Боги сошли с ума! Главы 15-17

Глава 15 Другая сторона.

Тамика шла по коридорам Кедарнатха, и тени следовали за ней. Никто не встретился на ее пути. Но тот, кто вздумал бы ее задержать и поинтересоваться, что она делает в запретной для посетителей части храма, горько бы пожалел о своем любопытстве. Невысокая и хрупкая на вид, со светлыми коротко стриженными волосами в прическе каре, одетая в форму ученицы элитной школы, она выглядела младше своих пятнадцати лет. Ее не пугали шорохи и быстро мечущиеся тени давно поселившихся здесь призраков. Она вообще ничего не боялась с пятилетнего возраста. Именно тогда она вспомнила кто она такая и на что способна. А также, что она должна миру и чем мир обязан ей.
Ее родители были глупцами, они не придумали ничего лучше, чем упрятать ее в закрытую элитную школу для девочек Клостейн в Уэльсе. Они были обычными людьми, а потому то, что они не понимали, пугало их. Когда она разговаривала будто сама в собой. Но они конечно же не могли видеть ее спутника, русалку, а то и внезапно налетающий порыв ветра, когда вокруг стояла тишь. И она конечно не собиралась оставаться в этой тюрьме для идиоток, которые считали высшим счастьем получить отлично на экзамене, или пригласить самого красивого парня из военной академии потанцевать на балу. Она не боялась и рассказов о призраках и привидениях, якобы обитающих в старинном замке, потому, что демоны и духи ветра всегда были ее верными помощниками. И когда ей, наконец, исполнилось одиннадцать, бояться стали ее. Пора было выбираться из этого интерната. Однако, у руководства школы было свое мнение на этот счет. Но очень скоро они поняли, что спорить можно только если сила на твоей стороне. Кажется, после того пожара, на месте пепелища, что осталось от старинного замка, в котором размещалась школа, так и не нашли ни одного живого, кто мог бы рассказать, о том демоне, что все это устроил. Демон. Ведьма,- вот кем она была для них, так было во все времена. Но люди не изменятся никогда, они видят и верят только в то, что могут понять. Глупцы.., и как же скоро не только ученики элитной школы поймут, как они ошибались… В тот день, когда господин Аджина, наконец, исполнит задуманное…. Сердце ее бешено заколотилось, когда она застыла на миг перед маленькой тайной дверцей, ведущей в самую высокую башню святилища Шивы.
«Ты можешь войти»,- толстые стены конечно не могли пропускать звуков, но голос этот звучал не с той стороны. Господину Аджине не требовалось говорить некоторые вещи вслух.
Войдя, она отвесила подобающий поклон, бросив по привычке быстрый настороженный взгляд по сторонам. Цами, сидевший рядом с Аджиной, поднял свой как всегда затуманенный взгляд на вошедшую Тамику. Но сидевший к ней спиной священник Шивы даже головы не повернул.
Сделав три шага, Тамика не решилась приближаться,- Они все собрались.
- Это хорошо,- кивнул Аджина, тени плясали на стенах, порождаемые, должно быть, небольшим костерком, который горел перед священником, и она не видела его. Мягкий свет пламени ореолом сиял вокруг его головы.- Подойди ближе. Не бойся.
Сжав кулаки, Тамика заставила свое сердце успокоиться. Сделав глубокий вдох, подошла так, чтобы видеть источник света. Глаза ее расширились, когда она поняла, что видит. Маленькие фигурки людей не больше ладони высотой танцевали прямо на голом ледяном полу, рожденные в пламени, из которого и были созданы. Площадкой для них был ровный прямоугольник, очерченный более низкими язычками пламени.
- Сядь,- попросил Аджина.- Это касается и тебя.
Как завороженная Тамика смотрела на одну из фигурок с короткими волосами. Хотя черт лица было не различить, но в руке ее был тонкий клинок. Она сделала быстрый выпад, но другая фигура, одетая в подобие строгого белого костюма, метнула вперед тяжелое копье. Копье столкнулось с хрупким клинком, но так и не смогло расколоть его… Это же Йотт. Неужели?- Она рискнула бросить быстрый взгляд на лицо Аджины, с задумчивым видом наблюдающего за боем. Невозможно было понять, о чем он думает. Казалось, он просто ждал. А в это время на арене разворачивалась все более жаркая битва. Фигурка с клинком в руке медленно, но неуклонно отступала, начиная пропускать удары. Смертоносное жало скорпиона, спутника Йота, воткнулось ей в ногу. Тамика вздрогнула, будто на самом деле ощутила резкую боль… Видение возможных вероятностей! Что за чудесный дар. Но… это значило, что она проиграет.
-Да, так и есть,- наконец произнес Аджина. Некоторое время Тамика просто смотрела на распростертую на полу фигурку. Проведя рукой над ней, Аджина собрал ее в ладонь. Огонь исчез, растворился в ней, как и фигурка, изображающая Йотта мигом раньше.- Ты будешь в триаде священника Морриган.
- Что? Почему?! –Тамика была настолько поражена, что забыла о почтении.
Но ответил ей совсем другой голос, который она меньше всего желала бы слышать сейчас и здесь.
- Потому что господин Аджина так решил. Кроме того, ты слабее, чем требуется для управления триадой,- отчетливо прозвучал стук каблуков по каменным плитам. В пространство, все еще освещаемое квадратом из огня, вступила Гейл Динай. Тамика открыла рот и не смогла произнести ни слова. Как она смела, как могла позволить себе такую вспышку. Но эта черноволосая готическая красавица, с полыхающими яростью глазами, карминно-красными хищными губами, обнажающими ряд жемчужно-белых острых зубов, и полыхающей диадемой на высоком лбу, была единственной, кому было позволено разговаривать с господином Аджиной в подобном тоне. Казалось, он вообще позволял ей все, а она все время переходила границы дозволенного. Подойдя ближе, Гейл сверкнула ослепительной улыбкой Тамике, кивнула Цами, который, впрочем, как обычно будто и не видел ничего вокруг. Он рассеянно чертил какие-то узоры палочкой на горстке песка, неизвестно как оказавшейся тут. Гейл Динай хорошо знала, на что способна и что ей полагается. Она села между Цами и Аджиной. Ее рука, затянутая в черную с красными вставками кожу, едва не касалась ладони священника Шивы.
– Было бы еще лучше, мой господин Аджина,- проворковала Гейл,- если бы священника Аримана можно было бы кем-то заменить.
Тамика услышала скрежет собственных зубов. Но пока она ничего не могла сделать. Совершенно ничего. Но когда-нибудь Гейл или ошибется или зайдет слишком далеко, и тогда она вспомнит все, что задолжала ей.
- Господин Аджина видит то, что видит. Он не может изменить предсказанное,- Гейл в изумлении опустила голову, взглянув на священника Шани. Оказывается, не так уже он и отстранен.
- Да, конечно. Я вовсе и не это имела в виду, просто, как мы можем доверить ему эту миссию, когда…
- Ладно, здесь мне все ясно,- поднявшись одним плавным текучим движением, Аджина положил конец всему тому, что собиралась еще сказать Гейл. Тамика в упор смотрела на нее, но потом разочарованно отвела глаза. Нет, та была все еще слишком осторожна, чтобы в открытую проявить свое недовольство. Но Тамика была терпелива, она умела ждать. – Пора увидеть тех, с кем не встречались двести лет. Как думаешь, они очень изменились, Цами?
