За...

За…

-Егорыч! – накрашенная девица замахала руками. Манька. Надоедливая смазливая шалава. Замучила приставаниями. «Мол, за час там, в Зазеркалье, могу барахтаться с ней хоть неделю. Да зачем мне?.. Вон, три полки уставлены порно-приключениями: выбирай, не хочу. Приходила с подружкой, удивить хотела. Де, мы же настоящие, да мы тебе! Ничего особенного. Я в «Порнономиконе» такие фортеля могу выделывать! А ей хоть за что, но – туда! Ребёнка своего предлагала. Говорит, забирай, за месяц там – отдам. Потом – за неделю, за три дня… заколебала! Во, как смотрит, рот в лыбе щерит, а то не лыба – оскал! Все они, зазеркаленные, сдвинутые… Может, и правильно, что прикрыли нас. Для «широких масс населения».
Мрачный переулок. Сквозняк носит обрывки газет, скользит по обломкам разбитых мобильников, ломает ржавые таблички. На кирпичной стене едва угадывается выцветший плакат, на нём – обрывки слов. "Новый мир! Ваш мир! Расскажите … альтернативное насто… и даже будущее…С любым исходом! Можете манипулировать событиями по вашему желанию. Всего час глубокого сна в нашей реальности, но целая неделя - в … и только вашем мире! Оптом – деш…" Из колонок покорёженного рекламного монитора сквозь шипение помех иногда пробивается зацикленная реклама: "Здесь я… шшш…а там - руковожу проектным институтом!" «шшш… в Зазеркалье отбоя нет от ухажёров!" "Там у нас жив любимый… шшш…"
Нормальный человек трижды подумает, прежде чем сюда свернуть. Темно, пустынно, страшно. Это раньше, когда основное занятие фирмы было зарабатывание денег, волновались о привлечении клиента. Теперь, когда единственное официальное предназначение «зазеркальника» - забирание жизни, яркие вывески – лишнее.
Егорыч без колебаний ступил в полумрак переулка. Никто его здесь не тронет. Пусть только попробует! У него сам Усатый, местный мафиози, в клиентах. Постоянных. Когда – с девчонками побузить приезжает. А когда – должника на тот свет проводить. Любят они растянуть жертве пытки на неделю-две в «зазеркалье». «И где они берут таких садистов, что пишут им программы? Ведь там даже не зверство творится, а… Зато у меня есть всё, что хочу! И будет всё, что пожелаю!! И…И как они замучили, все эти мафиози-твари-убийцы! Ненавижу!»
Егорыч с чувством приложился к жестянке из-под пива, запулив её в обшарпанную стену. Опережая эхо, смятая банка прокатилась по кирпичному тупичку – и тут же была смята ботинком выступившего из полумрака мужчины.
«Опа. Засада», - Егорыч отработанным движением потянулся к спрятанному на голени засапожником.
-Василий, - в огоньке зажигалки проявился знакомый угловатый подбородок. - Заждались мы тебя.
Егорыч перевёл дух и тихо выматерился. Повторил всё сказанное про себя вслух и добавил:
-Кирюха! Мать твою за ногу, сколько лет, сколько зим? – они облапили друг друга. Давным-давно, когда вместо этого мрачного тупичка был ярко освещённый всем в городе известный «Мнемос», точка кипения и «самосожжения», они работали в одной фирме. Кирилл - системным наладчиком, а Василий – ключ-оператором их «зазеркального» био-компьютера. Двое в зале. Больше и не надо. Ведь и было всё так просто! Биокомпьютер, ключ-оператор, написанная кем угодно программа-сценарий, мягкие кушетки и счётчик времени. Пришёл, заплатил, выбрал диск или принёс свой, лёг на топчан. Ключ-оператор запустил комп, загрузил программу - и понеслась вторая жизнь! Отщёлкало, сколько заплатил - и прощай до нового сеанса, счастливый человек! Заходи ещё! Заходи когда надумаешь… когда будут деньги.
О, сколько всего им пришлось пережить! Улыбки осчастливленных клиентов; сдерживаемые охраной толпы жаждущих; групповые оргии власть имущих. А как они вместе держали своими телами шатающиеся баррикады от штурмующих мнемобольных и мнемозависимых?! Тогда погромщики чуть не добрались до них раньше запаздывающих правительственных войск.
Не сломался Кирилл, когда правительство стало периодически устраивать у них шоу «На тот свет», казня преступников в Зазеркалье («Вы экономите государству внушительные суммы!» - хлопал их по плечу Большой В Правительстве Человек). Терпел ночные визиты Усатого, цель которых не отличались от нынешних правительственных («Слышишь, Вася, ты на диск всё запиши, я конкурентам отправлю. Пусть, эта, вкурят, суки, чё их ждёт»). Но вот «гуманной эвтаназии» детей он всё же не выдержал («Надеюсь, вы понимаете, какую услугу мы вместе делаем обществу. Насколько гуманно мы поступаем с ними, этими… уродцами», - говорил всё тот же Большой). Может, потому, что служить «палачом по приказу» детишек с врождёнными генетическими дефектами было выше его сил, а может и потому, что его жена тогда тоже была в положении… Ушёл. «А что дитятки? Им-то ничего, нормальную программу написали. Они ТАМ просто взлетают и летят, летят... улетают. Не то, что преступники».
Из мрака вылепилась ещё одна фигура. Вот, только вспоминал. Зачем, зачем её-то привел?
-Привет, Мария! – поприветствовал я «красотку Мари», как её называли меж «своих». Сердечко – тук! тук! – забилось. Ничего себе «красотка»! Кирюха, Кирюха, что же ты с ней сделал? Тень, а не человек. Мешки под глазами, глаза на мокром месте и, видать, давно. Печальная улыбка.
-Здравствуй, Василёк, - только она меня так называла, только ей было позволено. Эх, напарничек, замучил такую… мечту. Хотя, может, это ребёнок?
-А как здоровье мале…
-Егорыч, выручи, а? – перебил странно дёрнувшийся Кирюха. – По старой памяти, а? – блеснул лунный свет на блюреевском диске. – Ненадолго.
Голос хрипит, а в глазах – такая тоска, така-а-ая…
-Пожалуйста, - шепнула Мари. У неё не тоска даже. Боль. Пощупать можно, так близко.
-За нефик делать, - я осторожно улыбнулся, а сердце зашлось тревожно. Предчувствие. Оно меня никогда не обманывало. З-з-зараза…
Пластиковая карта ключа мягко вошла в замочное отверстие сейфовой двери.

