Седьмая тварь

Линна провожали двое, - Раина и Милорд. Йаллер не поехал в космопорт: Линн попросил его посидеть с сыном и отвлечь, чтобы тот не плакал по поводу его отлёта. Слов было немного, он просто обнял обоих и пошёл к “Скитальцу”. Остановился.
- Раина, если...
- Если она очнётся, я сразу же тебе сообщу. И помни. Не было ни одного человека в коме, который бы не очнулся - собой. Все всегда возвращаются в собственное тело.
Он прикрыл глаза. Как же больно...
- Да лети же, - проговорил отец. - Держись за то, что тебе наконец стало хоть что-то интересно.

***
- Мы приведём к тебе свидетеля... ты же сумеешь увидеть то, что он покажет, его память? Ты сможешь разобрать? Он был напуган... как и все мы. Я умоляю тебя, помоги нам... ты же понимаешь... мы принесли покаяние, мы вознесли молитвы, но Зверь может вернуться, и никто не может быть спокоен.
Линн видел, как за горьким смирением плещется страх.
- Да. Хорошо. Приведите.
Он был уверен, что не увидит ничего. Разум в мальчике исчез, были только судорожно дёргающиеся руки, плечи, застывший взгляд, - ничего не осталось, так бывает... так бывает после больших катастроф. Он не знал даже, как попросить показать свои воспоминания... он вообще не знал, услышат ли его.
Но просить не пришлось.
Всё оказалось на поверхности.

Это были ночные охоты.
Ночные охоты на людей.
Зверь появлялся из ниоткуда. Там, где его вообще не могло быть. Он не должен был существовать, жуткое, отливающее металлом чудище, с густой шерстью, которая прокатывалась изумительно красивой волной, когда он гигантскими прыжками настигал свои жертвы. После него оставались растерзанные трупы, залитая кровью земля... и неотвратимость. Он обманывал ловушки, приходил и убивал - снова и снова.
Мальчик пошёл вместе с загонщиками, которые прятались за спасительную мысль, что это всего лишь зверь. Но это был Зверь.
Среди загонщиков были двое. Отец и сын.
Их боялись десятилетиями. От них прятали жён и дочерей. Сейчас - они вышли на защиту. Те, кто боялся, теперь вынужденно встали с ними бок-о-бок. Каждую секунду ожидая подлости - насмешки, развратного взгляда, с превосходством и издёвкой безмолвно говорящего о том, чего не должно происходить. Не должно быть среди людей. Если они - люди.
Зверь вышел на них сам.
Они стреляли, они загоняли его так, как положено загонять добычу лучшим из охотников, они делали то, что всегда приводило к успеху. Они видели, что их выстрелы точны.
Зверь проходил в прямой видимости. От попаданий на отливавшей металлом шерсти взблёскивали искры. Всё.
Зверь слегка поворачивал голову в направлении, откуда стреляли, и обнажал клыки. Предупреждение. Не более.
Он как будто знал, кого искал.
Охота на охотника растягивалась, люди сменяли друг друга. Люди не выдерживали гонки со смертью. И снова появлялись трупы.
Мальчик был рядом с отцом и сыном. Это были его отец и старший брат.
Он видел.
Зверь вышел прямо на них. Мальчик вжался в болотную кочку, холодная вода заливала сапоги, ветки царапали кожу, но он ничего не чувствовал. Потому что в пяти шагах от него огромные клыки спокойно и яростно впились в горло одному, пока второй тщетно пытался застрелить чудовище в упор, стрелял, пока оставалось чем, отбросил ставшее бесполезным оружие - и встал над тем, что только что было его сыном. И мальчик видел. Мельчайшие подробности жутким кровавым кошмаром намертво врезались в память, чтобы больше её не отпустить.
Когда с отцом было покончено, Зверь оглянулся на мальчика.
Их взгляды встретились. Мальчик знал, что раскрыт. Он смотрел в безжалостные глаза и слышал тяжёлое, со стоном, дыхание. Он ждал, что сейчас будет дикая долгая боль, что сейчас он увидит собственную растерзанную плоть и будет молиться о том, чтобы смерть настала поскорее, чтобы он наконец истёк кровью. Возможно, он доживёт до конца ночи. Возможно, его даже найдут. Перевяжут то, что от него останется. Возможно, он выживет - помня, как был полноценным. Возможно...
Казалось - глаза Зверя сияют как холодный свет луны, ему вообще не надо моргать.
А потом всё исчезло. Зверь быстрым движением свернул влево, волна густой шерсти полыхнула белым металлом, шелестнули кусты - и ничего не стало.
Зверь ушёл.
Наутро люди собрали останки тел и нашли мальчика. Мальчик мёртвым взглядом смотрел сквозь то, как над погибшими проводили обряды прощания, пение молитв о прощении содеянного зла пролетало мимо него.
Он застрял в той ночи, - был пойман взором Зверя и не смог оттуда выбраться.

Линн увидел, как сквозь чужие воспоминания проступает возвращающаяся реальность. Было страшно, - эти застывшие глаза... Он положил мальчику руку на голову, и глаза закрылись, он дал ему сон... большего - не мог.
- После той охоты нападения прекратились, - негромко сказал старейшина. - Никто не знает, почему они возникли. Никто не знает, не вернутся ли они вновь. Помоги нам.
Линн молчал. Его тоже не отпускал взгляд Зверя. В нём было слишком много... человеческого, что ли.
Старейшина повёл его в башню, - разместиться и отдохнуть с дороги. Толстые стены, сложенные из больших светлых камней, чарующий аромат огромных алых цветов после только что прошедшего дождя... На стену пытались вскарабкаться вьющиеся плети растений, и им даже что-то удавалось. До комнат пришлось подниматься по крутой винтовой лестнице со стёртыми старыми ступеньками.
Линн подошёл к окну. Туча удалялась, в ней ещё что-то погромыхивало, но вслед ей уже сияло солнце, отчего туча выглядела ещё темнее. В дверь постучали, - худенькая девушка вошла и склонилась, говоря о готовности к услугам.
- Нет, спасибо, ничего не нужно, - Линн стоял у окна, против света. - Сядь и расскажи мне... расскажи, как вы здесь живёте. Ну, если отрешиться от этого кошмара.
Она пожала плечами.
- Как живём... да как все. Только...
Линн понял: она тщетно старается не разрыдаться.
- Тихо, тихо, пожалуйста, я для того и прилетел, чтобы тут никто не плакал...
- Я знаю. Ты хороший...
Линн тихо улыбнулся.
- Тогда расскажи.
Она сердито вытерла глаза рукавом.
- О них никто не плачет. Плачут о других. О тех, кого Зверь убил зря. Знали бы - даже попросили бы его! но как с ним разговаривать? Он же Зверь...
Линн ждал, пока она замолчит.
- Ты говоришь об отце и брате этого мальчика?
- А о ком же ещё? Да все тайком только и молились, чтобы Зверь до них добрался!
Линн замер. Молились, чтобы Зверь до них добрался... и после - ничего. Как будто это и было его целью. Но тогда выходит, что Зверь и правда разумен... Но - как?!
- Скажи мне, - Линн говорил медленно, подбирая слова. - Скажи, пожалуйста, а есть ли у вас тут кто-то... кто умеет лечить? Не так, как обычно, а по-настоящему, чудесами? Кто-то, кто умеет говорить с миром духов?
Она испуганно глянула на него и покачала головой.
- Этого нельзя. Этого никому нельзя!
- Понятно, что нельзя, - терпеливо сказал Линн. - Но ведь делают. Верно?
Она вскочила, прижала руки к груди.
- Прости. Об этом нельзя говорить. Нельзя даже думать!
Она торопливо метнулась к двери, потянула тяжёлую створку на себя, - руки дрожали, она боялась, что Линн её остановит или ещё что-то спросит, и она не успеет убежать до его вопроса.
Он дождался, пока за ней не захлопнется дверь, и пока не смолкнут шаги на лестнице.
Воскресил в памяти облик Зверя.
Слишком неуязвим. Слишком целеустремлён. Слишком разумен. Двое, от которых прятали женщин. Убил их. Исчез.
И его позвали, чтобы он во всеуслышание объявил, что убийств больше не будет. Так?
Линн быстро спустился вниз, пересёк двор. Разумеется, надо к старейшине. Он же и позвал. Но - кто он? И кто - Зверь?
Старейшина мирно рубил дрова, в кухне неподалёку трещало пламя очага, разносились вкусные запахи. Он увидел Линна, остановился, на старом лице зажглась молодая улыбка.
- Всё хорошо?
- Да. Спасибо.
- Тогда будем обедать. Я люблю готовить сам.
По двору с серьёзным видом бегали разноцветные птицы по своим птичьим делам. Старейшина ловко и красиво резал мясо, отправлял на огонь, оно начинало скворчать. Под навесом было прохладно, Линн уселся за стол, - старый, длинный, явно рассчитанный не на них двоих.
- Да, - кивнул старейшина. - Раньше семья была больше.
- Погибли? - тихо спросил Линн.
- Кто-то умер и своей смертью. Девочки вышли замуж.
Линн вдруг почувствовал: здесь по-иному течёт время. Если ты захотел есть, ты не сможешь поесть тут же, сразу, тебе надо всё долго и со вкусом готовить. Лучше - с удовольствием от процесса. Потому что отменить процесс всё равно не получится. Всё дорого достаётся, - всё стоит труда, физической работы. Поэтому, - Линна пронзила жалость, - поэтому человек так и постарел... так, как никогда не стареют люди звёзд, избавленные от чрезмерных нагрузок.
- Расскажите мне про Зверя, - попросил Линн. - Он похож на животных? Или это что-то совсем другое?
Старейшина докинул к мясу какую-то приправу.
- Ну, почему же. Похож. Но в нём как будто... что-то есть от ваших машин. Наполовину зверь, наполовину машина. Кто-то считает, что он и вовсе неживой.
- Это как?
- Как железная птица, на которой ты прилетел. Или как поднятые из могилы мертвецы. Их тоже ничто не берёт.
Линн застыл, сердце заколотилось.
- У вас и такое бывает?
Старейшина помолчал.
- Я сам не видел.
Линн осторожно поднял на него глаза.
- А можно мне встретиться с тем... кто - видел?
Старейшина подошёл к очагу, проверил готовность блюда. Позвал слуг, чтобы те подали еду для господ. Пришли двое, та же худенькая девушка и женщина постарше, они быстро накрыли на стол. Линн заметил, какие красивые тут тарелки: яркие, цветные, с мелкими узорами.
Старейшина встал возле своего места, сложил руки на груди.
- Благослови, Создатель, сей день и нашу пищу...
Линн поспешно поднялся. Женщины беззвучно повторяли слова молитвы.
- Прошу отведать. Надеюсь, тебе понравится.
Линн понял, что ответа не будет. Пока.
- Скажите, этот мальчик... у него есть родные? Кто-нибудь остался?
- Он живёт у дальних родственников. Плохая судьба.
Линн задумался.
- У нас... могут попробовать ему помочь. Они отпустят?
- С удовольствием. Он же лишний рот и работать не может. Но как же он будет там один, у вас? Ты хочешь, чтобы он общался с твоим сыном?
- Нет, мой сын слишком маленький... Но с нами живёт мой старший племянник, он уехал из дома под предлогом учёбы. Знаете, когда у людей много детей... на старшего порой вешают младших, он начинает чувствовать себя прислугой... И бунтовать.
- Да. И что же, отец не смог призвать его к порядку? Пришлось отдать тебе?
Линн хотел было ответить, но горло сдавили слёзы от нахлынувших воспоминаний. Старейшина накрыл его руку.
- Прости.
- Нет, нет, вы ни при чём. Вы же не знаете мою жизнь, что там и как.
Старейшина велел принести вина.
- Оно лёгкое. Иногда это надо. Не поможет, конечно, но хоть немного облегчит путь.
Линн кивнул. Старейшина выпил тоже.
- Я не могу ничего обещать. Заранее не скажешь, захочет человек говорить с тобой или спустит с лестницы. Этот может.
Линн собрался.
- Он живёт здесь же, в вашей крепости?
- Нет. В городе.