- Что? – вздрогнув как всегда от неожиданности, священник Шани, пробормотал,- нет, не думаю.
- Но, все же, мне интересно. У меня появилась отличная идея! - неожиданно улыбнулся Аджина, хлопнув в ладоши.- Давайте сами посмотрим. Ты долго добиралась сюда,- он обратился к девушке.
- У меня ушло пол дня. Мы с Маделейн пользовались озерами, горными реками, но часто сталкивались с ледниками,- Тамика отвела глаза. Она сказала правду, такую, как есть. Со стороны Гейл послышался презрительный смешок.
-Нет, у нас времени на прогулки по красотам Тибета, я доставлю нас в Алмун гораздо быстрее. Подойдите ближе,- попросил Аджина, поднеся ладонь к глазам, он заставил маленький язычок пламени затанцевать над ней. - Обещаю, боль будет совсем не долгой, зато так мы мигом будем на месте.
Тамика слишком поздно поняла, что может это означать. Она не успела заслониться. Поднеся ладонь к губам, Аджина легко подул на нее. Пламя сорвалось с нее, охватив ее тело волной всепроникающей боли.

Девушка заметила, что они появились совсем не там, где собрались все, кто счел нужным или обязательным явиться на общее собрание, которое назначил господин Аджина на этот час. Небольшая ниша, тайный проход к которой вел из комнаты, и о которой знали лишь немногие, послужила местом прибытия. Тамика неуверенно взглянула на Аджину, но тот остановил легким жестом руки готовую выйти Гейл. Цами с интересом взглянул на него. Тамика предпочла вообще не двигаться с места. Кожа все еще помнила первые доли секунды, когда всепоглощающее пламя охватило ее. Боли не было, как он и обещал, но не в самый первый миг.
- Подождите. Давайте посмотрим, что здесь происходит. Всегда интересно наблюдать, как на самом деле вы все недалеко ушли от того, чтобы называться людьми. В своих слабостях и предрассудках вы все еще слишком близки к ним.
Хотя Тамика с точностью знала, что находится за стеной, слыша приглушенные голоса, но владение талантом видения сквозь преграды не было в числе ее умений.
- Я сделаю так, чтобы вы увидели,- быстрым изящным росчерком указательного пальца Аджина вывел на стене знак Шивы виде полумесяца, который тот час же как бы впитался в каменную кладку, растворяя ее. Глазам Тамики предстала занимательная картина, настолько, что она позабыла про миг боли, с интересом наблюдая за происходящим. Если господин Аджина доверял ей настолько, это только на ступеньку приближало ее к тому, чтобы однажды достичь своей цели.

Они все были там. И сразу становилось очевидно, кто на самом деле был кто. Они, называющие себя Разрушителями, на самом деле принадлежали двум разным мирам. Ведь среди них были те, избранные, приближенные и искренние последователи того, кто считался среди них истинным главой стороны. Но были там и равнодушные и откровенно несогласные. Хотя в отношении последних была одна сложность. Единственный, кто не боялся в открытую возражать священнику Шивы принадлежал к кругу его первых приближенных. Гейл Динай была второй.
Йотт, священник Аримана. Возможно его неприязнь, едва ли не открыто выражаемая Аджине могла быть сопоставима только с отношением к тому, чем занимался Йотт в стане Разрушителей со стороны самого господина Аджины. Он был тем единственным, кто отвечал среди них за священные технологии, одно упоминание о которых, как и обо всем, что относилось ко всякой технике вообще вызвало у ее господина пугающее ее чувства. То была не просто неприязнь, или ненависть. На это, как она твердо была убеждена, господин Аджина был не способен. Но нечто, граничащее с уничтожением. Однажды, Тамика была уверена, она сможет оказать господину эту услугу. С какой радостью она наконец избавит этот лок от присутствия того, кто посмел в открытую сомневаться в той великой цели, что поставил перед всеми ними господин Аджина. Он посмел сомневаться в истинности Пророчества. Пророчества о грядущем разрушении мира. И словно с наслаждением использовал те технологии, что однажды разрушат его собственный мир. Лицо Тамики перекосилось, когда ее взгляд нашел этого смуглого человека, с выбеленными острыми словно кинжалы прядями волос. Его вечно бесцветные глаза, наполнялись бездной презрения, когда взгляд его скользил по группе из пяти человек, собравшихся вокруг импровизированного помоста, чтобы послушать читающего нараспев Дижели.
Чтобы возвышаться над остальными, священник Гипноса встал на импровизированную сцену,- ступеньку подиума, отделяющую спальню от небольшой прихожей. Глаза его горели, а вокруг собрались тесным кружком те, кому возможно, Тамика могла доверять так же, ну или почти так, как и самому господину. Верный Вульф поигрывал кинжалом, опустив взгляд. Впервые на его лице Тамика видела легкую улыбку. Раньше ей казалось, что волки не умеют улыбаться. Юджин, как всегда сердито надувшая губки, теребила в руках воронье перо, записывая слово в слово каждое изречение, что декламировал Дижели. Гейл вроде одобрительно усмехнулась, увидев сестру. Хотя эти двое были едва ли не более несовместимы, чем день и ночь. Две сестры, готовые убить друг друга при первой возможность. И равнодушие старшей Гейл едва ли могло сравниться с ревностной завистью исходящей от младшей огневолосой Юджин. В пику старшей родственнице, обожающей готический стиль в одежде и прическе, священник Бадб даже одежду носила в подчеркнуто мальчишеском стиле. Малиновая кепка на ее голове со значком в виде ворона, ее спутника, делала ее похожей на какую-то «золотую» девчонку из квартала Сохо. Но посмел бы кто-то сказать ей подобное в лицо кроме сестры.
Кальт, священник Сета. Кальт или Гейл. Тамика не решилась бы поставить на кого-то одного из них. Как священник Аримана, этот больше всего в жизни любил войну. Как и его господин, которому он служил с не меньшим жаром, чем самому Аджине. Грубые скрученные в проволоку темные волосы, доходящие до плеч, черные как бездна Тифона глаза. Короткая безрукавка, вышитая мехом леопарда, еще больше подчеркивала страшный медальон висевший на его груди,- зуб самого Сета. У Тамики, как впрочем и других не было причин не верить ему. Временами, казалось, что он способен заглянуть в самые потаенные уголки твоей души. Страх был его стихией, и он знал о нем все, как и о каждом их них, кроме, возможно, самого Аджины.
Вечно неразлучная парочка Викс и Шрик. По правде говоря Тамике было стыдно за то, что среди них есть такие как они. Но Аджина увидел в них что-то, сказав, что они тоже послужат ему, по своему. Похоже впрочем, этим двум шутам было абсолютно все равно, над кем сыграть злую шутку. Иногда ей казалось, что их не касается ничего, кроме поиска очередного объекта для своих темных выходок. Но сегодня господин Аджина что-то приказал им и Дижели. Что-то связанное с первым шагом к осуществлению пророчества. Дорого бы Тамика дала, чтобы узнать, что именно это было. То, что Аджина не доверил никому из них, избрав слабейших. Эти двое теперь просто забавлялись, передразнивая Дижели. Однако никто не обращал на них внимания, уже привыкнув к тому, что боги, которым они служили, слишком сильно влияли, похоже, на их душу, делая их подобными безумным Эшу и Локи.
