Чужие сани

Не пей, Ванечка, водицу из копытца, - козлёночком станешь!
(Русская народная сказка)

Как тяжело бежать по глубокому снегу! В первую очередь устают не ноги, а спина, потому что на нее ложится основная нагрузка. Приходится постоянно делать спиной мощные волнообразные движения. Чем дольше я бегу, тем сильнее раскачивается вверх-вниз моя голова, как бы помогая спине, работать как пружина. Но пути назад нет, сзади слышен ужасный и громкий звук вертолета. Я знаю, кто сидит на его борту, и не хочу раньше времени сходить с игры, я борюсь за свою жизнь. На этот раз это жизнь полярного волка, царя белых полярных тундр. Ну вот, наконец-то долгожданный овраг, и там на его дне я знаю небольшую пещеру в подмытом склоне, где смогу укрыться. Мои друзья по стае наверняка уже погибли, хотя вожак и его матерая подруга, может быть, и нашли какой-нибудь выход. Уф, сердце готово выскочить из груди, и, несмотря на тридцати пяти градусный мороз, мне очень жарко. Но потеть я могу только через рот, точнее пасть, за счет высунутого языка. Глотаю и ем, задыхаясь, на ходу снег. Слышу очередь, вот сволочи! Палят по моим друзьям из автоматических карабинов разрывными патронами. Но вот и край оврага! Прыгаю с обрыва вниз и качусь по склону с комом снега. На дне снега больше, и он глубже, и я знаю, что вертолет сюда не сядет. Овраг большой и глубокий, а пешком люди сюда не сунутся. Все, я в нише! Теперь надо отдышаться и отлежаться. Конечно, до темноты еще часа полтора и полчаса эти сволочи еще покружат надо мной, думая, что я испугаюсь и выскочу наружу. Но они еще не знают, с кем имеют дело. Я не волк! Лежу в нише так, чтобы меня не было видно, даже если вертолет зависнет над входом. Знаю, низко он не опустится, потому что поднимет снежный вихрь, и ничего не увидит. Снег у входа достаточно глубокий, поэтому даже рикошет от камней на дне у входа мне не страшен. На всякий случай прижимаюсь к задней стенке и отдыхаю. Звук вертолета как будто удалился, но это обманчивое впечатление. Наверняка, они сверху решили по моему следу, что я пойду по дну оврага, и решили зайти с другого его конца. Точно! Я слышу, как они приближаются, пролетая над дном оврага. Чувствую, как дрожит от страха мое тело, и зубы стучат, выбивая мелкую чечетку в такт звуку мотора вертолета. У-у-у, будь он не ладен! Пытаюсь успокоиться и начинаю сгрызать снег между пальцев лап. Интересно, уцелела ли та молодая двухлетка, за которой я начал ухаживать на днях. Она мне очень нравилась, и я готов был драться за нее с любым матерым из стаи Рыжего Уха. У меня к ней было какое-то чувство очень похожее на любовь. Мне это трудно объяснить… Когда я видел ее парящее в прыжке над землей легкое стройное тело, несущееся в погоне за оленем, меня охватывал такой приступ энергии, что я готов был перепрыгнуть сопку! А какой манящий, терпкий запах исходил от ее шкуры! У меня сразу начинала кружиться голова, и закипала кровь. Неужели я ее больше не увижу! Вчера еще мы бежали рядом с ней, я слегка касался ее плеча. В один момент, когда никто не видел, она даже игриво куснула меня. У-у-у!
Ну, конечно, они увидели мой след в нишу и зависли над входом. Начали палить, с высоты, и хорошо, что у них нет гранатомета. Я ничего не могу поделать со своей дрожью, ноги сами просятся в бег, я удерживаю себя просто силой воли. Как это тяжело -управлять волей полярного волка! Вот тебе и на! Они так разыгрались, что решили опуститься ниже! Пожалуй, это их роковая ошибка, пилот не увидит из-за снежных вихрей высоты, лопасти могут коснуться стенки обрыва и тогда... Может быть, они все пьяные? Пули свистят уже в двух метрах от меня, я еле удерживаю свое тело от рывка наружу. Так и есть! Сквозь грохот мотора и не прекращающуюся стрельбу прорвался новый звук, похожий на скрежет, свист и удар, от которого вздрогнула подо мной земля. Что они сделали, кретины! Сейчас может сойти лавина, время не ждёт! Теперь можно и надо бежать и поскорее! Я даю свободу своему телу, и оно, как сильно сжатая пружина, распрямилось и рванулось наружу. Сквозь снежную пыль я ничего не увидел, но все уже понял: пилот не рассчитал и по просьбе азартных охотников опустился так низко, что задел винтом склон. Ну, мальчики, теперь мы с вами сочтемся! А пока надо отбежать на безопасное расстояние, свое я возьму, когда станет совсем темно. Сзади наступила тишина, только слышно было шипение остывающего о снег двигателя. Высота падения была небольшая, в кабине было трое, включая пилота. У них наверняка есть аварийный запас питания и рация. А вот какой у них боезапас? Лучше не искушать судьбу, и понаблюдать за ними сверху с края оврага. Может, кто из стаи придет на помощь? Я рванул наверх. Нюх не подвел меня, и через мгновенье, после того как я ринулся наверх, сзади раздался шум, и упругий и колючий ветер снежной пыли поддал мне в хвост. Я не стал оглядываться, зная, что это была лавина, и припустил строго вверх по вертикали, не подрезая склона. С этой стороны склон был длиннее, но он был более пологим. Итак, я пока жив, и этот тайм за мной, и надо отыграться за всех своих, и за ту молодку с рыжей подпалиной у хвоста. Все, я наверху. Страх исчез, теперь мое тело дрожало от пережитого и просило мести! Мои челюсти щелкают в предвкушении того, как я буду вгрызаться этим гадам в глотки. О-о-у-у-у!
Быстро сгущались сумерки, серые сопки стали сливаться с небом, дул слабый северо-восточный ветер. Я стал звать своих. Несколько раз с паузами я повторил свой зов, и вот с севера донесся далекий отклик вожака Рыжее Ухо. Я его сразу узнал. Молодчина, жив волчий сын! Второй раз он издал вой в паре с матерой. Они звали меня к себе. Я завыл, сообщая, что иду к ним как победитель, и попросил их идти навстречу ко мне. Быстро темнело. Я осторожно подполз к краю, чтобы не обрушить снежный карниз, и заглянул на дно оврага. Из-под снега наполовину проглядывал корпус вертолета и чуть доносился какой-то звук, видимо, люди пытались выбраться из кабины, лежащего на боку под толстым слоем снега, вертолета. Идти навстречу своим было значительно легче, сердце мое ликовало, - я не один. Мы снова будем гонять оленей! Эх, если бы и двухлетка осталась жива! Вдруг справа от меня, там, где моя овраг становился уже и переходил в другой овраг, раздался крик молодой волчицы. Это был крик радости и боли, она спаслась и звала меня! Я кинулся навстречу ей. Я летел по снегу, не чувствуя усталости, сердце мое пело песню любви. Вот, наконец, в ноздри мне пахнул ее запах, он усиливался с каждым моим прыжком. Встреча была бурной, она вертелась вокруг меня, нежно взвизгивая, а я пытался лизнуть ее мелькающую мордочку. От нее немножко пахло кровью, но снег пыл чист. Наконец я остановил ее и прижал лапой ее шею к снегу. Да, видимо пуля порвала ей шкуру на правом плече и прошла, не порвав мышцу и крупные сосуды. Я стал лизать ее рану, а она в благодарность, поскуливая и взвизгивая, лизала меня. Снова раздался вой вожака, и мы откликнулись уже вдвоем. На небе зажглись звезды, и мы кинулись навстречу вожаку.
Чем хороша моя игра, так это тем, что я всегда могу остановиться и выйти из нее, сохраняя свой сюжет, чтобы потом опять войти в игру на том же месте. При отладке я сделал так, что в момент входа в игру мои партнеры, если таковые были в этот момент по сюжету, несколько мгновений находились как бы в замешательстве, не понимая, что происходит, а мне хватало этого интервала, чтобы войти в образ заново. Это было связано с тем, что программа в момент моего возвращения в игру снижала уровень сложности.
С детства я был неплохим, даже можно сказать, отличным программистом.
Был победителем всех олимпиад и конкурсов поначалу в школе, а потом и в университете. Уже на третьем курсе я знал все о нейрокомпьютерных системах, и заложил основы для своей будущей диссертации. Кроме всего того, что было связано с компьютером, я любил животный мир. С детства моими любимыми книгами были старые, иллюстрированные красивыми картинками животного мира, тома Брема «Жизнь животных». Математиком я стал случайно, так уж получилось, что когда надо было сдавать вступительные экзамены в спец-интернат при университете, я проспал, опоздал и перепутал аудиторию. Вместо аудитории биофака я вошел в аудиторию матмеха, удачно сдал первый экзамен по математике, и не стал ничего менять. Затем золотая медаль школы, красный диплом юнивера, аспирантура и конкурсы, конкурсы. Побеждал я почти всегда.
Cвои домашние животные у меня были всю жизнь, начиная с аквариумных рыбок и хомячков, заканчивая кошкой и собакой. Кроме того, я дружил со многими ребятами с биофака, и кое в чем иногда помогал им, когда требовались мои мозги программиста. Это увлечение и привело меня к тому, что я написал себе программу интереснее, чем все, что было у меня до этого.
Однажды один мой приятель рассказал мне историю о том, как один весьма уважаемый советский философ, автор известных учебников по научному коммунизму, г-н Козлов, попал в пикантнейшую ситуацию в обезьяньем питомнике под Сухуми.
Надо заметить, что я в дни своей юности не питал особых симпатий к выше указанному г-ну Козлову, не только потому что ненавидел научный коммунизм как предмет, но также и за отсутствие логики. Помню, что в его учебнике, рекомендованном для изучения всем Высшим учебным заведениям СССР, говорилось о том, что возможно построение коммунизма в отдельной стране. При этом государство как орган насилия в этой отдельной стране отмирало. Но, простите, возникало много вопросов, например: кто же будет у этого коммунистического государства охранять границу, - ведь армия может существовать как орган насилия только при государственном строе? Не говоря о множестве несуразностей в таких темах как стирание разницы между умственным и физическим трудом, метаморфозах семьи и брака и исчезновении денег при коммунизме.
Естественно, что услышать анекдот про такого философа было весьма интересно.
А история была вот какая…
Однажды в Сухуми проходила Всесоюзная научная конференция, связанная с поведением и способностями мышления высших приматов. Кроме биологов и прочего люда туда приехал и небезызвестный г-н Козлов, благо, что за государственный счёт, не съездить на курорт. Во время полемики после своего выступления, которое сводилось к доказательству наличия мыслительного аппарата у человекообразных, в риторическом запале профессор Козлов выкрикнул фразу своим оппонентам, что, дескать, если влезть в шкуру этих несчастных животных, то даже человеку придется вести себя адекватно, как это принято у конкретного вида. Иначе не выживешь. Находчивый оппонент тут же предложил уважаемому философу осуществить этот эксперимент на деле в местном обезьяньем питомнике. На что зарвавшийся в риторике профессор тут же и согласился.
Буквально на следующий день из имевшихся шкур павианов для него был сшит «костюм» самца павиана. Надо сказать, что в открытом питомнике жили именно эти крупные, похожие на собак, и довольно опасные обезьяны. На своей родине в саваннах Африки эти животные не только лазают по деревьям, но и хорошо перемещаются по земле, охотясь за мелкой дичью. Даже леопард в схватке с крупным самцом павиана или бабуина может не выйти победителем, настолько зубы и клыки у этих обезьян достаточно длинны и остры.
Но научный спор был настолько принципиален, что остановить философа не могло ничто.
Срочно был продлен срок научной командировки, а сам г-н Козлов начал тренироваться двигаться и издавать звуки как самец павиана. Сорокалетний возраст философа и занятия физкультурой в течение всей предыдущей жизни позволяли провести ему этот эксперимент. Уже через две недели он набрал прекрасную спортивную форму и мог на четвереньках довольно быстро пробежать несколько десятков метров, залезть на дерево и покачаться на ветке. А, главное, он выучил и мог повторить основные звуки и позы обезьян, так как у тех существует язык поз и жестов. О языке запахов говорить не приходилось, так как любой научный эксперимент допускает некоторые ограничения, к тому же обоняние у профессора было не ахти.
И вот, наконец, наступил долгожданный день выхода известного ученого в вольер. Было оговорено, что он выйдет к семье павианов, когда те придут к зданию базы на кормежку.
Весь свободный персонал питомника собрался посмотреть на это диво и на бесстрашного философа, вооруженного только знанием марксистко-ленинской науки против клыков и лап страшных обезьян. На всякий случай служба безопасности с заряженными стволами ружей стояла наготове. Ворота открылись, и легкой трусцой на четвереньках г-н Козлов выбежал на поляну, где семья павианов начинала уплетать бананы.
Надо сказать, что философа хорошо проинструктировали о поведении обезьян, и он не стал сразу внедряться в их коллектив. Профессор с минимальным риском для себя должен был играть роль немолодого и немного прихрамывающего самца, чтобы не возбуждать ревность у вожака. Для начала он сел неподалеку и с деловым видом тоже стал уплетать банан. Увидев новое странное существо, очень похожее на них, обезьяны, на всякий случай прихватили бананы и потихоньку стали отходить к лесу.
Ближе к деревьям они опять присели и продолжили трапезу, не проявляя своим видом особого волнения. Козлов, видя, что ему не доверяют, взял ветку бананов и, демонстрируя полное благодушие и пренебрежение к опасности, стал приближаться к ближайшей самке. Верная вожаку самка, чуть не подавившись своим бананом, тут же отступила в стадо ближе к вожаку. Ретивый профессор двинулся к другой крайней самке, и тут на авансцену вышел сам вожак. Его вес был такой же как у профессора, если не больше. Он приблизился сзади, к ничего не подозревавшему профессору, и что-то такое ему по-обезьянему сказал. Философ не растерялся, сел задом на землю, и в знак миролюбия протянул в ответ свою ветку бананов. Но вожак уже был сыт, и не обратил внимания на приветствие чужака. Шерсть на загривке у вожака встала дыбом, он стал молча обходить чужака вокруг, принюхиваясь к его странному запаху. Поскольку агрессивных сигналов чужак не подавал, вожак стал оценивать его по своим критериям. Дело в том, что у него в семье было такое правило: мужик в стаде только вожак, а остальные все бабы, не зависимо от пола и возраста. Видимо, это он и пытался объяснить новому члену коллектива. Ведь если новый пришлый самец не примет условия вожака, должен быть поединок.
Трудно представить себе, что в эти мгновенья переживал философ в шкуре павиана. Может быть, теперь он осознал, что было ошибочным залезать в шкуру самки, но было поздно… Вожак, не раздумывая долго, зашел философу с тыла и начал с ним пытаться проделать то самое, свое любимое занятие, которое он обычно проделывал со всем своим гаремом.
Служба охраны заповедника подняла ружья, но приказ стрелять пока не прозвучал, слишком рискованная поза была у этой парочки. Кстати, обезьяны стоили немалых денег, и убивать их никто не собирался, их только хотели напугать или усыпить.
Поскольку всю картину унижения философа вожаком обезьян видели все, кто наблюдал, включая оппонентов, продолжения дискуссии в этой истории не было. Сначала все были напуганы и сконфужены увиденным, затем долго смеялись. Но, как ни странно, большинство пришло к выводу, что философ подтвердил свою теорию: оказавшись в шкуре животного, будешь себя вести одинаково с ними, иначе не выживешь. Эта забавная история в своё время произвела на меня впечатление. И в последствии я часто задумывался, наблюдая за поведением животных, сравнивая и сопоставляя их поведение с тем, чтобы делал я, будучи на их месте.