***
В храме было просторно, темно, и только далеко впереди от высоких окон вниз падали резкие лучи света. Люди слушали молча, эхо подхватывало голос священника, Линн не всегда мог разобрать слова. Старейшина тихо касался плеч стоявших впереди, те оборачивались, пропускали их, и они проходили вперёд. Наконец Линн остановился, прислонился к ребристой колонне, уходившей в невероятную высь, и стал ждать.
- ...самое трудное - когда твоя душа кричит, когда ты молишься непрестанно, когда нет такой минуты, когда ты бы не взывал к Создателю о помощи в исполнении твоей воли, - и всё бесполезно. И ты допускаешь в свой ум крамольную мысль. Ты думаешь, что Он тебя не слышит. Что это Он день за днём отравляет твою душу ядом страданий, у которых нет ни конца, ни воздаяния. Ты думаешь, что в мире не осталось ничего, и что выхода нет.
Линн невольно вцепился кончиками пальцев в древний камень. Старейшина с тревогой глянул на него, Линн заметил, отрицательно качнул головой: нет, ничего, я справлюсь.
- И тогда ты начинаешь думать. Искать смысл. Искать высший смысл в каждом твоём шаге, в каждом полёте птицы в вышине, в каждом камне, свалившемся тебе под ноги. Ты пытаешься уложить всё в единую цепь событий, ты хочешь, чтобы в твоих страданиях хотя бы была цель - вот для этого, нет, или для вот этого. Потому что не может же быть, чтобы ты мучился - вот так! - и напрасно. И не находишь - ни цели, ни смысла. И начинаешь считать Его - всего лишь мучителем, жестоко карающим тебя без всякой вины. И если это есть в твоей душе - берегись. Ты - отступник. Покайся! Вознеси взор к небу! Вспомни, как Он выводил тебя - всегда, и даже на пороге смерти вспомни об этом, - о том, что смерть не крах всего и не поражение, но окончание мучений! Твоих ли, или твоих близких, которых ты оплакиваешь сейчас, - неважно. И выход засветится перед тобой, как прорезает ночь луч восходящего солнца. Выход может быть не там. Он совсем не таков, каким ты его представлял, потому что ты слаб, ты всего лишь человек, а Он - Создатель! И Он выведет тебя туда, куда ты и не думал! Потому что Творцу неба и звёзд возможно всё!
На толпу пала тишина, которую нарушил только несмелый шорох одежд, - люди опускались на колени. Откуда-то издалека, - сверху, - донёсся высокий голос, он пел, отражался от камня стен, и снова стало невозможно разобрать слова. Старейшина нагнулся к Линну.
- Это последняя часть. После неё можно подойти.
Линн кивнул. Он еле вспомнил, что готовился сказать священнику. Голова закружилась, он не знал, с чего это вдруг, - вроде бы тут просторно, и воздуха хватает...
Когда вокруг стало шумно, и пошло движение, - люди начали покидать храм, - Линн словно очнулся, ему показалось, что он что-то пропустил. Старейшина дождался, когда народу станет поменьше, и тронул Линна за плечо: мол, пора. Тот сделал шаг от колонны и очень удивился, что может нормально передвигаться: было ощущение, что воздух стал вязким, и... как будто всё нельзя.
Они пошли вперёд. Зал храма оказался огромным, Линн с удивлением рассматривал убранство: всё строго, но распахнуто к небу, и поэтому никакие украшения не нужны... были бы кощунством.
Вблизи священник вовсе не выглядел грозным, он кинул на Линна внимательный взгляд - и жестом попросил подождать: перед ним стояла очередь.
- Это традиция, - негромко пояснил старейшина. - Все всех знают, каждая беда на виду. Если кто-то хочет утешения и помощи, то сейчас самое время.
Они ждали, пока храм не опустел. В странной акустике даже тут, недалеко, невозможно было услышать, о чём идёт разговор. А может, священник хорошо умел ею пользоваться.
Наконец последний - последняя, с трудом ходившая женщина, - оставил свои тяготы Создателю... и священник подошёл к Линну. Он встретил твёрдый взгляд из-под капюшона - и стало страшно. Что-то похожее... очень близко к нему самому. Какая-то очень похожая беда за спиной.
- Спасибо за порыв нам помочь.
Голос священника был чуть более резким, чем надо было бы для такой небольшой аудитории, - он только что заполнял им весь огромный зал и ещё не полностью переключился на обычный разговор.
- Главное, чтобы вышел толк, - вздохнул Линн. - Я буду искать вашего Зверя. Вы ведь хотите, чтобы я его нашёл?
- Неизвестно, что лучше для народа, - возразил тот. - Они называют его гневом Создателя. Если Зверь будет жив, есть кого остерегаться, а если нет... всё начнётся сначала. Вы ведь поняли, что тут творилось?
- В общих чертах.
Они пошли к боковому выходу, высокая дверь со скрипом распахнулась, выпуская их в закатный свет. Узкие улочки складывались в каменные колодцы, отражавшие эхом шаги и голоса. Над головами стремительно и бесшумно проносились птицы, - чёрные силуэты с острыми перекрещенными перьями на хвостах.
Путь окончился у старого дома, священник гостеприимно отворил перед гостями двери. Из дальних комнат прибежали двое ребятишек, - Линн понял, что это его дети.
- Их не всегда можно брать с собой, - сказал старейшина. - Есть обряды, на которых позволено присутствовать только по достижении совершеннолетия. Так что не удивляйся, что их не было в храме.
- Я не удивляюсь, - Линн думал совсем о другом. - Разное бывает... где-то священнослужителям нельзя иметь семьи, где-то можно.
Он замолчал, не зная, как спросить.
Священник обернулся.
- Сейчас будет ужин.
Линн чувствовал, что здесь, в этом доме, есть какая-то завеса - от беды, памяти, боли... которая наброшена на прошлое. Если её прорвать, то, наверное, он многое узнает, и даже такого, что ему действительно нужно, но... твёрдый взгляд священника ясно говорил, что эта плотина стоит не просто так, и лучше её не трогать.
После молитвы они уселись за стол, и Линн решил не тянуть.
- Расскажите сами, - попросил он. - Знаете, я ведь готовился... читал о вашей жизни, о вашей вере. Всего узнать, разумеется, нельзя, поэтому я пришёл - спросить, разобраться. Но я не хочу лезть в душу. Это... непорядочно. Я же не к врагам приехал, в конце концов.
Он замолчал и принялся за еду. В плошке была каша, - здесь, похоже, любили приправы и добавляли их всюду.
- Мне... - священник бросил взгляд на старейшину, - точнее, нам тоже хотелось бы задать вопросы. Точнее, один. Мы-то знаем, что здесь думают, какие бродят слухи и страхи. А ты - человек со звёзд. Ты прилетел со свежим взглядом, ты не обременён нашими запретами думать то или другое. С чем ты пришёл? Считаешь - это что?
Линн усмехнулся.
- У меня недостаточно данных. Если бы я больше знал о поднятых из могил мёртвых, то мог бы складывать какие-то версии. А так...
- Об этом нельзя говорить! - от неожиданно оборвавшего его детского голоса Линн вздрогнул. - Об этом нельзя даже думать!
- Я это уже слышал. Но мне придётся. К тому же, я не давал вашей клятвы верности Создателю, поэтому я не стану таким преступником, каким станет кто-то из вас, если её нарушит.
Священник резко стукнул по столу.
- Когда взрослые разговаривают...
- ...дети молчат, - в один голос подхватили оба.
- Хорошо.
Некоторое время ужин продолжался в тишине. Дети доели первыми и встали, подбежали к отцу - поблагодарить за еду. Он улыбнулся - одними губами, но искренне.
- Идите наверх.
Линн подождал, пока шаги не умолкнут.
- Тяжело справляться одному, - тихо сказал он. - Даже если в доме, кроме тебя, ещё родственники... ты всё равно один.
Священник отложил ложку.
- У тебя только сын, больше детей нет?
- Да.
- Мало...
- Мало.
Линн поднял голову - и вдруг на стене, в полумраке, увидел блеснувшие глаза. Женщина на портрете была некрасива, - а может, оказался не слишком умелый художник, - но в её улыбке светилось тепло. Он замер. Завеса над прошлым разорвалась, и из-за неё хлынула боль.
Старейшина встревоженно проследил за его взглядом, священник тоже обернулся - и всё понял.
- Выход есть, - его лицо искривила горечь потери. - Но остающимся сложнее.
- Она... она болела?
Линн уже знал, что - нет, мысль летела на опережение. Те двое, от которых пытались прятать женщин. И Зверь - гнев Создателя. Неужели всё так просто?..
- Я не могу осуждать Зверя, - священник встал, собрал посуду со стола. - Да, он погубил много невиновных - вдобавок к тем, кого следовало. Но многие молились смерти. Они просили её окончить их страдания. Это тоже надо понимать. Никто не имеет права заставлять жить. Только Создатель. Не люди.
- Ещё раз и помедленнее, - еле слышно попросил Линн. - Так кто её убил? Они - или Зверь?
- Её убили они. Но она после этого ещё жила... если это можно так назвать. И Зверь совершил милосердие.
- Её... подняли из мёртвых? И это было настолько ужасно, что...
- Да.
- Кто?
Священник подошёл к Линну, остановился рядом - можно было коснуться его одежды.
- Об этом нельзя говорить. Об этом нельзя даже думать.
Линн рывком встал, священник наткнулся на его взгляд и отпрянул.
- Вы что, издеваетесь?! Как я вам смогу помочь, если вы сами не даёте? Что вы хотите от меня, зачем позвали? Вы сговорились с моим отцом, лишь бы куда-нибудь меня выпихнуть, хоть чем-то занять? Со мной так нельзя! Разбирайтесь сами, я возвращаюсь домой, живите со своим Зверем, раз вас всё устраивает!..
Он развернулся к двери, - никто не успел его удержать, - стремительно пересёк невеликий дом, вылетел на улицу... и пригнулся, потому что город накрыл жуткий вой, оповещающий о тревоге. Сзади выскочили оба, и старейшина, и священник, старейшина махнул им и понёсся в лабиринт улиц. От звука начинало закладывать уши, но всё же те, кто его производил, были вынуждены перевести дух и временно прерваться.
Линн обернулся. Священник и его дети стояли в дверях.
- Что это?
- Зверь снова вышел на охоту.
Линн расширившимися глазами смотрел на священника, на его детей... на вечернее небо.
- Но ведь он уже их убил!.. Зачем?!
Священник горько усмехнулся.
- Спроси у него, когда встретишь.
В воздухе снова разлился тревожный вой. Линн мгновение помедлил - и побежал в ту сторону, где скрылся старейшина.