Разгорающиеся лампы. Ровное гудение биокомпа, производящего стандартную проверку. Недовольный взгляд Кирюхи, смахивающего с мониторов паутину. Ну да, да, не слежу. Тоже мне, педант выискался. Долгое и странное шептание парочки, нежные поцелуи, странные взгляды. Ох, ребята, нечисто тут у вас. Не только у меня. Наконец, легли. За руки держатся, смотри ты.
Пятиминутка «включения» мнемодвижка у компьютера. Через меня, само собой. Я же био-ключ. Прогоняю терабайты информации, загружая программу. Машина запоминает эхо-реакции мозга на программу – и потом воспроизводит на пациенте, растянув их во времени, усилив, где и когда нужно. Да, простому человеку с моей работой не справиться. Генетически такое существо не вывести, наноботы тоже не помогут. Лишь мы, уникумы… проклятые. Вы когда-нибудь убивали человека? Я – уже несколько сотен отправил «на тот свет». Тысячи осчастливленных и спасённых не в счёт. Спросите, как вообще могу? Уж лучше я, чем… А ведь всё просто до безобразия. Разработают поэтапно методу, покажут заказчику. Те впечатлятся. Напишут программу. Я запущу. Человек умрёт. Как? Как в программе написано. Для присутствующих на казни в Зазеркальи жертву неделю колесуют. А на самом деле через час они просто улетают. Как дети.
Да, вот так! Так что если вертится на языке вопрос «Как ты смеешь…», то засуньте его себе в… Задрали! И попробуйте только сказать им, что умею вот так вот делать! Что на самом деле не неделями, а лишь час, что на мониторе одно, а… А, впрочем, говорите. Заколебало всё это.
Устал.
Так, что же ты себе приготовил, друг мой сердечный? Посмотрим.
Киря. Мари. Девочка. А, дочь их. Как-как зовут? Светочка, надо же. Вот, значит какая ты, не видал ведь. Красивая. Вся в маму. Живут. Живут. Просто живут. И… всё? И это – всё? Что там в конце?.. ЧТО??? Улетают… как дети.
Опачки. Что ж ты, Кирюшенька, тварюка такая, выдумал, а? Я к тебе со всей душой, а ты… Сапогами! И Мари с собой. В Зазеркалье. Зараза!
А процесс-то уже идёт! И не остановить его, всё! Остановишь – слетят с катушек, выкипят мозги как забытый на плите чайник. А может и действительно – пусть?! Пусть уж так, чем «как дети». Как дети. Видать, из-за тебя, Светочка, они на это пошли. Ну-ка, проверим. Поиск… Ага. Автомобильная авария. Мгновенная смерть. Полгода назад. Значит, не выдержали нервы. Решили за ней уйти…
Не, ну какой же гад, а? Это если бы ты знал, что я умею вычленять, смотреть и менять. И менять…
А ещё и с трупами их возиться! Усатый тот сам увозит, правительство – тоже, а мне как? Закопать в переулке? Зараза!
Думай, думай! Изменить? Изменить! Дети, говоришь? Не можешь жить, говоришь? Ну, я тебе устрою! Я вам обоим такое устрою! А то смотри, потом опять припрутся, самоубийцы хреновы!»