А последним толчком к написанию мною игры было наблюдение за полетами чаек над Невой. Я и раньше замечал, что птицы, как и другие существа, не всегда действуют только ради удовлетворения постоянного голода. Это зрелище окончательно меня убедило, что я на правильном пути. Тогда моя машина застряла в пробке на Дворцовой набережной перед Троицким мостом, поскольку после ликвидации Советской Власти в городе с каждым годом стало прибавляться автотранспорта, видимо, как признак улучшения жизни трудящихся. Было солнечно и дул хороший северный свежачок, весна была в разгаре. От нечего делать, я невольно обратил внимание на стаю чаек, которые кружились над Мраморным дворцом. Затем я заметил, что вместе с ними резвятся и вороны. Птицы пикировали к Неве, набирали скорость и, ловя встречный ветер, резко взмывали над набережной выше дворца, какое то время парили на высоте, а затем снова устремлялись вниз как дети с горки. Меня удивило их содружество и явно веселый игровой энтузиазм. У меня, глядя на них, даже подпрыгнуло настроение, и я весь день тоже ощущал Весну, мне тоже хотелось прыгать и летать.
Вечером после работы я капитально сел за разработку сценария и алгоритма игры. Следующим самым сложным этапом был подбор и создание первичных сенсорных датчиков для погружения в виртуальную реальность. Виртуальный шлем с голографическим экраном у меня был, а вот над костюмом пришлось потрудиться. Но помогли связи по старой работе. Я вспомнил, что когда-то писал софт для разработчиков «искусственной кожи», это такая тонкая искусственная ткань, начиненная множеством разных датчиков, способная реагировать на механическое давление, температуру, свет, влагу, электричество и т.п. Те ребята тогда сделали какую-то сложную по тем временам систему идентификации личностей работников какого-то закрытого объекта по отпечаткам ног сотрудников. Основное мат-обеспечение их программы по распознаванию образов написал я. Позднее, с развалом Союза, их коллектив распался, а самый предприимчивый костяк коллектива с патентами и схемами укатил куда-то в Америку.
В итоге, после встречи и совместного распития национального напитка один из немногих оставшихся в городе специалистов по искусственной коже пообещал мне выделить необходимый материал, чудом уцелевший у них в лаборатории.
Почти год я бегал с работы домой, забросив всех своих друзей и приятельниц, не высыпался и недоедал, и вот, после успешного моделирования…
В один прекрасный вечер я приступил к отладке программы с подключением костюма. Предварительно я взял отпуск, запасся продуктами и отключил все свои средства связи. Результат превзошел все мои ожидания…
По сценарию игры в первой версии я мог выбрать оболочку разных видов животных, птиц и даже насекомых. Для более полного погружения в виртуальную реальность мне надо было надеть костюм из искусственной кожи на голое тело, надеть шлем, подвеситься к тренажеру, позволяющему мне делать любые кульбиты в трехмерном пространстве, и подключиться разъёмом к нейрокомпьютерной системе моего собственного изобретения. Брем оказал мне большую помощь, хотя многие его сведения о поведении животных и устарели. Например, он не знал, что собаки видят мир в основном черно-белом изображении, а тараканы и комары в инфракрасном спектре, но это все были мелочи. Я заложил в память своей системы все накопленные энциклопедические знания по биологии и особенности поведения, заложенных в сюжеты игры, существ. Я собрал и сжал своим собственным форматом всю информацию о природе и окружающей среде всех, задействованных мной в игре, существ. С объемной графикой на основе динамических голограмм проблем особых не было, нужна была только первичная информация, которую я взял с цифровых слайдов своей коллекции, из библиотек РАН и некоторых библиотечных и научных сайтов интернета.
Программно управляемый мощный японский кондиционер отлично и быстро выполнял все климатические решения сюжета. Искусственная кожа позволяла мне не только фиксировать мои физиологические параметры, но и сама задавала нужные ощущения во время игры, так как была двунаправленным мультиканальным датчиком.
Естественно, что я не мог создать генератора запахов, позволяющего мне как животному ориентироваться в мире запахов, но я для этого использовал последние достижения психиатрии: эффект «25-кадра», сегментированное предъявление внушаемого чувства или образа. Этим я создавал в своем мозгу и теле требуемое ощущение. Точно также действуют создатели телевизионных реклам и некоторых телепередач, как бы гипнотизируя зрителя.
Программа была самообучающаяся, то есть при отладке я как бы вел диалог с нейрокомпьютерной системой, корректируя ее по ходу, причем делал я это, подавая голосовые команды. Это ноу-хау тоже было моим детищем, еще со времен работы по заказам КГБ. Я и для них кое-что успел написать для распознавания людей по голосам.
Да, понатворил я за свои полвека! Кстати, в кэ-ге-бешной системе идентификации по видео образам я тоже принимал участие. Мои соотечественники и не подозревали, что вся телефонная сеть нашей Родины прослушивалась, и поимка нужного человека или его выслеживание для Органов давно не представляло никакого труда, если его голос и образ был где-либо записан. Так что, проезжая в метро, проходя по вокзалам и аэропортам, или на автомобиле перед телекамерами, висящими над нашими головами, я могу помахать рукой и передать привет своим бывшим заказчикам. Но в результате всей моей предыдущей деятельности я давно стал невыездным, и до сих пор никуда за границу выехать не мог. Ну, а со скуки чего только не придумаешь. Вот и придумал…
Изредка мне приходилось влезать в текст программы, или менять кое-что в кодах, и свой отладчик сослужил мне хорошую службу, ускорив процесс. После длительной доработки игра пошла, и я весь ушел в нее.
Для начала я попробовал себя в качестве озерного окуня на простом уровне сложности. Мой водоем был большим и светлым, в нем водилось много всякой мелочи, а я должен был быть полукилограммовым окунем. Я выбрал себе летний сезон, чтобы не замерзнуть, хотя это было перестраховкой. Надев костюм и шлем, и придав своему телу горизонтальную позицию в тренажере, я включил дистанционным выключателем игру. Поначалу, я не испытал ничего совсем уж необычного, кроме того, что вокруг меня стало очень тихо. Постепенно я стал осматриваться вокруг себя. Вначале была серо-зеленая мгла. Потом я увидел, что нахожусь под плавучим листом кувшинки около поверхности. Вода была прозрачной, было раннее утро, и солнце косыми лучами прорезало прозрачную серо-зеленую воду озера. С удивлением я понял, что далеко не вижу, я оказался близорук. Но через некоторое время я стал ощущать своим телом вибрации от движения каких то других существ. Поначалу я еще пытался анализировать сюжет и оформление как автор, но уже через несколько минут полностью увлекся игрой. Вскоре я всем телом стал хорошо ощущать какие-то странные вибрации и звуки. Справа от меня ближе к берегу в густых зарослях водорослей доносилось громкое чавканье. Решив посмотреть, кто издает эти звуки, я начал разворачивался, но ответ сам всплыл в моей голове, - это были лещи. Они поедали молодые побеги водорослей у поверхности воды, заглатывали воздух, поэтому и получалось такое громкое чавканье. Подо мной было метра три глубины, и дно было темным. Я решил посмотреть на все окружающее пространство со дна водоема и поплыл вниз. Вначале тело не слушалось меня, и ощущения были очень непривычными. Обе мои ноги стали как связанные, ощущение было такое, как будто они стали одним целым с туловищем, а руки я ощущал очень короткими с огромными ладонями без пальцев. Опустившись на дно, с необычным усилием я оглянулся вокруг, повернувшись всем телом на триста шестьдесят градусов, так как шея у меня просто не ощущалась. Вокруг на дне лежали небольшие камни, покрытые илом, и утонувшие ветки деревьев, кое-где поросшие зелеными волосистыми нитями. Длинные стволы водорослей стройными нежно-зелеными колоннами устремлялись вверх к серебристой пленке разделяющей мой нынешний мир с предыдущим. Я невольно залюбовался этим зрелищем, и заметил, что легкая рябь пробежала по поверхности воды, это подул утренний ветерок. Затем я услышал, манящие звуки легких всплесков у поверхности. Влекомый неодолимой силой, я устремился вверх к ним навстречу. Во время подъема я внезапно почувствовал сильный голод, и мне захотелось есть как никогда в жизни. Подплывая ближе, я невольно сбавил скорость, и увидел, что это стая мальков ловила с поверхности каких то упавших в воду букашек. Кстати, тут же я отметил, что плавание уже стало доставлять мне удовольствие, а тело с каждым движением и маневром становится все более послушным. При взгляде на мальков мои плавники расправились сами по себе, жабры стали жадно гнать воду, накапливая кислород для победного броска, - я был на охоте! Бросив свое тело в атаку мощными усилиями хвоста и тела, я догнал ближайшего зазевавшегося малька, и ударил его своим, как оказалось твердым носом. Малек подпрыгнул и бочком начал как-то странно по виражу уходить от меня по поверхности, но было поздно. Проглотив первую жертву, я кинулся на вторую, третью… Это была настоящая охота хищника! Было, на удивление, очень приятно ощущать, как еще трепещущие рыбки, попадают в желудок. Чувство голода постепенно притупилось, мальки разбежались и попрятались в траву, и тут я услышал звонкий шлепок чего-то падающего в воду. Мое тело мгновенно развернулось в сторону звука и бросилось туда. Да, это была еда! Огромный и ароматный дождевой червяк красного цвета, извиваясь, стремительно уходил в глубину. В это мгновение я готов был проглотить все, что шевелилось или двигалось вокруг меня. Я устремился вниз за червяком и вдруг с удивлением и страхом увидел, что червяк уже находится в пасти большой плотвы, которая делала какие-то странные движения. Плотва вроде бы хотела избавиться от червяка и уплыть на глубину, но какая-то неведомая сила тянула ее вверх к поверхности. Я замер, ошеломленно наблюдая за бьющимся по поверхности телом своего собрата по стихии, пока хвост плотвы не исчез за поверхностью. Рыболов, - вот кто был виновником гибели плотвы! А ведь если бы не она, то я оказался бы на ее месте! Так, надо взять себя в руки, иначе игра закончится слишком быстро.
Я отплыл на безопасное расстояние и замер у дна. Скоро я опять услышал аппетитный шлепок в воду. Мне снова очень захотелось есть, и я кинулся на манящий звук. Это опять был деликатесный дождевой червяк! Я рванул за ним, но тут меня осенило, что только что это уже было, и я сразу вспомнил, что за этим может последовать. Ага, теперь до меня дошло, что память у рыбы не очень длинная, и она быстро забывает минувшие события, особенно, когда ее искушает сильный голод. Теперь надо быть на чеку! Теперь я понял, почему рыбы ловятся на крючки рыболовов, они не видят хитроумных снастей, и стремятся проглотить аппетитно пахнущую и шевелящуюся наживку, потому что рыболовы знают время кормежек различных видов рыб.
Я решил поиграть с рыбаком и попробовать его перехитрить, и стал осторожно и медленно приближаться к поверхности, пытаясь разглядеть рыболова. За блестящей серебряной пленкой я уловил какую-то большую тень, отличающуюся по контуру от контуров прибрежных деревьев. Я зашел сбоку от рыболова и замер, наблюдая за его действиями. Вдруг тень человека резко дернулась, и я почувствовал сильную вибрацию у дна, откуда только что приплыл. Так и есть, на крючке сопротивлялась следующая жертва, тоже плотва. Вот дуры! Подумал я про них, но тут же спохватился, так как сам чуть было не оказался на их месте. Опять раздался шлепок, аппетитный шлепок. Мне снова захотелось скушать то, что упало в воду, но я удерживал себя изо всех сил. Тень рыбака застыла в ожидании, время шло, но ничего не изменилось, если не считать того, что мне в нос стал бить запах аппетитного красного червяка. Я старался не смотреть на наживку, потому что вид дергающегося червяка тормозил мои мысли и будил аппетит. Я чувствовал, что буду не в силах совладать с собой. Вдруг тень дернулась, и в воде раздалось много аппетитных шлепков. Я уже не мог сдерживаться и бросился туда, где на дно плавно опускалась явно какая-то пища. Схватив первый комочек, пожевал и с отвращением выплюнул. Это был не червяк, а какая-то вязкая масса с неприятным вкусом, по всей видимости, это был хлебный прикорм для плотвы. Я успокоился, не стал гоняться за другими комками, и стал наблюдать. Скоро у дна опять появились тени моих собратьев, это опять подошла стая крупных плотвиц. Они были крупнее, чем предыдущие и, видимо, более опытные. Они не торопились подбирать корм, а быстро сновали над ним, обследуя и анализируя ситуацию.
Я понял, они сновали над кормом, проверяя, нет ли тут спускающейся сверху невидимой, но осязаемой лески рыболова. Внезапно одна из них, не выдержав, первой кинулась на добычу, за ней последовали и остальные. В этот момент общего ажиотажа над нами раздался аппетитный шлепок падающей пищи. Я заворожено смотрел, и с ужасом ждал гибели очередного собрата.
Однако, подплывая к падающей наживке, плотва не торопилась заглатывать ее, а только обнюхивала. Те, кто были нахальнее, даже сосали несчастного червячка, но не заглатывали, и старались обсосать крючок, не сильно дергая его в стороны или ко дну. Так продолжалось до тех пор, пока они почти не сорвали червячка с крючка. Ну, а когда крючок обнажился, самая смелая плотвица быстрым рывком сорвала червячка с крючка и проглотила. Рыбак, видимо, решил, что клев прекратился, и решил закончить свою рыбалку. Крючок взметнулся, распугав вьющихся вокруг рыб, и исчез из воды. Я хотел уплыть следом за стаей плотвы, но тут с поверхности раздалось много шлепков, я развернулся и вместе со всеми кинулся на добычу, - это рыболов выкинул в воду своих последних червяков. Обед получился на славу, и я решил отдохнуть и просто понаблюдать подводный мир.
Вода начала прогреваться, вокруг меня плавали всякие мальки, по дну и стеблям растений двигались улитки и копошились какие-то насекомые. Когда я почувствовал, что нахожусь в состоянии сонной дрёмы, я понял, что этот эпизод мне наскучил.
В процессе опробования и отладки программы, я добавил вывод на экран сигнал таймера реального времени, так как ощутил, что субъективное время игрока меняет свой ход для разных существ. Кроме того, время зависело и от эмоционального состояния моего героя. Так, если бы я оказался медведем, находящимся в зимней спячке, то моё внутреннее ощущение времени сжалось. А если бы я стал однодневным мотыльком веретеницей, то наоборот моё ощущение времени раздвинулось бы во много раз, ведь за один день я должен был прожить целую жизнь. Таймер позволял предъявлять при необходимости сигнал возврата к действительности или просто вести визуальный хронометраж. Для безопасности игрока пришлось также добавить мониторинг главных физиологических параметров человека. Дело в том, что чрезмерно реальную обстановку игры в чужой шкуре можно было не выдержать не только физически, но и психически. Так, если слишком эмоционально отнестись к какому-то эпизоду, то при достижении допустимых физиологических критериев, например частоты пульса, игра сама должна была снижать темп и сложность. При этом я ввел автоматическое снижение резкости голографической картины и вербальное приглашение выйти из игры, которое озвучил приятным женским голосом. После опробования разных эпизодов из жизни мух, змей, китов и орлов, я понял правильность выбранных критериев мониторинга. Дело в том, что в отличие, например, от орла, я родился человеком, и сразу кинуться с высоты в полет над пропастью воздушного пространства мне было не легко, даже в игре. Ведь и орёл рождается неоперившимся орленком, и только потом начинает учиться летать и охотиться со своими родителями.
Да и все остальные живые существа свои первые шаги в жизни совершают не сразу, а учатся под опекой своих родителей. Исключение составляют только самые низшие формы жизни с мощной генетической программой и минимальным интеллектом. Естественно, что поэтому я не стал создавать эпизодов из жизни одноклеточных типа амёб и инфузорий, которые размножаются делением почти сразу с момента своего условного рождения.
Вряд ли кого из игроков заинтересовала бы их жизнь, хотя на вкус и цвет товарища нет. По этой же причине меня не заинтересовали сюжеты из жизни растений, водорослей и прочих моллюсков.
