Как рождаются боги. 1 глава

I

Легкие разрывались от нехватки кислорода. Панически проталкивая тело сквозь плотную массу воды, почти теряя сознание, я рвался, как мне казалось, вверх. Хотя и не мог точно сказать, потерявшись в толще воды, и меня скорее вел инстинкт. Шум крови бурлящей в висках оглушал на фоне царящей тишины. И все это сводило меня с ума. Все слилось в один короткий промежуток времени, растянувшийся в бесконечность. Я рвался и карабкался, как мог, надеясь больше на инстинкт выживания, чем на тускнеющее сознание. Когда я уже потерял надежду, вода над моей головой разомкнулась, вытолкнув уставшее тело. Хватая ртом горячий воздух, я лег на теплую гладь воды. Сознание возвращалось ко мне вместе с кислородом, наполнявшим кровь, бегущим по артериям к каждой клеточке тела, наполняя их жизнью. Я слышал только бешеный стук сердца, и только позже к нему присоединилось неумолчное жужжание. Наверное я ощутил его всем телом от кончиков пальцев ног до корней волос – неумолчную дрожь толщи воды и воздуха. Поверхность воды шевелилась крошечными продолговатыми телами белесых личинок, поблескивающих в фосфорном сиянии собственных испражнений. Затхлый воздух, некогда казавшийся мне спасительным дрожал от мириад мух жрущих, спаривающихся, откладывающих личинки. Они мгновенно облепили все лицо, а у меня даже не было сил отогнать их. Я приходил в себя тяжело и болезненно, дав телу передышку после отчаянного рывка отделявшего меня от смерти. Рядом поднялся пузырь, всколыхнувший буро-белую шевелящуюся массу воды, вытолкнув что-то с глубины. Оно перевернулось и встало торчком – и я с содроганием различил в фосфорном свечении воды очертание полуразложившейся руки. Такой же как у меня. Такой же, какой я только что вырвал свою жизнь. Скрюченные пальцы словно ещё цеплялись за воздух. Белесая масса тут же наползла на культю и поглотила её. Эта вода не отпускает своих пленников. Желудок подкатил к горлу, и едкая желчь наполнила рот. Я перевернулся и выплюнул рвоту в воду, при этом потревоженные мухи с недовольным жужжанием слетели с моего лица. Собрав последний остаток сил, я выбросил правую руку далеко вперед в зловонную кишащую жижу, разгребая её, проталкивая вперед тело. Сладко-кислый запах усилился. В потревоженной воде рядом проплывали темные склизкие предметы, о которых я старался не думать. Я мог бы остаться здесь и присоединиться к ним. Может мои руки подвели меня и легкие так и не получили той капли кислорода отделившую жизнь от смерти? Да, самое время подумать о жизни и смерти. Собрав последние силы, бросил тело через мутную теплую воду. Я не знал наверняка, что значат оба эти слова. Время растянулось на здесь и сейчас. И теперь жизнью для меня стали судорожные попытки выплыть из кишащей червями воды, а смертью прекращение сопротивления и присоединением к большинству, плавающему на глубине, из которой я выплыл. Неожиданно ноги нащупали опору и на четвереньках я выполз на теплые склизкие камни, давя руками и ногами личинок, стремившихся вернуться в бурую вонючую воду. И тут я почувствовал такую безудержную радость, на которую была способна только жизнь, слепо верящая в то, что она поборола смерть. Я был жив, и это уже много значило. Я давил их и размазывал по плоским и без того мокрым камням. ИХ. Поедающих ТЕХ, что плавали в воде, ТЕХ, у кого не хватило сил выплыть и спастись. И я смеялся и сам удивлялся звуку своего голоса, такого громкого и открытого, отражающегося от высокого свода пещеры и разлетавшегося вокруг. Но он не заглушил мерное жужжание мириад мух. Жрущих, сношающихся, рожающих, умирающих. Тут все померкло, пришла темнота. Но даже сквозь неё я рвался, выбрасывая вперед руки, раздвигая руками кишащую личинками бурую воду.
Сколько времени прошло, с тех пор как я потерял сознание, я не знаю. Время потеряло для меня всякий смысл, сузившись, потеряв текучесть и пластичность. Оно просто исчезло, и я не знал что это. Единственное что изменилось – я стал различать окружавшее меня. Все окрасилось серым цветом. Все содержащим и все объемлющим, очертившим предметы вокруг меня. Пол. Стены. Потолок и вода от которой шел гул и вонь тонули в темноте. И ярко-серым выделялась ещё одна стена, раздвинув пространство. Ещё одна особенность жизни – познание. Вся жизнь тянется к неизведанному, глупо, слепо, губительно. Так же и я потянулся к светло-серому пятну, явно считая, что оно лучше, чем кишащее гнидами и разложениями озеро гнили. Руки и ноги дрожали, когда я полз по холодному полу навстречу свету. То, что я увидел, было так разительно, что пришлось закрыть глаза, чтобы не ослепнуть и приготовиться, принят увиденное. Стена раздвинулась, превратившись в Мир. Огромный, чистый мир белоснежных гор. Я, шатаясь, стоял на широкой платформе, за спиной из черного провала пещеры поднимался пар и зловония подземного озера, а глаза мне слепил нестерпимый блеск снегов на острых пиках вздымающихся к глубокому голубому небу везде, куда хватало взгляда. У меня снова закружилась голова, все кругом закувыркалось и упало во тьму. Но теперь это была просто темнота. Холодная и блаженная. Я спал. Уставший и измученный разум просто отключился.
