Голос прошлого

(Публикуется неотредактированная версия)

1.
Чиновники высокого ранга, находившиеся в рабочем кабинете президента, чувствовали себя подавленными и уставшими, и на это были серьезные причины. Так, министр обороны чесал покрасневшие и опухшие глаза, глава департамента здравохранения глотал болеутолящие таблетки, а председатель комитета экономического развития и финансов пил крепкий чай, чтобы поддержать физическое состояние в необходимом состоянии; остальные тихо переговаривались между собой, и лишь шеф внешнеполитического ведомства был спокоен, даже зевал, словно все проблемы обходили его стороной (впрочем, так оно и было). Они последние месяцы фактически не высыпались, исполняя распоряжения главы государства относительно стабильности в стране и спасения нации. Сам же президент не показывал своих отрицательных эмоций, держал себя в руках и рассматривал бумаги, что принесли ему референты. Сообщения не радовали. После чего встал и подошел к окну.
Окно – это условное ныне название. На самом деле это был иллюминатор, только закрытый бронещитком от внешней агрессивной среды. Само здание – президентский дворец-бункер, усиленное бетонно-стальное сооружение, способное выдержать атомный взрыв. Одним движением ручки он открыл обзор и перед ним встала привычная удручающая картина: выгоревшие деревья, скелеты высоких зданий и автомашин, разбросанных на улицах, кости животных и человека, сухая земля. Ярко, необычно ярко палило солнце. Сейчас снаружи было плюс семьдесят пять градусов по Цельсия – температура на границе выживаемости для белковых организмов. И человек, как и любое другое живое существо, чувствовал себя в такой атмосфере весьма паршиво.
Из-за этого и были бунты, мятежи, кровавые столкновения, грабежи, насилие, болезни, голод, паника и многое чего другое, о чем и вспоминать было страшно. Но все это позади. Хотя жизнь так и не наладилась. Просто людям стало не до войны друг с другом. Смерть одного не приносила спасения другому.
- Чего мы ждем, господин президент? – спросил глава службы общественного порядка, нервно стуча пальцами по столу. Выбиваемая дробь всех нервировала, однако никто ничего в протест не заявил.
- Председателя Академии наук, - коротко ответил за президента министр экономического развития и финансов. – Ему сегодня держать ответ.
В этот момент дверь открылась, и в помещение быстро вошел пожилой человек, в очках и обожженным лицом. Это и был глава академической отрасли. Он торопился с научного центра, чтобы сообщить членам правительства последние известия. Президент кивнул ему в ответ на приветствие и закрыл иллюминатор. Затем вернулся к столу и присел.
- Итак, начнем, - произнес он, сцепив кисти рук в замок. – Мы слушаем вас, - и он повернул голову к академику.
Тот не стал терять времени на пустые разговоры, вставил чип в видеопроектор и стал гнать по экрану фотографии и схемы, которые поясняли графически его предложения.
- Итак, мы выяснили причину необычной солнечной активности... – начал было он, и был прерван фырканьем министром иностранных дел, который фактически был не удел – связи с другими странами давно потеряны, дипломатия уже не нужна, однако считал себя важной фигурой. Но в его эмоции был резон: под «необычной» следовало понимать экстремальный всплеск солнечной энергии, которая фактически выжгла Землю. От высокой температуры испарились в космос океаны и моря, вода перешла в разряд дефицита, ее приходилось качать из-под земли, а это с каждым днем становилось труднее, не смотря на наличие избытка энергии.
Академик бросил сердитый взгляд на бесполезного и, как выявилось, не совсем умного дипломата, который почему-то еще присутствует в правительстве, и продолжил в спокойном ритме:
- Данные астрономической лаборатории «Пегасус», вращающейся в космосе, были проанализированы учеными, и они выяснили, что в десяти световых годах от Земли прошла нейтронная звезда.
- Что это?
- Это то, что осталось от вспыхнувшей при взрыве звезды – сверхновой, - пояснил академик, - ядро большой массы, фактически это «черная дыра», так как обладает значительным гравитационным влиянием. Оно и, как бы точнее сказать, «возбудило» наше Солнце, активизировало все его внутренние процессы... Конечно, взрыва не произойдет, однако падения солнечной активности не следует ожидать... в ближайшие пять тысяч лет...
Вздох уныния и отчаяния прошелся по помещению. Министры переглядывались, понимая ужасный конец. Лишь дипломат солидно кряхтел, по его тупым глазам было легко понять, что до него не дошла печальная весть.
- Но мы не выживем в таких условиях... Уже последние ресурсы на исходе! – произнес министр здравоохранения. – Мне нечем лечить людей, не хватает врачей и медикаментов. Эпидемии свирепствуют. Рождаемость населения практически на нуле. У нас нет младенцев, а из тех подростков, которые родились десять лет назад, осталось не более десяти процентов в живых. Нет и еды, все санитарные нормы давно превышены. В пищу идут и крысы, и тараканы, все, что еще можно найти и поймать.