Когда я вошел первый раз в эпизод орлиной жизни и оказался на огромной скале в горах Юго-западного Памира, меня охватил восторг от окружающего горного пространства. Картина была настолько реальной, что в начале я долго просто любовался открывающимися со скалы видами гор и долин. Я еще входил, точнее «влезал в шкуру» орла, и не торопился. Был ясный день, упругий свежий ветер гор шевелил мои крылья. Моё зрение было потрясающим, я ясно мог различить внизу под собой мелкие камни и даже цветы, не говоря о сусликах, куропатках и пасущейся вдалеке отаре овец. Я никуда не спешил. На всякий случай я включил перед началом игры сигнал таймера, и сперва он мне не мешал, так как смотрелся полупрозрачной тенью цифр вверху, справа моего сектора обзора, и при желании его положение можно было изменить. Вскоре я решил его убрать, как лишнее напоминание о моем покинутом мире. Несколько раз я расправлял для пробы крылья, вертел головой почти на 270 градусов и немного попрыгал на своих коротких и очень сильных когтистых лапах. Наконец я решил проверить себя в полете. Я придвинулся к самому краю, дождался очередного усиления ветра и ринулся вниз со скалы, расправляя крылья, и поджимая когти. Не даром я дольше всего колдовал над созданием иллюзии полёта, сердце моё замерло от полного ощущения невесомости. Чуть-чуть изменив угол атаки своих рук-крыльев, я тут же почувствовал в них опору. Мощная упругая подъемная сила встречного воздуха стремительно поднимала меня вверх, но вдруг четкость моего зрения резко упала, и мягкий женский голос предложил мне остановить игру, так как моё давление, пульс, кожно-гальваническая реакция и тому подобные параметры вышли на предельные значения.
Пришлось остановиться, причем сделал я это своим универсальным для всех эпизодов приемом, - прощелкал клювом сигнал SOS. Тогда я даже не стал смотреть на экран компьютера, так как ощущал свое сердце у себя в горле. Отдышавшись, я продолжил корректировку и отладку программы.
В дальнейшем я решил ввести мониторинг с обратной связью и не принудительно сходить с игры, а только после приглашения и последующего диалога с программой, в то время как сама игра находилась в режиме ожидания. Добавил также сравнительный анализ мониторинга для оценки своей тренированности. Например, при повторении какой-нибудь ситуации игра сравнивала мои предыдущие параметры с текущими и делала вывод, - можно ли ускорять темп. А основной целью программы была хорошая игра. Теперь после пятого прыжка с утеса моё сердце уже так не зашкаливало, и я мог спокойно парить в высоте, начиная тренироваться в воздушной акробатике и пикировании. Довольно долго я не мог заставить себя сложить крылья и камнем кинуться вниз на добычу. И когда я впервые на это отважился, то меня ожидала горькая участь, я промахнулся, и вместо мягкой спины горной куропатки мои лапы ощутили твердые камни горной осыпи. Я повредил себе крыло, и вынужден был выйти из игры. На такие случаи мне пришлось обезопасить себя как игрока от внушения сильных болевых ощущений, но степень вживания в образ и иллюзия реальности довершали дело сами за себя. Сразу после игры у меня сильно разболелась рука, и две недели после этого я не мог продолжить свою орлиную жизнь.
Первый вопрос напрашивался сам собой: если виртуальная реальность переходила в реальность и сохранялась хотя бы в виде боли с помощью моего сознания, то что будет, если ситуация выйдет из-под контроля? Ответом на него была моя уверенность в своем высоком профессионализме.
Интересное наблюдение я сделал на парадоксе времени. Так, если сигнал таймера в игре присутствовал, то это хоть и отвлекало, точнее не давало забыться полностью в игре, но не давало потери чувства реального времени. Стоило мне увлечься и убрать таймер, как все менялось, причем пропорционально ощущению времени того существа, которым я был в игре. Например, когда я вышел из жизни обыкновенной бабочки капустницы, я был удивлен тем, что прошел всего один час, в то время как в игре я прожил стадии гусеницы, куколки и собственно самой бабочки. Жизнь ворона по темпу совпадала с моим ощущением времени, а жизнь кошки или собаки шла намного быстрее.
Очень интересные наблюдения я сделал, побывав рыжим лесным муравьем-строителем и медоносной пчелой. Я ощутил мощь коллективного разума, не подчинение которому влекло почти неминуемую гибель отклонившемуся в поведении индивидууму. Аналогичные ощущения по влиянию на себя коллективного разума я испытал в семье таежных бобров.
Итак, в моей игре все подтверждало, что животное даже с разумом и логикой человека не сможет противостоять опасностям окружающего мира, если не будет подчиняться веками выработанным законам своей жизни. Ведь не даром внешний вид, способности и поведение живых существ полностью соответствовали условиям их жизни. Исключения составляли только случаи, когда менялись условия обитания, тогда зачастую выживание видов обеспечивалось нестандартными решениями кого-либо из их представителей.
Когда я полностью овладел техникой полета орла, я, можно сказать, даже слегка возгордился собою. Ни с чем не сравнимое чувство парения в воздушном океане успокаивало меня лучше всяких других методов. Я научился не только пикировать, сложив крылья, но и летать при необходимости вверх ногами. Это оказалось необходимым в случаях наблюдения за мною других орлов, или их преследования меня сверху. Но эти конфликты разрешались несложно, обычно это было связано с территориальными претензиями, или когда кто-то из соседей хотел со мной поиграть.
Иногда я даже не ради поживы, а в порядке тренировки делал имитацию атак на каких-либо нерадивых животных, вроде сусликов, зайцев или куропаток.
Однажды мое орлиное самолюбие и гордость были серьезно оскорблены вмешательством человека. Я летал в оболочке молодого орла, и, приметив на земле неподвижно сидящего зайца, решил на него напасть. Но перед атакой, я как всегда, по-джельтменски, в парении направил свою тень на добычу. Тень скользнула по телу зайца, но он, вместо того чтобы бежать в поисках укрытия, только немного отпрыгнул в сторону и опять замер. Ну, такой самоуверенности я не мог ему простить, и пошел камнем вниз. Я уже ощущал, как забьется упругое тельце добычи в моих когтях и, расправив их как можно шире, хотел, уже было, схватить добычу, но вместо этого мои когти погрузились в какую-то упругую и невидимую преграду. Я полностью потерял управление своим телом, и погрузился во что-то вязкое и прозрачное, мои лапы были окутаны невидимой капроновой сеткой, натянутой над землей. А заяц-приманка, вжавшись в землю от страха, продолжал все также сидеть на поляне. И только тут я заметил, что он был привязан тонкой веревкой к вбитому в землю колу. Теперь мне стало ясно, что я сам стал добычей человека! С расстройства, я не стал дожидаться конца этого эпизода. Кто бы там ни был: орнитолог, кольцующий птиц, охотник за чучелами, дрессировщик для орлиной охоты, или продавец птиц, - это меня уже не интересовало. Удовольствие от игры в орла было потеряно, ведь я считал эту птицу самой свободной.
Надо сказать, что моя квазиреалистичная игра включала в себя практически все факторы биосферы Земли. Поэтому, естественно, я добавил с реальной долей вероятности присутствие и вмешательство человека. К тому же, я потом сам себя утешал тем, что некоторые виды животных, включая памирского беркута, занесенные в Красную Книгу, могут представлять повышенный интерес для человека. Как бы там ни было, но в последствии в орла я входил только на сытый желудок, и только для того, чтобы спокойно парить в одиночестве над землей.
Но больше всего мне нравилось бродить по суровым просторам севера с полярными волками. Этому не мешало даже навязчивое вмешательство в экосистему севера людей. Просторы севера были так велики, что мне казалось, на мой век хватит и этого. Может быть, это было обусловлено какими-то чертами моего характера, или тем, что я сам родился на шестидесятой параллели, но после блужданий по лабиринтам судеб живых существ, я всегда возвращался к своей стае.
Так, в игре и работе прошло полтора года.
Иногда я даже начал замечать, что хочу поехать в свой возможный отпуск не на юг или дачу, а туда, где ждет меня та молодая волчица с рыжим пятном у хвоста.
Однажды я проснулся среди ночи от какого-то громкого звука похожего на рычание зверя. Я лежал один в полной темноте и слушал, как сильно бьется мое сердце. Я вспомнил свой сон, и понял, что проснулся от собственного рычания. Опять я был волком и проснулся в тот момент, когда трехлеток задиристо толкнул меня в плечо. Зима близилась к концу, мы с моей волчицей хотели создать пару, а этот еще вчерашний, по моим меркам, щенок решил перейти мне дорогу. Я долго не мог заснуть и решил пройти этот эпизод в игре. Быстро облачившись в «кожу» и включив аппаратуру, я вошел в стаю. Удивительным было именно то, что виденное во сне, стало происходить со мной и в игре. Я был тогда уже матерым волком и знал путь к победе в поединках, но волновался перед боем как всегда. Когда трехлеток опять собрался задеть меня, я резко остановился и молча полоснул его клыками по плечу. Молодой волк не ожидал моего резкого отпора, и с тихим взвизгом отскочил на расстояние моего прыжка. Сейчас он не принял моего вызова, но я знал, каким может быть коварство соперников, и был начеку. Третий день стая шла по следу оленей, и все были порядком уставшими и злыми. Дисциплину держал только суровый вожак Рыжее Ухо. Его глухое рычание было ясным напоминанием всем, что сейчас не время выяснять отношения, а надо закончить охоту. Только после удачной охоты и сытного пира можно и отношения выяснять. Ветер дул нам в морды, мы хорошо чуяли теплый олений дух, от которого начинало сосать в желудке. Слегка замело, и это было нам к месту. В такой обстановке нам было легче подкрасться к стаду оленей. Вожак остановился, мы встали за ним. Рыжее Ухо внимательно принюхивался, вытянувшись вперед. Потом он опустил голову и спокойно побежал, но уже не вперед, а вправо. Его подруга и половина стаи потянулись за ним, а я и остальная часть должны были двинуться по отработанному сценарию прямо и влево. Мы брали оленей в полукольцо, главное, чтобы они не почувствовали нас раньше времени. Олени тоже устали, идя по их следу, мы видели, что они почти ничего не ели три дня, так как ягеля было очень мало. Зайдя с фланга, вожак подал сигнал коротким воем, ему вторили несколько голосов, а моя часть стаи нервно и молча, пробежав немного вперед в серую мглу, остановилась. Наконец даже через снег, мы услышали легкую дрожь земли, это стадо двинулось в нашу сторону. Мы приготовились и напряглись, когда увидели первые ряды стада, и издали молчаливо, как серые молнии, бросились на стадо. Первые олени от страха как бы споткнулись, но задние напирали на них, и среди стада началась паника и неразбериха. Этого мы и добивались! Охота получилась на славу! Все волки были сыты, и мы тут же посреди поля битвы залегли спать.
Я славно выспался тогда и даже не проспал своего будильника, сигнал которого мне на всякий случай пришлось также ввести в программу, так как иногда я предпочитал засыпать во время игры.
Постепенно у меня стерлась грань и разница между восприятием животных и человека. Глядя, на пробегающую мимо меня по улице собаку, или летающую над Невой чайку, я уже знал, что они думают и чего они хотят. И чем больше я двигался по сюжетам своей игры, тем больше мне открывалась картина земного мироздания с единым миром живой природы, плотно увязанной в единый экологический узел. Но в какой бы эпизод я не заходил, фактор человека везде незримо присутствовал как самый сильный и страшный. Легче всего я ощущал себя в заповедниках и национальных парках, но, увы, случаи браконьерства бывали и там. Я стал анализировать самый большой возраст, попадающихся мне в эпизодах живых существ, и пришел к печальному выводу: своей естественной смертью от старости почти никто не умирал. Всюду была одна и та же причина – вмешательство людей. Уж, казалось бы, даже такая жизнь как жизнь галапагосской черепахи в заповеднике на одном из островов архипелага, - ну кому это было нужно – вмешиваться в нее. Но и тут находились «доброхоты» в виде разных кинооператоров, зоологов, экологов и браконьеров-охотников за панцирями.
О существовании животных в зоопарках и говорить не берусь, - это просто тюрьма, разукрашенная всякими человеческими прибамбасами. Ну а жизнь домашних животных, уготованных для развлечения или пропитания царя природы, мне была совершенно не интересна.
Я сделал себе серьезную забаву, не думая о последующем использовании ее в каких либо коммерческих целях. Сам не ожидал, что смогу в одиночку осилить программно-аппаратный комплекс такой силы. Во-первых, для меня это был яркий способ самовыражения, во-вторых, я совместил любимую профессию и хобби, а в-третьих, это был способ ухода от действительности. Процесс создания виртуальной природы засосал меня, и я впервые почувствовал себя творцом. Иногда я ловил себя на мысли, что это уже не игра, а мой новый мир. Это ощущение давало мне приятное осознание того, что я в какой-то степени являюсь творцом своего мироздания. У любого мастера своего дела есть что-то заветное, что он делает для себя, и не торопясь шлифует любимое детище неограниченное время. Некоторые мастера воплощают себя в них всю жизнь, видимо, и я относился к этой категории. Никто не знал толком, чем я занимался дома в свое свободное время, даже мои близкие друзья.
И опять мы бежали с волчицей на постепенно приближающийся вой вожака и матерой, они тоже стремились к нам. Наконец, со склона очередной сопки мы разглядели в свете луны серые тени бегущих след в след волков. Мы хорошо чувствовали их запахи и слышали их горячее дыхание. Больше никто из нашей стаи не уцелел.
А беда случилась после того, как мы совершили удачную охоту на стадо оленей.
Я тогда славно выспался, ушел по делам и вечером вернулся в игру.
Мы отлеживались около недоеденной добычи под редкими ветками полярных сосен, как вдруг матерая и следом за ней вожак глухо зарычали, призывая нас проснуться.
Я напряг весь свой слух и обоняние и сразу услышал какой-то неприятный на фоне снежного безмолвия прерывистый рокочущий звук. Скоро я его опознал, это был звук вертолета. Не теряя времени, я всеми доступными мне в шкуре волка способами стал сообщать друзьям по стае, что надо бежать всем в рассыпную и немедля. Зимой волки в обычной ситуации бегут след в след, так и легче и быстрее, но если это охотники и они увидят всю стаю, то, вряд ли, они оставят кого-либо в живых. Вертолет стремительно приближался, я кинулся на восток, но заметил, что вожак и матерая рванули на север.
Я слышал чье-то дыхание сзади и сбоку, и, оглянувшись, увидел бегущую от меня под углом на юго-восток свою молодую волчицу. Я не видел, что предприняли остальные молодые волки, но, судя по уже пройденному финалу этого эпизода, они не смогли найти укрытия и погибли.
Когда мы встретились с вожаком и матерой, по кровавому блеску в их желтых глазах я понял, куда мы сейчас побежим.
Теперь нам бояться было нечего, в темноте люди беспомощны, а к тому же вокруг царил полярный холод, и, значит, они будут согреваться у костра. В таком случае люди вообще могут не заметить нашего появления, так как костер слепит их. Но это только в случае, если они остались живы, и в состоянии бороться за свою жизнь. Я вел волков напрямик, но не спешил, ведь мы все и так были достаточно измотаны этим днем.
Приблизившись к краю оврага, я повел остаток стаи к его южной оконечности, где легче было спуститься не замеченными. К тому же ветер был северный, и мы заранее бы учуяли опасность. Первым я осторожно спустился на дно оврага и прислушался, все было тихо, только очень сильно пахло горелым металлом и пластмассой. Запах был отвратительный, но мы жаждали крови своих вековых врагов, и должны были свести с ними счеты. Я посмотрел наверх, остальные тоже стали осторожно спускаться вниз. Не дожидаясь их, я двинулся вверх, прижимаясь к камням, покрытым шапками снега. Я догадывался, что мои волки дальше не пойдут, слишком уж сильно пахло горелым. Вот небольшой подъем и передо мной открылась картина вертолетной трагедии.