Небо было темное и глубокое, изборожденное сверкающими линиями созвездий. Бесконечное и огромное, словно живущее своей собственной жизнью, как живое существо. Оно равнодушно смотрело на меня миллиардами ярких глаз-звезд. Разве можно было понять его равнодушие? Я чувствовал себя мелким и ненужным, в сравнении с ним и молча смотрел на эту феерию тьмы и света, так гармонично смешавшихся в небе. Небесные огненные дороги мешались с тонкими линиями созвездий уходили в даль, скрываясь за черными зубцами гор. Судя по их расположению, была уже глубокая ночь. Очнулся я от холода, меня всего трясло, руки и ноги потеряли свою чувствительность. На мне не было одежды, и ничто не могло спасти меня от холода. Самое лучшее было вернуться к подземному озеру в пещере, но перебороть в себе отвращение было выше меня. Лучше замерзнуть, чем вернуться туда. Но холодный воздух сделал мысли чистыми и ясными. Я не узнавал места вокруг, но небесные дороги были мне хорошо знакомы. Яркие словно ограненные алмазы они тянулись далеко на запад. Вон огромный симонх Котера, после смерти вознесшаяся на тканый полог неба, расправляет крылья улетая на восток. Два брата близнеца Ирвис и Курун, покровители охоты, гонят хитрого звездного леопарда Рудху, но он скроется от них раньше, нежели взойдет Леди Шаксер и будет оплакивать своих сыновей.
Откуда? Как я мог оказаться здесь, высоко в горах? Мучительно перебирая все, что хранила моя память, я понял, что не знаю ни то кто я, ни все что со мной происходило. Что было раньше, было таким же тёмным, как и зубцы гор на фоне неба. Страх и отчаянье нахлынули с такой силой, что недавний ужас приближающейся смерти в зловонном озере отступил. Обхватив голову руками, я сполз по каменной стене и зарыдал, глотая соленые крупные слезы. Если до того горы слышали голос ликования жизни, поборовшей смерть, то теперь рыдания оглашали темноту. Я плакал, не зная стыда, не зная гордости, не зная ничего, что было моим прошлым. Я был один в горах, а в тот момент и во всем мире. Так я встретил утро – уставший, замерзший, обессиленный. Звезды медленно таяли на светлеющем небе. Кто был я? Как я мог отличить себя от этих ледяных пиков, этого вечно непостоянного неба, тающих как льдинки под дыханием звезды? Мир менялся. С каждой секундой покровительственная тьма ночи отступала, дробясь на тысячу цветов и оттенков от нежно-голубого до розового. Сегодня мир уже был совершенно иным, чем вчера, каждую минуту он обретал другие краски и тона. А я? Лежа на камнях и смотря широко раскрытыми глазами вдаль, я решил, что это мой дом. Не имея ничего за спиной, как никогда важно найти смысл своего существования. Обманывая себя необходимо назвать что-то родным. Так ребенок, появляясь, чувствует мать и всю жизнь тянется к ней. У меня же было только то, что я видел перед собой. Закрыв глаза, я сохранил в памяти острую белизну гор, небо, разрезанное напополам светом и тьмой, льдинки-звезды и огромный шар, поднимающийся над горизонтом.
Поднявшись на ноги, шатаясь, пошел вниз от ненавистной отвратительной пещеры. Каждый шаг давался с трудом, кровь, разгоняясь в затекшем теле, покалывала ноги и руки. Но это была приятная боль. Боль – значит жизнь. Мертвому не больно. От платформы перед пещерой вниз вела широкая каменная дорога. По краям стояли невысокие каменные столбики с шаром наверху, изукрашенные странной резьбой. Дорога была очищена от всего и представляла собой каменное полотно, словно его мыли и чистили не только дожди и ливни. Это навело меня на мысль, что пещера в горах была посещаемой. Это было явным объяснением, откуда там мертвые тела. Жестокость всегда идет рука об руку с живыми созданиями. Как можно назвать жестокими горы, небо и звезды. Все что они делают закономерно или случайно. Насилие же всегда планомерно и намеренно. Это могло быть ответом, откуда и кто я. Меня это так взволновало, что я чуть не наткнулся на новое в моем мире существо. Дорога была довольно крутой и огибала высокий горный пик. Оно сидело спиной ко мне на каменном столе, расположенном на новом витке дороги и казалось тоже камнем. Притаившись за выступом скалы, я жадно изучал его. Знакомые черты напомнили его мне – это человек. Он сидел, скрестив ноги, такой же белоснежный и неподвижный как горы вокруг. Из складок белой одежды торчали длинные крылья, сложенные неряшливо позади на каменном столе. Их было шесть. Нащупав под ногами увесистый камень, я поднял его и осторожно двинулся к сидящей фигуре. Нельзя обманывать себя. Даже если он похож на мир вокруг, то само его присутствие здесь