- Наши пищевые ресурсы тоже на исходе, - мрачно сказал министр продовольствия и аграрного сектора. – Оранжереи не способны полностью обеспечить даже минимальные потребности населения в еде... Каннибализм в ряде отдаленных регинов стало обычным явлением.
Он не договаривал: там свирепствовали банды, куда войскам и полиции соваться не было резону, и поэтому навести порядок было невозможно. Более-менее под контролем были Центр – столица и окружающие области, и чем дальше, тем страшнее становилось.
- Населения же стало в разы меньше, - вставил некстати свое слово министр иностранных дел. – Еды должно хватать.
На него все косо посмотрели. Все помнили, что этот дурак радовался мальтузианской теории сокращения населения.
- Плодородных земель нет, почва иссохласть, при такой температуре ни одно растение не способно выжить, особенно те, что являются нашими продуктами питания, - еле сдерживая себя от гнева сказал министр продовольствия. – При такой жаре заклинивает сельхозтехнику и ни один фермер не станет обрабатывать землю. Воды нет и рыбы тоже. Гумуса нет. Пчел, производящих опыление растений, нет. Удобрений нет. Лишь под сферами оранжерей мы производим овощи и фрукты, однако человеку нужен животный протеин, а мяса тем более недостаточно. Ведь скотину и птицу кормить нужно, а чем? Пастбищ не существует, травы недостаточно, комбикорма на исходе...
- Это еще не все: ожидайте повышения температуры до ста пятидесяти градусов в течение последующих семи лет, - сухо заявил академик. – На планете не останется биосферы.
- Бог ты мой, - выдохнул главный врач страны.
- То есть, у человечества нет шансов выжить на Земле? – спросил президент. Академик скривил губы и процедил:
- Вы правильно поняли, господин президент.
- Мы можем уйти под землю, построить города! – воскликнул министр транспорта. – Там мы проживем столько, сколько нужно!
Его слова никого не привели в восторг, наоборот, все озлобились, словно он был причинеой всех проблем.
- Вы, похоже, не понимаете, что прожить пять тысяч лет под землей как кроты – это фактически заживо похоронить себя, - сказал министр здравоохранения. – Человек не приспособлен жить в таких условиях. Он или вымрет, или эволюционирует в некого монстра. Наши потомки потеряют наши знания, им не нужен будет наш опыт, я уже не говорю про культуру и традиции.
- Пять тысяч лет – это условная цифра, все может продлиться до миллиона лет, - вставил фразу академик. – А потом, даже через пять тысяч лет что увидят потомки, выйдя на поверхность? Нет флоры и фауны, кислорода тоже будет минимум, ведь его никто не сможет производить, а солнечный ветер может сдуть фактически всю атмосферу, как на Марсе... Бесплодная и непригодная для жизни планета...
- Кстати, о Марсе, - процедил начальник службы безопасности. – Есть шанс перебраться туда?
Министр транспорта развернулся к нему и покачал головой:
- Увы, нет смысла и больших технических возможностей. Ведь мы сумели отправить только одну экспедицию, и это встало нам в круглую сумму из бюджета. Вторую экспедицию мы не потянули уже тогда, а сейчас тем более. Но транспорт до сих пор на орбите, если что... Есть экипаж... не полный, увы...
- Нет смысла гонять корабль к мертвой планете, - остановил спор президент. – На борт он может взять двадцать человек, а у нас население в пятнадцать миллионов!
Услышав эти цифры, все помрачнели: до катастрофы в стране проживало сорок два миллиона жителя.
- И что мы будем делать на Марсе, которая абсолютна непригодна для нашего проживания?
- Там стало чуть теплее из-за солнечной активности, однако без атмосферы и магнитного поля находится там смертельно опасно. Марс – это самый непригодный вариант, - произнес академик. – Вы даже не забевайте головы этим.
- А может, полететь дальше? – предложил дипломат, который тоже хотел показать, что в чем-то разбирается. – Есть какая-то планета, более-менее пригодная? Плутон, например? Или Нептун?
Ответил академик, который лучше всех разбирался в этом вопросе:
- В солнечной системе – нет. Но за месяц до катастрофы космический телескоп на «Пегасе» собрал доказательства пригодности для человеческой жизни экзопланеты в созвездии Живописца. Точнее, у звезды Каптейн, красного субкарлика, находящегося на расстоянии 19 световых лет от Земли. И хотя он испускает света в 250 раз меньше нашего Солнца и имеет массу около четверти нашего светила, все же у него есть две планеты, на одной из которой имеются благоприятные климатические и биологические условия. Это планета Каптейн b, ее возраст 11,5 млрд. лет, то есть более чем в два раза старше Земли. Последние данные: атмосфера приближена к земной, есть кислород и азот, углекислый газ, давление чуть выше, но приемлемое, гравитация также на 1,1 выше земной, но это не проблема. Температура: от –30 до +20 градусов Цельсия.