Ни для кого из присутствующих здесь не было тайной, кем были эти шестеро. Это никогда не было тайной. Господин Аджина не скрывал своих целей, оставляя возможность для любого из них присоединиться к их группе. Дорого бы Тамика заплатила, чтобы узнать, кто, который из них на самом деле думал хотя бы о возможности того, чтобы то что никогда не скрывалось Ажиной дошло до сведения Судей Цитадели, или тем более противоположной стороны. Они колебались, они испытывали сомнения, они боялись, были равнодушны, но все же, ни один из них, какими бы разными они ни были, не посмел не явиться в этот час.
Стиг, священник Ходера, незрячими глазами которого казалось смотрела сама смерть. Грубый и развязный священник Велеса, Свит, толстые пальцы которого сжимали боевой посох, словно ища, на ком бы его испробовать. Он отрабатывал у окна приемы. Так, что в той части и так не слишком большой комнаты образовалось внушительное свободное пространство.
А вот последние двое… На первый взгляд невозможно был найти двух более несхожих людей. Но Рахджу и Шин, священники Рудры и Диса были вместе в этот раз. Из самого темного угла оба следили за всеми остальными. Никогда не возможно было угадать, что за темные мысли роятся, скрытые непроницаемыми стеками очков Шина. Он мог бы показаться красивым некоей мрачноватой красотой со своей внешностью типичного музыканта - металлиста, если бы не отталкивающая от него некая аура отчужденности.
Рахджу… едва ли не будь Йотта, он стоял бы там. Но он не смел в его присутствии в открытую выказывать свою ненависть. Священник Рудры был слишком труслив, чтобы пойти против того, кого считал винновым во всех своих бедах. Он ненавидел весь мир, мир, что поставил его на ступень ниже священника Шивы, а значит он становился всего лишь ипостасью его. Губы Тамики скривились при взгляде на этого дерзкого и заносчивого юнца.
Дижели перевернул страницу. Слегка поклонившись, он начал новую строку.
Тамика невольно прислушалась, узнав Гимн восхваления Шри Щанкарачарье. И подумав, ритуально сложила ладони слегка поклонившись тому, кто однажды был великим учителем.
«… Сияет словно луна над морем
Он исполняет желания своих преданных и дарует освобождение
Он знает все глубины божественной мудрости
Он – мастер 64 –х искусств
Он безгрешен, мудр и возвышен душой
Он знает наду, бинду и калу
Он сияет словно солнце в лотосе сердца йогинов
Он сокровищница божественного знания
Он прекрасно умеет различать между вечным и эфемерным
Он – духовный учитель всего мира
Он – Шри Ади Шанкарачарья – наш любимый учитель. Нет ему равных. Нет равных ему…»
-Ты так вдохновлен, словно сам сочинил это,- оскалившись, Йотт вырвал из рук Дижели стопку листов. Веером рассыпались древние страницы « Шри Шанкарачарья Аштоттара Шатанама Стотрам». - Незачем так стараться, всем и так известно, что вы все глаз не сводите с высокочтимого Аджины Канти,- едкая насмешка, что Йотт вложил в эти слова, могла бы задеть даже Цами. Всем было известно, что сам Дижели никогда бы не ответил на открытый вызов, если бы дело не дошло до спасения его собственной жизни. Однако Вульф Гланд никогда не отличался уравновешенностью, а все связанное в его представлении с оскорблением чести священника Шивы могло повлечь скорую и весьма болезненную кончину осмелившегося высказать подобное. Кинжал, пущенный со скоростью молнии, вонзился точно в правую ладонь Йотта. Сплюнув, он с все той же ледяной ухмылкой, что только стала шире, выдернул, даже не поморщившись оружие из руки.
- Прости, если я что-то сказал не так. - Йотт и пальцем не пошевелил, только внезапно каменные плиты, на которых стоял Вульф, неожиданно ушли из-под его ног, обратившись в пыль. Он едва сумел удержать равновесие. Вокруг Священников Аримана и Немаин сразу образовалось свободное пространство, так как редко ссора между этими двумя оканчивалась без того, чтобы на мили вокруг земля не стала бы бесплодной равниной. Ни для кого не секрет, что Вульф, так же как и все наиболее преданные последователи священника Шивы именно на Йотта возлагали ответственность за то, какая судьба постигла их господина двести лет назад. И если пока ни у Вульфа, ни у Гейл Динай, ни у самой Тамики не было доказательств того, что его предал кто-то из них, то уж точно знали, в каком направлении тянутся нити интриг.
По мозаичным плитам пола зазмеились нити трещин, веером разбегаясь от Йотта в направлении замершего в напряженной позе Вульфа. Тамика открыла было рот, но Гейл достаточно было только впиться ей в руку ногтями, чтобы она сразу оставила даже мысль попытаться помочь Вульфу. Мигом позже девушка поняла, что хотела донести до нее Гейл. Если и можно было выбрать подходящий момент, чтобы проверить насколько прочен союз преданных и насколько же равнодушны остальные к происходящему, то это он и был. Тамика поклялась себе, что запомнит каждого, кто только шаг сделает в сторону Йотта, чтобы встать рядом с ним или против него.
Клинки взглядов бесцветного и вызывающего Йота, и изумрудного ставшего почти нечеловеческим Вульфа скрестились. Поколебавшись с миг Юджин коснулась вышитого на куртке изображения головы ворона. Словно нехотя поднялся Кальт, положив ладонь на рукоять изогнутого египетского меча, нехорошая улыбка которого не предвещала легкого избавления для Йотта. Конечно, Тамика и не ожидала, что Дижели, в своем приталенном женственном плаще больше похожий на изнеженную девушку, примет участие в готовящемся противостоянии. Отступив назад, он прислонившись к стойке кровати с пологом, поднеся к губам цветок мака.
Тамика была уверена, что так и будет. Поигрывая мускулами, разминая затекшие мышцы шеи, Свит раскрутил в пальцах тяжелый резной посох, встав с левой стороны от Йотта.
- Вот и разминка, а то мне было бы не уснуть сегодня,- выдал он.
Оттолкнув пытавшегося, кажется, удержать его руку Шина, Рахджу встал справа от Йотта.
- Идиоты, - изрек он. Поднеся лук к груди, он тщательно прицелился. Переведя прицел с Кальта, он вновь вернулся к Вульфу.- Думаю, Аджина не слишком расстроится, если окажется, что его вернейший прихвостень отправился в лучший лок, ввязавшись в бессмысленное сражение прямо в гостинице в самом сердце Цитадели. Конечно, большинство из нас подтвердит то, что они видели, как все было.
-Проклятие, вы пожалеете об этом! - Клинок сверкнул смертельным серебром, высоко поднятый в руке Вульфа. Клацнули стальные кастеты на запястьях Юджин. Меч Кальта прочертил кривую борозду, высекая искры по плитам пола.
На конце стрелы, нацеленной Рахджу, зазмеились молнии.