После того как я видел вертолет сверху после падения лавины, картина значительно изменилась. На его, торчащем из снега корпусе, чернело обгоревшее отверстие, от которого снежная борозда вела к моей пещере. В снегу вокруг вертолета зияли воронки, от каких-то разлетевшихся осколков, - значит, был взрыв горючего. Теперь я чувствовал запах крови врагов. По всей видимости, кто-то был ранен. Я замер и напряженно прислушался к звукам. В темной глубине оврага стояла полная тишина. Что же случилось с этими нерадивыми убийцами волков? Если хоть кто-то остался жив, то он просто обязан поддерживать тепло, ведь температура была под минус сорок. Но тишина упрямо сообщала мне, что можно смело идти вперед, опасности больше нет. Странно, что люди не успели сообщить о себе по рации, хотя, кто его знает, что же здесь случилось после моего бегства. Я тихо двинулся вперед, успокаивая себя силой своего человеческого рассудка. Сквозь ужасную вонь пожарища, я почувствовал еще один неприятный запах, запах горелого мяса. Теперь ситуация стала проясняться. По какой-то причине у них на борту вспыхнул пожар, может быть, разлилось и вспыхнуло горючее. Может быть, они пытались слить остатки горючего для поддержания тепла, и оно вспыхнуло…
Теперь это было уже не важно. Я понял, что внутри корпуса вертолета остались только обгоревшие останки неудачных и самоуверенных охотников, но кто-то смог все-таки доползти в мою пещеру. По глубокому снегу, увязая по брюхо, я осторожно приблизился к входу в пещеру. Теперь я услышал тихое тиканье часов и очень слабое дыхание человека. Я втянул в себя запахи и мне в ноздри попал резкий запах страха, боли и крови человека. Он умирал…
Мне оставалось только выяснить, сможет ли он выстрелить в меня или нет. Я заглянул в мрак пещеры, ничего не изменилось, - значит человек лежал с закрытыми глазами. Я решил спровоцировать его и глухо зарычал, готовый в мгновенье отскочить в сторону. Даже стона не раздалось в ответ, и тогда уже без страха, но с осторожностью, я сунул голову в пещеру и всмотрелся в темноту. Он лежал, прислонившись спиной к стенке, голова его в летном шлеме упала на грудь. Это был пилот, возможно даже, что он остался цел, благодаря тому, что был самый трезвый среди всей компании. Но и его не спасла реакция и прошлый опыт.
- Сколько же тебе, сорокалетнему на вид мужику, заплатили бы за это северное сафари? – подумал я. Я разглядел в темноте, что рукавиц у пилота не было, и он сунул руки в рукава, а на щеке его виднелась стекавшая из-под шлема и запекшаяся кровь. Лицо было все покрыто слоем инея, и только из белых промерзших ноздрей слегка вылетал слабый клубочек пара.
Человек умирал от холода, он замерзал и впадал в состояние окоченелости и сна. Мне не надо было мстить, - судьба сделала это за меня. Я вплотную приблизился к лицу человека и толкнул его в лоб. Голова тяжело мотнулась вверх и тотчас упала на грудь. Я повторил движение сильнее и слегка ударил его головой об стену. Длинные и белые от наросшего инея ресницы вздрогнули, человек сделал попытку открыть отяжелевшие и замерзшие веки. Я слегка зарычал, чтобы он вернулся в действительность, и заметил, как правый глаз его слегка приоткрылся. Я поднял своим носом его лицо за подбородок, и мы встретились взглядом. Вначале он ничего не видел и не понимал, а я уже видел в его тусклом взгляде смерть. Потом его взгляд прояснился, он узнал того, кого хотел убить. Человек слабо шевельнулся, сделав слабую попытку, возможно, чтобы достать пистолет из кобуры, но его мышцы уже окоченели и не подчинялись ему. Я отодвинулся, и его голова не упала, а как будто застыла в новой позе. Во взгляде человека не было страха, была мольба о прощении. Я ждал его смерти и молча смотрел, как медленно угасал его взгляд.
Когда его глаз покрылся корочкой инея, а дыхание исчезло, я вылез наружу.
Подняв голову к ночному звездному небу, я издал длинный и протяжный вой смерти.
После этого снежного кошмара я решился на простое и очевидное решение, и сделал новую версию программы, в которой почти полностью исключил фактор человека, с его дорогами, городами и поселками из своей игры. Исключение я сделал только для коренных жителей Земли, продолжавших жить в разных частях мира по свои древним укладам, пренебрегая благами цивилизации. Это были австралийские аборигены, северо и южно-американские индейцы, каяки, чукчи, африканские пигмеи и прочие племена. Новая версия получилась намного приятнее, хотя и пришлось на нее потратить много времени. Фактор риска погибнуть от руки человека был уже ниже, а вероятность гибели от более сильного и изощренного в охоте существа, стала выше. При этом я сразу отметил разницу в версиях программы: теперь животных, птиц и рыб становилось с каждым эпизодом все больше и больше. Погружаясь в глубины мирового океана с семьей китов, я не опасался стать жертвой китобоев, или гребного винта морского судна. Бегая с джейранами по бескрайним прикаспийским степям, я уже не боялся неминуемой гибели в свете слепящих фар от картечи охотников с борта джипов.
Все стало так, как когда-то было на Земле. Вода, воздух и земля стали чистыми.
В лесах исчезли горы мусора, особенно рядом с человеческим жильем. Тундра, горы и джунгли вновь стали девственными и нетронутыми. Зверья теперь появилось намного больше, и слишком расслабляться стало нельзя. Если в предыдущей версии программы я мог позволить себе расслабиться, так как концентрация животного мира была намного меньше, а повадки цивилизованного человека мне были известны, то в новой версии зевать уже было некогда. Ранее огромные территории Земли занимало технократическое человечество, а теперь почти всю эту территорию заселяли реликтовые животные, рыбы, птицы и насекомые. Такое изобилие животного мира мне и во сне не приходилось видеть! Знание повадок своих врагов и конкурентов позволяло мне достаточно умело проходить различные эпизоды игры. Но, как ни странно, при том, что человек стал более ограничен в средствах поражения, я отдал дань его изощренности и в этой версии. Домашних животных у людей в этой версии было ограниченное количество: мелкий скот, лошади, собаки и птица. Землепашество и скотоводство еще только нарождалось, поэтому для пропитания, искусство охоты прививалось людям с детства. В те времена люди были намного ближе к природе и понимали ее многообразный язык. Пролетая птицей над мелкими поселениями людей, я видел их жалкие жилища, чем они занимались, и во что играли их дети. Любимой игрой детей была охота или война. Так, часами паря над ними, я понял, что война для людей – это такая же охота, только на себе подобных. Теперь стало ясно, насколько естественным было для них напасть на соседнее племя и захватить их охотничьи угодья, полонить их женщин и детей. Я знал, что с появлением землепашества, оседлости и новых орудий труда и убийства, у людей появится рабовладельческий строй, и все пойдет далее по накатанной историей цивилизации дорогой. Но эта формула работала только в тех зонах земли, где среда обитания человека была ограничена. Там же, где просторы земли позволяли, кочуя, постоянно менять место жизни, а флора и фауна были изобильны, племена людей тормозились в своем развитии и жили, кочуя по обычаям своих предков, веками. Человек и в новой версии оставался самым могущественным существом на Земле, и его боялось все живое. К примеру, поединок человека и медведя выглядел более честным, кроме одного момента: человек знал о медведе все, а медведь очень мало. Если у охотника рогатина застревала и ломалась в груди огромного зверя, и медведь собирался уже праздновать свою победу, то тут на помощь человеку приходили его помощники: собака и нож. Собака умело отвлекала зверя, а человек, пользуясь замешательством зверя, пронзал ему ножом сердце.
Как-то раз я попробовал себя в шкуре медведя, и когда меня стали травить, я только тогда понял, каково это для лохматого хозяина лесных трущоб, когда сзади тебя зло облаивают и больно кусают за ляжки охотничьи псы, а спереди ты ждешь удара рогатиной или копьем со стороны дюжего охотника. Помню, что в том поединке меня спасло мое нестандартное поведение. Я не стал вставать на задние лапы при виде человека, а чтобы его пес не доставал меня сзади, я прижал свой медвежий зад к густому кусту, и постоянно раскачивался на передних лапах из стороны в сторону. Человек боялся приблизиться ко мне ближе, опасаясь моего броска, кинуть копье в меня он тоже боялся, не надеясь на точное попадание, ведь пробить мой череп спереди было весьма не просто. Собаки зашлись в своем лае и уже просто хрипели от злобы, не зная, как подступиться ко мне, при этом они явно потеряли контроль над собой. Мне не составило большого труда тут же при неожиданном выпаде одним ударом передней лапы переломить одной из них хребет. Это сразу произвело сильное впечатление на охотника. Я чувствовал, что на меня вышел сильный и опытный человек, но по его реакции я понял, что он растерялся, - ведь он считал себя умнее меня, а теперь он не знал, что делать. Мне удалось зацепить когтями и второго пса, тот с визгом отлетел в сторону, и мы остались один на один с охотником. Медленно, не опуская копья с рогатиной и луком за спиной, он стал отходить, аккуратно нащупывая под собой ногами землю. Ведь стоило ему отвести от меня взгляд, и этого мгновения мне вполне бы хватило перекрыть разделявшее нас расстояние и разделаться с ним. Я не хотел его смерти, я хотел, чтобы он вернулся к своим, и рассказал, о том, что и медведи бывают умнее, чем о них думают.
В бешеном ритме жизни, между игрой и работой, время для меня летело незаметно. Я совершенно забыл про своих приятелей и перестал ходить в гости. Продуктами я запасался исключительно через интернет или по телефону, мне приносили заказы или оставляли у консьержа.
Иногда, в минуты раздумий я проводил параллель между собой и Пигмалионом, потому что тоже был влюблен в свое детище. Правда, от частой игры ощущались и некоторые неожиданные побочные эффекты. Так, мой пищевой рацион значительно сместился в сторону мясной пищи, но мне это нравилось и особо не досаждало.
Кроме этого, иногда я ловил себя на мнимых ощущениях нереальности окружающего меня реального мира. Мне казалось, что вокруг живут и двигаются не люди, а фантомы, которыми управляет кто-то, подобный мне, и находящийся в своей игре. Я старался гнать эти иногда довольно навязчивые мысли. Еще одним проявлением утомления моей психики стало то, что я стал ощущать себя своим героем волком и в реальности. Впрочем, это мне тоже не мешало. Мешали только ощущения того, что у кого-либо из окружающих людей иногда тоже проглядывали какие-то звериные признаки. Я стал замечать то, чего не видел раньше: голодный блеск в глазах некоторых мужчин или женщин, или видел шерсть на лицах, которые скорее хотелось назвать звериными мордами, или замечал клыки вместо зубов и когти вместо ногтей. В такие моменты я незаметно делал закрытым ртом сигнал SOS, и наваждение исчезало, но оставалось ощущение того, что данный конкретный человек очень походил на того или иного зверя.
Неожиданная пауза в этом диком ритме параллельных жизней возникла внезапно. Как всегда, примчавшись с работы, я влез в костюм и подключился к системе. Я хотел провести схватку с волком трехлеткой и навсегда отбить у него охоту вставать на моем пути. Но вместо привычного легкого шума в ушах и приятного обтягивания тела костюмом, я услышал знакомый женский голос, сообщивший мне о том, что ресурсы моего организма находятся на пределе. Дело в том, что вес игрока был у меня в программе мониторинга как один из главных параметров сравнительного анализа. Я ввел в программу соответствующую зависимость веса игрока и других физиологических параметрами, а также его возраста и умения от сложности эпизодов и частоты повторения сеансов игры. Оказалось, что за прошедшее время я потерял почти двадцать килограмм, а для меня, при моих бывших девяносто шести с учетом возраста, это было действительно много. Пришлось взять длительный тайм-аут и обдумать сложившуюся ситуацию.
Можно было просто тупо снять вес как защитный параметр, но ведь, чем черт не шутит.
И я решил проконсультироваться со своим другом Николаем, который работал врачом диетологом. Он предложил явиться к нему в клинику, и был неумолим, хотя я и просил его обойтись только телефонной консультацией. В кабинете он быстро осмотрел меня, измерил пульс, прослушал сердце и легкие, прощупал внутренние органы, снял кардиограмму, взвесил и измерил рост, взял анализы крови и мочи, измерил давление, а затем ввел все данные в свой компьютер. Он спросил меня о моем образе жизни, и я завуалировано рассказал ему, что вот уже более года занимаюсь тренировками по собственной методике, и по этому обеспокоен излишней потерей веса. В конце встречи док задал мне много уточняющих вопросов о питании и моих привычках, о работе и отдыхе. «Завтра я выдам тебе твой диагноз», - наморщив свой лысый лоб, задумчиво сказал Николай.
На следующий день вечером мы встретились в кафе. Начали издалека, сперва о жизни, немного о работе. Затем о том, не слишком ли я себя переутомляю себя, и, наконец, перешли к основной теме.
- Послушай, когда я выудил из своего ящика результаты, глазам не поверил! - сказал мне он.
- Дело в том, что пока ты у меня в кабинете еще одевался, у меня уже был готов твой результат в моей голове. Но так как никаких патологий он не выявлял, я не стал тебя тормозить и назначил тебе эту встречу сегодня, а сутки взял себе на обдумывание.
- Поэтому, дружище, не я тебе отвечу, а ты мне ответь на мой вопрос: «Как тебе удалось добиться такой отличной спортивной формы без видимого ущерба для своего организма?».
Я криво усмехнулся, не желая так быстро раскрывать свою тайную страсть. В этот момент официант принес наши блюда. Из меню я, естественно для себя, заказал порцию отбивного с кровью и немного воды. Я заметил, как при этом приподнялись брови дока. Он почувствовал, что я что-то не договариваю ему, но не торопился из меня вытягивать всю информацию. Во время трапезы, я со свойственным себе волчьим аппетитом набросился на увесистый кусок мяса. Хотя во время его поглощения, я пользовался необходимыми обеденными аксессуарами, что-то видимо смутило моего спутника. Когда я поднял голову от своей тарелки, чтобы запить пищу водой, я увидел его немного изумленный взгляд. И только тут до меня дошло, что я по своей волчьей привычке, почти не пережевывая, за три захода проглотил всю порцию. Николай внимательно посмотрел мне в глаза и сказал, что при такой скорости поглощения и отсутствии жевательных движений у меня кроме потери веса, вообще скоро должна полететь вся пищеварительная система. Док в отличие от меня спокойно потягивал пиво, а я непрерывно оглядывался по сторонам, как бы держа взглядом вокруг нас круговую оборону. Он спросил, почему я все время оглядываюсь, и не жду ли я еще кого-нибудь. Услышав в ответ, что я ни кого не жду, он пожал плечами и возразил, что по моему затравленному и нервному виду этого не скажешь.
В итоге, мне пришлось раскрыть ему свою, пока еще тайную для остального человечества, всепожирающую страсть к игре в «чужих шкурах» в созданном мною виртуальном мире. Надо сказать, что знакомы мы были давно, и мой друг знал, что я был одним из сильнейших программистов в стране. Поэтому он воспринял мою краткую исповедь спокойно и иронично.
- Так ты, значит, по ночам скачешь с волками вместо того, чтобы спокойно спать? - Спросил он меня с твердым укором.
- Увы…, - тихо, и скромно опустив голову, ответил я.
- Слушай!, - воскликнул он, - Ведь это гениальная система для похудания моим бесконечным клиентам! Кроме того, добавлю еще одно наблюдение – твой вес и твоя отличная спортивная форма и моторика говорят о том, что ты стал настоящим матерым волком. Ты можешь мне продемонстрировать в действии свою игру?
Выдержав длительную паузу, я произнес, заранее предусмотренный ответ.