- Не жарко, - заметил министр экономического развития. – Не позагораешь...
- А вам жары мало? – с некоторой злостью спросил главный врач, махая рукой на стены, по другую сторону которых были кошмарные условия. – Приемлемые для человека диапазоны. Нам нужно туда перебираться, на Каптейн b, раз Землю мы потеряли.
- Девятнадцать световых лет – это много или мало? – спросил президент, окидывая взглядом присутствующих. Ведь кто-то из них может дать четкий ответ, может, даже позитивный. Но время такое, что позитивных новостей все меньше и меньше.
- Это невозможно для нас, - грустно ответил министр транспорта. – Наши скорости и системы жизнеобеспечения не позволяют лететь дальше Юпитера, а до Каптейна нам не добраться. Современные технологии не расчитаны на световые скорости и такие расстояния. Да и построить корабли для всего населения нашей страны – задача непосильная для инженеров и конструкторов.
- Если бы только это... Промышленность сейчас не способна производить гражданские самолеты, что говорить о космических кораблях, - поддержал его министр экономического развития. – 99% наших заводов разрушены, нет специалистов и рабочих рук. То, что мы производим, это просто сборка того, что мы имели в запасе. Но скоро и это закончится и что будем делать дальше – неизвестно... Ежедневно умирают сотни человек, их даже не хоронят...
В помещении зависла напряженная тишина. Все понимали, что ситуация безвыходная. Казалось бы – дотянись до звезды, и ты спасен. Увы, это недостижимая задача.

2.
- А что скажет наука? – спросил вдруг министр иностранных дел. – Ведь в запасе должно быть что-то такое, что вселяет надежду.
Удивительно, что этот человек сказал нечто серьезное и в тоже время душевное – от него слышали часто только глупости. И вообще, было удивительно, что до катастрофы страна не переругалась с соседями при таком тупом дипломате. Академик бросил на него быстрый и удивленный взгляд и ответил:
- У науки есть кое-какие заделы. Мы разрабатываем варп-двигатель, который позволит за секунды преодолеть гигантские расстояния, и тогда девятнадцать или тысячу световых лет перестанут быть барьером для путешествий. Но для этого нужно время, а у нас его нет.
- И что же делать? – снова спросил дипломат.
На этот раз ответил министр обороны:
- Господин президент, откладывать дальше нельзя. Нужно приступить к реализации плана «Голос прошлого».
- Это что за план? – с подозрением спросил министр иностранных дел. – Почему я не знаю ничего об этом? Почему меня проигнорировали?
Президент хотел было сказать нечто резкое, типа, этот плане никак не был связан с внешними политическими проблемами и главному дипломату не обязательно было знать о нем, однако сдержался и только сухо произнес:
- Мы старались хранить все в тайне, чтобы не спровоцировать население к каким-то действиям, что будет иметь нежелательный исход.
- Что за исход? – продолжал допрашивать обиженный таким пояснением главный дипломат. Хотя не только ему стоило обижаться – об этом плане не знали и многие другие члены правительства, и они все напряженно смотрели на главу государства.
- Поясните, пожалуйста, ему, что за план, - сердито произнес глава государства, обращаясь к председателю Академии наук. Тот кивнул и стал рассказывать:
- Это проект, связанный с перемещением во времени...
- Что-что? - послышались недоуменные возгласы.
- Вы знаете, что такое машина времени?
Министр иностранных дел кивнул:
- Да, видел кино. Английский фильм о том, как один изобретатель такой машины улетел в будущее, почти такое, что сейчас у нас...
Академик хлопнул в ладоши:
- Да, вы правы. Мы создали подобную машину, хотя она не совсем уж такая, какую хотели бы иметь.
- То есть? Что вы хотите этим сказать?
- Машина способна перемещаться только в прошлое. То есть если кто-то отправляется в прошлое, то вернутся в настоящее для нас время или в будущее он не может. Мы пока не знаем, как преодолеть этот барьер. Получается, что движение только в одном направлении. Так вот, мы построили такие машины и все они были испытаны, получены положительные результаты. Иначе говоря, это даже не машины, а катапульты, которые мы забрасываем из нашего Центра в прошлое. Катапульты – это контейнеры с оборудованием и людьми. Они остаются в прошлом без шанса вернутся обратно.
Академик говорил простым языком, и поэтому даже тупоголовый дипломат все понял.
- А стоит ли возвращаться? – произнес кто-то, и президент не понял, кто же это сказал. Хотя был рад тому, что понимание уже достижимо среди членов его правительства.
- А к чему нам эта машина? – спросил министр продовольствия. – Разве на ней мы доберемся до созвездия Живописца? До этого Каптейна?
- Нет, на ней не доберемся, - ответил министр обороны. – Но мы отправимся в прошлое, когда на Земле были пригодные условия.