***
На центральной площади собралась толпа, - Линн наконец смог оценить, сколько здесь живёт народу. Когда он добрался, старейшина уже успел отдать распоряжения, мужчины уходили - группами, кто-то возвращался, кто-то скрывался в ведущих с площади улицах. Линн продрался сквозь толпу и подошёл к старейшине.
- Я пойду с ними. Точнее, как скажете. Могу и полететь. У меня есть на чём.
- Да, мы знаем ваши железные птицы для голубого неба... Не торопись. Его видели далеко, у реки, рыбаки поспешно бросили сети, доплыли до города и подняли тревогу. Если он голоден, то до людей ему придётся идти пешком, по берегу, а это дольше. Он не плавает.
- А если я подниму маленькую железную птицу на разведку? Она может его спугнуть?
Старейшина растерянно пожал плечами.
- Такого никогда никто не делал. Не знаю, попробуй. Думаю, если ты его спугнёшь, никто не огорчится.
Линн кивнул и скрылся в толпе. Флайер остался в замке, до него надо было ещё добежать... здесь по-иному шло время, и все расстояния казались больше, чем были на самом деле.
Он устроился под башней, возле алых цветов. К ночи они закрылись, стали не такими огромными, но аромат всё равно кружил голову. Поднял в воздух робота-разведчика, проверил изображение на экране видеофона. Река извивалась, была довольно широкой, неподалёку Линн обнаружил мост - большой, массивный, со здоровенными отверстиями в треугольниках каменных опор. Он сначала не понял, зачем такая странная конструкция, но потом глянул на быстрое течение - и дошло: здесь бывают сильные паводки, сквозь эти дыры вода схлынет, и мост останется цел. С моста поспешно бежали и ехали люди: город закрывал ворота, ощетинивался против ночи, и надо было успеть. Линн отправил разведчика повыше, перенастроил и стал прочёсывать берега - искал живые существа. Коротко усмехнулся: если Зверь и вправду неживой, то искать его по теплу бесполезно... хотя как знать.
Поиск не затянулся.
Сначала он увидел настороженную стайку стройных четвероногих на берегу, - один пил, остальные вглядывались и вслушивались в вечернюю тишину. А потом - в кустах он увидел и Зверя. Тот притаился и выбирал себе добычу.
Зверь был до жути красив в своей мощи, в безукоризненности движений... совершенный убийца. Зверь, несомненно, был живым. От этого стало немного полегче.
Зверь дождался нужного мгновения - и одним безумным прыжком пересёк расстояние до реки. Густая шерсть блеснула отливавшей металлом волной... и открылись клыки. У добычи не было шансов. Уцелевшие метнулись в панике, проскакали по мелководью, подняв тучу брызг. Зверь не обратил на них внимания и стал пировать.
Линн рассматривал его с высоты, потом снизил разведчика - насколько показалось безопасным. Посмотрел на данные: какой огромный... у человека против него тоже нет шансов. Интересно, почему он неуязвим против того, чем они тут стреляют... наверное, эта шерсть гасит, если это действительно шерсть, ещё у него могут быть толстая шкура и высокий болевой порог... а ещё важно, с какого расстояния стрелять... Хотя в свои последние мгновения жизни отец мальчика стрелял в упор. Не помогло.
Зверь ел, не боясь конкуренции, на спустившихся с неба больших птиц только повернулись округлые уши - и всё. Подождут. Сначала - он. Линн подумал, что трапеза может продолжаться долго, что Зверь теперь заляжет возле добытой пищи на несколько дней... и остановился. Это логика обычных хищников. А тут...
Он попытался разобраться, что его насторожило, что в Звере было не так, - что насторожило именно его, а не передавших ему свои страхи жителей. Вроде всё на месте, клыки, когти, уши, охота как охота... Кроме того, что такое тут не водилось. Или водилось, но лишь отдалённо схожее. Не такое огромное. Не нападавшее на людей. Но это неудивительно, звери мигрируют... или же его кто-то привёз. Как домашнего питомца. Потерять близкого человека... вырастить себе месть. Натаскать. Натравить. Видимо, он ещё и не очень-то управляем.
Линн почувствовал движение неподалёку, поднял голову, - возле него стояла худенькая служанка и с почтением наблюдала за тем, что он делает.
- Ты нашёл Зверя.
- Да.
- Убьёшь?
- Пока нет. Хочешь на него посмотреть?
Она сначала испуганно замотала головой, но потом любопытство победило.
- Он точно тебя не замечает? Твою маленькую железную птицу?
Линн ещё раз глянул на экран.
- Он же занят. Ест.
На экране вдруг возникло бурное движение, - кто-то из падальщиков, хлопая крыльями, решил пересесть ближе, чем это устраивало Зверя. Он резко подался в сторону, с рыком оскалился, - навёл порядок. Девушка в ужасе прижалась к Линну, он бросил на неё короткий взгляд - и освободился.
- Это всего лишь картинка на экране. Зверь далеко.
Маленькие руки настойчиво обняли снова и не хотели отпускать.
- У нас обычай. Это честь, если тебя выбрали для услуг гостю. Надо быть для него всем. Если гость откажет, значит, ты плохо...
- Меня это не касается. Я в трауре.
- А...
Служанка отстранилась, опустила глаза. Линн подумал, что она не могла не знать.
- Прими мою скорбь и вознеси к Создателю вместе со своей. Пусть Он сделает так, чтобы тебе стало легче.
- Спасибо.
Он снова повернулся к экрану. От туши оставалось ещё много, но Зверь наелся.
- Ты знаешь, где он? Скажешь господину, чтобы он послал охотников?
- Знаю. Но нет смысла. Вашим оружием его не убить.
- А твоим?
- Моим - можно.
- Так почему ты сидишь здесь и только смотришь?
- Потому что...
Он задумался над тем, как объяснить. Потому что за спиной Зверя совершенно чётко ощутима человеческая воля? Потому что действия пославшей Зверя руки слишком напоминают ему себя самого?
- Потому что он не один.
- Зверь?!
- Да.
- У него есть стая?
- У него есть человек. Если его не найти, а убить только Зверя - будет новый. Наверное. В общем... я должен встретиться с хозяином.
- Убить?
- Поговорить.
На экране снова начался какой-то переполох. Линн пригляделся: птицы взлетели, набросились на останки добычи, между ними пошла драка. За хлопаньем крыльев Зверь куда-то подевался, Линн поднял разведчика повыше - и увидел, что тот идёт вдоль реки.
Он словно пружинил на мягких огромных лапах, каждый шаг был неслышным и точным, болотистая почва проседала - и поднималась вновь позади него. Светлая шерсть виднелась сквозь ветки, как будто освещённая прожектором, - совершенно не защищающая ни от чего окраска, нелогичная... его могло быть не видно только в лунную ночь, когда белый ночной свет заливал мир.
Он дошёл до изгиба реки, замедлил ход. Старые деревья когда-то подмыла вода, они цеплялись за жизнь, но это было трудно, многие не справились и гнили теперь потихоньку, беспомощно растопырив выдравшиеся из земли корни. Зверь огляделся, поднялся на толстый ствол, несколько мгновений принюхивался... и спрыгнул вниз. На коре остались следы от когтей.
Линн подался вперёд.
Зверь исчез.
Линн, ругнувшись, отправил разведчика туда, где он только что видел Зверя, маленький робот показал близко вывороченные корни, тёмную распадающуюся кору, лужицы в топкой земле... и провал в черноту.
- Думаешь, это его нора?
- Посмотрим.
Он переключил датчики, - стало видно, что это проход, а не пещера. Подумалось: а ведь тут рядом вода, мягкая земля, если в ней что-то проковырять, то надо постоянно поддерживать, иначе стенки быстро обвалятся и перекроют дорогу.
Зверь должен был быть где-то впереди, но его почему-то не было видно. Линн вёл разведчика, приборы фиксировали данные - длина хода, высота... и внезапно что-то тёплое рванулось сбоку, прямо перед камерой мелькнули кожаные подушечки меховой лапы, изображение дёрнулось: Зверь сшиб маленькую железную птицу на землю. Линн быстро переключил на верхнюю камеру, она показала, как Зверь стоит над добычей - напряжённый, всматривающийся, - затем огромная морда приблизилась, он стал обнюхивать незнакомую вещь. На миг обожгло, даже через экран, - безжалостные хищные глаза... а потом Зверь выпрямился, сделал мягкий шаг назад, - и Линн включил самоликвидацию робота-разведчика. Небольшой взрыв разнёс прибор.
Изображение на экране пропало.
- Что ты сделал?
- Я уничтожил железную птицу. Чтобы он не смог отнести её хозяину.
Служанка с неохотой встала. Интересное закончилось.
- Ты дождёшься господина?
- Да. Конечно.
- Принести вина?
- Нет. Ты свободна.
Запись с робота-разведчика старейшина рассматривал уже в рассветной мгле, - мужчины продежурили всю ночь, Линну пришлось ждать. Старейшина с уверенностью заявил, что таких хищников никто здесь никогда не видел. Хотя никто не может поручиться за то, что таких нигде нет, - мир велик.
- Хищники бывают одиночками, - со знанием дела сказал он. - Есть те, кто охотится стаями. Есть те, кто живёт один и только раз в год ищет себе пару. А то и не каждый год. Но обычно они боятся людей. Зверь - нет. Это-то и страшно.
Линн с нетерпением дослушал лекцию.
- Что это за подземелье? Куда оно может вести?
- А Создатель его знает. Когда была большая война, люди уходили под землю целыми деревнями. Враги пытались их выкурить. Мой дед так прятался несколько лет, спасал семью, потом вышел наверх. Здесь не везде болота... в основном под почвой будет белый камень. Ты же видишь башни и стены... камень вынимали, строили города.
- Зверя кто-то привёз. Издалека. Вы привязаны к земле, все путешественники должны быть на виду. Кто это может быть?
Старейшина пожал плечами.
- Кто-то, кто от горя решил переменить жизнь. Уехать, чтобы больше не возвращаться, оторваться от корней. И увидел в далёких краях такого вот Зверя. Напал на мысль. Вернулся. Появился вдруг. Или не проявился. Сидел тихо и шёл к цели. К мести. Стал карающей рукой Создателя. Почему нет?
Линн смотрел на восходящее солнце.
- Я не знаю ваших людей. Выспитесь, подумайте и сообщите мне. Я хочу с ним встретиться.

