Повесть про ведьмочку и ведьму (главы 9 - 12)

9. Однако старая ведьма не оставила мыслей о том, как ей отомстить Тине. Она замыслила новую каверзу и очередное злодейство. Ей даже стало чем-то нравиться соревнование в злодействах с молодой ведьмочкой. Это совсем не то, что пугать глупых крестьян да наводить порчу на домашний скот.
В одну из ночей кот отпросился на рыбалку ни ближнюю речку. Тина по обыкновению полетела на работу, хотя и с опозданием – проспала. Пролетая мимо сельского кладбища, она увидела блуждающие огоньки. Ведьмочка решила, что огоньки, возможно, укажут ей свежего самоубийцу. Всем известно, сколько всего полезного можно извлечь из такого тела. Она полетела за ними вослед на другой конец кладбища, где высился рядок тополей.
Да, удача! Так и есть – на старом тополе с раздвоенным стволом висел, со склонённой головой, повешенный. Месяц освещал его бледное лицо с тёмными глазницами, с чёрным вывалившимся языком. Невидимый ветер покачивал тело и шевелил складками длинного чёрного плаща, создавая иллюзию постоянно меняющегося предмета.
Тина спустилась на землю. Поставила помело у кладбищенской ограды и, забыв обо всякой осторожности, подошла к покойному. Она уже примерялась, с чего начать, как вдруг тошнотворный запах ударил в ноздри. Кто-то неслышно подошёл сзади и железной хваткой обхватил её за плечи. Раздалось мерзкое хихиканье, и труп повешенного стал на глазах сжиматься, терять форму, одежда растаяла туманом и вот перед ней, держась за верёвку, оказался крупный корень мандрагоры в венчике из омелы. «- Наведённый морок!» - с опозданием догадалась Тина, но сделать уже ничего не успела. Корень качнулся ей навстречу и пропал, а верёвка, скрученная из толстых стеблей крапивы, прочно связала ведьмочку. Тот, кто стоял сзади, ослабил хватку, но не отпустил совсем и продолжал дышать и сопеть в затылок. Тина скосила глаз и увидела противно ухмыляющуюся железными зубами мохнатую морду вырколака. Из-за соседнего тополя показалась зловредная Мшанка, тоже хихикающая и потирающая руки:
- Ага, попалась, мышка моя! Довольно тебе над старыми заслуженными ведьмами измываться! Счас расплатишься за всё, гы-гы-гы! Какую казнь себе выбираешь? Хочешь, до утра оставлю тебя с вырколаком? Он конечно не совсем… мужчина, что поделаешь – дитя инцеста, но страстны-ый! Он до сих пор только с молодыми покойницами развлекался – а тут живая ведьма. Посмотри, посмотри, как рад! Хочешь?
Вырколак радостно замычал и затряс патлатой головой.
- Хотя нет. Не люблю я этого распутства. Тем более не по склонности. Фу, гадость! – ведьма погрозила уроду костлявым пальцем с кривым ногтем. Тот разочарованно заухал.
- Достаточно, если он тебя расцелует. Хи- хи! Обслюнявит – бородавки пойдут. Станешь хоть на ведьму похожа. Но это так, мелочи. Хочешь, повесим тебя? И ты почувствуешь себя человеком. Ненадолго, хо-хо-хо! А хочешь, замуруем в склепе? Есть тут недалеко пустой. Сырой, мерзкий, уютн-ненько-ой! Опять не хочешь? Ну, скажи сама, чего ты хочешь. Почему я одна должна думать, как тебя наказать? Ты же Академию кончала. Вот и закажи себе какую-нибудь интересненькую казнь. Или ты хочешь сама, без помощи своего кота, избавиться от меня? Не выйдет!
Тина всё это время лихорадочно соображала, как ей выбраться из ловушки, подстроенной хитрющей ведьмой. Как назло все сильные доступные заклинания вылетели из её головы. А слабо колдовать, будучи в руках врагов, было бы вЕрхом глупости. Кот! Вот кто один ей поможет. Котик, миленький, хочу к тебе!
Но ведьмочка и виду не показала, только в её глазах промелькнула искорка. Она равнодушно подняла глаза вверх, поглядела на оранжевую луну и выпятила нижнюю губку.
- Знаешь что, Мшанка, я сегодня не в настроении играться с тобой в «казни – покойники». Давай что-нибудь придумаем назавтра.