- А разве были непригодные? – спросил дипломат. – Мне казалось, что жизнь на нашей планете расцветала, пока мы своей производственной деятельностью не сгубили природу, не изменили в глобальном аспекте климат. Отсюда потепление, таяние артических ледников...
Министр говорил штампами, что выучил для международных конференций, и поэтому эти слова не были прямыми его мыслями. Хотя в нихъ была правда. На этот раз ответ дал его коллега, только по продовольствию и аграрному сектору:
- Были. Земля сформировалась 4,5 млрд. лет назад, и спустя один миллиард лет после возникновения как планеты, она представляла собой горячий коктейль. Никакой жизни. Потом появились бактерии и микроорганизмы, эволюционировавшие до сложных биологических форм. От миллиарда до трех атмосфера была с минимумом кислорода, больше углекислого газа, что привело к расцвету растений. Но даже эпоха динозавров непригодна для нас: другой климат, состав атмосферы, палеовирусы и микроорганизмы, паразиты могут быть смертельными для человека... Может, мясо динозавров неприемлемым для человеческого метаболизма – все возможно. Потом не забывайте, были эпохи массового вымирания, нам тем более нельзя в те времена...
Дипломат расстерянно переспросил:
- Массового вымирания? Такое разве было?
- Было, и несколько раз. Жизнь на Земле исчезала от 60 до 90%, и вновь возникала. Причины такого вымирания неизвестны, возможно, космические излучения, возможно смена климата, а динозавры, как считают ученые, погибли от падения гигантского астероида, - хмуро заметил глава Академии наук. – В любом случае, биосфера на Земле подвергалась сложным испытаниям. И нам не следует снова подвергать риску человечество.
Тут слово взял начальник Департамента труда и социального состояния:
- Итак, мы отправимся в прошлое, чтобы сохраниться как род, как человечество, так?
- Так, - кивнул министр обороны. – Таков был план, разработанные моим ведомством совместно с Академией наук. Машина времени создавалась в рамках военных программ, вас, уважаемый, мы в известность не ставили. Точнее, возможность перемещения возникла как побочное явление одного из экспериментов. По нашим данным, благоприятные климатические условия и биосфера для человека существовала от трех миллионов лет назад до сегодняшнего столетия. Именно в этот интервал мы и планируем переправить наше население.
- То есть, мы все начнем жить в прошлом Земли? – уточнил министр здравоохранения. – То есть в период, когда нам известны те или иные бактерии и вирусы, против которых существуют антибиотики и препараты?
- Вы мыслите правильно, коллега, - подтвердил глава службы общественного порядка. – Но проблема в том, что мы не можем сосуществовать со своими предками... Во всяком случае продолжительное время.
У министра иностранных дел вытянулось лицо:
- Какие предки были у нас три миллиона лет назад? Я думал, что самые древние — это фараоны... или там каменные люди...
- Африканская обезьяна, жившая 6 миллионов лет назад, положила начало появления современного человека и шимпанзе, - тут слово взял врач. – Два миллиона лет назад появились первые протолюди, но социальный прогресс начался у австралопитеков и хомо хабилиса. Вместо стада образовались общества, язык, культура, умение пользоваться огнем...
Однако это не вносило ясности в проблему, что видел министр иностранных дел:
- Так что нам мешает?
Академику пришлось пояснить:
- Развитие человечества, то есть нас, начинается от трех миллинов лет назад. Если мы начнем сосуществовать, то невольно вторгнемся в их эволюцию, вытесним с ареалов обитания, обречем на вымирание. Ведь мы тоже будем размножаться, увеличиваться в популяции, нас станет десятки и сотни миллионов, а потом и миллиарды. Наша техническая деятельность, например, добыча ресурсов, водопользование, охота и рыболовство и многое другое лишит их пищи, среды обитания. Некая форма экологического геноцида. Иначе говоря, мы просто лишимся предков.
И все же у дипломата не все укладывалось в голове и он напрямую заявил:
- Ну, я-то из политической ситуации в мире знаю, как устраивали геноцид, например, в Руанде, Камбоджии, или вообще во Второй мировой войне. Вымирали миллионы... Это, увы, проблемы политического характера. Но мы можем мирно сосуществовать, ведь они отсталые в интеллектуальном и тем более технологическом уровне. Для нас они – не угроза!
- Вот именно, они не сумеют себя защитить, - сказал президент. – Никто не гарантирует, что спустя сотню лет, после нашего вселения в прошлое, современный человек не начнет истреблять древних людей - парапитеков, дриопитеков, неандертальцев... А это приведет к нашему исчезновению.
- Не понял, - кажется, дипломат тупил по-настоящему, не кривлялся. Он даже сам злился от того, что до него не доходила суть информации. – Причем тут мы? Ведь погибнут те, кто был до человека... первобытные люди...