- Без проблем, сказал я. – Но с одним условием.… Выдержав паузу, я закончил:
- Ты ни с кем не должен делиться о том, что у меня увидишь. Понимаешь?
- Мастер, ты меня знаешь не первый десяток лет. Я готов.
Через полчаса я подогнал костюм под своего упитанного специалиста по диетам и похуданию, благо, что рост у нас был близок. Предварительно я предупредил приятеля, что выведу сигнал голограммы в пространство комнаты, для своего стороннего контроля ситуации в игре, на всякий случай. Он не возражал, и по его слегка побледневшему лицу я почувствовал, что он не ожидал увидеть у меня дома настолько серьезной системы игры. Более того, я спросил его разрешения на видеозапись его первого сеанса игры, и он с готовностью согласился и на это. Перед началом сеанса я объяснил ему, как надо выбирать эпизод, как правильно входить в него, делать паузу, или корректно выходить из игры. Он кивал головой и торопился в игру, но по собственному опыту, я знал, что, то, что он увидит и почувствует, перекроет все его ожидания. С его слов я ввел в систему медицинского мониторинга его нормальные и предельные контрольные параметры, включил видеозапись, и, взяв руки клавиши, уселся в кресло. Сейчас я мог контролировать все действия своего приятеля со стороны, и наконец-то, посмотреть на это игровое зрелище гордым и придирчивым взглядом автора.
Почему-то Николай выбрал себе первым эпизодом, жизнь молодой полярной лисицы, песца. Он выбрал себе конец февраля, это был конец полярной зимы, и начало любовных игр этих пушистых зверьков. Я не стал путать его, теперь уже как бы «пациента», своими версиями программ, и сразу же поставил первую с участием цивилизации.
Вначале все было тихо и спокойно. Николай вошел в эпизод и осваивался в новой обстановке, меня он уже не видел. Уровень сложности я посоветовал ему брать самый простой, что он и сделал. На голограмме, сквозь голографические очки, я видел Николая как песца, а стоило мне лишь опустить голову и взглянуть из-подо лба поверх очков, я видел его висящим в горизонтальной позиции на стропах, в костюме из искусственной кожи со шлемом на голове, и отходящим от позвоночника шлейфом проводов. Надо сказать, что фигура у моего диетолога была не очень уж спортивная, и даже намечался небольшой животик.
Но когда я посмотрел на него в очередной раз, я удивился, - он втянул живот в себя!
Я перевел взгляд на голограмму. Молодой самец полярной лисицы стоял на снежном склоне сопки и жадно втягивал носом запахи тундры. Студеный ветер теребил его густую белую шерсть, и при легкой поземке он почти сливался со склоном. Я видел его хорошо только за счет его черных глаз и носа, которые резко контрастировали с белым снегом.
Была как бы середина дня, и длинные тени сопок, поросших чахлыми деревьями, роняли свои мягкие темные тона на розоватый снег. Это было красиво! Пейзаж был мне приятен, ведь я тоже обожал полярную тундру, и тут же я зафиксировал свою новую мысль, - сделать возможной парную или коллективную игру.
Песец осторожно поставил вперед переднюю лапу, как бы пробуя прочность снежного наста, наступил на нее и опять замер. Если бы я не знал, что это игра, и кто в облике песца, я бы решил, что смотрю документальный фильм из жизни заполярья. Пока поведение животного принципиально ни чем не отличалось от нормы, разве только, какая-то излишняя настороженность сквозила в его движениях и облике. Но с каждым шагом движения его становились все более уверенными, и, наконец, песец побежал легкой рысью по насту вдоль склона. Я перевел взгляд на Колю, он пытался двигаться в точности как его лисье отражение. Его голова была чуть опущена и слегка развернута в сторону, «свою пятую точку», так же как и живот Николай поджал под себя. У песца это выглядело аналогично: его мордочка была слегка развернута вниз по склону, а хвост спокойно волочился по снегу. Вот он замер, возле ствола корявой полярной березы, а затем прыгнул вперед, пробил передними лапами наст и мгновенно зарылся носом в снег. Хвост животного встал трубой от возбуждения, - песец почуял добычу. Видимо тонкое обоняние и чуткий слух позволили Николаю определить местонахождение под снегом лемминга или полярной куропатки.
Я опять посмотрел на доктора, он руками делал быстрые движения, напоминающие ловлю мух или тараканов. Жалко, что было не видно его выражения лица, - вот бы потом посмеялись! В результате первая охота оказалась для доктора неудачной, - мышка убежала. Песец отряхнулся от снега тем движением, которым обычно собака отряхивается от воды, и двинулся дальше. Так продолжалось часа два, пока первая добыча не попала в пасть полярного лиса – Николая. Песец положил тушку придушенного лемминга перед собой на снег, гордо поднял голову и три раза щелкнул зубами. Видимо, док устал и
захотел остановить игру, но неправильно воспроизвел сигнал SOS. Док понял ошибку и предпринял вторую попытку. Я не стал ждать, пока у дока выпадут из зубов последние пломбы, встал и нажал эскейп.
Потом, весело попивая кофе, мы просмотрели отснятый материал, где доктор на одном экране был в двух ипостасях.
- Слушай! - воскликнул вдруг он, - А как ты стираешь этот свой волшебный костюм! Ведь ты потерял в нем семнадцать килограмм, а я только что изрядно попотел, охотясь за этими юркими мышами.
- Вопрос правильный, но позволь мне тебя уверить в том, что, во-первых, костюм сшит из ткани, ко всему прочему, обладающей бактерицидными свойствами, а, во-вторых, я его просто прополаскиваю в струе воды и этого вполне достаточно.
- У тебя есть весы? Я хочу сразу проверить, сколько я скинул за пару часов!
- Доктор Коля, неужели ты не понял, что мой мониторинг тебя постоянно контролировал и взвешивал тоже. Сейчас я выведу все твои параметры, смотри.
И я распечатал на экране его стартовые и финишные физиологические параметры. Оказалось, что он потерял сто шестьдесят пять грамм своего живого веса.
- Док, а как тебе показалось, сколько времени ты провел в игре?
- Если честно, то не менее четырех часов. А на самом деле сколько?
- Ровно два часа!
- Ну, здорово! А ведь, по правде, я даже утомился. Когда выследил ту последнюю мышь, то загадал, - не поймаю, все равно выйду из игры, так как уже устал.
- Скажи, пожалуйста, а почему ты выбрал именно этот эпизод в шкуре песца?
- Хм, видишь ли, почтенный автор столь ошеломляющей игры, с точки зрения врача диетолога этот зверь интересен своим энергетическим балансом. Ученые уже давно обратили внимание на то, что взрослые песцы в вольерах не увеличивают своего веса, хотя находятся в условиях гиподинамии, он у них как бы стабилен. У них, как будто, есть свой внутренний счетчик потребленных и потраченных калорий, а моя методика поддержания формы пациентов строится на аналогичном принципе: я обучаю людей, как без весов контролировать свой вес. А вообще то, я здорово растерялся, когда твоя, точнее уже моя шкура плотно прилегла к моему телу, и я стал ощущать то, что мне раньше и во сне не снилось. Кстати, я удивлен тем, что мыши могут так аппетитно и ароматно пахнуть, я всегда придерживался обратной точки зрения. Теперь я понимаю кошек и лисиц. А реальность трехмерной действительности у тебя в игре такова, что в начале я просто обалдел. И знаешь, что привело меня в чувство? - Ветер! Когда он зашевелил на моем теле шерсть, и я ее почувствовал, то понял, что я песец! Да, полярный лис, вышедший на охоту!
После первого погружения в игру, мой доктор всерьез насел на меня и как поклонник моей программы и как заказчик для своих диетологических идей. Он задавал мне много самых разных и неожиданных вопросов, от закрепления моих авторских прав, и возможностей тиражирования программно-аппаратного оборудования до введения по его заданию необходимых параметров мониторинга и дозирования психофизической нагрузки. Я терпел его около месяца, и за это время практически не играл, а вносил правки в программу, наблюдая, как движется по эпизодам док. В конце месяца, когда мой вес увеличился на три килограмма, я сказал Николаю, что из-за технической неполадки, его визиты придется отложить на неопределенное время, и сослался на высокую цену испорченного оборудования.
Док за это время уже весьма преуспел в игре, и хорошо охотился во всех четвероногих обличиях. Почему-то его не очень прельстили варианты плавающих и летающих животных, на что он мне отвечал, что он, дескать, существо весьма приземленное, привыкшее твердо стоять на хоть и слегка кривых, но своих ногах. Я посмеивался про себя, понимая, что моя виртуальная реализация полетов и плаваний настолько удалась, что док просто ее опасался. Был эпизод, когда он однажды по моему совету влез в шкуру птицы, к тому же, сгоряча сразу полез в шкуру стрижа. Его стало тошнить на пятой минуте игры, после чего он ни разу даже не пытался повторить попытку полетов или плаваний.
Я принципиально не хотел делать ничего коммерческого и тиражировать свое детище. Игра была моим хобби, и стала единственной отдушиной души. Док только помог мне утвердиться в постулатах игры и кое-что довести до предела моих интеллектуальных и технических возможностей. За время визитов дока я хорошо соскучился по игре и у меня уже «чесались лапы». Во сне я частенько проходил свои любимые эпизоды, и, отвадив дока, надеялся на спокойное погружение в свой мир. Иногда я ловил себя на мысли, что в чем-то похож на главного Творца природы, создавшего свое мироздание. Даже сам док забыл про свои коммерческие планы по применению игры и никак не мог в нее наиграться. Это было забавно, - видеть, как взрослый человек на глазах превращается в сущего ребенка. Только разницей между нами было то, что док не любил летать, а любил бродить по поверхностям эпизодов квазиреальности.
Я оставался беспредельным романтиком и наивным человеком, - от дока оказалось не так просто избавиться. С начала он через день звонил мне и справлялся, достал ли я нужные детали, и если нет, то чем он может помочь. Через неделю его голос стал более нервным и в одном разговоре он мне признался, что не дошел в одном из эпизодов до нужного места, а это для него было очень важно. Он сказал также, что ему даже во сне снится этот эпизод, и что ему теперь не найти покоя, пока все не закончиться так как надо. Голос его в конце фразы задрожал, я смутился такой чувствительностью, и дал ему небольшую надежду:
- На следующей неделе я надеюсь закончить ремонт и сообщу тебе…
Надо сказать, что в игре дока я уже не контролировал, а занимался математической оптимизацией программы, почти не отрываясь от монитора в другой комнате.
Но иногда я поглядывал на то, что делал док, и припомнил, что последние дни он был африканским слоном. У дока было неудержимое влечение к росту размеров существ, которых он выбирал. В начале он перебрал всех сухопутных хищников, добрался до тигров и львов, потом погрузился в носорогов и, наконец, стал слоном. Естественно, что самого крупного хищника земли – белого медведя, он обошел, так как избегал всего, что плавало или летало, ведь этот медведь плавал и жил на плавучих льдах.
Поскольку программа позволяла, я решил проверить его последний эпизод и вечером в режиме просмотра увидел, где док был в последнюю игру. Оказалось, что док был взрослым слоном, и у него была подруга слониха. Было удивительно, что подруга дока оказалась беременной! Эпизод проходил на территории Мозамбика, граничащей с Танзанией, и, кстати, там хватало охотников за бивнями.
Теперь мне стало понятно волнение дока, я ведь тоже был будущим отцом волком. Оставалось неясным только одно, как док смог так быстро пройти по эпизоду, ведь он сидел на нем всего около недели. Я проверил внутренний таймер его эпизода, - так и есть, он поднял темп игры на порядок! Но нормальный человек не смог бы выдержать такой нагрузки, и это стало для меня загадкой, ведь физиологический мониторинг никак не среагировал.
Чтобы решить этот вопрос я позвонил доку на следующей неделе и пригласил к себе.
Док пришел сразу и не с пустыми руками, две бутылки коньяка, закуска и фрукты были торжественно выставлены им на стол.
- Это тебе, чтобы не скучал, пока я буду гулять по саваннам. И добавил: - Ты ведь знаешь, где и с кем я гулял, не так ли?
- Ладно, гуляй, Коля, но знай меру.
Я обратил внимание на то, что походка дока немного изменилась, она стала более грузной, и поворачивался он всем корпусом, не вращая шеи. Так, подумал я, получилось, что док стал и в жизни чувствует себя слоном.
- Док, что ты будешь кушать после игры?
- Овощной салат, если есть, то с удовольствием. Я теперь стал полным вегетарианцем.
Ответил он не без горделивой скромности.
Я спросил, оставить ли ему выпить, и услышал то, что и ожидал: - Я теперь не пью алкоголь совсем, это все тебе, Мастер. Затем я помог ему облачиться в костюм, включил систему и удалился в соседнюю комнату.
Накануне я решил внести в наши отношения немного юмора, и так как у меня все еще не хватало материала для пошива второй шкуры, а док продолжал бродить по миру подобному нынешнему, я решил над ним подшутить. Шутка была простая, я вставил его виртуальный образ во все эпизоды его игры. Теперь док, двигаясь по саванне со своими слонами и встречая племя пигмеев, мог увидеть среди них одно очень знакомое лицо, слегка изменённое соответствующим антуражем. Или, встретив семью шимпанзе, и внимательно вглядевшись в морду вожака, он опять же мог увидеть свои, но весьма искаженные черты. И так было во всех эпизодах, причём частота появления его образа определялась методом случайных чисел и сюжетом. Он мог явиться в облике охотника или человекообразной обезьяны, случайного путешественника или еще кого-либо, чью морду или физиономию можно было стилизовать под подобие дока.
Так как мне было интересно понять, каким образом док мог в диком темпе проходить эпизоды без зашкаливания мониторинга своих физиологических параметров, я просто решил посматривать за его игрой по видеокамере, сигнал которой выходил ко мне на монитор в соседнюю комнату. После того как я помог ему одеть костюм из искусственной кожи, я включил систему и пошел к себе. Когда я взглянул на экран, док уже важно вышагивал в тренажере, забавно помахивая своими мнимыми хвостом и хоботом. Понаблюдав несколько минут, я ничего необычного не заметил и откупорил бутылку коньяка. Потягивая приятно обжигающий ароматный напиток, я взглянул на дока, и понял, что его что-то насторожило или озадачило. Я вывел трехмерный сигнал наблюдения игры, и увидел, что док-слон, стоит в тени чащи каких-то высоких танзанийских деревьев и внимательно смотрит на самца павиана, медленно отходящего за своей отступающей семьей. Видимо, обезьяны испугались такого неожиданного и крупного гостя, появившегося на их территории, обезьяний вожак отвлекал слона и прикрывал и отход остальных. Увеличив изображение морды вожака, я понял, насколько шутка удалась, это был грубый до истерического хохота шарж на дока. Но док в облике слона стал близорук и не мог столь ясно разглядеть то, что видел я. Тем не менее, он что-то заметил и, судя по поведению, стал нервничать и входить в состояние агрессии. Док-слон оттопырил свои огромные уши, замотал головой, поднял хобот и издал пронзительный и короткий крик как десять медных труб.
Затем, задрав свой короткий хвост, он бросился на пятившегося павиана с явным намерением затоптать свой бедный и ни в чем не повинный шарж. Обезьяна развернулась и бросилась во всю прыть в сторону каменной гряды, туда, где укрылась вся его семья. Док набирал скорость, круша все на своем пути. Кустарники трещали и сминались, деревья качались, но обезьяний вожак был парень не промах, и хотел жить. Вожак бежал так быстро, как только может бегать такое животное, выбирая маршрут между кустарниками и высокими деревьями. На камни док залезать не стал, а взяв в хобот кучку мелких галек, с силой выдул их в сторону отступающего бабуина. Один из камешков угодил обезьяне по красному голому заду, и окрестности огласились таким отчаянным визгом, что мне даже стало жалко ни в чем не повинное животное. Наблюдать все это зрелище спокойно я не мог, и просто давился от смеха. При этом надо было видеть «мимику» дока-слона! Такое я не видел ни в одном из фильмов про животных, это было просто уморительно. Потом док-слон сплюнул на землю, еще раз протрубил боевую победу в сторону сбежавшей обезьяны и, потряхивая головой, горделиво пошел обратно к своему стаду. Теперь во всем образе этого слона я видел образ своего дорогого дока, точнее, его слоновью пародию.