- Самое время, пока еще не слишком поздно. Тамике показалось, что в это же время, одновременно со словами Рахджу, Шин крикнул короткое «нет». Сама собой ее рука потянулась к шпаге висевшей на боку.

Ставшая невидимой преграда исчезла столь внезапно, что Тамика не удержавшись, упала на колени.
Темной бахромой пепла осыпался гобелен. Сгорев без следа в изначальном пламени, он исчез в сомкнутой ладони Аджины, шагнувшего в комнату. На лице его сияла теплая улыбка, предназначавшаяся, казалось, всем без исключения.
- Я вижу, вы заскучали. Сейчас, я дам вам развлечение.
Посох выпал из пальцев пораженного, стоявшего глупо открыв рот, Свита, ударив его по ноге. Но он этого даже не заметил. Лишь слегка отведя в сторону мешавший ему лук Рахджу, Аджина прошел между еще недавно бывшими смертельными врагами. На лице Йотта промелькнули и исчезли последовательно сменившиеся неверие, ужас и ненависть. На доли секунды оно неуловимо исказилось. Словно в досаде он топнул каблуком по плитам пола, вновь ставшими цельными. Не глядя ни на кого, стремительным шагом Аджина пересек комнату. Только на миг Тамике показалось, как взгляд Цами, испуганный и робкий, встретился с глазами Аджины, но лишь на миг, а потом, Аджина развернувшись, сел подобрав ноги под себя на край кровати и хлопнул три раза в ладони. Тем самым тишина и так казавшейся нереальной, стала абсолютной. Это было еще одним даром Аджины. Кем бы они ни были за минуту до того, все они, сейчас были обращены к нему. Даже Йотт не посмел остаться спиной к священнику Шивы, когда он призывал к вниманию, даже оскалившийся Рахджу. Только теперь Вульф позволил своей руке расслабиться. А Кальт словно нехотя убрал, пожав плечами, меч за спину.
- Итак, мы собрались снова. Рад видеть всех вместе. И рад, что все вы не изменили своей вере.- В который раз Тамика восхитилась, каким-то удивительным образом учителю удавалось вложить в одно предложение исчерпывающий смысл, понятный только тому, кому он предназначен. Гейл, вставшая по правую руку, в то время, как Цами и Вульф расположились по левую, обвела недавних зачинщиков победоносным взглядом, в котором недвусмысленно отражалось обещание скорой и неминуемой расправы. Впрочем Йотт встретил его с достойным восхищения равнодушием.
Казалось, на миг, на слишком долгий миг Аджина задумался, а потом словно с сожалением вздохнул. Йотт, покажи им то, что принес, будь добр.
Тамика встрепенулась, по рядам окружающих прошел нестройный ропот. Только тут Тамика заметила, что к поясу Йотта привязана небольшая кожаная сумка.
- Из-за этих побрякушек мне пришлось общаться с этим надоедливым мерзавцем Махидесу.
Глаза всех присутствующих были прикованы к посверкивающей вещице наподобие медальона в его пальцах. Он ловко перебросил одну Аджине. Но тот даже не шелохнул рукой, чтобы поймать ее.
«Так вот, какой он, JP Лотос»,- подумала Тамика, старясь вспомнить как же выглядел настоящий знак связи с Советом Цитадели. И не смогла, как впрочем и большинство из присутствующих. Но Йотт, как он посмел предложить господину Аджине только коснуться чего-то подобного! Это технология, пусть даже называемая священной. Созданная по образу и подобию компьютеров людей. Людей, что однажды с ее помощью уничтожат собственную планету. Йотт ходил по самому краю, и… похоже ему было совершенно наплевать на это. Мелодично звякнув, устройство напоминающее медальон на серебряной цепочке, упало к ногам Аджины.
- Это он? – равнодушно Аджина скользнул взглядом по зеркальной поверхности.- Кали, пожалуйста, могу я попросить тебя об этой услуге.
- Почему я всегда должна делать самую неприятную работу?! Ты испытываешь мое терпение,- ворох сухих листьев в уголке комнаты зашевелился, и гордая кошка обвела присутствующих взглядом, таившим бездну презрения ко всем, кроме возможно самого Аджины. – Эта штука мне не нравится,- осторожно подкравшись, Кали легонько подтолкнула лапкой медальон.- Совсем не нравится. И как долго мне таскать его в качестве ошейника?
Тамика заморгала, она впервые видела спутника Аджины. Отчего-то она вообще не могла вспомнить, чтобы раньше та была при нем когда-либо. Но, быть может, таково было свойство этой удивительной кошки. Двумя передними лапками, помогая себе хвостом, Кали надела JP лотос себе на шею. Каким-то образом тот словно уменьшился в размерах, и теперь как раз был в пору кошке.
– Не стесняйтесь,- милостиво разрешил Аджина,- будем следовать правилам. Ведь мы не хотим нарушать их в первый же день. Если судьи решили, что нам следует надеть их изобретение, так и сделаем. Это всего лишь игрушка. Не стоит принимать ее всерьез. К тому же, в нем вы не увидите больше, чем уже будете знать до этого. А пока… Цами, будь добр,- ни слова более, но священник Шани знал в точности, что требовалось Аджине. Ловко лавируя между собравшимися он подошел к окну, закрыв деревянные ставни. Миг абсолютной темноты длился недолго. Огонь, вспыхнув в центре комнаты, превратил обыкновенный номер в гостинице Турия в нечто намного большее. Как всегда, когда того желал Аджина. Сам он уютно устроился на циновке, невесть откуда взявшейся рядом с не обжигающим пламенем, горевшим ровным каким-то неземным светом прямо на голых каменных плитах.- Ближе, подойдите все.- Ни один из них не колебался дольше того возможного времени, чтобы это не показалось знаком неповиновения. Даже Рахджу, даже Йотт. – А сейчас,- глаза Аджины горели тем же пламенем, когда ладонь его потянулась к языкам огня,- что вы видите?

Глава 16 Сны.

Это был сон, всего лишь сон. И Лю Сан, такая прекрасная и недосягаемая все время бежала где-то впереди него. Они бежали по узкой горной дорожке, или скорее тропинке, взбираясь все выше в гору. Страха не было вовсе, хотя бездонная пропасть с левой стороны дорожки была так же необозрима, как и уносящийся в недосягаемую высоту пик горы. Но удивительно, Иньясу совсем не ощущал усталости. Оборачиваясь, она смеялась, а вместе с ней смеялся весь мир. Ее улыбка, так она умела улыбаться,- одними глазами, озаряла весь его.
- Что…
Она остановилась и обернулась к нему. Ее глаза расширились, и в них на миг блеснул ужас, а затем порыв ветра унес ее с собой словно осенний лист, сметя все краски мира. Иньясу заслонился руками. Что-то толкнуло его в грудь с такой силой, что он не удержался. Ноги его зависли над пропастью, он понимал, что ему не удержаться. Юноша падал, падал прямо в пропасть, и откуда-то сверху он услышал легкий понимающий смешок и кто-то знакомый и такой далекий взглянул на него, качнув головой.
Он падал долго, слишком долго даже для сна. И то, что Иньясу понимал, что это все еще было сном, только делало его важнее. Бабушка всегда учила его запоминать такие сны. Видение или послание, чем бы это ни было, он обязан остаться в нем до конца.