***
Кандидатов было слишком много. Линн даже подумал, что легче сказать, кого старейшина не записал в кандидаты. Собственно, первым из них, как он поведал с грустной улыбкой, был он сам. При некоторых именах стояли знаки смерти и даты: Линн предположил, что хозяин Зверя вполне мог предпочесть числиться среди умерших, и старейшина добросовестно прошерстил возможные варианты.
Линн перечитал список и внезапно заметил, что в нём одни мужчины.
- Женщина? - удивился старейшина. - Ну нет...
- Почему?
Тот задумался.
- Ну, женщина - и вдруг убийство... С чего ты решил?
Линн смотрел так, что старейшине стало не по себе.
- С бесчинств тех двоих, от которых прятали жён и дочерей. Если она выжила... как думаете, чего она может хотеть? Стереть всё из памяти, да... А если не удалось? Это же гораздо хуже, чем потерять близкого человека, тут не мучили тебя самого, и ты хотя бы понимаешь, что любимое существо больше не страдает. К тому же, мужчина - это физическая сила и владение оружием. Женщины у вас этим похвастаться не могут. Им нужна помощь. Либо надо обратиться к мужу, отцу, брату... либо, если их нет... найти в другом месте.
Старейшина помрачнел.
- Это мысль.
- И ещё. Вы знаете животных... Зверя видно издалека. Такая окраска может быть исключением? Или это маскировка под другие условия жизни? Если так, - то под какие?
- Надо подумать, - в глазах старейшины появился интерес. - Кто знает... Создатель мог в одно животное напихать столько разного, что диву даёшься. Мы не всё знаем, видеть всю землю - это к вам, люди звёзд, так что спроси у своих. Может, и найдётся. А я займусь людьми.
Когда старейшина ушёл, Линн сделал запрос. С опозданием подумал: что-то он совсем переключился на местные реалии, не видит ничего дальше города, в который его занесло. А мир и правда велик...
Под вечер он уже знал всё.
Ответом была охота.
Сначала он ничего не заметил, - светлый серо-стальной цвет гор на экране перемежался тенями, над острыми снеговыми вершинами парили гигантские птицы, еле шевеля распахнутыми крыльями. Он увидел движение - как и жертва, слишком поздно. Добыча отчаянным прыжком попыталась спасти себе жизнь, - и погоня началась.
Зверь вырвался из светлой путаницы камня и теней, с размаху ударил лапой, - дотянулся, успел, - но скорость была слишком высока, удержаться было невозможно, они оба понеслись вниз. Линн смотрел, заворожённый: почти отвесные скалы, как они вообще находят опору для ног, почему не срываются... нет, сорвались, клубок из ног, лап и голов пролетел по воздуху, с размаху ударился о камень... и почему-то они оба в тот же момент поднялись, хищник - резким красивым движением, жертва - пошатываясь, но тоже готовая драться за жизнь. И снова - бешеный прыжок к горлу, снова волной взметнулась отливавшая металлом шерсть... и опять - вниз, вниз, ударяясь о выступающие камни, отлетая в стороны... пока наконец умирающая добыча не осталась лежать, неестественно выгнув сломанную шею.
Зверь подождал, убедился, что всё кончено, подошёл и начал есть.
Линн с трудом мысленно вернулся в город у большой болотистой реки, - так странно было видеть зелень и краски после светлого горного бесцветья. Только небо оставалось тем же самым. Голубое безмятежное небо, которому всё равно, кого, как и сколько убивают под ним... Осталось немного. Выяснить, кто живёт там, в горах. Кто умеет приручать Зверей. И кто из жителей дальнего края посещал их. Путешественники заметны. Теперь уже почти всё ясно...
Его накрыла мучительная тоска: дело почти закрыто, скоро конец, скоро возвращение - туда, где ничего не изменилось.
Старейшина нарушил его уединение. В его руках был новый список, но он туда не смотрел. Рядом с ним, опираясь на палку, шла женщина, - по тому, как она тяжело передвигала ноги, Линн узнал её: та, последняя, которая общалась со священником перед ним.
- Это госпожа Венна. Она хочет говорить с тобой.
Линн поспешно встал, они вместе усадили её за длинный стол под навесом. Прислуга тут же возникла с угощением, поставила на стол многоярусную вазочку со сладостями и фруктами.
Линн сказал положенные слова приветствия и превратился в слух. Впервые кто-то решился говорить с ним сам, - а не потому что он вызвал.
- Покажи мне Зверя, - коротко упало под равнодушным голубым небом. - Тогда я пойму, не зря ли я пришла.
Линн кивнул, метнулся за видеофоном. В непроглядной тьме взгляда женщины появился огонёк интереса.
Он показал всё, обоим, - и кадры с разведчика, и то, что прислали люди звёзд. Пролёт по отвесным скалам они смотрели, затаив дыхание. Казалось, им обоим очень хочется, чтобы тот Зверь уцелел.
Госпожа Венна взяла с яруса вазочки прозрачную золотистую ягоду. У неё были измученные работой руки с подвижными цепкими пальцами.
- Да, такие, - она кивнула каким-то своим мыслям. - Но они, понятное дело, разложились. Я думала, это всё же останки наших. А нет.
Линн закрыл глаза. Попросить говорить яснее было выше его сил.
- Недавно размыло берег, - разъяснил старейшина. - Половодьем принесло трупы животных. Река меняла русло, раньше она была не тут... если посмотришь через свою железную птицу, найдёшь старый мост, который ведёт над сушей. И когда я рассказал о том, что ты видел, госпожа Венна вспомнила о них. Их было шесть. Сохранились когти. И местами - шерсть, которой больше ни у кого нет. Вот такого же цвета.
- Когда это было?
- В последнее половодье. Четыре луны назад.
- Где они сейчас?
Госпожа Венна засмеялась.
- Ради истины ты готов копаться в мусорной куче?
Линн остался серьёзен.
- Я для этого прилетел.

