чёрное тело в коротком, убийственном прыжке: зверь всё-таки пересилил свой страх перед ножом Гоорхора.
В этот раз Лико не стал ждать, а сам шагнул навстречу и немного в сторону, чтобы враг не мог обрушиться на него всем своим весом.
Лезвие ножа настигло зверя в прыжке и враг уже не успел увернуться. Кривой нож пробороздил левый бок противника так, как не смогли сделать мечи братьев.
Враг рухнул в песок, оглашая окрестности злобным прерывистым воем.
Лико успел вцепиться рукой в толстую шкуру на загривке Мбата, судорожно стискивая ослабевшими пальцами повреждённой руки рукоять ножа.
Враг отчаянно извивался, пытаясь вырваться, нож скользил по гладкой, как стекло, шкуре.
Отчаянный визг.
Слепые удары когтей, то и дело задевающих тело.
Новые раны…
Острая боль…
Лико вонзил нож ещё несколько раз. Раны зверя дымились, распространяя вокруг себя удушливый смрад и, однажды нанесённые, уже не затягивались, а становились всё более глубокими уже сами по себе, без помощи оружия.
Толстая шкура непрерывно выскальзывала из пальцев.
Подчиняясь какому-то наитию, Лико потащил зверя в волны прибоя. Тот, отчаянно взвыв от прикосновения к солёной воде, последним усилием попытался вырваться, но тщётно…
Воин раз за разом окунал чёрную бестию в море, вонзал в него нож...
Тварь постепенно теряла силы, но всё ещё оставалась опасной. Ей хотя бы дотянуться до человечьего тела клыками и тогда всё может перемениться, но…
Морская вода вскипала вокруг зверя, лишая его сил.
Наконец, он беспомощно обвис на руках Лико. Предсмертный вой вырвался из глотки…
Впрочем, то, что услышал победитель, когда твари не стало, не походило ни на что из того, что ему доводилось слышать раньше.
Стон приговорённого к мукам позорной смерти бойца?
Торжествующий смех человека, который внезапно обрёл то, на что уже не рассчитывал?
Плач?
Ни человеческое горло, ни звериная глотка не смогли бы исторгнуть звуки, подобные этим.
-Я благодарю тебя, потомок отрёкшейся от прошлого и хранителя памяти. – Послышался ему затихающий шёпот. – Ты вернул мне то, чего я желал больше всего и боялся…
Предсмертный крик Зверя намертво впечатался в гранитные валуны, в обрывистый берег, в песок и гальку узкого пляжа, в корявые ветви деревьев…
После человек, способный слышать неслышимое, обходил это место далеко стороной, остальные от страха просто сходили с ума, проходя по тропе, где Зверь волею судеб встретил смерть.

Пошатываясь, Лико выбрался на берег.
В глазах застыла серая муть.
Голова разламывалась от боли.
Где-то рядом умирал брат.
Где-то рядом мать и сестра пытались отрешиться от пережитого.
Лико не стал их утешать – не находилось слов. Он просто прилёг на песок.
Море убило зверя, но оказалось бессильно против ран, которые кровоточили не переставая.
Где-то далеко по-прежнему рокотали барабаны, но слов песни-заклинания уже не слышалось.
Лико заставил себя подняться.
Он медленно подошёл к брату, который корчился на песке узкого пляжа. Розоватая пена в уголках губ. Безумие глаз…
Он склонился над умирающим братом. Он всё ещё сжимал в руке нож Гоорхора. Им он и довершил дело зверя: лучше смерть, чем безумие. Нельзя сказать, что это было так просто, только иного выбора не было.
-Спасибо. – Еле слышно прошептал брат.

Горький крик матери.
Осуждающий взгляд сестры.
«Простите меня, родные. Такие раны невозможно исцелить.»
Туман окончательно рассеялся.
Из-за туч выглянул Аллат.
Неподалёку послышался перестук копыт.
”Вот так, в самом конце.” – горько усмехнулся он.
Лико взглянул на мать.
Сурово сжатые губы, потускневшие от горя глаза, непроизнесённые слова проклятий были, ему ответом на незаданный вопрос – прощения не будет.
Что ж…Ничего не поделаешь…
-Прощайте. – Коротко бросил он в спину уходящим родственникам. И потерял сознание.

Рокот обвала рвёт тишину.
На тропе, по которой идёт высокий черноволосый человек, пока всё тихо. Только вздрогнули горы, ручейки снега потекли вниз с заоблачных вершин.

Ты идёшь по узкой тропе, очерченной каменным монолитом с одной стороны и бездонной пропастью с другой.
Идёшь медленно, очень медленно, опасаясь оступиться на скользких от росы (Или крови?) камнях. Ты знал: кто-нибудь когда-нибудь пройдёт по этим камням и после тебя. Когда-нибудь после…
-Человек, ты пришёл слишком рано. – Слышишь ты чей-то хриплый голос, когда думаешь, что подниматься дальше не имеет смысла, лучше сразу шагнуть в пропасть, и…- Возвращайся обратно, ты ещё жив, тебе ещё рано представать перед ликами повелителей мира…

Лико медленно приходил в себя.
Раны больше не кровоточили, но болели по-прежнему.
Под волнами прибоя тихо шелестел песок.
Тело брата уже остыло, его следовало предать огню, так как поблизости не было лодки, что бы похоронить родственника по обычаю, в море.
Лико, превозмогая слабость, исполнил последний долг перед павшим.
Ночь укутала мир.
Ночь после боя…