- Сквозь отражение, сквозь этот изменчивый мир, я дам тебе знание, что ты так жаждешь. Посмотрим, что мы сможем сделать с твоей памятью. – Снова этот голос… удара он не ощутил, но падение каким-то образом прекратилось. Иняьсу смотрел на небо, усыпанное миллиардами сверкающих звезд, но все их затмевал своей яркостью полумесяц. А под ним не застрагиваемая сиянием солнца мерцала голубая планета. Полумесяц,- он мог бы коснуться его, протяни руку и он будет в ладони.
- Кто ты?- голоса из сна, они могли сказать очень многие, и сейчас как никогда ему необходимы ответы на вопросы, бесконечное число вопросов.
- Это всего лишь красота, нама – рупа, бесконечное число имен и форм, но если для тебя это так важно,- месяц вспыхнул. Уменьшившись в размерах, он стал одним из украшений, изящной филигранной серьгой, янтарной каплей среди звездного неба. Иньясу показалось, что звезды образовали некий силуэт, размытый и нечеткий, где звезды мерцали огоньками глаз, а длинные пряди волос терялись, сливаясь с холодной темнотой космоса. - Сегодня я буду твоим учителем, Иньясу,- видение улыбнулось ему ободряющей и теплой улыбкой. - Смелее,- и ладонь рванула его вперед. – Оставь этот изменчивый мир нама – рупа, ведь имена и формы,- разве имеют они значение для нас с тобой?
Звезды стали только снами, которые он с трудом мог вспомнить по пробуждении.
- Где я? – Иньясу повернул голову, обнаружив, что его ноги покоятся на пустоте,- пространство было над, под и вокруг него. «Сияющее пространство Тайджаса, где не было места ничему, кроме света» - пришло на ум знание из другого времени.
- Времени нет, и то, что ты забыл,- пора, пора вспоминать, Иньясу. Очень скоро ты встретишь того, кто хотя и в облике человека, будет сильнее любого, кого ты встречал до этого. Он уже несет тебе то, что поможет тебе.
Свет распался на отдельные клочья тумана. Значит, это все же…
- Это – сон?- неуверенный в том, что видит, Иньясу огляделся. Сквозь сияющие клочки тумана проступали силуэты далеких куполов неведомых храмов, мелькали тени людей в странных одеждах, какие он мог встретить только на старинных фресках и росписях.
- Это всего лишь сон твоего разума, в нем нет ничего. Я возьму тебя глубже.
- Что… что ты имеешь в виду?
Долгое молчание повисло в воздухе, а затем клочья тумана ринулись на него, вонзаясь тысячами острейших игл, в каждую клеточку его мозга.
- Сможешь выдержать третий уровень, Праджню? Иначе, я пожалею, что поделился с тобой этой силой.
- Аджина…- только теперь, когда зрение, слух, обоняние, никакие другие чувства не могли помочь ему, потеряв свой смысл, он вспомнил, что такое знакомое напоминало ему это лицо. Оно было вверху, внизу, и вокруг него, и теперь оно было и внутри.- Ты … ты отнял у меня все!
- А ты убил меня,- кажется, обмен справедливый. Кроме этого, разве сейчас ты не стал сильнее, унаследовав часть моей силы? Скажи, каково это, использовать силу владыки Шагалаза, одновременно получив благословение самого Люсола. Гордость – это грех.
- Ты, из-за твой гордыни, из-за твоего ложного предсказания ты готов стереть с лица лока Земли всех, кто видится тебе ответственным за то, чему еще не дано свершиться.
Необыкновенная легкость проникала в его тело, он больше не висел в воздухе, он будто парил, поддерживаемый невидимыми потоками. Тонкая серебристо-фиолетовая паутина подрагивала при каждом слове, что произносил он сам.
- Мне нравится, в каком направлении текут твои мысли. Верно, что только во сне без сновидений ты ближе всего можешь коснуться Турии. Хочешь попробовать? – спросил голос Аджины, голос, в котором проснулись интерес и некое нетерпение.
В какой то миг Иньясу увидел Аджину совсем близко, еще немного и он смог бы дотянуться до него рукой, но его ладонь нашла гладкую и холодную поверхность, заставив видение растаять. И в тот же миг юноша отдернул руку,- это зеркало, этот ледяной холод будто пытался вытянуть из него мысли, чувства. С первым же прикосновение ушли гнев, страх, боль.
- Ты не можешь…- голос родился вновь, и звучал он с другой стороны зеркала.- Все еще не можешь. Как жаль. И я могу только указать тебе путь, но не провести, даже я не могу.
- Что… что там? – Иньясу был настолько поражен тем, что его собственное ошеломление тут же исчезло за зеркальной гладью. Она не отражала ничего, кроме самой себя. Он не успевал, каждый раз немного не успевал вспомнить, о чем только что думал или говорил. Это зеркало затягивало, впитывало в себя словно гигантский водоворот всего его, все, чем был он сам, не оставляя ничего от него прежнего, но не пуская его за грань. Но Аджина… Аджина сумел пройти, а значит, сможет и он…
- Нет, пока еще нет, слишком рано. Ты ведь не понимаешь, чего пытаешься достичь, даже свои цели тебе неведомы, как же ты можешь пытаться постичь то, что выше познания, увидеть то, что выше видения. Вот почему пока я сильнее тебя. Не пытайся бороться со мной, ибо ты будешь бороться со всем миром.
- Аджина…- свет ослепил его, когда зеркало оттолкнуло его, он пронесся через сон без сновидений, упав в мир грез.


Глава 17 Колесо калачакры.
«Это был… сон?» – Иньясу открыл глаза и еще несколько минут наблюдал как перемещается солнечный лучик по перекрещенным балкам потолка. Он так и не пришел к единому мнению. Он помнил Лю Сан, помнил голос среди звезд, и падение. Он упал с самого верху, и снова оказался среди звезд. И тот же голос, принадлежавший кому-то такому знакомому, пожелал ему удачи сегодня. Бабушка всегда говорила ему запоминать такие важные сны. Но как объяснить его?
- С добрым утром! - жизнерадостно заорал Опау прямо ему в ухо, и лицо окатил целый фонтан воды, пущенный его не менее жизнерадостным спутником - дельфином Ио. И умываться больше не нужно.- Быстрее, Ольва сегодня расщедрилась, а потому ее лучше не злить.
- Она всегда так поступает перед важными событиями. Кажется, только тогда она вспоминает, что помимо власти над всеми нами, что она крепко вбила себе в голову, нужно еще и давать что-то взамен.
- Ну, по-моему,- Иньясу сладко зевнул,- простите.- Прикрыв рот ладонью, он провел ладонью по непокорным волосам, и полез в свой рюкзак в поисках расчески. – это не такой уж плохой способ. - Она точно знает, что всем нам нужно. А нужна нам победа в Великом Противостоянии. Сейчас – как никогда.
- Ну, Ньяс, тогда ты первый должен победить, чтобы показать всем нам пример. Если ты победишь Махидесу, тогда если проиграет кто-то из них, то если во второй день…
- Похоже, ты слишком замечтался,- Мунаре, уже полностью одетый, потащил упирающегося Опау за собой, вытолкав их в коридор вместе с дельфином.- Скорее Ньяс, он прав, спокойная Ольва – не к добру.