- О-хо-хо-хо!! Золо-душная моя! Ну, насмешила! Ты что думаешь: мы тут, периферийные ведьмы – все дуры?! Не-ет, меня не проведёшь! Не хочешь сама – тогда я…
- Постой-постой, Мшанка! Раз ты настаиваешь, ладно, твоя взяла. Только, чур, одно условие: как хочешь казни меня – вешай, жги, режь, дави – только в реку не бросай! Я русалочьих щекоток боюсь хуже смерти, а во-вторых, от проточной воды у меня всегда насморк.
- А-ха-ха-ха-ах!! Вот ты себя и выдала! Топить, только топить! Вырколак, хватай её!
Тине пришлось пережить ещё несколько неприятных минут, пока монстр нёс её до реки на своём костлявом плече. Он то и дело хлопал своими грубыми кожистыми крыльями по её голым ногам, а перед глазами ведьмочки маячил синий морщинистый живот, гнойного вида пупок, да пучок бурых волос пониже пупка несчастного создания. И вот они подошли к реке, к невысокому обрывчику.
- Нуте-с, болезная моя, читай своё прощальное заклятие, да приступим.
- Не тяни кот… не затягивай, Мшанка! Вот если я выплыву, я тебе…
- Ну-ну-ну, сердитая моя! Так заведено – старые ведьмы всегда молодых учАт. А кто если не мы? Так что плыви, с русалками в салки поиграй. Гы-гы-гы! Вырк, бросай её!
Вырколак размахнулся и насколько мог далеко забросил Тину в реку. К счастью там было глубоко. Она мягко ушла в воду и поплыла по течению. Вода была холодная и мутная, но плавала ведьмочка хорошо, да и знала, что помощь недалеко.
- Мяу, Тина, тебя ни на ночь нельзя оставить одну, - некоторое время спустя ворчливо выговаривал Кот, разрывая когтями верёвки и поминутно встряхивая мокрые лапы. – Хорошо, если ты сама это с собой сотворила. А если бы ты попалась в лапы Мшанки? Представляешь, что бы могла с тобой сделать эта ведьма?
- Представляю, - зябко пожала плечами Тина и стала снимать мокрые передник и платье. – Котик, миленький, не ворчи. Просуши лучше платье, да погладь. А я пойду под луной позагораю.
- Эх, Тина-Тина, я из-за тебя такого налима упустил!
- Ну, уж, прям и налима! – ведьмочка ласково погладила кота за ушками. – Ты же меня спасал. Я ведь лучше всякого налима, а?
- Да что ж сравнивать, - облизнулся кот, поглядывая на её обнажённую стройную фигурку, матово блестевшую при свете луны. – А может там лещ был или ёрш. М-м-м, а уха из ершей самая, мр-р, наварристая-я! Ур-р-р, как приятно! Погладь меня ещё!
- А золотые рыбки здесь водятся? – спросила Тина, лаская кота.
- Мр-р-р, ур-р-р, неет. В Средней Европе не водятся. Они живут где-нибудь в Индии, или в Китае, или в Гиперборее… ммм-да-а!
- Ах, как хотела бы я стать золотой рыбкой и уплыть… далеко-далеко! От горы Блудберг, от Мшанки, от ведьм… и от тебя, приставучий!
Тина легонько дёрнула Кота за седые усы, вскочила с места и побежала по краешку реки к недалёкой полянке, где водили свой хоровод призрачные русалки.

10. Был ясный августовский вечер, когда Тина слетела с горы Блудберг в долину населённую людьми. Было ещё слишком рано для тёмных дел, но ведьмочке было как-то тоскливо на душе, черно. Она весь день не находила себе места и всё вспоминала молодого сатира Ромэо, его крепкие руки, горячее дыхание. Вспоминалась та Иванова ночь, что они провели вместе… Нет, с этими воспоминаниями надо что-то делать! Надо срочно влюбиться в какого-нибудь инкуба или ведьмака и забыть, забыть всё! Забыть его чёрные, влажные, зовущие глаза? Его шелковистые волосы? ЕГО… всего? Но как?!