«…Охохонюшки, твою мать. Не накосячил? Да нет, вроде. Сколько там? Ещё полчаса. Успею, нет? Должен!»

Гулкий переулок, светом от фонарей больно по глазам, неон заставляет отворачиваться.
«Где они, где? Ага!»
Машина с сутенёром хоронилась в тени билборда, вспыхивает огонёк сигареты.
-Резо! – рву на себя дверь. – Манька где?
-Эээ, слушь, - прячет пистолет. – Егорыч, зачем тебе эта…
-Вот, - сую в руки пачку каких-то, и сам не знаю, каких. – Надо!
-Абижаешь, друг, - а деньги взял, сволота. – Из-под земли…
-Бего-о-ом!
Опять какие-то тротуары, гулкая лестница. Дверь с петель, плач ребёнка, выдёрнули из-под кого-то, пощёчину чтоб успокоить.
-Ты мне девочку обещала за три дня в Зазеркалье? – ору в лицо. Некогда мусолить.
-Надежду? – ужас в глазах. – Н-нет. Не отдам!
-Неделя!
-Н-не, - не уверенно.
-Месяц!
Молчит.

Очнулись. Почему-то очнулись. Затёкшие руки нехотя разлепились, напряжённое тело неохотно расслаблялось. Посмотрели друг на друга. Немой вопрос. «Не… получилось? Ведь мы должны были…» Осмотрелись. И увидели её. Маленького ангелочка, болтающего грязными ножками и увлечённо грызущего огромную баранку.
Слёзы умиления на глазах.
«Ещё бы. Я так старался изменить как надо».
-Девочка, как тебя зовут? Ангелочек... Как она похожа на…

Они уходили в предрассветную хмурь. Не оглядываясь.
А я поймал глазом первый лучик всходящего солнца, устало зажмурился и улыбнулся.
Да, я циничная сволочь. Но, люди, как же вы меня все за…