- Минуточку,- Иньясу потянулся и, поколебавшись, прицепил меч. Он сразу же оделся в то подобие боевого костюма, которым его снабдил Мунаре еще в Лондоне. Похоже, это была все же лучшая форма для него, чем то, что он взял собой. Сам Опау только сменил водолазный костюм на легкую форму дайвера с рукавами до локтя, к одному из запястий которого был привязан на ремне JP лотос.
- Надо же, я и не знал, что его можно снимать с цепи,- Иньясу позавидовал изобретательности друга. Честно говоря, он несколько опасался того, что два таких мощных артефакта как Каустабха и лотос находятся вместе. Кто знает, как они среагируют друг на друга?

Как Опау и предсказывал, они оказались последними, ну почти. Точнее того, кого не было вчера,- Шаэры и Сина, не было и сегодня. И почти одновременно по лестнице буквально скатился Лейн, на ходу натягивая бойцовские перчатки.
- Хорошая реакция,- похвалила Ольва. Сложив руки на груди, она поправила шаль. –Но недостаточно,- Иньясу постарался слиться со стеной, чтобы незаметно прокрасться к своему месту, однако, указательный палец Ольвы нашел его безошибочно. Не произнося ни слова, одним жестом, она приказала ему оставаться на месте.- Если вы трое были так заняты сегодня ночью что не позаботились хотя бы о том, чтобы выспаться, это ваше дело. Но Колесо Калачакры не интересует такие отговорки, как «Я не выспался», или «Я устал, можно я буду сражаться позже». Сегодня колесо начнет новый круг и вы все, каждый из вас, может повернуть его в ту или иную сторону. – Горящими глазами Опау наблюдал, впрочем не слишком отличаясь от Лейна, как остальные лакомятся вкуснейшими пирожными, которые Ольва то ли испекла еще до рассвета, то ли еще вчера вечером. Неужели она оставит их голодными перед такими испытаниями? – И я жду от всех, от каждого из вас, что он сделает намного больше возможного. Помните, кто вы, помните каждый миг. Но забудьте о том, кто ваш противник. Сражайтесь с ним, как с самим собой, только так вы сможете победить его, победив свои собственные слабости. И начать нужно прямо сейчас.- Подойдя к столу, Ольва неторопливо примерилась к аппетитной горке, выложенной пирожными на блюде, и выбрала самое маленькое из всех. Сверкнули четыре ледяные вспышки, и кинжальчик сотканный из тончайшей пластины льда точно разделил его на четыре части. Так же, под ошарашенными взглядами опоздавших, она разложила их по чудесным тарелкам тончайшего костяного фарфора, что, должно быть, берегла как реликвию специально для этого дня.- Это вам, угощайтесь,- теплая материнская улыбка озарила всех троих, и Ольва слегка полонилась им.- Надеясь, вам понравится. Амико даже нальет вам чаю.
- Это, похоже, шутка,- пробормотал Иньясу обернувшись к Мунаре. Тот меланхолично пожал плечами, совершенно серьезно сел на свое место и принялся «завтракать». Но Лейну с Опау было все равно. Даже оставь их Ольва вовсе без крошки во рту. Грациозно поднявшись, Амико подошла к каждому их них с чайником. По всем правилам, не посрамив лучших мастериц чайной церемонии, разлила по чашками ароматно пахнущий напиток. После первых же глотков по всему телу Иньясу будто пробежала горячая волна. Что бы там ни было, чай действительно был волшебным. Он даже как-то позабыл про скудный завтрак. Ольва в хорошем настроении, ну надо же.
Через пять минут Ольва хлопнула в ладоши:
Ну вот и все, теперь действительно все. Больше не отступить в сторону, не изменить того, что уже написано в Книге Кармы, и не выучить того, что он вспомнить не успел. Похоже, подобное настроение владело почти всеми. Даже Реб и тот, то задумчиво теребил мочку уха, то потирал нос с вдетым в него кольцом. Правда, едва все вышли на улицу, группа поддержки буквально подхватила его на руки, и, затянув что-то ужасно жизнеутверждающее, унеслась куда-то вниз по улице. Тива была мрачнее тучи. Они с Сидом скользнули куда-то к небольшому крытому хранилищу позади гостиницы. Там, должно быть Сид и хранил свой арсенал. Интересно, они добрались сюда на грузовике? Уверенности и невозмутимости Замбу с Кубаром можно было только позавидовать. Хильда была как всегда печальна и тиха, полностью погруженная в свои мысли. Догадывался Иньясу, что они как-то связаны с этой парочкой. Что все-таки они вчера хотели найти в их спальне?
Закинув на плечо арбалет Лейн насвистывал какую-то мрачную песенку, но был полон решимости, очевидно, снести все преграды, что встанут на его пути. Взгляд Ника был устремлен куда-то в небо. Рука его легко поглаживала рукоять меча. Он что-то тихо сказал Ольве, и с поклоном удалился.
- Поторопись,- в тот момент, когда Ольва повернулась к священнику Перуна, Опау быстро схватил со стола горсть печенья, остававшегося еще с позавчерашнего веселья и быстро вытолкнул друзей на улицу.- Вы ведь не хотите идти к месту поединков вместе с Ольвой.
- Да я и понятия не имею, где оно находится,- Иньясу потянулся, спрыгнув сразу через пять ступенек с крыльца.- Чудесный день.
- Не нервничай,- похлопал его по плечу Мунаре.- Твой бой будет почти последним. Так всегда, когда сражаются судья и священник.
- Это утешает,- кисло улыбнулся Иньясу.
- Давайте на спор, сегодня я заставляю эту девчонку поплавать в ледяной водичке.
-Как бы она тебя в землю не зарыла,- выйдя на середину улицы, Мунаре остановился, покрутив головой. Улица в этот час была подозрительно пустынна.- Похоже, мы снова опоздали. Я совершенно не помню, где находится Старая Цитадель.
Иньясу раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но слов не нашлось. Чтобы Мунаре что-то забыл. Похоже сам он нервничал больше, чем старался показать.
- Позвольте мне быть вашим проводником,- все трое с одинаковым выражением на ошеломленных лицах уставились на довольно молодого монаха, приближающегося к ним. Взгляд его серых глаз на миг дольше задержался на Иньясу. Но было в нем что-то, какая-то теплота, и участие, которая сразу же располагало к нему. Круглое лицо и широкие крылья носа говорили о мягкости характера, но в то же время, плотно сжатые губы и две складки, пролегшие над ними таили скрытый стальной стержень. На лбу его был словно нарисован необычный знак. Такого Иньясу раньше не замечал. Знак в виде беловато - серебристой головы слона, повернутой вправо. Белый слон,- священное животное для многих народов. Он почитаем в Тайланде, Лаосе, Камбодже… Что же он означает?
Рука Мунаре поднялась и опустилась. Поколебавшись, он даже едва заметно кивнул монаху. Но реакция Опау была совсем иной.
- Простите, но нам не нужна помощь. Мы помним дорогу,- резко отвернувшись, он, закинув гарпун на плечо и насвистывая какую-то мелодию, двинулся, явно наугад, по улице.