***
Когда солнце стало напекать головы, Линн остановился, тяжело дыша. Старейшина ждал, когда же он наконец сдастся, и дождался.
- Что - перерыв? Или всё?
- Ну какое “всё”? - сердито поинтересовался Линн. - Мы что, нашли их? Нет.
Старейшина обречённо вздохнул и дал своим людям команду идти мыться и обедать. Им разъяснили, зачем их сорвали с привычной работы, но возни в могильнике для животных грядущая победа над Зверем почему-то не компенсировала, и они выглядели не слишком довольными. Линн на всякий случай напоследок оглянулся на то, что они уже раскопали, - и, нахмурившись, пошёл проверять. Старейшина наблюдал за ним с надеждой.
Линн поскользнулся, чуть не свалился, но устоял.
- Интересно, как вы тут смотрели? Вот же они, эти кости с когтями. Давайте сюда, и тогда уже будет не перерыв, а совсем всё.
Старейшина подозвал уже порядочно отдалившихся подчинённых, те пришли к Линну на подмогу.
Линн отошёл к флайеру, добыл из его недр приборы. Он сразу заметил, что кости меньше, что эти существа не такие огромные, - хотя когда он по заданным параметрам стал определять, как хозяин скелета мог выглядеть при жизни, на экране получилось примерно то же самое. Старейшина и его люди переглянулись. Оказывается, они давно уже живут по соседству с целой стаей Зверей... и кто знает, сколько их сейчас.
- Это что же, их можно убить? - глухо спросил один из работников. - Живучие твари... Раненый уходит в лес, умирает так, чтобы его никто не видел. А потом приходит другой. Такой же. И все думают, что это прежний.
- Хорошая версия, - отрывисто сказал Линн. - Кстати... у одного из них смерть наступила от выстрела. В голову. Про других непонятно. Не хватает материала. Многое исчезло, пока они там гнили естественным путём, пока их река таскала... пока люди. Сейчас, погодите минутку. Я вам скажу, когда они умерли.
Люди смотрели на него как зачарованные.
- А ты умеешь...
- Тихо. Об этом нельзя говорить!
Линн вздохнул. Опять. Да что ж они тут творят-то такое...
- Смотрите, как интересно. Двое - старшие. Самый здоровенный. И вот этот, поменьше. Они умерли раньше всех. Прожили... как это по вашему календарю...
Старейшина беззвучно шевелил губами - считал.
- Они умерли, когда родился Велек. Ничего себе...
- Родился - кто?
- Мой старший.
- А эти двое уже...
- Отец - да. Вовсю.
- И? Это нам как-нибудь помогло?
Старейшина искоса глянул на Линна.
- Да. Это отсеяло тех, которые тогда ещё не родились или были детьми. Ты собираешься ещё что-то делать с останками, или мы закопаем этот источник неповторимых ароматов и наконец пойдём есть?
Линн посмотрел на свои приборы.
- Закопаем. Я из них выжал всё, что было возможно. Кстати о выжатом... все Звери - родственники.
- Я так и подумал.
Они дошли до воды, Линн стал яростно отмываться и оттираться, - казалось, если он оставит на коже хоть малейшую частицу грязи, то не сможет нормально дышать. Старейшина сочувственно ждал. У них к чистоте не было таких требований. Наконец Линн с трудом заставил себя вылезти из воды, оделся, и они начали подниматься по крутому склону обратно в город.
- С останками понятно, - сказал Линн. - Если приборы не ошибаются, то истории со Зверем уже много лет. Но нападения не длились так долго...
Он вдруг остановился посреди дороги.
- Что-то не так?
- Наоборот, - медленно отозвался Линн. - Пока я следил за охотой у реки, то умудрился ляпнуть служанке: если убить этого Зверя и не найти хозяина, то будет новый. Я не знал, что их и правда несколько! Так... так можно чувствовать мир, если ты в полной силе. Если ты здоров... душой. Два года... Два года - всё как отключилось. Никаких предчувствий, ощущений. Только боль, и больше ничего.
Старейшина потрепал его по плечу.
- Выходит, твой отец был прав, что тебя сюда отправил. Он ведь мог прилететь сам?
- Да, он так и летал по другим делам. А я... я приходил расчёсывать ей волосы. И ждал, что она очнётся.
Старейшина потянул его вперёд.
- Идём. Надо поесть.
Он обернулся по сторонам. Солнце стояло в зените, об эту пору обычно все, кто мог, прятались в тень, пережидая самое пекло. До города оставалось немного.
- Я сведу тебя с теми... кто имеет право говорить о запретном. Пообщаетесь. Может, они тебе дадут совет.
Линну показалось, что земля ушла из-под ног. Сердце замерло - и бешено заколотилось.
- Ну, ну, тихо. Присядь. И расскажи мне в двух словах. Чтобы я им передал. Я так понял, она умерла... но как-то не совсем. Да?
Линн обнаружил, что сидит на земле, и что на штанину деловито залезли какие-то насекомые. Летать они не умели.
- Да. У нас могут... вернуть тело к жизни. Но вот вернуть душу в тело...
- Это под силу только Создателю, - кивнул старейшина. - Хорошо, я понял.
- Когда? - почти беззвучно спросил Линн. - Вы же понимаете... я же буду ждать...
- Я пошлю к ним после обеда. Если они согласятся, то ответят в течение дня, если день закончился, а ответа нет, - значит, не хотят. Но я думаю, что отказа не будет. У них тоже есть кого оплакивать.

***
Линн не стал оповещать старейшину о том, что поднял в воздух маленькую железную птицу - проследить за его посланцем. Понимал, что это не очень-то честно... но сказать - не мог. Понимал, что потом будет стыдно смотреть ему в глаза. Объяснить самому себе, зачем он так делает, тоже не получалось. Недоверия не было... а когда пытался разобраться, что есть, то снова возвращалась душевная боль, от которой некуда деться, и он спрятался от всех в комнате на башне.
Посланец взял письмо, спрятал его в сумку и пошёл прочь - от башни с алыми цветами, через город, мимо старых домов и людей. Путь лежал через мост - на другой берег, над головой проносились птицы, под ногами пылила дорога, а вокруг раскинулось лето. Он здоровался с теми, кто работал в поле. Поля быстро закончились, сменились лесом, и вдруг дорога поднялась на другой мост.
На мост над сушей.
Линн понимал, что это только сейчас бессмыслица, когда-то его построили не просто так, - река текла именно тут, - но понимание не помогало. В уверенной гордости моста было что-то ненормальное. Мост был убеждён, что без него нельзя.
За мостом дорога взлетала на лесистый холм и упиралась в крепость, и дальше посланца не пустили. Он пересёк ров по деревянным мосткам, вошёл в ворота... пробыл там недолго и отправился назад. Это было всё.
Линн поднял разведчика повыше и заглянул за стены.
Там властвовала тишина. Тишина, покой, опять алые цветы... стены, стены, одинаковые маленькие окна... и несколько храмов. И колодец. И люди в одинаковых длинных одеждах, полностью скрывавших фигуру. Ни мужчины, ни женщины города так не одевались... хотя нет. Один носил нечто подобное.
Священник, потерявший жену.
Линн резко повернул разведчика назад и подошёл к окну, чтобы его впустить. “Некоторые молились смерти, чтобы она окончила их страдания”. Молиться смерти. Не Создателю. У них это можно. Видимо, не всем. Видимо, это как-то связано с поднятием мёртвых из могил. И это настолько закрыто от непосвящённых... настолько страшно, что об этом нельзя ни говорить, ни даже думать. А как можно жить, не думая о смерти, если она оскаливается отовсюду? Если умирают дети, если убивают женщин, если люди стремительно стареют, и смерть неумолимо, шаг за шагом, пожирает их тело ещё при жизни - чтобы проще было нанести последний удар? Они нашли какой-то способ...
От стука в дверь он вздрогнул, - не ожидал.
Открыл.
- Собирайся, - сказал старейшина. - Тебя ждут.
Он сбежал вниз, перепрыгивая через ступеньки. То, что было лишь картинками на экране, развернулось, стало явью, охватило его, - и он нырнул туда с головой.