- Это одно из противоречий в следственно-причинных связях временных явлений, так называемых хронопарадоксов, - академику пришлось снова изъяснятся на элементарных примерах. – Например, внук отправится в прошлое, чтобы убить своего деда. Но если дед умрет, то не родится внук, а тот, естественно, не сможет убить деда.
- А как это соотнести к нам?
- Если мы помешаем нашим предкам, то не станет и потомков, то есть нас. Мы не можем сосуществовать вместе, и в этом парадокс времени, - терпеливо пояснил академик, хотя все уже изнывали от того, что прописные истины нужно было втолковывать главве внешнеполитического ведомства. – Поэтому наше пребывание в прошлом должно быть кратким, временным и как можно менее заметным, менее влияющим на среду протолюдей.
- Насколько кратким? – дрогнувшим голосом спросил министр здравоохранения.
- Настолько, сколько позволит нам завершить работу над варп-двигателем и отправится к Каптейну b.
- А если там есть уже жизнь, причем, высокоразвитая? Начнем войну? – спросил министр иностранных дел.
- В галактике Млечный путь 150 миллиардов звезд, вероятность найти землеподобную планету весьма значительна. Не обязательно нам останавливаться на Каптейн b, - сказал министр обороны. – Ученые и военные специалисты работают и над этим. Есть и другие варианты. Просто пока держим за основу созвездие Живописца.
Президент выслушал всех, после чего сказал:
- Хорошо, я подпишу сейчас закон об активизации проекта «Голос прошлого». Следующее заседание правительства – через две недели... Все работают в особом режиме. Армии и силам правопорядка охранять важные объекты и обеспечивать общественный порядок. Органам здравоохранения оказывать медицинскую помощь в том объеме, которая доступна в рамках наших ресурсов. Академия наук и промышленность сосредотачивают свое внимание на двух аспектах: машина времени и варп-двигатель – и нет ничего важнее этого сейчас для нас. Министру экономического развития рассмотреть, что необходимо будет людям в первое время, когда окажутся за три миллионав лет в прошлом. Министру иностранных дел... гм, задания нет... Ладно, все свободны.

3.
Однако министрам пришлось собраться снова, правда, не всем: президент пригласил лишь тех, кто активно был связан с проектом «Голос прошлого». Дипломата не впустили в зал, как он не старался прорваться сквозь охрану. Ситуация была очень сложной и поэтому нужно было принимать какие-то решения.
- Мы слушаем вас, - сказал президент, обращаясь к министру экономического развития и финансов. Тот был бледным и как-то сбивчиво начал говорить:
- Мы просчитали все ресурсы, и выяснили, что более чем две тысячи контейнеров для перевозок людей и полторы тысячи для оборудования мы произвести в ближайшие два года не сможем. Даже если собрать все силы и возможности – это плюс сто контейнеров, больше материалов нет и не будет. И не откуда достать... А к другим странам нет смысла обращаться — там вообще нет государственных структур, нужных нам производственных мощностей. Да и раскрывать им наш плане нельзя.
- Это сколько людей? – спросил министр здравоохранения. Все поняли, о какой численности идет речь.
- Каждый контейнер вмещает сорок персон...
- То есть, в прошлое могут уйти только восемьдесят тысяч человек? – с изумлением выговорил врач. – А остальные? Мы оставим почти пятнадцать миллионов на произвол судьбы, практически, бросим их умирать?
- А вы что-то можете предложить? – спросил у него министр обороны, хотя и он побледнел. – Мы должны опираться на реалии, а не на желания.
- Это страшно даже говорить, господа... Это антиморально... Это бесчеловечно... Как будут жить те, кто спасется, с мыслью, что ценой их жизни стали жизни миллионов? Это непосильная в нравственном аспекте ноша...
Это понимали все, и от этого скрибюли кошки на душе. Очень противное ощущение от такой беспомощности. Президент был мрачнее тучи. И все же он сказал:
- Вы правы, это бесчеловечно и антиморально. Но у нас нет выхода. Нет выбора... Мы не можем спасти всю нацию... Придется делать выбор...
- Какой? – спросил министр здравоохранения. – Спасутся наши семьи, родственники, люди, близкие к власти? А простые граждане сгорят под палящим огнем Солнца? Опять социальная несправедливость?
Молчавшие до этого председатель Академии наук со взохом сказал:
- Нет, придется делать выбор. Я думаю, что спасать нужно, во-первых, молодежь, от пяти лет до двадцати пяти, то есть тех, кто будет продолжать род.
- А малыши до пяти?
- Они могут не выжить в новых природных условиях, ведь дети такого возраста не обладают достаточным иммунитетом... Что бы мы не думали, однако природа три миллиона лет была не такой, как сейчас... К тому же, их организм не выдержит перемещения во времени. Мы должны быть уверены, что все сто процентов транспортируемых будут доставлены к точке назначения живыми и здоровыми.