связывает со страшной пещерой. В какой то момент крылатый человек, живой и настоящий, превратился в опасного врага. Жизнь диктует ещё одно правило – убивай или будешь убит. И её фаворитами становятся те, кто сильнее, хитрее, безжалостнее. И ничего кроме жизни у меня не было. Страх неизведанного победил страх гибели. Сердце бешено билось. Казалось, что он сейчас обернется, услышав его яростный стук о грудную клетку. Не медля, я размахнулся и ударил сидящего человека камнем по лысой голове. С мягким чавкающим звуком голова треснула, брызнув красно-розовым и человек начал заваливаться вперед. Я придержал его за крылья и положил на стол, чтобы лучше рассмотреть. Это оказалось так легко, что я удивился. Он был меньше меня, почти ребенок-подросток. Все тело, прикрытое белой шерстяной тканью, начисто лишено растительности, не было даже бровей и ресниц. Огромные голубые глаза смотрели вверх. Голова и тело были разукрашены странным орнаментом из завитков. Я невольно посмотрел на столбики, ведущие вниз дороги, и нашел некоторое сходство. Крылья росли вдоль спины – верхние самые длинные, потом поменьше и самые маленькие там, где должна была быть поясница. Если внешне он и походил на меня, то строение тела было совсем иным. Мышцы на спине были невероятно раздувшимися, узловатыми, сухими, а тело при этом настолько легким, по этому я мог предположить, что человек мог летать. Стало понятно, почему так легко было его убить. Хоть я и приложил немалую силу в свой удар, кости были пористыми и тонкими. Может по этому я не испытывал никаких чувств, когда снял с него одежду, а тело оттащил в пещеру. Мухи, тучами облепившие стены с недовольным жужжанием встретили меня. Едва терпя тошнотворный затхлый воздух, который недавно боготворил, я сбросил труп в воду. Недолго распластанные крылья держали его на поверхности, а потом тяжесть тела потянула на дно. Словно молния меня озарила мысль настолько простая и очевидная, что я разозлился – он не мог быть здесь один. Бегом я вернулся к каменному столу. От него дорога уходила вниз в небольшую долину, спрятанную между двух ледников. Там среди камней я увидел какие-то руины, теряющиеся в белизне льда наползающего с противоположного хребта. Я долго рассматривал их, не смея приблизиться. Голубой шар уже стоял над моей головой. Вдруг среди руин я заметил шевеление. Быстро оглядевшись, я заметил гряду скал, покрытых снегом. Завернувшись в одежду убитого с головой, я укрылся за одной из скал и стал ждать. Вскоре на дороге появилась процессия таких же существ одетых в белое. За ними следовала широкая повозка, запряженная двумя белыми рогатыми животными, мерно шагавшими по каменной дороге. Они остановились у каменного стола. Я старался услышать их разговор, но не понимал высокого щебечущего языка. Как мне показалось, они спорили о пропавшем. Потом двое открыли заднюю заслонку телеги и начали осторожно выгружать…тело. Обнаженный крупный мужчина вяло сопротивлялся, явно одурманенный чем-то. Вот она, разгадка моего прошлого. Я чуть приподнялся на локтях, стараясь рассмотреть происходящее. Хотя существа, которых я окрестил жрецами, и выглядели как мальчики, но весьма умело растянули его на столе. К изголовью подошел главный, его отличали золотые украшения одетые поверх белого покрывала – массивные ожерелья, тяжелый пояс, кольца и браслеты. Сбросив капюшон с изукрашенной уже знакомым орнаментом головы, он начал заунывную песню, снял с пояса короткий меч и, откинув голову мужчины на алтаре начал медленно её отрезать. Жертва слабо задергалась и захрипела, но жрец неспешно продолжал свое дело. Сперва отрезал голову, при этом двое других жрецов губками собирали всю кровь, стараясь не потерять ни капли, и сливали её в золотые чаши, затем расчленил все тело. Остальные жрецы относили отрезанные части в пещеру наверху. Следующей на алтаре оказалась хрупкая девушка и её ждала та же участь. Потом было огромное создание с гигантскими перепончатыми крыльями. Так продолжалось до захода, пока телега не опустела, и все время главный жрец неумолчно пел, разделывая жертвы, как заправский мясник. За все время они не пролили ни капли крови – их одежды были белоснежны, таким же оставался и снег вокруг. Закончив, они ушли. А я остался - разбитый и уничтоженный увиденным, не зная о чем думать. Так ли важно было для меня мое прошлое? Оно может оказаться настолько пугающим, что я потеряю остаток рассудка, а то, что я видел, уже говорило о том, что я оказался там не по своей воле. Инстинктивно я провел рукой по шее. Ровная, без шрамов и порезов.