***
Певучие голоса разносились по каменным коридорам. Линн не определил, откуда они идут, остановился, прислушиваясь. Его спутница обернулась. Из-под глухого тяжёлого платка его осветил тёплый ласковый взгляд человека, встречавшегося со смертью.
- Сёстры читают здесь молитвы, - пояснила она. - Постоянно. Мы сменяемся, чтобы молитва никогда не прекращалась. У вас есть такой обряд?
- Кое-где есть. Это очень трудно. Большая редкость.
Они прошли мимо открытых дверей, за которыми пустовал храм. Линн подумал, что беседа не будет проходить там... не укладывалось в голове, почему-то не получалось. Должно быть другое место.
Его провели через маленький внутренний дворик. В загончике при виде него стали оживлённо общаться между собой большие белые птицы, - видимо, обсуждали нового человека. Вокруг птиц царил тихий почёт, - они явно не предназначались для еды.
- Когда-то мы разводили их на продажу, - улыбнулась проводница. - Эта порода славилась как деликатес. Но после смерти нашей прежней матушки они стали грустить, и нам сообщили, что их мясо горчит. Мы попытались что-то изменить. Не вышло. Поэтому мы их держим только в память о ней.
Линн смотрел в птичьи глаза. Даже птицы стали грустить. Что уж говорить о людях...
- И давно?
Она назвала - по своему календарю. Линн перевёл на привычный счёт.
- Хорошо, что она умерла до того, как началась охота Зверя... не увидела этот ужас.
- Да. Мы тоже так считаем.
Они прошли в другое здание, мимо Линна мелькнули ещё несколько коридоров, лестница, - и наконец путь окончился. Его спутница постучала в дверь, услышала разрешение войти, отворила ему и поклонилась.
- Матушка ждёт.
Он шагнул в прохладный полумрак, мельком заметил - тёмные резные шкафы и книги, книги, книги... Здесь умели и любили читать.
У матушки было такое же убранство и такой же ласковый тёплый взор человека, повстречавшегося со смертью.
Он сам не заметил, как рассказал этим глазам всё. Это было как попасть в приветливую тень после сжигающего солнца.
- Создатель милосерден... Он мог забрать её навсегда. Так - у меня есть надежда.
Матушка склонила голову и долго молилась.
- Пойми. Когда люди пытаются поднять мёртвого... они должны очень, очень хорошо подумать о том, что делают. Потому что можно невольно призвать не того. Отдать вместилище духа тем, с кем потом трудно сладить. Порой злой дух может вселиться и в живого... что уж говорить о мёртвом теле, которое не может защищаться.
Линну стало холодно, как зимой.
- Это... возможно?
- Более чем. Потому... об этом и нельзя говорить.
- А почему нельзя думать?
Матушка грустно и понимающе улыбнулась.
- Потому что вслух мы говорим с живыми, у которых есть уши. Мыслью - с теми, у кого больше ушей нет. Не надо искушать их ложной надеждой. Жизнь бывает страшна, но она всё же жизнь... тут остаются те, кто любит и горюет. Хочется вернуть себе её в полной мере. А когда человек восстаёт из могилы... тело может выглядеть по-разному. Да и подчиняться может тоже не полностью. Если вернуться таким вот кошмаром... от этого никому не будет хорошо.
Линн вспомнил про жену священника.
- Это вы... возвращали её?
- Не только мы. Он тоже. Сначала нужно, чтобы умершая приснилась... нужно спросить её, хочет ли она вернуться. Потому что призывать без согласия - означает пленить. Многие отказываются. Кто-то нет. Кого-то заставляют.
- А как вы проверяете - согласился человек сам или его пленили? Вы читаете чужие сны?
Матушка вздохнула.
- Нет. Не читаем. Перед лицом Создателя никто не должен лгать... но люди есть люди. И бывает разное. Кому-то до боли хочется снова обнять любимое существо.
- Хорошо... - Линн мучительно соображал, что может происходить дальше. - Значит, сначала - присниться. А потом?
- А потом мы молимся. И если Создателю угодно, то душа воссоединяется с телом. Но только после можно понять, чья это душа. Благословил Создатель или попустил. А уж для чего...
Она замолчала. Линн не стал спрашивать, как часто попытки оканчиваются неудачей.
Матушка взглядом просила у него извинения.
- Я тебе хоть чем-то помогла?
Линн задал себе этот вопрос сам. Её глазам хотелось сказать, что - да. Чтобы матушка не огорчалась.
- Вы мне дали идею, будет над чем подумать, - честно ответил он. - Я понятия не имею, что из этого выйдет, и выйдет ли вообще. И... мне очень страшно. Я не хочу, чтобы вместо неё...
Он отвернулся, пытаясь справиться с собой.
- В любом случае - спасибо. Я уйду другим, чем пришёл.
- Подожди уходить. Сёстры будут рады угостить тебя ужином.
Он возвращался в город, когда солнце уже почти село. Пустой мост над сушей отбрасывал глубокие тени, от реки начинала виться мошкара. Он подумал, что плотная ткань одежды сестёр очень даже имеет смысл, её не прокусишь... и внезапно понял, что на мосту кто-то есть.
Светлые камни шевельнулись и оказались мехом Зверя.
Линн застыл. Расстояние было ещё велико, но он помнил, как Зверь умеет прыгать.
Он искал безжалостный взгляд, ледяные глаза... и вдруг понял, что Зверь смотрит в противоположную сторону. Мост уходил вниз, оттуда донеслись лёгкие шаги. Зверь помедлил - и двинулся.
Линн в один момент взлетел на мост, Зверь припал к камням, оскаленно обернулся на него - и рванулся в сторону. Мягкие лапы безукоризненно точным касанием на миг встали на перила, он оттолкнулся, гигантским прыжком опустился в бывшее русло реки и исчез в зарослях.
Линн дождался, когда поднимавшийся по мосту человек наконец покажется.
- Добрый вечер, сестра. Я видел Зверя... ты позволишь проводить тебя до ворот? Я бы не хотел, чтобы с тобой что-то случилось...
Взгляд из-под тяжёлого платка был тёплым... и слегка безумным.
- Мне ничто не страшно. Я под защитой Создателя. Иди своим путём.
- Но...
- Твой путь ведёт в город.
Она обошла Линна, почти прижавшись к перилам - там, откуда прыгнул Зверь. Когда она отдалилась, Линн увидел: на камнях остались глубокие царапины. От когтей.

***
Он промучился всю ночь без сна и пришёл к старейшине на рассвете - рассказать про визит. Рассказывал через пятое на десятое, перескакивал, что-то опускал... не пропустил белых птиц и Зверя. Старейшина подливал себе вина и очень внимательно слушал.
- Да, - тихо согласился он, когда Линн замолчал. - Она любила живых тварей, к ней животные так и липли. Люди даже смеялись: если кто потеряется, надо звать матушку, - сам выйдет.
Линн тоже потянулся к бокалу - и рука остановилась на полдороге. Разгадка ошеломила.
- Стойте. Нет... для начала скажите мне, где нашли шесть мёртвых Зверей. И когда река изменила русло. Я сейчас покажу карту, вы укажете точно.
Старейшина протестующим жестом остановил его, - сразу понял, что Линн имеет ввиду.
- Ты соображаешь, что ты несёшь? Это невозможно!
- Очень даже возможно. У них полно книг, почему бы им не знать и о дальних странах. Где там эти горы...
- Замолчи! Это кощунство - так о ней думать!
Старейшина замахнулся, чтобы ударить его. Линн не опустил глаз, старейшина попытался вырваться из-под огня его взгляда, двинуться, - но не смог: его прижало к креслу.
- Всё? - спросил Линн. - Мы можем продолжить разговор спокойно?
Старейшина смотрел затравленно и обречённо.
- Послушай. Ты хоть услышь, что ты такое говоришь. Чтобы матушка выращивала убийц?!
Линн покачал головой. Отпустил старейшину, тот нервно передёрнул плечами - убедиться, что свободен.
- Это не убийцы. Это защитники. Пока она была жива, они охраняли её и сестёр... один даже погиб на своём посту, погиб от выстрела, и его похоронили. А потом... все реагировали по-разному. Птицы загрустили. Звери вырвались на волю и стали нападать на людей. Их было некому ни удержать, ни остановить, ни вернуть.
Старейшина тяжко вздохнул.
- Ну, предположим, ты прав...
- Тут нечего предполагать.
- Хорошо. Ты прав. Но придётся же как-то с этим покончить. Хищника, попробовавшего на вкус человека, нужно убить, он становится как безумный - будет хотеть ещё и ещё. Так что если сёстры думают, что Зверь по-прежнему их бережёт... они очень рискуют. И всё же на твоём месте я бы не полагался на одни лишь домыслы. А вдруг ты всё-таки неправ. Убедись, убеди меня - и только потом будем решать, что делать.
- Как?! Пойти к ним снова, вломиться и устроить допрос? Покойную матушку всё равно уже не спросить...
Он остановился. “Сначала нужно, чтобы умершая приснилась”.
Старейшина молча ждал, что Линн продолжит.
Линн аккуратно отставил бокал.
- Мне нужно попасть на могилу матушки. Вместе с человеком, который уже разговаривал с мёртвым. Точнее, с мёртвой. У него есть опыт, пусть попробует ещё раз.
- Пусть, - невесело кивнул старейшина. - Но давай сначала ты попробуешь поспать? Если его разбудить об эту пору, он точно спустит с лестницы.