Тем временем, коньяк дока и усталость сделали со мной свое дело, и я не заметил, как погрузился в глубокий сон. Мне опять снилась моя тундра…
Я проснулся и посмотрел на часы, - начиналось утро, и док, не разбудив меня, ушел на работу. Я просмотрел запись параметров его игры и опять удивился ее бешеному темпу. Нормальный человек не мог бы выдержать такой нагрузки, но мониторинг говорил обратное, -физиологические параметры дока не зашкалили.
o - Неужели он использует допинг! – Наконец осенило меня. Но, это может привести к непредсказуемым последствиям. Ведь если я, в общем, пока еще нормальный человек, мог настолько вживаться в этот виртуальный мир, тогда что может произойти с человеком, если во время игры он будет под кайфом? Я вспомнил о том, как долго у меня болело плечо, после неудачного пикирования в шкуре орла, и легкий холодок пробежал у меня по спине. Я включил запись игры дока и решил просмотреть ее всю.
Жалко, что нет способа записи мыслей человека, а я не включил в мониторинг даже энцефалограмму, тогда, может быть, картина прояснилась бы сразу. Просмотр я сделал в ускоренном режиме, так как док гулял слоном по саванне около семи часов реального времени. Учитывая скорость его игры, виртуальное время его нахождения в саванне было около пяти суток! Вначале, до эпизода с несчастным голозадым павианом темп был нормальным, но потом на двадцатой минуте игры темп стал очень быстро ускоряться. Я следил за всеми параметрами игры и мониторинга, но ничего выходящего за рамки не мог определить. И тут меня осенило! Ведь с начала эпизода док-слон мирно кушал какую-то траву и какие-то ветки кустарника с плодами. Затем последовала встреча с семейством бабуинов, после чего все физиологические параметры дока резко подскочили и не опускались почти до конца всей игры.
- Может быть, загадка в этой траве и кустарнике? – Но это уже из области фантастики.
Даже, если в реальном мире эти растения и представляли какой-то допинг, то как могло произойти, что игрок получив этот допинг в виртуальном мире, то есть, грубо говоря, с помощью своего воображения, проявил себя так, как будто на него допинг подействовал?
И тут я вспомнил свое первое ощущение, возникшее после окончания игры еще в самом начале ее опробования. Когда я что-либо или кого-либо съедал в игровом эпизоде, то потом я действительно почти не хотел есть. Я просмотрел игру дока дальше и увидел, что
после нападения на обезьян, он стал агрессивен и в последующем гулянии по саванне нападал на всех, кто хоть чуть-чуть отклонялось от известной только ему одному нормы. Следующей жертвой стало семейство львов. Он разогнал их также как и обезьян. Кстати, лев, - глава прайда, при внимательном рассмотрении его морды, тоже оказался шаржем дока.
Затем последовали жирафы, стая мирно пасущихся антилоп, и даже огромная стая фламинго. Потом док решил опять подкрепиться понравившимся ему лакомством, и после трапезы кинулся в бой на старого тихо бредущего слона со сломанным бивнем.
Док здорово его потрепал, и, вероятно, старик слон долго не протянет. Старый слон, если и напоминал дока, то только своим лысым лбом, тут уже не было никакого шаржа.
Моя шутка приняла неожиданный и неприятный поворот с проявлением какой-то нехорошей агрессии, но времени исправлять программу у меня в тот момент не было. Единственное, что мне еще пришло в голову, так это войти вместо дока в игру и проверить версию с растениями. До назначенной деловой встречи у меня было около часа времени, и я пошел проверить, правильно ли док отключил систему, и высох ли костюм. Моя школа была неплохой, и, видимо, стимул у дока был хороший, он все сделал так, как я его обучил. Я надел искусственную кожу, подключился к тренажеру и включил систему.
Я знал, как войти в эпизод дока, и сразу вошел в облике молодого слона на облюбованное им место лакомства. В саванне было безветренное утро, воздух очень теплым, хотя лучи солнца еще не показались на земле. Они освещали высокие редкие облака в синем небе и макушки далеких гор. В высокой выгорающей траве пели кузнечики, а со всех сторон были слышны птицы. Я стоял и проникался окружающей обстановкой, давая своему телу привыкнуть к шкуре слона, и принюхивался к разнообразным запахам африканской саванны. Оглядевшись вокруг, я приметил те кусты и траву, которую любил кушать док и пошел к ним. Меня поразило, с какой легкостью двигалось мое многотонное тело, и даже охватил легкий восторг, такой же как когда-то, когда я впервые сел за руль автомобиля и стал им управлять. Глаза мои находились на высоте около трех метров, даже если я не поднимал голову. Я понюхал траву, она пахла терпко и непривычно, я не был ботаником, и не мог ее идентифицировать. На вкус она была суховата и горчила. Чтобы хорошо ее распробовать мне пришлось съесть пару килограммов. Затем я направился к кустарникам с продолговатыми темно-зелеными листьями. Я не очень спешил, но поглядывал на таймер, чтобы успеть сделать задуманное и во время закруглиться. Пока никакого эффекта не наблюдалось, и ничего необычного, кроме того, что я слон, не ощущалось. Черные маслянистые плоды густо облепили ветки довольно высокого кустарника и заманчиво блестели в такую жару.
Вдруг ветки кустов внезапно закачались, и с визгом из них вывалилось на землю семейство тех самых павианов, с которыми так не поладил док. Вожак был действительно неприятно похож на дока, и даже с близорукостью слона я это разглядел. При этом она была смела и самоотверженна, так как прикрывала отход всей семьи. Павиан, задрав короткий хвост, прыгал на всех лапах, и лаял на меня. Шерсть на его загривке встала дыбом, морда страшно оскалилась и сморщилась, обнажив большие клыки, и теперь он очень напоминал собаку. В начале я никак не реагировал на его поведение, мне было не до него, так как я был занят экспериментом с растениями дока, усиленно поглощая их. Внезапно солнце стало светить почему-то ярче, видимо, вышло из-за какой-нибудь тучки, и все вокруг стало очень ярким, когда я начал пробовать ветки кустарника. Вкус их был немного терпким и солоновато-кислым, что для жаркой погоды было не так уж плохо, поскольку водопой был в нескольких километрах отсюда.
Павиан отбегал и снова возвращался, лая на меня и как бы ругая, за то, что я ем его ягоды. По таймеру я находился в эпизоде двадцать минут, время позволяло, и я продолжать жевать ветки. И все-таки, назойливость бабуина скоро показалась мне выходящей за рамки дозволенного. Надо было ему показать, кто на самом деле в саванне хозяин, и я решил его припугнуть. Повернув хобот на него, и растопырил уши, я громко протрубил свой боевой клич, покачивая огромной головой, украшенной большими бивнями. Обезьяна отбежала подальше в сторону каменной гряды, но кричать не унималась. Более того, ее морда показалась мне теперь настолько отвратительной и наглой, что терпению пришел конец, и я ринулся на вожака. Я побежал за его красно-синим задом в полной уверенности, что сейчас его растопчу. Но маршрут отступления обезьяны был хорошо отрепетирован, и он лихо запрыгал по каменным стенкам вверх. Теперь мне не оставалось ничего другого, как повторить прием дока, и, набрав мелких камней в хобот, я выдул их в сторону наглой задницы. Так как в этом приеме я не тренировался, то, конечно, промахнулся, но бабуин, услышав дробь камней по камням, с отчаянным визгом исчез скорее.
Кровь во мне кипела, и хотелось на чем-нибудь отыграться. Схватив какое-то деревце за ствол, я вырвал его с корнями и швырнул на камни. Ствол раскололся, и мне стало легче. Мельком я взглянул на таймер, время еще позволяло гулять, было всего двадцать две минуты. Вернувшись к ягоднику, я сорвал еще пару веток, на ходу запихивая их в пасть, и двинулся в сторону водопоя.
Пройдя несколько зарослей, чередующихся с открытыми местами, я почувствовал какой-то новый запах. Подняв и поворачивая в стороны хобот, я принюхался и определил, откуда он идет. Почему-то этот запах меня сильно раздражал, я уже где-то встречал его. Озарение пришло внезапно, - это был запах кошек! Когда я был волком, мне доводилось встречаться с таежной рысью, и этот запах был очень похож.
Я быстро двинулся на усиливающийся запах и скоро увидел лежащий в тени большого дерева прайд. Я протрубил и, тряся головой, пошел напролом в атаку. Львы спали после удачной охоты, но вскочили резво, и, не раздумывая, кинулись наутек как обычные кошки.
Теперь я не сомневался в том, кто царь природы в саванне. На всякий случай посмотрел на таймер, и успокоился, у меня было в запасе еще тридцать три минуты. Внезапно опять захотелось отведать сочных ягод кустарника, но пить хотелось сильнее, тем более, я толком еще не видел местного водопоя. Солнце было в зените, я не видел своей тени, и от солнцепека моя спина раскалилась как пустая сковорода на огне. Наконец, я приблизился к водопою настолько, что услышал всплески купающихся животных. По запаху и шуму воды я догадался, что там было семейство купающихся слонов. Русло реки обмелело, но в этой низине били ключи, и вода стояла даже в середине лета. Выйдя на высохший берег реки, я огляделся. Небольшое стадо антилоп, оглянувшись на меня, продолжало утолять жажду, а семья из девяти слонов принимала водные процедуры. Самки поливали своих малышей, а два самца по глаза погрузились в воду, так что только хоботы как перископы показывали их местонахождение. На другом, открытом для солнца, берегу водоема я заметил несколько неподвижно лежащих на солнцепеке крупных крокодилов. Либо слоны не внушали им доверия и аппетита, либо они были уже сыты. Я уже настолько изнемогал от жары, что с разгона, слегка поскользнувшись на глинистом берегу, плюхнулся в водоем. Мне показалось, что от моей спины пошел пар. В воде я почти перестал ощущать свое огромное тело, и стало легче. Встав на дно задними ногами, я осмотрелся: семья слонов была от меня на расстоянии, позволяющем им сделать вывод, что я для них чужак. Антилопы, тем временем, осторожно приблизились к воде и, пугливо подергивая хвостами и озираясь, продолжали утолять жажду.
Крокодилы слегка изменили позиции, и мне показалось, что их стало меньше, но я не придал этому большого значения. Таймер позволял мне еще немного побродить, в запасе было тридцать минут. И тут меня осенило!
Я находился в игре всего полчаса, но за это время успел наесться ягод, разогнать павианов и львов, и дойти до водопоя! Вот она разгадка дока! Действительно, сочетание травы и кустарника с ягодами давали какой-то эффект. Причем действие их было незаметным и коварным. Я вспомнил, как во время еды окружающий мир вдруг стал восприниматься мною ярче, - это и был первый признак действия допинга. Вторым проявлением явилась моя агрессия на окружающих животных.
Разнежившись и остыв в водоеме, я слегка отрезвил свое сознание и смог объективно оценить ситуацию. Теперь можно было уходить, чтобы успеть на деловую встречу, нужную мне для работы. Я прикинул, как лучше это сделать, - прямо из воды, или сперва выйти и обсохнуть на солнце, хотя в принципе, это было все равно.
Вдруг у берега раздался сильный всплеск, и я увидел, как гигантская водяная ящерица схватила зазевавшуюся взрослую антилопу и потащила ее в воду. Не раздумывая, я поспешил на помощь несчастной жертве. Антилопа отчаянно упиралась ногами, но челюсти монстра держали ее за бока мертвой хваткой. Крокодил сделал сильный рывок головой и, оторвав животное от земли, перебросил ее через себя на глубину. Антилопа была обречена, но я набрав полные легкие воздуха сильно выдул его в воду рядом с крокодилом. На него это не произвело большого впечатления, а морда антилопы, с выпученными от ужаса глазами, уже исчезала под воду. Я протянул хобот и, почувствовал толстый хвост монстра, мгновенно обхватив его поперек туловища, подтянул хищника с жертвой к себе. Не дожидаясь рывков рептилии, я кинул эту парочку на мелководье у берега. Все произошло очень быстро, в воздухе крокодил от неожиданности разинул пасть и когда они упали, антилопа обрела на мгновение свободу. Я же уже шел на хищника с одним желанием, - растоптать его. Но крокодила не надо было долго объяснять. Перевернувшись на живот, он, подняв хвостом облако брызг, мгновенно скрылся в мутной воде. Раненая антилопа пыталась встать на ноги, но они ее не слушались, и она опять падала в воду. Я подхватил ее снизу, и вытолкнул на берег. Кое-как она отковыляла на небольшое расстояние от берега и легла на траву. Ее раненые бока тяжело вздымались, видно было, что ей здорово досталось. Глядя на нее, я понимал безнадежность своей затеи, ведь естественный отбор должен быть естественным, и она как раненое и больное животное теперь погибнет от других хищников. Времени у меня было уже мало, и я открыл рот, приготовившись издать заветный SOS, как вдруг почувствовал, как кто-то коснулся меня сзади. Я резко развернулся, за мной стояла красивая молодая слониха.
Она дружелюбно протягивала мне свой хобот, и я ответил ей тем же. Объятие, или «рукопожатие» хоботами было прелестно своей трепетной нежностью, но мне надо было уходить.
Потом в течение всего дня меня преследовал грустный и недоумевающий взгляд маленьких глаз слонихи, в которых застыло мое исчезающее отражение.
Встреча с потенциальным заказчиком по работе прошла успешно. Дело в том, что мое имя было достаточно компетентно в высоких кругах и среди специалистов. Последние годы я пожинал лавры своей бурной творческой активности перестроечных лет и редко брался за работу по заказам. В принципе, я мог и не включаться ни в какие проекты, так как средств мне хватало. В свое время я удачно вложил денежные средства в несколько проектов и фирм, кроме того, у меня были банковские счета и акции, и доходов от всего этого было вполне достаточно для моей одинокой жизни. Но если меня очень просили определенные круги, а работа приходилась мне по вкусу, то я брался, не зависимо от того, сколько мне платили. Я считал себя художником в своем ремесле и работал теперь из любви к искусству программирования. На этот раз работа касалась исследований Луны.
В свое время американцы смогли нас здорово обскакать в ее освоении, у нас, то есть у тогдашнего СССР на поверхность Луны был запущен только один маленький Луноход, а американцы пешком исходили ее поверхность в количестве четырнадцати астронавтов.
Передо мной ставилась задача создания искусственного интеллекта робота-астронавта нового поколения, который должен был стать нашим пионером в освоении Луны.
При удачном исходе первого запуска и последующей его деятельности, должна была быть создана целая серия подобных роботов. Затем все они должны быть отправлены на Луну для подготовки и строительства первой Лунной станции и для приема людского экипажа.
Первый этап делался за счет особо выделенной секретной статьи госбюджета, а ко второму должны были привлечь и иностранных партнеров.
Тема была мне очень понятна и близка, так как несколько лет тому назад я участвовал в подобном заказе для нефтедобывающей отрасли шельфовых и морских месторождений. Я знал, что подводный город роботов-нефтянников в Северном Ледовитом Океане уже полностью окупил все затраты на свое строительство. Кстати, в том проекте обошлись без всяких плавающих платформ, бурение велось под водой робототехникой, а нефть и сжиженный газ вывозился грузовыми атомными подводными лодками. Люди спускались под воду только в особых ситуациях, когда техника по каким-то причинам справиться не могла или был какой-либо технический риск. Дивиденды от того проекта были сегодня главной статьей моего бюджета. Недавно я узнал также о том, что подобные подводные станции строятся на Дальнем Востоке и на них поступают заказы из зарубежья.