Эти сладостно-пугающие мысли занимали ведьмочку весь день. Даже рисковый полёт с горы, при едва зашедшем за горизонт солнце, с виражами и выкрутасами, не остановил их. Тина приземлилась на небольшом пригорке, поросшем полынью и дурнотравьем, возвышавшимся у перекрёстка двух дорог, и засмотрелась на полыхавшие на небе краски заката. И почему она прежде так рано не слетала с Горы? Как красиво! Какой восхитительный закат! Нежно розовые облака в вышине, как куски свежайшего мяса, и багрово-чёрные тучи внизу, как дымы костров в аду! Кстати, неплохо бы в ближайший отпуск слетать в какое-нибудь уютное пекло, понежиться в геенне, насладиться воплями грешников. И, чёрт возьми, завести там роман с мускулистым, курчавоволосым демоном!
Увлечённая видами заката и своей новой идеей, Тина не сразу заметила подъезжающего к перекрёстку всадника. Лишь когда топот копыт по твёрдой земле прозвучал совсем близко, ведьмочка вздрогнула и оторвалась от своих грёз. А человек уже заприметил её силуэт, чётко выделяющийся на фоне неба, спешился и стал подниматься на пригорок. Был он высок, широк в плечах и, судя по энергичной походке, ещё довольно молод, хотя и носил чёрную бороду. Одет мужчина был в добротный кафтан, сапоги из сыромятной кожи, а в руке держал тяжёлую плеть с ясеневой рукоятью. Застигнутая врасплох ведьмочка стала лихорадочно вспоминать заклинания и опять, как назло, ничего не вспоминалось. Припомнились какие-то слова, и она стала шептать их, но на середине вспомнила, что это заклинание привлекательности. Тина в испуге вскочила на ноги.
- Добрый вечер, милая дЕвица! – подошедший вплотную к Тине человек низко поклонился. – Вы одна, в такой глуши. Что-нибудь случилось?
«- Он принял меня за человека!» – догадалась Тина. «- А может разыграть его? А почему бы и нет? Я и «светлых» обманывала!»
- А-а… вот я шла… то есть ехала. А у нашей вагонетты ось согнулась. Все поехали в соседнюю деревню к кузнецу. А я, мне недалеко идти, пошла одна. Шла-шла, оступилась и упала с мет… с камня. И вот сижу да жду доброго человека.
- Ага. Они поехали… куда?
- Туда, - Тина неопределённо махнула рукой.
- Боюсь, что они не скоро поедут дальше. Ведь единственный кузнец в этой округе это я.
- Ах, это Вы! – у ведьмочки слегка захолодело в груди. Она знала, что кузнецы не боятся ни бога, ни чёрта, и скоры на расправу.
- Вы должно быть из города? Как же родные отпустили Вас одну?
- Я сирота. Круглая. А в городе одинокой честной девушке трудно. Вот я и поехала… к дяде.
- Да уж, понимаю. Но на селе честную сироту уважают. Тем более Вы така-ая… Позвольте я Вас провожу? Так в какую деревню Вы едете?
- А-а, туда! – Тина показала рукой в одну сторону, а головой кивнула в противоположную. – Когда я упала с мет… с камня у меня из головы вылетело название.
- Так Вы, должно быть, идёте в Недоеды? Жаль. А я живу в соседней деревне – Голопузинки. Но я Вас довезу. Меня зовут Сигрунт. Меня здесь все знают.
Ведьмочка растерянно оглянулась, ища выход из этой ситуации, но мужчина уже с лёгкостью подхватил её на руки.
- Так какая нога у Вас болит?
- Пр… левая!
- Ого, какие ножки! В жизни таких не видел! Сразу видно, что горожанка. Наверно, и любили же Вас родители! Вас нельзя не полюбить! А на лице…
- Что на лице?! – всполошилась ведьмочка. После поцелуев вырколака на её лице выросли три уродливые огромные бородавки. Но Кот сумел избавить хозяйку от них, и остались только три родинки по сторонам ротика и у носа. Утешая Тину, Феликс сказал, что это – знак сердца, знак любви.
- Не знаю, как сказать… Ну, просто, любовь написана.
У Тины отчего-то закружилась голова. То ли от блеска заходящего солнца, то ли от слов незнакомца. А может от прикосновения сильных мужских рук?
Она посмотрела на него вблизи. Молодой, сильный, уверенный в себе. Не раб, а свободный человек. Отрытое лицо, небольшая тёмная бородка, крупные крепкие зубы, прямой нос, несколько толстоватый на конце. И зелёные глаза, редкие у мужчин. Человек, как человек – ничего особенного! Но почему-то хотелось остаться с ним, на его руках, обнимая за тёплую загорелую шею.