Под покровом наступившей темноты я пошел к темнеющим среди льдов руинам. В долине между двух гор передо мной открылся во всем великолепии древний город, уничтоженный и разрушенный. Возможно, когда-то он был огромный, величественный – об этом говорили древние гигантские остовы. Но кто то постарался стереть о нем даже память. За века опустения ветер стирал его с лика гор, а снега заносили. Огромные каменные здания, колоннады и барельефы, чудом сохранившиеся на разбитых камнях стен, тонули в темноте. Здесь давно уже никто не жил, кроме ветра, дождя и льда. Проходя мимо древних руин, я почувствовал странную горечь потери. Смутно чувствуя, что этот город мне до боли знаком, хотя не десятки, а столетия тут никто не жил. Я шел по дороге, каскадом проходящей через весь город и медленно вспоминал каждый камень. Казалось, я уже ходил по этим пышным широким улицам. Когда-то город утопал в висящих садах, каскадом падающим с оранжерей на крышах. Когда-то здесь везде был ослепительный свет отражавшийся в фонтанах и водопадах, а свежий горный ветер приносил ароматы горных цветов. Дети играли золотыми отполированными пластинами, пуская солнечных зайчиков, раньше здесь звучал смех.
- Лардариэ…
Голос утонул в тишине. Но город словно откликнулся на свое имя. Ожили танцующие на барельефах драконы, очнулись статуи древних богинь, бросившиеся в странный безудержный танец, переплетаясь телами. Свет и тень смешались на древних камнях. И все застыло. На века. На тысячелетия. Город пуст и мертв. Его обитатели ушли и больше не вернуться. От величественных зданий остались только камни. Разбитый, я шел дальше вниз по ступеням.
Внизу в единственном уцелевшем длинном здании стоящем чуть вдалеке моргнул свет, и я вспомнил о грозящей опасности. Видимо жрецы облюбовали это место, как храм своего бога и приносили ему жертвы. Вряд ли жрецы будут рады тому, что я выжил и видел их ритуалы. Спрятавшись в тени, отбрасываемой вершиной горной гряды, я прокрался вниз. Здание, вдоль которого тянулась колоннада, было без окон. Ни ветер, ни лед не тронули его, уходя вниз по ущелью многотонной массой, стерев древний город. Массивные каменные ворота были открыты, но их никто не охранял. Доносились протяжные песнопения. Став слухом и зрением, самой темнотой охватившей горы я крался пригибаясь между камней. Жрецы, склонившись на четвереньках, сидели пред алтарем, подобному каменному столу в горах. На алтаре на коленях стоял главный жрец и пел. Храм не был обжитым, чувствовалось, что крылатые приходят сюда, да и то не часто. Обойдя здание я обнаружил загон для скота, в котором мирно стояли рогатые животные. Пройдя, дальше я в темноте наткнулся на ямы. Ровные, выдолбленные в камне в ряд несколько камер, закрытые металлическими решетками. Они были достаточно глубокие и пустые, но чувствовался запах недавнего присутствия. Я уже хотел вернуться к осмотру обиталища жрецов, когда услышал шорох в одной из дальних камер. Яма тонула в темноте, и что-либо разглядеть внизу было невозможно.
- Кто здесь? – спросил я шепотом, наклонившись над решеткой. Ответом была тишина. Тот, кто был внизу, весь сжался и затих, стараясь не дышать. Решив, что жрецы не полезут туда ночевать, я потянул за железные прутья, закрывающие клетку. Неохотно, но они поддались, открыв чернеющий провал с громким скрежетом.
- Йэху, не ешь меня! – послышался тихий быстрый шепот из темноты.
- Кто ты? – сунув руку в темноту, я нащупал тонкое худое тело и, подхватив его, потянул наверх. Тело пронзительно завизжало. Чтобы не привлечь внимание жрецов я прижал его к себе и зажал рот ладонью. Показалась одетая в белое фигура с фонарем в руках. Я со своей добычей, впившейся маленькими острыми зубками в ладонь отпрыгнул под покровительственную тьму стены гор. Жрец, потревоженный криком, обошел клетки, осветив их фонарем, и вернулся назад. Холодная темнота снова сомкнулась за кругом света от его маленького фонаря. Хрупкое существо в моих руках перестало биться, и я поспешно убрал ладонь, боясь, что оно задохнется, и расспрашивать будет уже некого. По убитому мною я понял, что живые существа очень хрупкие.
- Только не кричи. Хорошо?
В моих руках оказалась маленькая человеческая девушка. Отсутствие крыльев меня немного успокоило и даже обрадовало. Это был первый живой человек. Такой же, как я. Ее большие глаза, с интересом рассматривающие меня блестели в темноте, как глазки-бусинки лесного зверька. И вдруг резко она прижалась ко мне и, уткнувшись лицом в грудь, заплакала. Тихо и горько, как могут только женщины. Я постарался обнять её, гладил по мягким волосам, мне было не по себе от этого. Не понимая, почему я был обязан этой маленькой женщине из моего рода, которую никогда не видел, мне хотелось успокоить и защитить.
- Они увели всех кроме меня! – Сквозь всхлипы зашептала она. – Скош, как тебе удалось спастись? Никто не вернулся…
Скош? Мое имя? Значит, она знает меня?
- Я сам не знаю.
Ответ был честный. Мне хотелось, как можно больше узнать о том, как я здесь появился и откуда я. Ключом к ответу была эта девушка, но говорить о том, что случилось с жертвами жрецов, не хотелось.
- Нужно уходить отсюда. Эти кро-костуа сошли с ума! Нужно как можно скорее уходить! Нужно сообщить обо всем властям!