Министр здравоохранения сердито спросил:
- А вообще, откуда мы знаем, что контейнеры достигают нужной точки времени? Что не улетают в мезозойскую эру к динозаврам? Или вообще не растворяются в пространстве, не аннигиллируют?
- Вопрос резонный и справедливый, - кивнул академик, - Поскольку обратной дороги в будущее нет, то мы решили делать посылки... Нет, это не обычная почта. Все, кто будет в прошлом, должны готовить отчет на специальный диск-накопитель и помещать в керамический контейнер для сохранности, а этот контейнер ставить в определенные географические точки. За три миллиона лет серьезных рельефных изменений мало, поэтому нам удалось отыскать эти посылки... от первых экспедиций.
- И что? – разом спросили министры.
Ученый пожал плечами:
- Нашли три... Сами емкости не повредились, но вот диски, которые сделаны из специальных сплавов, фактически склеились друг с другом – срок в миллионы лет оказался слишком большим, увы, и для них. Мы использовали разные методы, чтобы отклеить... Не удалось все... Однако кое-что прочитать все-таки смогли – это менее одного процента всей информации. Но по имеющимся сделали вывод, что у тех, кто в прошлом, все нормально, они обустроены...
- А что по варп-двигателю? – поинтересовался министр транспорта. Он знал, что этот участок работы должен перейти к нему. – Мы его создали?
- Скорей всего, да...
- Почему вы так в этом уверены? Об этом они сказали?
- Потому что современная археология не нашла следов нашего пребывания в прошлом. Я имею ввиду серьезных артефактов. Мы не вымерли как человеческая раса – это было бы обнаружено. Мы отправились к другим звездам. Хочу заметить, что этот аспект нами разрабатывался особенно тщательно. Мы строим контейнеры, которые легко трансформируются в жилье и могут быть отсеками для большого космического корабля. Поэтому ничего каменного строить в прошлом не станем. Другие контейнеры – это мобильные заводы и цеха, без которых нам не выжить, иначе быстро скатимся в каменный век. Энергию будем добывать через солнечные батареи, и в связи с этим отпадает надобность в гидро-, тепло- и атомных станциях. Поскольку аграрная отрасль легко возвращает пространство в первоначальный дикий вид, то спокойно можем разделывать поля и разводить скот – спустя миллионы лет следов от этой деятельности и не останется. Когда варп-двигатель будет готов, то соберем как кубики корабль и отправимся к звездам. На Земле ничего не оставим.
- Так, кто еще, кроме молодых? – вернул тему президент. Ведь окончательное решение оставалось за ним и он хотел иметь на весах все аргументы и факты. – Не можем же мы отправлять людей без опыта и серьезных знаний, навыков в прошлое, где все придется делать на пустом месте. Там и хищники водятся...
- Конечно, будут и взрослые, особенно те, без которых никак не обойтись – это врачи, инженеры, электрики, механики, рабочие практических направлений, ученые и солдаты, полицейские. Предлагаю ограничить возраст до 50 лет. Лишь ученых, тех, кто занят будет по направлению астронавтики, не ограничивать возрастными пределами. Что касается гендерного распределения, то поровну. Может, женщин и поменьше, поскольку им работать много не придется – им нужно будет, простите за грубость и откровенность, рожать, поддерживать количественный фактор. Иначе мы точно вымрем...
Академик говорил напрямоту, ничего не скрывал. Не всем нравилось это предложение, но, между тем, было ясно, что иного решения как бы и нет.
- И никаких людей с криминальными наклонностями и уголовным прошлым, - поспешно добавил министр общественного порядка. – Не думаю, что у нас будет время и возможности бороться с преступлениями там, на новом месте. Поэтому нужно сразу отсекать базу асоциального поведения.
- Тогда придется проводить скрытый выбор и отсылать людей тоже без публичной огласки, - произнес задумчиво президент. – Это будет не просто. Люди все равно поймут, почувствуют, что правительство что-то делает, но не ставит всех в известность. Исчезают ученые и ремесленники, ученые – это трудно будет скрыть от общественности. Пойдут слухи и, как всегда, начнутся заговоры, подпольные течения, забастовки и мятежи. Без крови не обойдется.
- Да, жить всем хочется, и люди будут готовы на крайние шаги, чтобы спастись, - согласился министр обороны. – Так армии и полиции придется решать непростые задачи...
- Восемьдесят тысяч... восемьдесят тысяч спасенных душ и миллионы брошенных, - с отчаянием в голосе прошептал министр здравоохранения. Он схватился за голову. – Боже мой, мне трудно это принять...
- Принимать решение буду я, - жестко ответил президент. – И нести ответственность – тоже! Так что особо себе головы не забивайте – нам нужно спасать человечество. А здесь и решения не простые, и поступать придется жестко, порой негуманно... Не думайте, что я беру ответственность с легкостью на душе! Я также как и вы в отчаянии, однако осознаю, что иначе нельзя!.. Голосуем за такую сторону проекта?