Он спустился со своей волшебной ношей с пригорка и усадил Тину на круп коня. Затем сам вскочил в седло, и они тронулись в путь.
Ведьмочке было немного страшно, но и весело. Она сидит за спиной человека, едет на его коне. А ведь это кузнец – первый после священника, кто борется с нечистой силой. Вот это приключеньице! Жалко, что метлу пришлось оставить в бурьяне. Придётся возвращаться пешком.
Они не заметили, подъезжая к околице деревни, затаившуюся в вечерней тени ведьму Мшанку. Зато она их очень хорошо разглядела и прочувствовала. Как, кузнец, такой сильный и набожный человек, не только не убил неосторожную ведьмочку, не отхлестал её до полусмерти, а носит на руках, как благородную даму, возит на своём коне. Ба, да он же влюбился! Вот так штука – без всякого колдовства! А ведь у него, старая ведьма точно знала, есть жена и маленький ребёнок. Ага, надо подстроить их новое свидание и чтобы их застали деревенские бабы и жена кузнеца. Вот это славная будет гадость! И кузнеца-подлеца накажут, и Тиночке бока намнут, и всем людишкам досада. Ну, держитесь, «влюблённые»!
Мшанка чёрной крысой выскочила из тени и помчалась на Гору, чтобы в своей кочке, в покое не спеша обдумать новую каверзу. Ты всё-таки получишь своё, подруга!

11. В небе догорали последние отблески зари. На востоке взошла звезда Геспер. Было тихо-тихо. Ведьмочка и кузнец въехали в деревню. Конь широким шагом нёс их по пустынной улице. Вдруг небо озарилось яркими вспышками сполохов! Сигрунт остановил коня. Восхищённая зрелищем Тина обняла его за шею и стала смотреть на небо через плечо мужчины.
- Какая красота! Ни разу ТАКОЕ не видела!
Сигрунт недоумённо оглянулся на неё, но, не желая нарушать очарование момента, промолчал.
Только когда сполохи погасли, и они снова тронулись в путь, он откашлялся и осторожно, подбирая слова, заговорил:
- Странная ты девушка! В жизни не встречал такую. С тобой просто – кажется, я знаю тебя всю жизнь. И в то же время не знаю о тебе ничего. С тобой не хочется расставаться, хотя я знаю, что это неизбежно. У меня то ли жар, то ли помрачение рассудка… Скажи, мы увидимся снова?
Тина молчала. Ей очень захотелось остаться одной.
А конь между тем довёз их до небольшой мелкой речки, скорее ручья, разделявшей деревню. Возле прочного бревенчатого моста горели два масляных фонаря.
- Отпусти меня здесь, - сказала Тина. – Дальше я пойду одна. Н-ну, если хочешь, приезжай в понедельник на это же место. Если… у меня будет настроение, я приду. Прощайте!
Кузнец помог ведьмочке спуститься с коня, но задержал её руку:
- Понедельник послезавтра. Я буду тебя ждать. Но ты не сказала даже, как тебя зовут!
- А как бы тебе хотелось, чтобы меня звали?
- Для меня ты – Харита, богиня грации и красоты!
- Пусть будет Харита. Прощай, кузнец Сигрунт!
- До встречи, Харита моя! – мужчина стеганул плетью коня и галопом умчался по дороге.
Ведьмочка спусилась под мост, чтобы без помех сотворить заклинание. «- Глупые-глупые люди!» – усмехаясь про себя, думала она. «- А ваши мужчины ещё глупее – верят каждой встречной колдунье. А что если дать ему любовное зелье? Забавно будет понаблюдать за ним. Со стороны. Жаль всё-таки, что полюбить без зелья невозможно. Вот бы и она… Тьфу ты, пропасть! Прочь эти мысли – она ведьма! Да, а в ТОТ вечер, с Ромэо, что она пила? Теперь и не вспомнить… И не надо ничего вспоминать, всё прошло! И нет никакой любви – всё колдовство и химеры! И вообще, пора топать за метлой и лететь на Гору».
Прилетев на Блудберг и начав приготавливать любовное зелье для Сигрунта, Тина обнаружила, что у неё закончился запас верескового сахара. Досадно, ведь без сахара зелье – совершеннейшая гадость! Времени, чтобы самой сделать сахар, было слишком мало, и Тине, «срипя сердцем», пришлось обратиться к Мшанке.