В этом я был с ней согласен. Обойдя вдоль горной стены храм жрецов, мы побежали по единственной дороге ведущей вниз. В старые времена видимо это была главная дорога, ведущая из города. Она быстро оборвалась разорванная гигантской расщелиной, дальний край которой терялся в темноте. Теперь понятно, зачем жрецам нужны были крылья. Существо не умевшее летать не могло подняться так высоко в горы. Спутница моя совсем не приспособленная после короткой перебежки выбилась из сил. На ней было легкое платье и изорванные башмачки, это была совсем не подходящая одежда для прогулки по снегу в горах. Её уже трясло от холода, она тяжело дышала и кашляла, наглотавшись холодного воздуха. Привыкши к морозу, я почти не чувствовал холода.
- Почему мы остановились? Нужно идти дальше.
- Дальше не пройдем. Тут пропасть.
Она с отчаяньем осторожно подошла и посмотрела в черную пропасть перед собой, потом оглянулась, словно раздумывая, что лучше. Позади нас показались огни - жрецы, обнаружив пропажу, отправились на поиски.
- Думаю выбор у нас не большой, - сняв с себя шерстяной плащ убитого, я обернул им свою спутницу, как маленького ребенка. По сравнению со мной она и была ребенком. Девушка только ошарашено смотрела на меня, но не сопротивлялась, явно доверяя некоему по имени Скош. Бережно подняв её на руки, я осторожно нащупал выступ на краю пропасти и, ухватившись за него, перевалил в бездну. Стена камня была холодной, пальцы скользили, грозя сорваться. Странно, но я совсем не чувствовал бездну за спиной, не было страха от ощущения пустоты под ногами. Все, что существовало теперь – это каменная стена, шершавая, неровная, холодная. Стоило только отвлечься и позади ждала пустота. Сознание сосредоточилось на напряженном поиске подходящего выступа, способного удержать вес двоих. Хоть маленькая женщина почти ничего не весила для меня, но подточенные ветром и дождем камни в любой момент могли сорваться от лишнего веса. Вокруг была абсолютная темнота. Даже холодные звезды, всегда такие огромные в горах не доставали своими лучами до этой бездны.
- Смотри. Они нашли нас. - Замершая от страха женщина жалась ко мне.
Подняв голову, я отчетливо увидел двенадцать огней, словно маленькие звездочки, увеличивающихся в размерах. Жрецы выследили нас и теперь спускались вниз. Участь тех несчастных, брошенных в озеро сегодня утром, была для меня мало привлекательной. Особенно теперь, когда все так хорошо складывалась. Уже можно было различить крылатые фигуры держащие в руках фонари и острые длинные палки, отливающие металлическим блеском. Жаль, что у нас не было крыльев. Отбиваться от стольких противников, держась за отвесную стену с ношей на шее, было затруднительно. Времени на раздумье уже не осталось. Крылатые мясники переговаривались тонкими щебечущими голосами, приближаясь все ближе. В первый раз за свою короткую жизнь я принял решение о быстрой смерти. Это глупости, что умираешь во время падения. Смерть придет позже – от удара о землю сокрушающего внутренности, ломающего кости. Но это было лучше, чем быть зарезанным на алтаре как скот, не имея возможности на спасение. И я оттолкнулся от стены, обняв кулек, привязанный к моей шее. Ветер, яростно свистевший в ушах, смешался с визгом ужаса девушки. Приближающиеся уже огоньки резко отдалились и потерялись в темноте. Ещё мелькнула мысль: «Интересно, какая высота?», потом всей спиной почувствовал удар, и все погрузилось в темноту.
Так приятно. Я совсем не чувствовал боли. Скорее наоборот. Не открывая глаз, я прислушивался к ощущениям в теле, попробовал пошевелить руками.
- Слава богам! Ты жив! - Девушка лежала рядом, прижавшись ко мне всем телом, укрывшись плащом. – Я все время согревала тебя. Думала, ты себе шею сломал, когда упал в сугроб.
- Где мы? – я поднялся на локтях. Мы были, в какой то снежной засыпанной норе. Было темно и тепло.
- На дне ущелья. Нас занесло снегом.
- А жрецы?
- Кро-костуа? Потеряли нас наверное.
- Кро-костуа?
- Ну да. Люди неба.
- Ничего не помню… - я снова откинулся назад. Голова была как в тумане.
- Неудивительно. Я думала мы разобьемся. Скош, ты нормально себя чувствуешь?
- Вроде…
- Я просто так им этого не оставлю, - её тело напряглось, маленькие ладошки сжались в кулачки. – Мой муж не последний человек в Гарделионе. Скорее всего, он уже разыскивает меня.
- Знаешь… мои слова покажутся тебе странными, - начал я издалека.
- Продолжай. – Она кивнула в темноте, задев мою грудь щекой.
- Как тебя зовут? Я конечно понимаю, что мы с тобой так давно знакомы, наверное я даже знал твоего мужа, но вот последние события…
- Хорошо ты приложился, - она коротко оборвала меня. Её голос вообще был резким, обрывающимся. Наверняка она была из тех властных женщин, не терпящих возражений. – Познакомились мы с тобой недавно Скош. Дня три назад в этих ямах сумасшедших кро-костуа. А сегодня утром тебя увели, как и многих других. Никто не вернулся, кроме тебя.