- Опи, у тебя коленки дрожат,- заметил, скрестив руки, Мунаре, что буквально заставило взвиться в воздух священника Тангароа. Как всегда этот эпизод закончился бы перепалкой, но неожиданно Опау заморгал, словно только что заметив что-то упущенное ранее. И уставился сначала на знак, а затем обвел взглядом одеяние монаха.
- За это ты еще ответишь,- пробормотал он, хотя явно не слишком обращая внимания, на то, как нервно его руки сжимают древко гарпуна.
Монах снова поклонился, сложив ладони. У Иньясу самого дыхание перехватило, когда поклон Опау был едва ли не ниже самого монаха.
Он прокашлялся, и монах извиняющее развел руками.
- Простите, я не представился, даже если вы узнали меня, Менре и Упаоу, если не ошибаюсь. Мое имя Махидесу, раньше я всего лишь был вторым помощником старейшины Рама. Теперь же мне предстоит помочь колесу завертеться в ту или иную сторону.
- Махидесу, да я помню. Представитель религии Юго-Восточной Азии. Это знак о многом может сказать,- кивнул Мунаре. И Опау закивал головой.
– Значит судья,- неожиданно Опау рассмеялся, заставив исчезнуть как можно незаметнее гарпун,- но по правде говоря не помню, чтобы мы встречались раньше.
Что это с ним? Такое поведение было для Опау подобно тому, как если бы, например, бабушка решила вдруг, что она станет его личным менеджером в группе.
- Вы проводите нас? По правде говоря, мы уже опаздываем. А по дороге, раз уж мы так удачно встретились, должно быть сегодня нам благоволит сам Люсол, не могли бы вы поведать нам что-то о грядущем Противостоянии. К примеру, вот Ньяс, ему бы очень не помешало узнать, каков уровень оканли, да хотя бы мой или Мунаре, а лучше кого –то посильнее, ну например Замбу или Кубара. Ольва конечно, скорее всего сильнейшая, но все же… Ему было бы намного легче, ведь ему придется тяжелее всех нас вместе.
- Заткнись, Опи, ты хуже рыночной торговки. Кроме того, тебя бы выперли с рынка в первый же день, едва ты бы рот раскрыл.
Опау до ушей залившись краской, зарычал.
- А, понимаю, вы хотите получить сведения, которые невозможно узнать из нашего средства связи. Хотя, признаться,- монах виновато улыбнулся,- с тех пор как его создали, у меня так и не было времени познакомиться с ним поближе. Боюсь, я не смогу помочь вам. Все эта технологии… мы слишком далеко здесь от всего с этим связанного. Наверное только священник Тота, да еще старейшины знают наверняка, как им пользоваться. Правда,- Махадесу с нарочитой осторожностью приподнял медальон, висевший на груди Иньясу,- ах, вот,- его пальцы что-то быстро нажали,- вот, старейшина Рам желает всем доброго утра, и просит всех собраться ровно к восьми утра в Старой Цитадели. Восемь утра! – воскликнул Махидесу, бросив быстрый взгляд на небо,- но мы же почти опоздали. Нам следует поторопиться. Это честь для меня, сражаться, с тобой, Иньясу Канти.
Иньясу споткнулся на ровном месте, уставившись вслед развевающемуся одеянию быстро зашагавшего по улице Махидесу, за которым уже припустил сосредоточенный Мунаре и мрачнее тучи Опау. Махидесу. Значит он…
- Что –то подозрительно много народу следует за нами,- Иньясу в который раз оглянулся через плечо. Да, так и есть, куда бы ни сворачивал их проводник – молодой монах, целая толпа одетых в бело - серое, подвязанных веревками, с длинными волосами, странного вида людей, непременно выбирала тот же путь. И меньше всего они походили на священников. Во главе колонны следовал человек с бубном. Как только они замечали, что Иньясу бросал в их сторону хотя бы беглый взгляд, то сразу сильнее затягивали странное сочетание слов и песнопений, фактически, они чуть ли не кланялись ему, воздевая ладони. Иньясу чувствовал себя крайне неуютно.
- Эй, пропустите, похоже вы не торопитесь. Что нравится наслаждаться почетом? – голос принадлежал Тиве, которую неизменно сопровождал Сид, увешанный разнокалиберным оружием словно новогоднее дерево. Иньясу прикинул, что все вместе должно весить никак не меньше полутонны.
- Эй, если тебе что-то мешает, можешь идти по соседней улице,- огрызнулся Опау.
- Это самая короткая дорога, а твоя королевская свита,- Тиве удалось вложить в это слово целое море презрения,- затрудняет движение.
- Я… не понимаю. Если ты о них, то они увязались за нами сами еще от гостиницы.
- Вот- вот,- бросила через плечо, не оборачиваясь, Тива. Зашагав быстрее, она гневно тряхнула своими рыжими хвостами.
- Ну, парень, это же кришнаиты, не станешь же ты утверждать, что они сами проникли в Цитадель. Кого кроме тебя они пришли поддержать, священник Вишну?
- А, теперь мне все ясно,- усмехнулся Мунаре.
Сам Иньясу не находил здесь повода для веселья.
-Подумай, Ньяс, они считают тебя, священника Вишну, почти равным Кришне, как восьмой аватаре Вишну,- поддакнул Опау, покачав головой.
Все это время ни один из них словно не замечал Махидесу, стоявшего чуть в стороне. Похоже, не для кого не было секретом, что характеры священников во время Противостояния становились смертельно непредсказуемы. И лишний раз в их ссоры, если это не мешало ходу Противостояния, лучше было не вмешиваться.
Иньясу мог только глазами хлопать. Такого он не ожидал. Так, сопровождаемые криками и песнопениями, они вступили в старую Цитадель. Она представляла собой просто нагромождение плит,- все что осталось от развалин сооружения, древность которого могла измеряться даже не сотнями лет. Это место, как оказалось, находилось почти на самой окраине Алмуна, и одним своим концом выходило на необъятные просторы каменистой пустыни, по которой они еще недавно добирались сюда.
-Скорее, займите ваши места. Старейшина Рам будет говорить,- Махидесу, быстро поклонившись, почти бегом спустился по ступенькам, ведущим к группе монахов, среди которых выделялся статный человек. Несомненно, это и был сам старейшина Рам.
Они удобно устроились между двумя покосившимися каменными блоками, третий же образовывал своеобразный навес от солнца. Иньясу не решился бы сказать, как много священников, шаманов, целителей, всех тех, кто заполнял ярус за ярусом импровизированные ряды, находилось здесь. Конечно, он видел сколько пестрого народа толпилось на улочках Алмуна все эти два дня, но арена никак не могла вмешать столько, сколько на ней было народу. Все цвета кожи, все оттенки одеяний, сотни языков и наречий. Но даже среди этого шума отчетливо звучала залихватская речевка команды Реба, вынужденной сесть отдельно. И время от времени через равные промежутки повторялось «Хари Кришна» со стороны выделявшегося на общем многоцветье бело-серого пятна голосивших в едином порыве кришнаитов. Впрочем так они реагировали на каждый его поворот головы, едва замечали, что он только взглянул в ту сторону. Совпадение, но они старались чередоваться с речитативом банды Реба, что все вместе создавало непередаваемую симфонию.