За исключением врача все согласно подняли руки. Президент вздохнул и заявил, что подпишет через час секретный указ, и его исполнение должно начатся немедленно. После чего разрешил всем покинуть кабинет и сообщил охране, чтобы она пригласила к нему министра иностранных дел. Нужно было втолковать человеку, что ему лучше быстро научится профессии сварщика или электромонтера, если есть желание спасти свою шкуру.

4.
На улице было шумно. В ночное время, когда температура падала до сорока пяти градусов, люди могли покидать дома и выходить наружу, чтобы работать и общаться. При палящем Солнце это делать смертельно опасно. Света же Луны оказалось достаточным, чтобы видеть окружающий мир достаточно четко. Мрачный и тлеющий мир, от которого веяло безнадежностью и отчаянием. Иногда казалось, что тем, кто покоился ныне на кладбищах, повезло, что умерли в более-менее счастливое время, и им не придется страдать так, как ныне живым. Получалось так, что живые завидовали уже усопшим.
Мирсаид закутался в лохмотья. Казалось это абсурдом, но в такой одежде можно было спастись от иссушающей жары. Его тело итак покрылось ожогами от солнечных лучей, язвами, кожа казалась пергаментом, и теперь любая одежда была какой-то защитой. Удивительно, как не сгустилась кровь от такого климата. В свои двадцать три года он видел немало, однако в душе тосковал по тем временам, когда дождь был обычным и приятным явлением, а трава и деревья услаждали взор. Такое отчаяние он видел в глазах многих, кто еще был жив.
Нужно было торопится на учебу, ведь даже в такое время функционировали учебные заведения – правительство упорно не желало того, чтобы новая генерация осталась без необходимых знаний, навыков и шанса на выживание. Мирсаид обучался на инженера сложных машин, а потом еще три часа работал на фабрике, где строили какие-то странные на первый взгляд механизмы, - для чего они, никто особо не пояснял, да и спрашивать у рабочих не было желание. Работать студентам не считалось необходимостью – ведь все силы забирала учеба, практические занятия, однако парню нужно было поддержать больного отца, что остался инвалидом после разрушения одного здания. Его отец был когда-то знаменитым скульптором, его творения стояли на многих площадях, официальных заведениях и даже участвовали в международных выставках. А сейчас он, всеми забытый, оставался дома и старался себя чем-то занять, например, чинил кому-то посуду или штопал старую одежду. На большее не расчитывал, так как раны давали о себе знать, а его передвижение было ограничено. Болеутоляющие и прочие препараты стоили дорого, как и еда, и поэтому Мирсаид уделял время на работу. Именно работа обеспечивала их минимальными условиями жизни, давала шанс отодвинуть проблемы.
Оглядевшись, парень вышел на улицу, и его сразу обдало горячим воздухом. В здании еще функционировала система охлаждения, благо энергии от Солнца оказалось более чем достаточным, чтобы заряжать батареи и обеспечивать электричеством еще действующие машины и механизмы. Перепад температуры был большим, и Мирсаид вздрогнул, и сильнее закутался в лохмотья. По улице стремитепльно шли люди – кто на работу, кто в магазины, где можно было по карточкам и за деньги купить необходимое, кто-то возвращался домой. Праздно слоняющихся не было – сейчас не то время. Даже те, кого считали ассоциальными типами, поняли, что время иное. Не позаботишься о себе сам – никому ты не нужен, у общества другие цели, более жесткие и практичные.
Здания представляли из себя лоскутки, то есть окна были закрыты железными щитами, двери – броня, хотя большинство строений больше напоминали скелеты – это последствия тех потрясений, что имели место несколько лет назад. Тогда люди от отчаяния громили магазины, взрывали склады, убивали чиновников, считая, что они прячут от граждан припасы. Была короткая, но весьма страшная по последствиям гражданская война. Впрочем, это было по всей планете. То, что не сделало Солнце, сделили сами люди – уменьшили в разы свое количество.
Сквозь плотно прижатые пилотные очки окружающий мир казался еще уродливее, однако Мирсаида это не смущало. Как не смущали скелеты людей и животных, попадавшихся на пути. Каннибализм был недавно обычным явлением, когда не осталось ни собак, ни мышей, ни кошек, ни птиц, - соседи ели друг друга, пока армия и полиция не остановила такой ужас в столице и окружающих регионах. Только голодные и проворные крысы еще сумели выжить и теперь сами охотились на людей. Стаями, нежиданно выскакивая из засады, и от них спастись было не просто. Они загрызали быстро, как пираньи. Поэтому парень опасался их, стараясь обходить те места, где эти твари могли иметь шанс на нападение.
Класс, куда вошел Мирсаид, располагался в бомбоубежище. Здесь было относительно прохладно. Ярко горели плафоны, хотя из десятка навешанных на потолке целыми было штуки пять. В помещении было человек двадцать. Все разных возрастов, не старше тридцати и не младше двадцати двух. Две девушки, одна из которых нравилась Мирсаиду, хотя взаимной симпатии та не располагала. Один парень покупал воду в автомате. Стоила она недешево, так как ее выкачивали из глубины в пятьсот метров. Вода была соленоватой, видимо, в ней много минеральных соединений, однако питьевой.