Стиль моей работы был таким. С начала я прорабатывал основной алгоритм в соответствии с постановкой задачи заказчиком, после чего я приглашал для сотрудничества свою старую гвардию опытных коллег программистов и своих бывших учеников. Зная способности каждого, я раздавал каждому по куску задачи, а потом, когда все было готово, все и всех собирал, и начиналась отладка всей системы.
На какое-то время мне придется позабыть про любимое домашнее детище, зато доку можно предоставить отыграться вволю. Надо только до его прихода вернуть эпизод в тот момент, когда он его покинул в последний раз.
Я не собирался упрекать дока за его виртуальную наркозависимость в шкуре слона.
Вспоминая свое больное плечо, я проассоциировал ситуацию со стигматами фанатиков.
Получалась интересная картина, - плоды воображения можно было пожинать и в реальности. Хотя, можно ли было считать реальностью его местонахождение в искусственной коже и игре за реальность? Но тогда что считать реальностью?
Помню, что в юности на уроках философии меня учили, что реальность, данная мне в ощущение, - есть жизнь. Но в таком случае, если квазиреальность моей игры обеспечивала ощущения, необходимые для жизни, значит, она становилась реальностью, хотя бы на период игры. Честно говоря, мне было приятно сознавать, что я добился такого качества иллюзии реальности, но с доком надо было что-то решать.
На всякий случай я решил просто откровенно поговорить с ним, чтобы убедиться в его нормальном понимании создавшейся ситуации. Ведь моя игра была моим детищем, которое я создавал для себя, док случайно оказался втянутым в эту историю, и я не знал, какие последствия все это может вызвать. Надо было как-то подстраховаться, а доку дать понять, что, хоть он мне и близкий друг, но я ситуацию держу под контролем, и, в случае чего, запрещу ему посещать меня, и на этом поставим точку.
Первое, что я начал делать, вернувшись домой, включил систему, и хотел, было, все восстановить, но искушение самому еще раз прогуляться слоном по саванне оказалось сильнее. Я прикинул, что если в первый раз после «травки» мне хватило получаса, то сейчас, располагая двумя часами свободного времени, мне хватит и часа, к тому же жару я переносил хуже, чем холод.
Быстро перекусив, я включил систему, облачился в «шкуру» и …
Растерянно протягивая мне хобот, слониха не понимала, что произошло. Ведь для нее я на какое-то мгновенье исчез из поля зрения, но когда я появился, она была слегка озадачена, и осторожно протянула мне свой милый хобот.
Я был крупным самцом, на полтора метра выше этой молодой слонихи, и увидел за ее спиной, что из воды начинает подниматься в нашу сторону большой слон. Честно говоря, биться за обладание этой самкой мне вовсе не хотелось, это удовольствие я мог оставить и доку. Не теряя времени даром, я по-дружески нежно ответил на хоботопожатие слонихи, и стал потихоньку отходить назад. Слониха как завороженная шагнула следом за мной. Вот тебе на! Неужели я смог так очаровать ее своим благородным поступком по спасению антилопы? Тем не менее, потихоньку я начал ретироваться в направлении искусительной травы. Сохраняя солидность, я не спешил, но слониха почему-то решила, что я зазываю ее за собой, и пошла за мной следом. Видимо, это обстоятельство усугубило мое положение, большой самец, а это был, судя по бивням и шрамам, главный самец стада, ускорил свое приближение ко мне. Он уже вылез на берег и издал свой боевой клич, как будто десять фанфар одновременно выдули одну протяжную и резкую ноту. Что мне оставалось делать? Надо было либо уходить из эпизода, либо принимать вызов, или бежать и как можно скорее. Быстро раскинув мозгами, я принял решение бежать, так как лишним временем я не располагал, а продлевать этот эпизод, большого желания у меня не было. Пусть этот мир останется вотчиной дока, решил я и побежал. Во время бега я почувствовал и услышал, что меня все-таки преследуют, и прибавил ходу. Шум сзади стал отдаляться, а потом и вовсе стих. Я успокоился и перешел на быстрый шаг, и скоро оказался около кустарника с травой. Время близилось к закату и, конечно, семейство бабуинов находилось в этой самой роще. На этот раз я решил не обращать на них вовсе никакого внимания, тем более, что они сидели не в кустарнике, а на ветвях высокого ветвистого дерева. Конечно, мои друзья по мере моего приближения стали приветствовать меня все громче и громче, но я был глух и нем. Не глядя на шумное семейство, я начал уплетать то, за чем пришел. Когда я переключился с травы на кустарник, песня бабуинов в мою славу достигла апогея. Я решил отблагодарить приятных исполнителей родоначальников американского джаза, и развернулся в их сторону, похлопывая своими огромными ушами. В хоботе я держал ветку с ягодами и дружелюбно предложил ее своим шумным соседям. Этот жест вызвал у обезьян целую бурю эмоций, нервы их не выдержали, и они попрыгали на соседнее дерево, затем на землю и далее сиганули по траве в сторону каменной гряды. Что ж, вольному воля, да, предыдущие уроки для обезьян не прошли даром, подумал я, и оторопел: на опушке стояла та самая влюбчивая слониха и молча смотрела на меня. Наверное, у нее брачный период, решил я, и, на всякий случай, напряг слух, но вокруг было тихо. Надо заметить, что слоны, не смотря на свои огромные размеры, двигаются в саванне очень тихо. Их можно почувствовать только по запаху или по дрожанию земли. Теперь, то ли под действием съеденных растений, то ли еще по чему, но мне показалось, что морда слонихи весьма симпатичная. Я начал догадываться, почему мой друг так зачастил в этот эпизод. Я машинально сорвал еще одну ветку кустарника и сунул в рот, точнее в свою слоновью пасть, и в этот момент обратил внимание на то, как ярко засияло солнце, и все вокруг засверкало красками.
- Так, травка точно подействовала - отметил про себя я. И тот час же мне стало стыдно за свое бегство с пляжа от симпатичной особы женского слоновьего пола. Я попытался по слоновьи улыбнуться, сорвал густую ветку с шикарными маслянистыми плодами, и протянул ее навстречу даме с хоботом. Слониха была лишена ложной скромности, и протянула встречно мне свой трепетный хоботок. Я не спешил отдавать ветку, а она не торопилась ее забирать, наши хоботы нежно переплелись во что-то напоминающее узел. Я почувствовал, как будто у меня по толстой слоновьей шкуре побежали мурашки, и сильно засопев от удовольствия, отпустил ветку. Слониха подхватила ее и машинально отправила в пасть, видимо, она хотела продолжения этой любовной игры, и, приблизившись ко мне вплотную, тихонько боднула меня в бок своим лбом. Мое огромное слоновье сердце готово было выпрыгнуть из груди, оно стучало как двигатель мощного трактора. Не знаю, чем бы мог закончиться этот эпизод, так как вдруг меня осенила мысль о том, что следом за слонихой обязательно появится и тот большой слон. Эта тревожная мысль насторожила меня, времени оставалось чуть меньше часа, и надо было на что-либо решаться.
Тем временем слониха, распаляясь все больше, стала толкать меня в бок, как бы уводя с этого места в нужном ей направлении. Я поддался ее желанию и повернул корпус в заданном ею векторе. В ста метрах от нас с подветренной стороны стоял готовый к бою огромный африканский слон. Он растопырил свои огромные уши и рыл ногами землю, на какое-то мгновенье я даже залюбовался им.
Вот это страсть и экспрессия! Кровь ударила мне в голову, меня опьянило чувство предстоящей битвы. Это чувство соединяло в себе ярость, неутолимое честолюбие и жажду крови врага. Я узнал это чувство, оно посещало меня не раз в шкуре волка. Но в этой ситуации я был новичок, и с такой массой иметь дело мне еще не приходилось. Слон протрубил, это был его вызов полный ярости ко мне и боли за его отверженную звериную любовь. Я не забывал, что я человек, и решил использовать этот козырь в битве. Я решил драться, но не за слониху, а за свою гордыню и уязвленное самолюбие. Тем более, что короткохвостые бабуины, уплетая что-то, с интересом глядели со скалы за разворачивающейся внизу сценой. Я протрубил ответно, сообщая, что вызов на этот раз принят, и мы пошли на сближение, ускоряя шаг. Я не знал тонкостей слоновьих битв, но предполагал, что если бивень попадет точно в нужное место, то копыта откинутся очень быстро. Значит, ни в коем случае не подставлять противнику тело, - это, во-первых. Во-вторых, при такой массе так же как у бойцов борьбы сумо, все решает первое столкновение. В-третьих, если я попытаюсь увернуться от тарана первой атаки, то он меня все равно достанет расставленными в стороны бивнями. И тут меня осенило, а что если я в последний момент брошусь на бок и в падении ударю противника по основанию хобота ногой. Все о чем я только что подумал, стремительно пронеслось в моей на этот раз слоновьей голове. Вот, еще мгновенье, и наступила точка принятия решения. Атакующий противник был немного крупнее меня, и бежал, опустив голову и вытянув вперед изогнутый хобот. Мы стремительно сближались, и в момент, когда наши хоботы должны были коснуться друг друга, я резко упал на левый бок, а правой передней ногой с размаха всадил агрессору в намеченное место повыше бивней.
Эффект превзошел все мои ожидания. Пройдя два шага вперед по инерции, слон споткнулся о мою правую заднюю ногу, и рухнул в нокдауне на колени. Не дожидаясь, пока противник опомнится, я как можно скорее вскочил на ноги, и опять же ногой с боку ударил его в правое ухо. Огромная туша дрогнула от удара и качнулась как гора живого мяса, а затем медленно завалилась набок.
Из хобота слона великана медленно сочилась алая кровь, его бок тяжело вздымался от дыхания, он был без чувств. Я посмотрел на таймер игры, поединок длился всего лишь три минуты! Я издал трубный клич победителя саванны. Моя ярость нашла реальный выход, и интеллект человека помог одержать столь убедительную победу.
Возможно, что травка тоже сыграла важную роль, но это все было уже не важно, так как на меня смотрела моя молодая красавица с хоботом, а из-за деревьев вышли и остальные слоны. Они, молча на почтительном расстоянии, глядели на поле битвы, задрав хоботы к небу, и в знак признания моей силы качали, потряхивая ушами, головами. Мне вовсе не хотелось занимать место вожака в этом стаде, но честолюбие игрока подталкивало меня в этот эпизод все дальше. Солнце клонилось к закату, я посмотрел еще раз на поверженного врага. Он все еще лежал на боку, и я искренне пожалел его, ведь я все-таки был человеком, и не выполнил правила боя по слоновьему этикету. Наверное, я сломал ему основание хобота, кость в этом месте у слона в отличие от лобовой кости черепа намного тоньше. Внезапно я услышал какой-то странный звук со стороны скальной гряды. Я узнал дробный звук туземных барабанов, и предположил, что кто-то из охотников наблюдателей следил за нами, поскольку уж слишком мы расшумелись, а потом позвал своих соплеменников за легкой добычей.
Дело принимало совсем уж нехороший оборот. Стадо слонов, не глядя на меня, развернулось и стало быстро удаляться в глубь саванны, только слониха смотрела на меня, подняв хобот, и качала головой. Я подошел к ней и толкнул легонько в сторону уходящих слонов. Она шагнула в их сторону, но потом опять остановилась и выжидательно посмотрела на меня. Я еще раз толкнул ее, но уже сильнее, и на этот раз она пошла за своими, не огладываясь на меня.
Шум приближался, я развернулся на этот звук и увидел, что оглушенный слон пытается встать на ноги, но самое лучшее, что ему удалось, - встать только на колени. Кровь у него стала капать из хобота еще сильнее, а дыхание стало еще тяжелее. Я приблизился к нему и попытался помочь встать, взяв его хоботом за бивень. Его огромные ноги дрожали от напряжения и не слушались. Немного привстав, он опять рухнул сначала на колени, а потом завалился на бок. Павианы уже исчезли со скалы, и, взглянув туда, я увидел как первые охотники, прячась за камнями, крадутся к нам. Видимо, шумом барабанов они пытались отогнать меня, чтобы беспрепятственно завладеть огромным трофеем. Принюхавшись, я понял, почему раньше мы их не учуяли, - голые тела охотников были намазаны слоновьим пометом. Я не боялся их барабанов, и это очень огорошило чернокожих туземцев.
Они уже не прятались, а также как павианы сели на большие камни и стали пытаться отогнать меня своими воинственными криками шумом барабанов и размахиванием копьями. Я молча стоял и наблюдал за ними, ожидая, когда все-таки слон встанет на ноги.
Если убрать примитивное оружие и барабаны, то туземцы почти ни чем не отличались от бабуинов. Я внимательно присмотрелся к одному из них, и вдруг понял, что это просто вылитый док! Только цвет кожи отличал этого негра от моего дока. Мой слон по-прежнему не мог встать, и моей досады не было конца. И тогда ярость и обида за содеянное овладела мною. Не раздумывая, я решил проверить то же оружие, как и на павиане. Я набрал полный хобот мелких камней и пошел на сближение к скальной гряде.
Туземцы загомонили еще сильнее, они не понимали моего поведения, ведь по их опыту я должен был уже скрыться от страха перед ними. Понимая и ожидая бросков копьями, я подошел к поваленному стволу дерева и, подняв его над собой как щит, пошел в атаку на чернокожих охотников. Увидев мой маневр, туземцы просто замерли от удивления и страха. Потом они упали на колени и стали быстро кланяться мне, приняв меня, по всей видимости, за какое-то африканское божество. Я подошел на расстояние своего выстрела-плевка, сбросил дерево, и с удовольствием выпустил в них сжатый всей силой моих слоновьих легких воздух с каменной картечью. Охотники, по которым мне удалось попасть, с дикими воплями вскочили на ноги, следом за ними другие, и все они бросились бежать на гряду выше, пока не скрылись за ней.
Я взглянул на таймер, время мое уже вышло. Я решил затереть весь этот досадный эпизод из памяти системы, и, уже не глядя по сторонам, три раза сделал клацанье зубами, по коду SOS. Картина гаснущего жаркого дня африканской саванны, растворилась, и передо мной возникла матовая внутренняя поверхность виртуальных очков шлема.
Быстро разоблачившись из костюма, я сел за компьютер и начал стирать из памяти все до самого последнего момента нахождения в игре самого дока. Запись в архиве я тоже уничтожил, и теперь мог спокойно заняться своими прочими делами.
Как только я включил линии внешней связи, зазвонил телефон, и голос дока вопрошающе обратился ко мне за разрешением прийти поиграть. Через час он должен был появиться у меня. Пока док не пришел, меня не покидало чувство неловкое чувство какой-то вины и досады.
После того как мы поздоровались, я предложил доку пройти на кухню и немного поговорить. Я не стал начинать из далека и сразу попросил ответить честно.
- Николай, как называются те растения, которые ты так любишь кушать в своей саванне?
Док, не смутился, и слегка наморщив свой слоновий лоб, ответил, что названия их не знает, и что наткнулся на растения совершенно случайно.
- Тогда, Коля, скажи, как ты оцениваешь свое состояние организма, ведь ты увеличиваешь темп своей игры с помощью этого допинга в десятки раз?
- Да, честно сказать, я сам хотел все это обсудить, но меня засосал процесс игры и исследования. Более того, когда я впервые их отведал, то в начале не обратил внимания на то, что темп незаметно многократно вырос. Я тогда спокойно, как мне показалось, закончил эпизод и вышел из игры, это было незадолго до твоего ремонта. И только потом, когда я дома вспоминал проведенный сеанс, я задумался над тем, как много я успел прожить в шкуре слона в последний раз. Естественно, что я захотел еще раз проверить, не показалось ли мне все это. Когда я вернулся в эпизод, я специально следил за таймером и ничего такого не замечал, а потом подошел к той самой траве и кустарнику и машинально съел их. Кстати, ты то как про траву узнал?
- Ну, док, ты сам можешь догадаться, что у меня есть для этого мотивация и соответствующие методы. Я, все же, как ни как автор.