И она снова заплакала. А я перерабатывал новую пищу для ума. Даже с моей потерей во времени и пространстве можно было понять, что возле пещеры я провел не один день. Маленькая женщина приняла меня за Скоша разделанного утром и брошенного в озеро.
- Возможно, ты спутала меня с кем-то?
Она прекратила плакать так же быстро, как и начала. Мне стало как-то неловко. Она явно смотрела на меня как на идиота, жалея поврежденную голову.
- Ну, хоть намекни, как тебя зовут?
- Аарэна. Моё имя Аарэна.
Отвесные стены, между которых мы оказались действительно были гигантских размеров. Они уходили вертикально вверх, сливаясь с тяжелыми серыми тучами. Начавшаяся ночью буря давно утихла. Уже наступил день, а значит, мы потеряли очень много времени. Жрецы, видевшие нас на скале должны были сообщить и отправиться на поиски. Выбравшись из глубокого снега, который нанесла за ночь буря, я осматривал ущелье. Спутница моя, закутавшись в удивительно теплый плащ кро-костуа, осторожно выбиралась из снега, вдруг встала как вкопанная. В нескольких метрах лежал странный предмет. Подойдя, ближе я разобрал, что это поломанное о скалы тело крылатого человека. Он по-прежнему сжимал в руках потухший фонарь и тяжелое металлическое копье. Обыскав труп, я снял всю одежду, обернувшись его плащом, и забрал оружие. Медленно пробираясь вдоль ущелья мы поняли почему жрецы не подняли тревогу – все до единого лежали здесь смятые ночной бурей. Кроме ещё двух теплых плащей ничего интересного не нашлось, и мы пошли дальше вдоль ущелья. Не смотря на холод мне было легко идти. Мои ноги совсем потеряли чувствительность, они замерзли, и снег уже не таял, а только искрился под моими ногами. Аарэна плелась позади по протоптанной мною тропе, попеременно то, спотыкаясь, то падая. Её маленькие ножки побелели. Пришлось остановиться, порвав на лоскутки один из плащей, я обвязал их. К вечеру ей стало совсем плохо. Она вся горела. Снова завернув её как ребенка, я привязал импровизированную люльку к спине и зашагал дальше быстрее. После целого дня пути по снегу я совсем не чувствовал усталости или холода. Наоборот, разогревшись, ускорил шаг.
- Ты такой сильный. Я старалась не быть тебе обузой сколько могла…
- Не волнуйся. Скоро горы кончаться и ты вернешься к своему мужу в Гарделион.
К ночи тучи разошлись, и чистое небо снова засияло звездными дорогами. А я все продолжал идти, переходя с одного склона на другой. Эти старые горы назывались Стена Безмолвия, последний барьер, отделяющий врага от империи Кебр. Я все это знал. Знал и то, что там внизу находится дворец императора Найкиоры Роздагер и крепость Кэр Ригор. Это все укладывалось в моем мозгу как само собой разумеющееся. Значит, не всю память я потерял. Но никак не знал, как я отношусь к ним. Все это было в моей голове не больше, чем географическое название. А теперь ещё и последняя надежда обрести свое имя растаяла. От размышлений меня отвлек грохот за спиной, словно лавина сошла только что там, где я прошел. Обернувшись, я ничего не увидел, хотя грохот нарастал и стал уже оглушительным. А потом все резко смолкло.
- Что это? – девушка проснулась от грохота и теперь выглядывала из-за плеча, усевшись в своей люльке.
- Это лургуф, - неожиданно для себя медленно ответил я. Мне вдруг показалось, что такие встречи были для меня не раз, и я помнил повадки и поведение лургуфа наизусть. – Родственник чрака, только покрупнее.
- Покрупнее? Ты с ними уже встречался?
- Тссс…Больше ни слова.