Старая ведьма как будто ждала её. На лице, морщинистом и корявом, змеилась ядовитая ухмылка, а у ног стоял большой горшок из необожжённой глины. Возле горшка лежало несколько желтовато-серых крупинок. Вид у ведьмы был до того отвратительный, что тина попятилась к выходу. Но Мшанка крепко ухватила её за плечо.
- Ах, Тиночка! Какая нечаянная га-радость! Давненько ты ко мне не захаживала, гы-гы-гы! Не стесняйся, проходи, рассаживайся. У меня как раз котелок с приворот… с травяным чаем скипел.
- Некогда мне с тобой чаи распивать, ведьма. Дай-ка мне поскорее полфунта верескового сахара, сделай милость. Долг отдам потом, на днях. А проценты – на том свете угольками!
- Ух, ты, заботливая моя! Конечно-конечно. Сей час отсыплю сахарку. А ты пока испей квасу. Холодный, на омеле настоеный, прошибае-ет! Ну какая же ты сегодня красивая – вылитая Лилит, мать наша! Не на свидание ли собираешься?
Ведьма поставила перед Тиной кувшинчик из высушенной бутылочной тыквы и деревянную кружку. Жидкость в кувшине слабо шипела и издавала неожиданно приятный аромат.
«- Вот старая чертовка, пристала – на свидание! А вдруг она всё-таки подглядывала за мной? Да ну её к дьяволу! Однако надо быть поосторожнее и следы заметать получше».
Скрывая смущение, Тина склонила голову и налила немного ведьминого кваса.
- Фу, кислятина! – скривилась она, едва отпив из кружки. Остаток кваса она выплеснула в очаг.
- Ну, не скажи, не скажи, подруга. Омельный – он освежает и бодрит, да ещё и… А вот тебе и сахарок – ровнёхонько полфунта, я на глаз отмеряла, - ведьма выглядела донельзя довольной и ещё более противной. Хотя казалось - куда больше? Хитрющие чёрные глаза без ресниц, но под густыми сросшимися бровями; нос, похожий на клюв совы, «украшенный» двумя большими бородавками; вдобавок ядовитая ухмылка синюшными губами во весь однозубый рот – бр-р! Ведьмочка содрогнулась, схватила протянутый ей кулёк, пробормотала: - Пока! – и поспешила выйти из кочки.
- Заходи ещё, злобная моя! – вслед ей выкрикнула ведьма. В тот же миг лица Тины коснулась невидимая липкая паутинка, а в глаз попала обжигающе холодная капля. Ведьмочка свободной рукой судорожно провела по лицу и вскочила из чужой кочки.
- Ух, вырвалась! – выдохнула Тина. – И ничего-то она мне не сделала: квас я вылила, а паутина пустяк! Но больше я к ней ни за что не обращусь.
Дома ведьмочка сварила зелье для кузнеца, подсластила, попробовала, самую малость, на язычок, и нашла его вкус даже приятным. Затем дала коту задание привести в порядок её самое «человеческое» платье, приготовить что-нибудь вкусненькое и, главное, охранять кочку, а сама отправилась спать. Ведь сон для ведьмы – это самое главное. Это и отдых, и путь в иной мир, и способ зарядиться чёрной энергией, и развлечение, и даже десерт.
Покойной ночи, Тина!

12. А молодой кузнец Сигрунт два дня, после встречи с загадочной незнакомкой, провёл как в тумане. Работал ли он в кузнице, в хлеву или в огороде, беседовал ли с мужиками или играл с сыном, перед ним постоянно стояло бледное прекрасное лицо Хариты. Весь её вид, её волосы, цвета воронова крыла, бездонные голубые глаза, алые подвижные губы, скрывающие ровные жемчужины зубов. И единственная улыбка, которой она одарила кузнеца.
В назначенный вечер Сигрунт отделался от жены, сославшись на срочную работу, и пошёл в кузницу. Немного отойдя, он свернул в проулок и прокрался к своей конюшне. Наскоро взнуздал коня и намётом помчался без дороги напрямик к соседней деревне. Спутав жеребца, он оставил его на задах, на лужайке, а сам пошёл по улице к мостику. Вечерняя улица деревни была пуста, в хижинах и избах зажигались тусклые лучины, а кузнец крался в тени высоких плетней и заплотов. Вдруг он тихо вскрикнул и присел на корточки: что-то острое кольнуло его в левую пятку. Кузнец с усилием вытащил из кожаного сапога длинный и блестящий обойный гвоздь с широкой шляпкой.