***
Священник теребил кончик длинного пояса, поддерживавшего его одежду. Старейшина молчал.
- Ясно... Но зачем тебе на её могилу? Сниться человек может где угодно... Или вы верите, что он привязан к месту упокоения, и там лучше всего до него дозваться? Это не так. Или... - его глаза вспыхнули страхом, - или же ты можешь и хочешь её поднять? Не надо... пожалуйста...
- Нет, - быстро ответил Линн. - Я не умею. Если честно, я и сам не знаю, зачем про это сказал. Не подумал. Бессонная ночь и переживания... похоже, плохо влияют на способность мыслить.
- Тогда хорошо. Просто... на каждый визит к ним нужно спрашивать разрешение. Могут и отказать. Я не уверен, что они пустят просто поклониться гробу. У нас такое не принято.
- Как мы договоримся? Я могу помочь заснуть, но как настроить на разговор с умершим... на Встречу... я не знаю.
Священник вдруг поднял голову, поражённый открытием.
- Ты хочешь сказать, что она тебе за два года ни разу не снилась?
- Нет... никогда.
- Вы не умеете звать?
Линн тяжело вздохнул.
- Я не пробовал. Я... не знаю, как объяснить. В общем... через год с небольшим - я вдруг почувствовал, что она каким-то образом есть. Я никому не говорил. Я же не хочу, чтобы она была мёртвой... я хочу, чтобы она ожила.
- Это понятно, - терпеливо сказал священник. - Ладно. То, о чём ты просишь, сложнее... потому что матушка не была мне родным человеком. Но я буду пробовать. Хочешь присутствовать - посиди в соседней комнате.
Линн смотрел на него - и не видел. Душа рвалась туда, в чужие сны, в соприкосновение с нематериальным... туда, где можно говорить, слышать... и быть услышанным.
- Да. Спасибо. Я посижу. У нас... нет школы, нет системы. Всё разрушено. Остались какие-то ошмётки. Выгребаем по глухим углам... Есть люди, которые способны на Встречи, но это происходит... не по их воле, они сами не знают, в какой момент и кто свалится им в сны или даже в явь. У меня тоже были Встречи... но опять-таки не по моей воле. Отец был очень тяжело ранен... почти мёртв.
- Так. Тебе вина?
- Нет. Если я напьюсь, то не смогу проследить за тем, что вы делаете. Все силы будут уходить на то, чтобы разгонять туман в голове.
Почтительно молчавший старейшина оживился.
- Хорошо, допустим, матушка приснится. А дальше? Как мне-то её увидеть? Я же не прочитаю чужую память.
- Я потом передам, - просто сказал Линн. - Только при условии, что вы не будете бояться и дёргаться. И подозревать меня в том, что я... что-то меняю в свою пользу, создаю иллюзии. Во-первых, я не умею, это и посильнее меня существа не очень-то могут. Правда, этого я вам не докажу. Нечем. А во-вторых, мне оно низачем, я должен установить истину, а не вешать историю со Зверем на кого-то в каких-то гнусных целях... Верите?
Старейшина усмехнулся.
- Приходится. Вариантов-то нет.
Священник наконец отпустил кончик пояса.
- Тогда начнём.
Он вышел, оставив гостей сидеть за столом. Линну показалось - женщина с портрета смотрит так... как будто знает его беду.
Он закрыл глаза и отпустил себя на свободу. Это было безумно трудно, - волнами захлёстывала память, снова приносившая неутолимую тоску... но он справился. Он чувствовал, как молится священник, как ярко сияет неукротимый огонь его веры... и доверия Создателю. Доверия - вопреки горю, вопреки потерям... даже вопреки смерти, последнюю битву с которой проигрывают все. А потом - он увидел, как перед чужим мысленным взором встаёт образ той, кого давно нет.
Она умерла старой. Священник не мог представить себе её иной, - только такой, какой встречал. Сам был намного моложе.
Линн видел, как вызванный в памяти образ дрожит, расплывается, - как невероятно тяжело удержать его. А затем - священник поднёс к губам бокал со снотворным. Расслабиться... отдаться в объятия сна, похожего на смерть.
В первый момент он чуть было не потерял её, - провал в сон смёл всё, душу охватила чернота. Но потом тьма рассеялась, разлетелась на мириады осколков, сменилась вихрем красок, названия которым не существовало в человеческих языках... а старое лицо женщины помолодело. Не осталось ни морщин, ни отяжелевшего овала, она словно обрела тот облик, который был для этого тела идеальным. До Линна донеслось удивление - и радость встречи.
- Матушка! Дорогая матушка...
- Здравствуй.
Линн вдруг понял: ничего не выйдет. Священник не привык действовать во сне так, как наяву... В прошлый раз удалось, потому что это была его жена, мысль о возвращении родилась у него самого, пронизывала его душу постоянно, - потому и осуществилась. Сейчас - не так. Мысль пришла извне и не стала своей. И - что делать?!
Он потянулся к священнику, - на миг испугался, что разбудит. Распахнул свою память.
Зверь. Смертельно опасная красота. Огромный прыжок с перил моста вниз. Пир среди птиц. Человек, стрелявший в упор и погибший от окровавленных клыков.
Она увидела.
- Нет!..
- Ты - знаешь?!
В ответ всплеснулась печаль.
- Знаю. Как не знать.
- Он твой?
Вихрь небываемых цветов стал ярче, казалось - она сродни ему... и начинает растворяться в его сиянии. Встреча неудержимо заканчивалась. Линн с замиранием сердца ждал, успеет ли матушка ещё хоть что-нибудь сказать.
- Мои родные... - долетел грустный любящий голос, и всё исчезло.

***
Флайер стоял неподалёку от главного входа и рядом с башнями смотрелся дико. Вокруг металлической птицы суетились, громко ругались и дрались настоящие. Один отлетел от удара конкурента, не вписался в поворот и шлёпнулся о борт, старейшина встревожился за него, но тот поднялся, сердито отряхнулся и ринулся в драку снова. Старейшина шуганул их, и стало тихо.
Линн провёл по корпусу.
- Эта штука сделана для путешественников в небезопасные края... Он может даже подниматься в чёрное небо, чтобы там его подхватил звёздный корабль. Тут есть чем стрелять с борта.
Старейшина недоверчиво рассматривал бортовое оружие.
- И как? Думаешь, пробьёт его шкуру?
- Должно. Если что, у меня ещё огненный меч есть. А ещё я могу сломать ему шею. Не прикасаясь.
Глаза старейшины расширились: вспомнил, как Линн пригвоздил его взглядом к креслу.
- Ты... опасный человек.
- Да.
- Это у вас в роду? Отец такой же?
Линн кивнул. Старейшина нервно сглотнул.
Линн отошёл от флайера и уселся на траву, позвал его сесть рядом. Тот, мгновение помедлив, последовал приглашению.
- Я ищу, какие могут быть варианты. Если не убивать Зверя - то что делать.
- А почему ты не хочешь убивать?
- Ну... он же всего лишь Зверь. Не человек.
- То-то и оно. С человеком ещё есть шанс договориться.
- Я могу отвезти его в родные края.
- Чтобы он ел людей уже там?
- Ну... насколько я понял, там людей не так уж много. Можно выпустить в месте, где заведомо никого нет.
- Такими прыжками, как у него, можно добраться до жилья довольно быстро.
Линн не нашёлся с ответом. Старейшина поднялся.
- Думай. Надеюсь, пока ты думаешь, он никого не убьёт.
Линн смотрел ему вслед. Зверь. Звери и люди. Как отучить животное...
Он вскочил и бросился к флайеру. Включил видеофон. Позвонить... нет. Написать. Может быть, он занят... как раз играет с его сыном.
“Йаллер, мне нужна инструкция - как ты отвадил своих наирим от людей. Тут похожий случай, хотя всё гораздо хуже: надо отучить питаться людьми.”
Он подождал, - а вдруг всё-таки ответ придёт сразу. Расстроился, собрался выйти из машины... едва открыл дверцу, раздался мелодичный сигнал вызова.
- Наирим не были людоедами, - Йаллер напряжённо соображал, брови были нахмурены. - Но всё верно, возникает зависимость от определённой пищи, она включает в звере какой-то механизм... и его надо разрушить.
- Да. Это похоже на человека и наркотики. Как?
- Видимо, с трудом. Я посоветуюсь и тебе сообщу.
Йаллер протянул руку, чтобы отключить связь.
- Погоди...
- Всё в порядке. Я читаю ему сказки.
- Он уже сам умеет читать!
- Ему нравится и то, и то.
Линн вздохнул.
- Хорошо. Иди, советуйся... я жду.
Он снова выбрался на траву, улёгся, подложив руки под голову, и закрыл глаза. Ветер пробежал мимо, шевельнул волосы, коснулся ласковой прохладой. В летнем зное это было чудесно.
Он вдруг ярко представил себе Зверя. Так странно, - непохожий разум, человеку трудно прочувствовать, как они живут... еда, размножение, сон. Всё. А ещё? Как они воспитывают потомство? Любят ли играть? Когда-то привезли, выходит, одну пару, остальные родились уже здесь, в чужой стране, в другом климате. Ему, наверное, жарко... Но воды полно, - целая река. А вот как часто ему надо есть? Когда он охотился, позавчера? Нет... на день раньше. А позавчера он уже вышел на мост. На дорогу людей. Уже проголодался?
Линн поднялся, позвал старейшину. Дал ему в руки портативный видеофон. Включил.
- Смотрите. Вот я поднимаю маленькую железную птицу. Видите? Это мы. С птичьего полёта.
Старейшина вздрогнул, зажмурился, но всё же решился и посмотрел на экран. Выпрямил спину.
- Надо же... какой я стал горбатый...
Линн подождал, пока тот успокоится.
- Я сейчас отправлюсь искать Зверя. Буду следить, чтобы он ел только нормальную пищу. И буду ждать сообщения от своих. Они меня направят. Не знаю, насколько это затянется... посмотрим. Экран не погаснет, вы всегда будете видеть, где я и что делаю. Прикажите, чтобы возле него постоянно кто-то дежурил, если вы будете заняты.
Старейшина улыбнулся.
- А тебе стало полегче. Верно? Заметно же, что силы появились.
- Не знаю. Со стороны виднее. В общем, я пошёл.
Флайер бесшумно поднялся выше башни, развернулся - и рванулся в голубое небо.