- Да, конечно, конечно. Впрочем, я все равно хотел с тобой все это обсудить, поэтому я даже рад тому, что ты уже все понял и знаешь. А теперь ответь, пожалуйста, на мои вопросы. Каким образом, виртуальные наркотики могут влиять на состояние организма? Почему при этом твой мониторинг ничего не отмечает?
Значит, мои параметры, не смотря на совершенно дикий темп игры, оставались в норме?
- Док, на твои вопросы я как технарь ответить не могу, ты опередил меня, ведь я хотел задать тебе как медику именно эти вопросы. Я ведь тоже отведал твоей травки, и ощутил их действие. Кстати, у меня оно начиналось с того, что все краски окружающего мира вдруг становились ярче, а потом малейший раздражитель мог вызвать у меня волну агрессии. А у тебя как это проявлялось?
- Да точно также.
- Я даже вспомнил феномен стигматов. Тебе не кажется, док, что здесь имеется какая-то параллель?
- Ты прав, иногда сильное внушение приводит к физиологическим изменениям организма человека.
- Док, а у тебя никогда не бывало, что травма, полученная в эпизоде, потом проявляла себя в действительности?
- Ну, как же, и это было. Есть там, в саванне, один здоровенный слонина, так вот после первой нашей стычки, у меня здорово болел бок и челюсти. Вообще, мастер, сотворил ты, черт знает какую штуковину, и даже сам не понимаешь, что натворил.
При этом док хохотнул, а потом вдруг серьезно произнес: «Слушай, а если это уже становится не игра?».
На счет осязания понимаю, у тебя эта шкура вся нашпигована разными датчиками и стимуляторами, вот ты ими и симулируешь холод, тепло, прикосновения и прочее.
А вот как ты добился того, что можно ясно почувствовать вкус той или иной пищи? Ведь это просто фантастика какая-то!
- Ну, док, для этого я использовал последние открытия в области формирования вкуса. А эффект достигается за счет предъявления в различной очередности и сочетании знакомых пищевых продуктов и их названий. Эти пищевые образы предъявляются не только зрительно, но и вербально. Частота, как я тебе говорил при первом вводном инструктаже, настолько высока, что отдельно никакой образ не видим, игрок сразу получает то или иное заданное программой ощущение. Только вот в отношении стимулирующего действия пищи во время игры, я до конца не понимаю. Хотя, я тебе уже говорил, что программа самообучающаяся, то есть, она сама себя учит уму разуму и постоянно развивается. Иными словами совершенствуется. Для этого я во время игры держу канал интернета, по которому система по необходимости от моего имени получает всю необходимую ей информацию для развития того или иного эпизода. И это кроме огромной базовой информации о природе Земли, которую я закачал в память сам из разных научных и популярных источников. Жалко, что сейчас у меня совсем нет времени влезать в работу программы, и заниматься техническим анализом того, как достигается эффект допинга.
Но ты как медик должен знать, что есть визуальные и вербальные стимуляторы выработки адреналина и эндоморфинов.
Вот, ты мне скажи, ел ли ты эти растительные стимуляторы перед выходом из игры? И если ел, то сохранялся ли их эффект потом и как долго?
- Признаюсь, в последний раз я как раз этим и занимался, – ответил док. - Но эффект долго не сохранялся, а потом сразу наступила депрессия. Иными словами, природа организма берет свое, если где-то перебор, то потом будет недобор. Или все в соответствии с законом сохранения энергии. Так что нам с тобой только надо выяснить для полной ясности, есть ли в природе эти растения и их точные названия. Если мы их не найдем, тогда почему программа их ввела в эпизод?
А тебе не кажется, что программа могла все это придумать, а затем, используя заложенные методы внушения, ненавязчиво предложить их в пищу нашим слоникам, то есть нам? А?…
- Интересная мысль. Между прочим, с большим продолжением и выводами. Представь себе, что твоя только что высказанная мысль – это истина. Тогда мы, блуждая по мирам, созданным теперь уже самой программой, можем попасть в очень неслабый переплет.
Причем, док, и это весьма серьезно, ситуация может выйти из-под нашего контроля.
- Что ты имеешь в виду, мастер?
- А то, что это уже не мы играем с машиной, а она играет с нами! Система уже знает, что наши физиологические параметры могут зависеть от некоторых внешних факторов, ну, например от псевдопоедания какой-нибудь пищи, созданной системой, или еще какой-нибудь штуковины. Мониторинг системы при этом не отслеживает зашкаливания наших параметров, темп игры возрастает, а мы сами ничего не замечаем. Возможно, что более быстрый ритм игры более комфортен для системы, и она стремится к этому.
- Ну, а что в этом плохого или опасного?
- А то, что мы с тобой привыкнем к этой игре, как к наркотику привыкают наркоманы. Они ведь тоже колются ради адреналина. Ведь так, док?
- Я думаю, что опасность нас ждет не от темпа игры, а от развития сюжетов.
Ведь, если сила внушения настолько велика, то вдруг, при неблагоприятном развитии сюжета и максимальном вхождении в роль, будет внушена сильная боль, или вообще летальный исход? И что тогда?…
- Да, ты в этом прав. Но тогда возникает некое противоречие с моим предыдущим выводом.
- А именно?
- Я предположил, что системе нравится, в кавычках, ускорять темп игры, то есть, она как бы стремится к этому. Если это так, то с чего бы ей нас подставлять? Ведь при этом мы выходим из игры, и темп становится нулевым. Тем более, что в системе заложена способность поддерживать баланс между возможностями игрока и темпом игры.
- Ну, мастер вот ты, кажется, сам ответил на все поставленные вопросы. Привожу тебе твои собственные выводы: система хочет играть, это раз; система контролирует ситуацию и хочет, чтобы мы играли быстрее, - это два; и три -система не хочет прерывать игру и ни при каких развитиях сюжета не будет ее прерывать.
- Док, а ты в жизни хоть раз пробовал наркотики?
- Да, по молодости и по глупости курил травку, но потом вовремя остановился. А ты сам?
- Можешь не верить, - никогда. Я достаточно просвещен по этому вопросу не только теоретически, но и самой жизнью с ее жестокими примерами. Я даже не курю, а мой самый любимый наркотик ты прекрасно знаешь, и поэтому периодически приносишь его ко мне и спаиваешь своего лучшего друга.
- Ну, в таком случае давай по рюмочке коньяку, - предложил док, изменяя своей новой привычке, и, не дожидаясь ответа, налил.
Мы выпили и в легкой задумчивости разошлись по комнатам. Я торопился приступить к новой разработке, а док пошел проверять наши выводы в шкуре слона.
- Какая-то не высказанная мысль навязчиво вертелась в голове, но я уже был погружен в работу. Интересно, - подумал я, - а как док спит, как человек или как слон?
Ведь, если он не вышел из игры, то, находясь в таком глубоком сне, он становится полностью беззащитным. Чувствует ли он что-либо из игровой среды?
На всякий случай я решил проверить ситуацию с экрана рабочего компьютера и включил канал связи с игровой системой.
Когда я проверил состояние мониторинга, то увидел, что давление и пульс у дока
даже ниже его обычной нормы. Он не вышел из игры, док-слон стоял, прислонившись к большому раскидистому дереву, опустив хобот, и тихонько похрапывал в тени густой кроны. Рядом стояли и также дремали остальные члены слоновьей семьи, и только самый большой слон не спал, моргал глазами и что-то пережевывал.
Ну, пока все в порядке, - отметил я, и стал засыпать, свернувшись в калачик в своей кровати. И опять неуловимая мысль вернулась ко мне, но уже облеченная в логическую фразу: система создана мной для игры, и смысл ее функционирования это поддержание хорошего игрового уровня и комфорта игрока. Но при этом я заложил в систему фактор борьбы с игроком, и при слабости или грубой ошибке игрока система может выбить его из игры. Если темп игры будет слишком высоким, человек рано или поздно ошибется, ведь невозможно долго поддерживать игровую эйфорию на предельно высоком уровне. То есть система постепенно подводит игрока к опасной черте, постепенно поднимая планку трудности игры все выше и выше.
Утром я пошел взглянуть на человека слона. Осторожно приоткрыв дверь купе, я вошел в тускло освещенную игровую комнату. Я ожидал увидеть все что угодно, но не то, что было передо мной. Док, облаченный в игровой костюм-шкуру, висел как тряпка и громко храпел, видимо пребывая в тяжелом сне уставшего слона. Я улыбнулся и тихо закрыл дверь.
Пройдя в другую комнату, я взглянул на параметры мониторинга, и вздрогнул: мониторинг выдавал сигнал срочной эвакуации игрока. Пробежав взглядом, и не вдаваясь в подробности, я сумел понять только одно, - с доком стряслась беда и его надо спасать. То, что я принял за храп сонного дока, был звук задыхающегося человека, пребывающего в бессознательном состоянии. Я мгновенно отключил систему и стал снимать дока из шкуры и обвязки. Сделать это было нелегко, док был непомерно тяжел. Отпустив систему обвязки и строп, я аккуратно положил тело дока на пол.
Пульс его был неровным и слабым, лицо очень бледным, а глаза закатаны под лоб. Я кинулся к телефону и вызвал скорую помощь, сказав, что умирает человек. Потом я как во сне машинально отключил систему, укрыл дока одеялом и сел рядом на пол, пытаясь осмыслить то, что случилось.
Ситуация была не из приятных, и я понимал ту ответственность, которая лежала на мне, как на авторе теперь уже злополучной игры. Мысленно я прокручивал различные варианты дальнейшего развития ситуации, и не видел ничего хорошего ни для дока, ни для себя. Дыхание дока выровнялось, хрип стал тише, но сознание еще не вернулось к нему. У меня дрожали руки, и я не знал, за что браться, и как помочь своему другу.
И почему я не удосужился сделать громкий сигнал тревоги?
Наконец раздался звонок в дверь, это была врачебная помощь.
- У вашего друга обширный инфаркт, - констатировала молодая женщина врач, осмотревшая дока, - его надо срочно забрать в больницу в реанимационное отделение.
Когда дока унесли санитары, я прошел на кухню и выпил весь принесенный им коньяк. Состояние было препаршивейшим. Я корил себя по всем статьям и не знал, что теперь делать. Затем принял решение проверить, что было в игре дока, и как он дошел до инфаркта.
В начале эпизода все было нормально. Док как всегда прогулялся на водопой, а затем пошел по направлению к известному кустарнику и траве. После обычной возбуждающей трапезы он как всегда слегка погонял павианов, а потом стал бродить по окрестностям. Темп игры постепенно нарастал. Вот док-слон опять разогнал семейство львов, затем прогнал парочку жирафов и двинулся опять на водопой.
На водопое он примыкает к стаду слонов и приветствует свою любимую слониху.
После обмена слоновьими нежностями, они поливают друг друга водой из хоботов, а потом направляются всем стадом в заросли. Далее было то, что я уже видел, - слоны вместе с доком спали. Ночь сгустилась. На небе сияли яркие звезды. Темп игры резко снизился почти до реального течения времени. Внезапно раздался крик какой-то ночной птицы. Затем опять все стихло.
Я ускорил просмотр. Два часа сна прошли спокойно, и ничто не предвещало беды.
Вдруг я заметил в темноте зарослей движение каких-то теней. Замедлив просмотр, я прибавил яркости. Это были тени крадущихся охотников! Наконец они и добрались до спящей добычи! Но вожак стада заметил приближающуюся опасность и громко протрубил, в ночной тишине. Все слоны кинулись в сторону за убегающим вожаком, только док промедлил и стал смотреть на темные заросли. Внезапно тело его вздрогнуло, и док стал резко оседать на задние ноги. Маленькая юркая тень чернокожего охотника выскользнула из-под его туловища, и, уже не скрываясь, стала дико отплясывать свой ритуальный танец. Снизу из туловища дока-слона в районе его слоновьего сердца торчало древко копья. Видимо охотник был опытен и хитер. Скорее всего, его тело было натерто слоновьим навозом, а угодил он копьем прямо в сердце, подкравшись ползком под брюхо слона. Как ему это удалось, я не знаю, но теперь мне стало ясно, что случилось с доком.
Позвонив в больницу, я узнал, что мой док скончался еще в машине. Спасти его не удалось. Потом были некоторые вопросы районного милиционера, похоронные дела и моя затяжная депрессия. Первой реакцией на смерть дока было желание уничтожить свое детище – игровую систему. Потом я решил с этим повременить. Кстати, милиции я про игру ничего не сказал, отослав к своим последним заказчикам, которые быстро им все объяснили на своем языке. Сценарий смерти дока свелся к тому, что мы, дескать, выпили и заснули, а во сне ему стало плохо.
К игре я не подходил и безуспешно старался забыться в новой работе. Но на сороковой день я решил стереть в памяти игры все эпизоды дока, а заодно и его шаржевые образы. Проделав эту операцию, я, все-таки, поддался искушению и пошел в свою снежную тундру.
Как только меня укутала моя теплая волчья шкура, а вокруг распростерлась бескрайняя снежная даль, я принял для себя важное решение.
Я остановил эпизод, и вошел в игровое меню, а затем принудительно отключил мониторинг и вернулся в эпизод.
Теперь мне было легко. Мой мир был прекрасен. Вокруг сияли бело-голубые просторы Заполярья и рядом со мной были мои волки. Я прожил хорошую жизнь волка, и мне было что вспомнить. Иногда во сне мне казалось, что я человек. Мне снилась какая-то другая не интересная, скучная и пресная человеческая жизнь, в которой я питался какой-то падалью и травой. В этих снах я скулил как щенок и тогда волчица с рыжей подпалиной толкала меня своим твердым холодным носом в бок, чтобы я очнулся.
Наши волчата уже стали сильными взрослыми волками, и мы провели с ними немало прекрасных охот. Самый сильный среди них имел такую же рыжую подпалину под хвостом, как и мать, и я хотел, чтобы он занял мое место.
В последнее время я заметил, что стал слабее видеть, хотя нюх и слух еще были сильны, как и в годы молодости. Мы гнали северного оленя, и когда я прыгнул ему на ляжку, то промахнулся и попал под копыто. Мои волки сделали дело, и мы хорошо тогда попировали, но левое плечо под лопаткой у меня после этого непрерывно болело. Я стал медленнее бегать, и понял, что скоро Рыжее Ухо заберет меня к себе в свою новую стаю.
Теперь я стал больше отлеживаться, и когда я ложился на снег, моя матерая ложилась рядом и прижималась ко мне своим пушистым боком.
Однажды разыгралась сильная метель. Новый вожак вел нашу стаю по следу оленей, но мы с матерой выбились из сил и залегли. Скоро нас покрыл толстый слой снега, и сквозь дремоту мы слышали, как он шуршит заметаемый на поверхности. Мне приснилось, как будто я нахожусь не в своей родной тундре, а в какой-то полутемной комнате, обмотанный какой-то шкурой с проводами и лямками, в полуподвешенном состоянии. В этот момент я проснулся от страха, ожидая, что все родное вокруг меня сейчас исчезнет, и успокоился, наткнувшись на приятное и любимое тело своей волчицы. Она всю свою жизнь была моей верной подругой, и разделила все тяготы и радости суровой жизни. Она подарила мне счастье отцовства. Наверное, подумал я, Рыжее Ухо и ее возьмет в нашу новую стаю. Усталость была сильнее, чем непрерывное чувство голода и боль в груди. Завтра начнется весна, и это будет моя последняя весна.
Над тундрой вставало весеннее солнце. Ночная пурга улеглась, мягко застелив землю новым снегом. Из-под снега долго вылезала старая волчица. Освободившись от снежного плена, она встряхнула свою шкуру, и щурясь от света, подняла свою седую голову к небу, и золотая тундра услышала еще одну песню любви.
Днем дверь в квартиру программиста Юрия Ястребова взломали сотрудники МЧС, вызванные перепуганными лестничными соседями. По свидетельствам соседей - господина Ястребова, итак очень странного мужчину, они давно не видели.
А сегодня, с раннего утра, из его квартиры раздавался ужасный волчий вой, разбудивший весь дом…