- Что такое? Вот чудеса! Столько лет хожу по нашим дорогам – никогда такого не видел. Откуда он здесь взялся?
Сигрунт хотел выбросить гвоздь подальше, но вовремя спохватился: вдруг ещё кто-то наколется, и положил гвоздик в свой карман.
Он подошёл к мосту, опёрся о перила и стал смотреть на текущую речку. Смеркалось. Вокруг было тихо-тихо. Но ждал Сигрунт недолго – вот по настилу моста прозвучали лёгкие, невесомые шаги. Он обернулся. Да, это была Харита. В лёгких башмачках, в тёмном платье, расшитом крупными цветами, с распущенными чёрными волосами, увитыми алой лентой – она была прекрасна и похожа на юную фею лета!
Сигрунт сделал два шага ей навстречу и бережно взял за обе руки:
- Здравствуй, Харита моя! Я так рад встрече с тобой!
Тина мягко освободила руки и пошла с моста. Её спутник пошёл на полшага сзади, жадно разглядывая профиль девушки.
- Кузнец, ты всё-таки пришёл? Ты не побоялся? А вдруг я не та, за кого себя выдаю?
- Милая, я ничего не боюсь! Я видел много разных людей, даже знался с нечистыми – я ничего не боюсь. Но с того мига, как увидел тебя, я испытал страх, что больше никогда не увижу тебя. Я не смогу тебя забыть и не смогу покинуть. Пусть ты даже принцесса в изгнании, пусть сама Фея, моя любовь сможет…
- А если я ведьма, - тихо сказала Тина.
- И пусть! Я знаю, ты не сделаешь мне ничего плохого. Ведь я ЛЮБЛЮ тебя!
Он легко подхватил Тину на руки и понёс по полю, по некошеной луговине. У реки упоённо квакали лягушки. На густо-синем небе разгорались яркие августовские звёзды. Ведьмочке вдруг стало отчего-то несказанно хорошо. Она почувствовала себя не «иной», а обыкновенной женщиной. Она закрыла глаза, притянула к себе голову Сигрунта, и прильнула к его губам своими влажными трепетными губами…
Вдруг прозвучал резкий вороний крик. Сигрунт остановился и опустил Тину на землю. Ведьмочка встала на ноги и разочарованно открыла глаза.
- Знаешь что, Харита, - смущённо сказал кузнец. – Здесь как-то слишком… пусто! А поехали ко мне в кузницу? Я тебе покажу свои работы. Ты увидишь – не многие мастера могут такое сделать. Да?
«- Я поеду с тобой туда, куда ты прикажешь, господин мой!» - ответили сияющие глаза Тины. Кузнец молодецки свистнул, призывая коня. Вдалеке раздалось ответное ржание, а вскоре зазвучал и приближающийся топот.
ДорОгой Сигрунт рассказывал своей спутнице разные забавные случаи из своей жизни, безотрывно глядя на неё. Тина слушала его довольно рассеянно, лишь иногда улыбалась окончанию очередного эпизода, и старалась не смотреть мужчине в глаза. Она сжимала в кармашке маленький флакончик с приворотным зельем и думала когда же его открыть и как предложить Сигрунту. Теоретически ведьмочка знала, что лучше всего это сделать в минуты плотской близости, но сама пока не пользовалась зельем и не могла предугадать, что будет после этого. Для ведьмы или суккуба было бы большой удачей полностью завладеть душой человека и погубить её. Но Тине отчего-то не хотелось этого делать с Сигрунтом.
Она осторожно коснулась его сознания. Там не было ни злой похоти, ни плотской страсти, порождённой эгоизмом. Только чистый белый цвет глубокой любви. Тина вздрогнула – неужели это она могла внушить кому-то такую любовь?
- Что, милая, тебе холодно? – спросил Сигрунт. – Потерпи, у меня в кузнице всегда тепло. Там я угощу тебя вкуснейшим напитком под названием «чоколатль». Мне привёз его из дальних стран один заказчик. Он согревает, даёт радость. Думаю, и тебе понравится. Я так хочу, чтобы тебе было хорошо со мной!
- Мне хорошо с тобой, Сигрунт. Ты такой замечательный! – и Тина ещё теснее прижалась к горячей, под распахнутой курткой, груди кузнеца.