Сами ряды зрителей выглядели довольно неровно, следуя мозаично разбросанным плитам, но вот разделились все весьма занятно. Видимый беспорядок на первый взгляд, в последствии делал очевидным, что место на той или другой стороне рядов было выбрано не случайно. Созидание и Разрушение будто две половины знака Дао разделили всех присутствующих на тех, кто по той или иной причине предпочел одну из сторон. Сотни людей,- каждый из них вовсе не случайно находился там или здесь. Возможно, те боги, духи или силы, которым поклонялись, служили, приносили жертвы во всех концах мира так или иначе относились к одной или другой стороне. И сидящих на половине Разрушения было ничуть не меньше, чем их противников. И, как и здесь, на той половине было не меньше улыбчивых лиц и светящихся восторгом глаз, ровно как и мрачных и темных лиц, старательно по какой-то одной им ведомой причине прячущих глаза.
По периметру площадки примерно тридцать на тридцать метров выстроились в цепь монахи с небольшими серебряными гонгами в руках. Судьи - те двое, что участвовали в поединках, как пояснил все знающий Мунаре, заняли почетное место. Одним был Махидесу, что был их проводником. И рядом с ним очень похожий на него молодой монах. Они могли бы быть братьями. Но, должно быть, он ошибался, вряд ли монахам позволено иметь семью. Иньясу невольно заинтересовало то, насколько иным было лицо юноши, едва ли на вид старше его самого на десяток лет. Глаза молодого человека неотрывно и гневно, что совершенно не вязалось с безмятежным выражением лиц остальных служителей Цитадели, были прикованы к единственной группе, вокруг которой образовалось свободное пространство среди части Разрушителей на противоположной стороне арены поединков. В ней Иньясу, вытянув голову, заметил готическую красавицу, смуглого черноволосого мулата с жестким блеском в глазах, парня одетого в зеленое, глаза которого словно все время выискивали с кем бы подраться, и еще одного по виду выходца из средней Азии с почти выбеленными волосами, одетого в строгую похожую на мундир белую одежду. И все они, включая и уже знакомого Иньясу Цами образовали тесный круг рядом со священником Шивы. В душе Иньясу всколыхнулась память об неопаляющем пламени и насмешливом взгляде темных глаз. Но было в нем что-то, что внушало уважение к этой древней мудрости в его глазах молодого человека, не старше его самого. Иньясу еще подумал привлечь внимание Мунаре с Опау, но одновременно над ареной разлился мелодичный разнотональный перезвон, когда каждый гонг извлек свою неповторимую ноту, образовав единый гармонический аккорд. И с этим ударом все монахи разом повернулись к ним и отвесили низкий поклон. Иньясу неуверенно заерзал на ставшем словно жестким сиденье. Кем они видели их? Ведь насколько понял Иньясу монахи и сами обладали силами, сходными с их собственными. Вся важность и не до конца ясная еще значимость Великого Противостояния пронзила его, одарив странным чувством отстраненности.
Старейшина Рам вышел вперед и по примеру остальных поклонился всем им. Ему не обязательно было одеваться как-то по иному, или говорить громче. Он просто был другим. И не властность каменного лица с отпечатком будто впитавшейся в него мудростью столетий, и не спокойствие его глаз за полуопущенными веками была тому причиной. Его власть была иного рода. Иньясу, наконец, понял, что она ему напоминала. Почти такая же аура некоей дистанции, безо всякой видимой причины отделявшая его от других, как и у этого Аджины на противоположной стороне арены, Да, что -то вроде этого. Только если аура Аджины была с налетом льда, то у Рама она дарила свет и тепло каждому, рядом с кем он находился. И даже с этого расстояния Иньясу ощущал на себе его внимание. Даже не глядя, старейшина Рам видел всех, каждого из них. И было в этом взгляде что-то от того, с каким чувством земля ожидает пришествия весны после долгих месяцев зимнего мертвого сна природы.

- Как было всегда, многие из вас не помнят, или не желают вспоминать,- взгляд старейшины уперся точно, казалось, в Опау с Тивой, что продолжали обмениваться жаркими репликами. – Поэтому, думаю, будет справедливо напомнить о некоторых правилах Первой недели. Сражение первой недели выглядит таким образом. Стороны Разрушителей и Созидателей сражаются только на арене. Поединок, один на один. Сражение идет до того, как судья не закончит отсчитывать все сто восемь бусин на четках. В последней сто девятой будет накоплено оканли того или иного участника в большей степени. Или один из противников теряет всю оканли, или сознание. До смертельного исхода доводить не разрешается в первом раунде. За этим четко следит судья. Поединок допускает использовать все виды холодного или стрелкового оружия. Кроме того, естественные умения и способности. НЕ допускается использование мощных сил, – последнее старейшина выделил особо. Казалось, он подумывал, не повторить ли еще раз, но случайно найдя взгляд Аджины, качнул головой и продолжил.- Все вы уже знакомы с камешками Кармы. Порядок проведения поединков установлен и пересмотру не подлежит. Первый день разделен на две части по числу сторон. Он наиболее важен, и сегодня всем нам без исключения понадобятся все силы, ибо все пятнадцать поединков предстоит нам сегодня увидеть и пережить каждый, как если бы вы сражались в каждом из них. Два другие дня отводятся на второй уровень, и, наконец, – последний, заключительный для определение третьего участника триад.
После этого Махидесу церемонно передал судье книгу Кармы. Несомненно, это была она. Высоко подняв закрытую книгу над головой, Старейшина Рам произнес:
- Сегодня Колесо Калачакры сделает первый поворот, что начнет новую эпоху. И повернуть его будет доверено: Священник Аматерасу против священника Тота, священник Тангароа против священника Махи…
- Я знал, я знал это. Наконец то! - глаза Опау мстительно сверкнули, впрочем, сама Тива сложив в молитвенном жесте ладони, похоже, благодарила свою госпожу за это же.
А между тем, Рам продолжал: …- священник Монту против священника Ахура- Мазды. Наш уважаемый брат Махидесу принял честь сразиться со священником Вишну,- абсолютная тишина затопила трибуны. Затихли даже восторженные вопли команды поддержки Реба. И все как один кришнаиты вознесли благодарствие своему покровителю в едином порыве. Иньясу ощутил как жарче пламени запылали его щеки, но неожиданно его взгляд нашел Аджину. Приступ внезапного головокружения заставил его пошатнуться.
- Не стоит так волноваться,- Мунаре поддержал его под руку. Но Иньясу заметил, как легкая улыбка мелькнула на губах священника Шивы, и он кивнул ему, ободрительно и словно желая удачи. – Что, что-то не так? – озабоченный взгляд Мунаре постарался проследить за взглядом Иньясу, но тот вовремя отвел глаза.
- Нет. ничего. со мной все в порядке. Это… должно быть я просто переволновался.
Судя по подозрительному взгляду Мунаре, его не слишком убедило подобное объяснение, но он только кивнул
- …и после полудня – продолжение другой стороной. Колесо завертится в другую сторону: священник Шивы против священника Шани, священник Немаин против священника Рудры, священник Аримана против священника Ран, священник Сета против священника Локи.
За спиной Иньясу послышался сдавленный вздох. Хильда белее мела вглядывалась в противоположную сторону арены, ища взглядом что-то. Что же все-таки с ней происходит?