Перехватив трофей жрецов покрепче, я вслушивался. Там где-то глубоко под снегом притаился один из опаснейших хищников, которых можно было бы встретить. Лургуф тоже замер. Теперь легкой добычи ему не дождаться. Просунув руку в импровизированную сумку, я снял с ножки Аарэны изорванный башмачок и со всех сил зашвырнул его в сторону. Тут же оглушающий гул возобновился и в том месте, где упал башмачок, снег взорвался, подняв в воздух массу спрессованного снега и льда, и в морозном облаке пыли поднялся гигантский темно-синий червь. Разочарованно сомкнув клюв, он втянул воздух. Я помнил, что все шестнадцать глаз лургуфов слепы. Зато они просто великолепно чувствуют колебание почвы или воздуха, благодаря длинным волоскам на теле. Пытаясь обмануть зверя, я не шевелился и почти не дышал. Червь казалось, тоже превратился в камень, вслушиваясь в колебание воздуха. В следующее мгновение с невероятной для такой туши скоростью он рванул на нас. Чудом успев отскочить я бросился в сторону сплошной каменной стены ущелья, перехватывая на бегу копьё жрецов. Пролетев мимо своей добычи, червь перевернулся несколько раз в мягком снегу, подняв облако пыли. Показался длинный тонкий хвост, спрятанный до того в подземной норе, теперь разъяренно метающийся из стороны в сторону. Лургуф снова замер, потеряв нас. Он был поистине гигантских размеров, занимая половину ущелья. И пройти мимо теперь вряд ли удастся. Перехватив копье покрепче, я сплюнул в снег. Уловив движение, червь точно определил направление и кинулся вперед. Уже на подходе он высоко подкинул голову и раскрыл клюв, желая проглотить юркую добычу. Медлить было некогда. Я бросился ему на встречу, обходя слева, выискивая слабое место. Сегменты червя были надежно защищены наростами хитина и мелкой жесткой шерстью, любое оружие обломится о такую броню. Другое дело мягкое подвижное сочленение сегментов, защищенное только тонкой пленкой. Именно туда я и вонзил копье, вложив в удар всю силу. Оно вошло на удивление легко. И не давая опомниться, рванул вдоль сегмента, распарывая нежную пузырящуюся плоть. Разъяренный лургуф дернулся, ещё больше усугубляя свое положение. Почувствовав резкую боль, он яростно взмахнул хвостом, и ослабленное сочленение разорвалось, разбросав две половинки червя в разные стороны.
- Ты…ты…убил его…
Из-за плеча выглядывало бледное лицо испуганной девушки. Широко распахнутые глаза не верящие смотрели на бьющегося в агонии исполина.
- Мне кажется, я делал это уже не раз.
- Скош, ты меня пугаешь. Я знаю тебя недавно, но раньше ты мне казался беспечным и глуповатым. Одним из тех парней, которые разводят браваду на базарных площадях. Но теперь ты совсем иной. Что же с тобой сделали жрецы?
- Хотел бы я сам знать это.
- Ты же не хочешь вернуться обратно?
- Может быть. Мне необходимо узнать кто я и откуда.
- Действительно ничего не помнишь? Ты говорил, что тебя поймали на дороге в Ар.
- Поймали?
- Да. Я сама не знаю, что это за темная история. Тут явно связано с большими шишками. Все знают, что кро-костуа никогда не занимают низких должностей и не занимаются черной работой. Меня, например, схватили, когда я возвращалась домой от своей сестры. Наши дома стоят на одной улице, и я хотела быстренько перебежать. Не будет же мой муж везде за мной ходить, как хвост.
Я хмыкнул. Ещё живой ларгуф бился уже позади нас. Вдалеке за ослепительной белизной снега я разглядел зеленые оттенки, которые могли принадлежать только лесам. Кажется сам воздух стал иным, когда я спускался вниз по склону.
- И уже у самого дома ко мне подошли два имперских стражника. Сказали нужно что-то выяснить. Продержали всю ночь в камере, а потом пришли кро-костуа. Я пыталась объяснить им, но они даже не слушали. Со многими другими людьми нас посадили на летучих тварей и привезли в те руины.
Рассказ её снова прервался горестными всхлипами. Закопавшись в теплый шерстяной плащ, и удобно устроившись на моей спине, она плакала о своей несчастной судьбе. Я не знал, какими уже ловами можно её успокоить. Женские слезы льются по причине и без неё. Пусть плачет, станет легче.
Мы спустились уже значительно. Снег кончился и попадался лишь в глубоких расщелинах. Наконец впереди показались темные холмы и равнины. Справа и слева горели на горизонте огни городов. Я знал их. Тот, что справа был дворцом императора Найкиоры называемый Роздагер. А размазанное мерцающее пятно слева должно быть было Гарделионом, городом знати и элиты Кебра. Под покровом ночи мы спустились с гор. Аарэна снова уснула, пригревшись. Пусть спит. Сон даст нужный для неё отдых. Её маленькое хрупкое тело почти ничего не весило, я нес её, не замечая лишнего веса. У подножия гор высился старый лес – темный, но полный жизни, запахов, переплетения света и тени. После строгой белизны гор мне показалось, что я попал в волшебный мир, живущий по своим правилам и законам. Осторожно положив укутанную девушку под дерево, я сел рядом.