***
Зверь пришёл туда же, к водопою, - на этот раз ему попался кто-то мелкий. Линн ещё раз поразился, как же он красив... и сидел, не шевелясь, рядом с машиной. Мошкара вилась неподалёку, над водой, он очень надеялся, что средство против неё сработает, и его всё-таки не покусают. Где-то в ветвях тревожно кричала птица.
Он потихоньку глянул на показания приборов. Металл в Звере был... немного. Он сначала не понял, как это... потом переключил на сканирование и увидел: под шкурой, на боку, что-то застряло. Попадания были точны, но, получается, достали его на излёте и не причинили большого вреда. И больше - ничего. Он удивился: как же так, ведь отец мальчика стрелял с близкого расстояния, его ничто не должно было спасти... Это и правда другой Зверь, прежний всё-таки умер где-то в болотах, и его не найти?
Он воскресил в памяти то, что увидел от мальчика. Несколько выстрелов без перезарядки, - Линн с досадой подумал, что в таком оружии он разбирается слабо. Но если заряды закончились раньше, человек в панике просто щёлкал курком, механика это позволяла... а в таком состоянии из головы вылетают и более важные вещи... тогда всё логично.
Зверь настороженно поднял одно ухо, повернул в ту сторону, где стоял флайер. Линн подумал: неужели у него настолько чуткий слух, что способен уловить вибрацию, поставленную вместо звукового сигнала о сообщении? Если так, то человека он точно давно уже заметил... и даже этим самым ухом не повёл. Не считает опасностью? Ну и молодец, правильно не считает...
Зверь поднялся, лениво потянулся во всю свою немалую длину и зевнул, облизав клыки. Линн ждал, что он уйдёт, как и прежде, вверх по реке... но Зверь решил иначе.
Мягкие лапы переступили через останки добычи - к нему.
Линн не двинулся. Ему до безумия хотелось поймать взгляд притягивающих светлых глаз. Нечеловеческий разум... не понять, но - прикоснуться. У них другой мир...
Шаги становились ближе. Ещё далеко, но... направление было верным. Разве что у Зверя в поле интереса что-то ещё... недоступное человеку.
Тревожно кричавшая птица замолкла.
В мире были только тишина, тепло лета, он - и Зверь, аккуратно пробиравшийся к нему на разведку.
Линн увидел, как Зверь смотрит в его сторону. Ещё не на него.
Зверь подошёл совсем близко и остановился. Правая передняя лапа была приподнята над землёй, - в готовности то ли нанести удар, то ли удрать. Зверь помедлил - и сделал ещё один шаг вперёд.
У него были ледяные завораживающие глаза. От них невозможно было оторваться.
Зверь чуть присел - и преодолел оставшееся расстояние красивым прыжком. Обнюхал плечо, - Линна коснулось горячее мощное дыхание, но уже без стонов. Наверное, за прошедшее время он сумел поправиться. Должен был.
Зверь лёг рядом, привалился к ноге, как к ветке, - с чувством полной безопасности. Линн очень тихо и осторожно дотронулся до густой шерсти - так, чтобы не напугать. Зверь чуть шевельнулся... стал вылизывать лапу с огромными когтями. Повернул к нему голову - и внезапно стал обнюхивать ладони, Линн понадеялся, что запах от средства для отпугивания мошкары ему будет не слишком неприятен. У Зверя оказался мягкий мокрый нос и жёсткие щекочущие усы... а в следующий момент Зверь лизнул ему правую руку выше запястья. Шрам с годами стал почти незаметен, можно было подумать, что это случайность... но Линн не мог ошибиться: это было безмолвное звериное сочувствие.
Зверь поднял голову, отвернулся - уши поворачивались каждое само по себе, - и быстро встал. Где-то вдалеке появилось что-то, что его заинтересовало... и он ушёл по своим звериным делам.
Линн прислонился к ближайшему дереву и долго переводил дух.
Когда он вернулся, его сбежались встречать не только все домочадцы старейшины, но и чуть ли не половина города. Старейшина дрожащими руками отдал ему видеофон, набрал в грудь воздуха и начал его ругать. Единственными понятными выражениями оказались “ненормальный” и “горе моё”, остальное было причудливой игрой смыслов, которую Линн не разобрал даже при своём умении слышать телепатическую волну. Когда старейшина выдохся, Линн вежливо спросил, можно ли поесть. Старейшина хотел продолжить, но встретился с его взглядом и передумал.
- Можно.
- Отлично, - сказал Линн. - Завтра будьте добры устроить такое же дежурство. До завтра Зверь не проголодается, верно? Вот и хорошо. Я улечу с утра. И пожалуйста, не думайте, что вы сможете разобраться с видеофоном и пожаловаться на меня отцу. Во-первых, не разберётесь. Во-вторых, он бы только одобрил. Он бы сам так пошёл.
Глаза старейшины блеснули страхом: он осознал, что его мысли прочитали. Оглянулся. Вроде бы никто из людей ничего не понял и не испугался.
- Тебе что-то прислали свои, как ты ожидал?
- Пока нет.

***
Сообщение пришло на следующий день к вечеру, когда Линн уже вернулся. Старейшина ничего не говорил, но видно было, что он рассчитывал на большее. Например, что Линн посадит Зверя на цепь и приведёт в город. А Зверь в этот раз не подходил.
В сообщении всё было просто, - да, людоедов отстреливают, тем, чтобы вернуть их к нормальному меню, почти никогда не занимаются... Если очень жалко, если очень хочется, то единственный вариант - отвезти в безлюдную местность и завалить положенной хищнику едой. И наблюдать. Или попросить кого-то наблюдать, потому что дома дела, сын... и прочее. К сообщению прилагались сведения, как вывезти. Как рассчитать дозу снотворного. Как связывать лапы при такой анатомии тела. За чем следить, чтобы Зверь не задохнулся. Какие ещё могут возникнуть проблемы. И если всё это соблюсти, если всё пройдёт успешно, тогда есть надежда... на то, что Зверь откормится, отойдёт и найдёт себе пару. И будет у него нормальная звериная жизнь...
Линн перечитал инструкцию по перевозке ещё раза три и поднялся наверх, в отведённую ему комнату в башне - вести переговоры. Люди звёзд держались от местных вдалеке. У них были свои задачи...
Через открытое окно в башню врывалась летняя ночь и голоса, - в городе кто-то праздновал и смеялся. Далеко...
В дверь постучали.
- Да?
Старейшина вошёл боком, - нёс поднос. На нём ароматно что-то дымилось под белой крышкой.
- Возьми. Унёсся на свои переговоры без ужина...
Линн оторвался от звёздной ночи за окном.
- Спасибо.
- Договорился?
- Более-менее. Если я его привезу, они будут следить. Велели мне поставить ему маленький маячок под кожу. Ещё и это...
- Проще пристрелить, - усмехнулся старейшина, но усмешка тут же погасла, потому что Линн его не поддержал. - Извини.
Линн уселся к столу. Старейшина расстарался, получилось вкусно.
- А ведь тебе жаль улетать. Понравилось у нас?
- Да. Если бы не повод. Ну... такая работа, никуда не денешься.
Он вдруг осознал, что улетать - завтра.
Завтра он возьмёт с собой старейшину и нескольких мужчин. Не для того, чтобы таскать Зверя, - с этим он мог справиться и сам, - но для того, чтобы они стали свидетелями окончания истории.
Завтра он подойдёт к Зверю так близко, как только тот подпустит.
И не станет использовать против него снотворное.
Он поднимет руку, и Зверь уснёт. Мирно уснёт, ляжет у его ног, и ему не будет ничто грозить. Ни реакция на препарат, ни риск задохнуться, ни боль в неумело перевязанных лапах.
Он будет спать на мягкой траве. А потом - в его флайере. На заднем сиденье. Можно откинуть ещё и переднее кресло, будет лежанка пошире. Может быть, кто-то из людей даже осмелится его потрогать. Наверное, это будет старейшина. Он будет внимательно смотреть за тем, как Линн поставит Зверю маячок под кожу. У него толстая шкура и высокий болевой порог. Игла тонкая. Он не проснётся и даже ничего не почувствует.
А потом флайер взмоет в голубое небо. И город останется позади.
Сначала внизу будут леса. И река - она берёт начало как раз с тех гор, откуда Зверь родом.
Солнце станет злее, леса сойдут на нет, внизу будут бесконечные травяные волны. А за ними - откроются снежные вершины. Сначала далеко. Потом ближе. Потом обступят. И где-то там...
...Когда Зверь проснётся, он будет один. Он больше не увидит человека.

***
...Линн смотрел на Йаллера снизу вверх и отчаянно хотел верить, что тот всё понял.
- Я ведь... услышал. Через год с небольшим. Она вдруг появилась - зажглась, как звезда в ночи. Я никому не говорил, но мне не показалось. Мне не кажется!..
Йаллер сжал его руки в попытке успокоить. Не удалось. Отпустил.
- Верю. Чего ты хочешь от меня?
- Помоги мне. Она сначала должна присниться. У меня не получается. Я пробовал. Это бесполезно. Помоги.
Его голос сорвался.
Йаллер попытался выдержать его взгляд. Не смог.
- Хорошо. Ты сам заснёшь?
- Нет.
Йаллер снова встретился с его глазами - и пальцы Линна впились в его запястья, бессознательно, до боли. Он никогда не видел у Линна таких глаз, их яркое сияние стало почти непереносимым, нечеловеческим... он только держал Линна, как держат друга над пропастью, чтобы тот там, внизу, сумел что-то сделать, это было бесконечно, тяжко, немыслимо, время растягивалось до жути, Йаллер потерял ему счёт...
И внезапно хватка ослабела, Линн рухнул вперёд, на руки Йаллеру, - тяжело дышал. Йаллер поймал его взгляд - и поразился: в нём была жизнь.
Линн наконец его заметил. Обессиленно откинулся на спинку кресла.
- Йаллер. Она есть. Она правда есть. Я говорил с ней.
Тот молчал. Очень боялся, что это всего лишь иллюзия. Хотя точно знал, что не умеет их создавать.
Линн подался к Йаллеру. Глаза светились глубоким выстраданным счастьем.
- Йаллер. Пожалуйста, пожалуйста... запомни меня вот таким. И когда я... если я опять свалюсь в прежний кошмар, покажи мне вот это. То, как я впервые смог до неё дозваться. Покажи мне этот разговор... чтобы я смог жить. Дожить до её возвращения. Пожалуйста. Обещай мне.
Йаллер только кивнул. Он понятия не имел, что должен показать.
- Сейчас... сейчас я тебе всё открою. Ты сам увидишь. И оценишь. Мне нужен взгляд со стороны.
Видеофон коротко булькнул, докладывая о сообщении. Йаллер открыл.
- Это Раина. “Звонил Милорд. Велел спросить у Линна, что он с собой сделал, и доложить ему.”
Линн улыбнулся. Йаллер обнаружил, что за эти два жутких года забыл, какая у него изумительная улыбка.
- Сейчас я ему сам доложу.