По дороге к Ар. Схватили. Кто может вот так без припятственно хватать людей, везти их в горы и разделывать? Мир, в который я попал, был жесток, вероломен и неоправдан. Никому нельзя было верить. Я посмотрел на лежавшую рядом девушку. Её лицо было беспокойным, покрыто мелкими капельками пота, пересохшие губы приоткрылись. Тяжелое дыхание с хрипом вырывалось из горла. Она почти не пила, только обсасывала грязные льдинки, подобранные по дороге. Я вспомнил, что с тех пор как вышел из пещеры тоже не ел и не пил. Осторожно подняв девушку, снова привязал её за спиной и пошел дальше через лес. Яркие ночные бабочки всевозможных расцветок разлетались в разные стороны, когда я раздвигал ветки деревьев. Два раза вскрикнула разбуженная птица. Чья-то тень, маленькая и юркая, мелькнула между деревьев, громко и недовольно зацокав. Ночь в горах была светлее. Здесь же все тонуло в тенях, живых, подвижных. Везде скрывалось что-то живое. Свет звезд отражался от снега, здесь же звезды тонули в высоких кронах, а темная земля была исперещена тенями. Приходилось прорываться через спутанные кусты. Неожиданно для себя я вывалился на прогалину, поросшую высокой травой, распугав светлячков, яркой светящейся пылью взметнувшихся в ночное небо. Земля была влажная и теплая. От неё шел густой белый как молоко пар. Впереди было либо озеро, либо болото. Я был прав. Высокая трава вывела к маленькому темному лесному озеру. На середине белели прижавшиеся друг к другу спящие дикие лебеди. Уткнув длинные шеи под крылья, они походили на гигантские фантастичные лилии. Мне хотелось показать их Аарэне, но она крепко спала. Оставив её в высокой траве, сам спустился к берегу. Вода была холодной. Совсем другая, нежели та, которую я увидел и почувствовал впервые. Легкая и прозрачная, она смыла с меня всю грязь, охладила уставшее тело. Словно я попал в руки своей матери, она ласкала меня. Я нырнул глубоко, уже не боясь за свою жизнь. Наоборот, радость и ликование захлестнули меня. Набрав полные пригоршни воды, я разбудил девушку. Так и не отрываясь от мучивших её кошмаров, она прижалась горячими губами к моим ладоням и долго и жадно пила, словно из огромной чаши. Напившись, тяжело дыша, она снова легла.
- Скош, мне плохо…Нам нужно в город…Мой муж…Врачи… - различил я тихий шепот, сорвавшийся с её губ.
Ещё недавно я безжалостно оборвал жизнь одного из жрецов. Теперь на моих руках умирала маленькая женщина из рода людей. Она была мне бесполезна. Все, что я хотел знать, она мне сказала. Можно было бы просто оставить её здесь и уйти, но что-то мешало. Издревле инстинкт заставляет заботиться об этих маленьких существах, оберегать их, защищать. Заставляет сердце сжиматься, когда они обижено, прикусывают губу и в их глаза наполняются слезами. Инстинкт бросает нас на убийство друг друга, чтобы принести им лучшие украшения, слуг и земли к их ногам. Но им всегда всего мало. И снова все повторяется бессмысленным круговоротом из века в век. И все из-за безудержного желания совокупиться? Маленькая Аарэна, метавшаяся в бреду, совсем не походила на жестоких коварных искусительниц. И мне стало жалко её. Снова привязав к спине сверток, я побежал через лес, уворачиваясь от веток и, прыгая через овраги, грозя переломать себе ноги или шею. Вскоре попалась широкая дорога, выложенная камнем, явно ведущая от Гарделиона в Кэр Ригор. Бег по прямой утоптанной дороге был легче и до стен города я добрался ещё до того как небо начало светлеть. Ворота были открыты. Двое стражников на башнях спали, прислонившись к стене. Улицы были пусты. Куда мне нужно было идти? Город огромен. А девушка была в бреду и никак не могла мне подсказать, где искать её дом. Решив найти врача, я побрел по улице. Вокруг возвышались двух или трех этажные дома знати Кебра. На крышах росли роскошные сады и пели птицы в клетках. Мог я жить в одном из таких? Ни один отголосок не отразился внутри. Все было безразличным. Впереди замаячила вывеска – колба. Решив, что это дом алхимика я постучал. Ответом была тишина. На заре самый крепкий сон и хозяин дома явно не хотел с ним расставаться. Тогда я постучал сильнее. Где-то по близости залаяли собаки. За дверью раздался шорох и шаги. Наконец маленькое окошко в двери распахнулось, и послышался заспанный голос:
- Кто там? Я так рано не принимаю!
- Тут женщина, ей нужна помощь!
- Знаю я вас бродяг! Сказал же, не принимаю!
Окошко закрылось.
- Она умирает!!! Ты должен ей помочь! – я начал барабанить в дверь со всей силы, отчего в соседних домах зажегся свет.
- Уходи! А тоя позову гвардов. Они быстро тебя вылечат! – послышался удаляющийся голос.
Гнев охватил меня. Как он смел так говорить со мной? На моих руках умирала девушка, которую я нес с гор в родной город, а этот слизняк отказывал ей в помощи.
- Нет, ты поможешь ей. Даже если будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни! – прорычал я.
Разбежавшись, я ударил плечом в дверь. Она разлетелась, словно была склеена из щепок. Внутри дома было темно и душно от спертого воздуха. Пахло травами и какими то химикатами. Торопливые шаги послышались наверху.
- Стража!!! Стража!!! Убивают!!! – визгливый голос кричал на всю улицу с крыши.
Сжав зубы, я кинулся за ним. Маленький, жирный, лысый, в одном тонком халате на голое тело он стоял на краю оранжереи и оглашал окрестность своими криками. К моему сожалению, они привлекли внимание соседей. Те уже выскакивали из домов, что бы посмотреть на скандал. Схватив его за шиворот, и хорошенько встряхнув, при этом он тонко завизжал, я положил перед ним свою ношу. Когда он увидел девушку, то крик резко оборвался. Побелевший от страха он проблеял:
- Леди Аарэна…
Я почувствовал сильный удар по затылку, голова закружилась, и я упал, потеряв сознание.