Мирсаид сел за парту, и тут к нему придвинулся Сергей.
- Слушай, Мирса, - тихо зашептал он. – Ты слышал новость?
- Что за новость? – спросил тот, не особо интересуясь ответом. Какие новости могут быть в умирающем мире?
Сергей огляделся по сторонам и, убедившись, что никто не подслушивает, сказал:
- Об этом официально не говорят...
- Да ну... – ехидство так и изливалось из Мирсаида, но похоже, собеседника это не оскорбляло:
- Слушай меня, Мирса, я не шучу. Говорят, правительство решило себя спасти. Они строят бункеры под землей за чертой города.
Услышав это, Мирсаид повернулся к товарищу и недоверчиво произнес:
- Это где военная база? Ну, где склады танков и прочей бронетехники?
- Да-да, - горячо и быстро зашептал товарищ. – Говорят, что туда свозят все, чтобы прожить в безопасности сотни лет. Там машины и оборудование, еда и вода. Спасутся лишь избранные, а всем остальным предстоит мучительная смерть...
Если это правда, то бунт неизбежен. Но вряд ли правительство действительно думает о шкурах чиновников, и поэтому Мирсаид буркнул:
- Не может быть...
- Нет, нет, я сам видел, как на базу завозят тракторами контейнеры. Большие контейнеры...
- Это жилые и бытовые блоки, я сам их строю на заводе, - фыркнул Мирсаид. – Действительно, весьма сложная техника, однако в них сотню лет не проживешь. Там нет таких условий. Ну, пару месяцев...
Сергей укоризненно заявил:
- Дурак ты, Мирса! Сколько таких контейнеров произведено?
Мирсаид задумался.
- Хм, при мне было построено около сотни. Хотя я слышал, что в планах несколько тысяч.
- Ты хоть задумывался, к чему возить тысячу контейнеров под землю? Тебе объясняли, зачем мы строим эти контейнеры? Ты знаешь хоть одного человека, кто живет в них?
- Э-э-э... нет...
- Вот и я об этом. Мы тратим все ресурсы, время и усилия на строительство каких-то контейнеров, практическую ценность которых никто не знает! Мирса, от нас скрывают правду!
Мирсаид задумался. Слова товарища настораживали, хотя он продолжал гнать от себя плохие предчувствия:
- Хм...
- И это не все. Ты заметил, что стало меньше людей...
- Ну, в такой окружающей среде люди мрут как мухи. Ты слышал, что позавчера стая крыс загрызла нашу бывшую проректоршу? Она вышла из дома и завернула в переулок, чтобы сократить путь к университету, хотя туда не рекомендуется ходить. Нашли только скелет и одежду...
Однако у Сергея были иные мысли на сей счет:
- Ты так думаешь? Эта проректорша – высококлассный специалист по механике, профессор технических наук. Она не дура, чтобы лезть туда, куда не следует. Может, ее смерть – это инсцинировка?
- С чего это вдруг? – удивился Мирсаид, уже сам оглядываясь – не подслушивают ли их товарищи по группе. Нет, те были заняты своими делами: читали учебники, писали что-то в тетрадях. – Кому нужно инсценировать ее смерть?
- Она была связана с заводом, где ты работаешь?
Тут Мирсаид вспомнил:
- Да. Она занималась созданием энергетических блоков для контейнеров, чтобы те функционировали в автономном режиме долгое время. Я ее часто видел с инспекцией. Она очень придирчивая ко всему, приходилось часто переделывать после ее замечаний. Ее технические тесты были запредельными для исполнения, ее за это многие рабочие недолюбливали. А причем тут это?
- Так вот, она умерла от крыс. Ранее умер профессор химии... тот самый, помнишь, что гонял тебя по лабораторной работе?
- Грункин?
- Вот-вот... Нашли тело, обоженное до неузнаваемости. Похоронили быстро. Объявили о смерти от пожара. А ты уверен, что похоронили именно его?
- Ты о чем?
- Я могу привести имена двадцати пяти человек, высокопрофессиональных экспертов и специалистов в области физики, химии, механики, транспорта, которые неожиданно скончались...
- Ты к чему клонишь?
- А то, что они не умерли, а их спрятали, потому что они нужны правительству как специалисты. Они должны что-то сделать для президента и его окружения. Именно об этом ходят слухи. Есть какой-то заговор во власти. Но нам это ничего хорошего не сулит.
Мирсаид не особо верил в заговоры, поскольку видел, к чему они привели. Каждый бунт подавляли с большой кровью, и каждый бунт обходился потерей не только человеческих жизней, но и значительных материальных ресурсов. Поэтому спокойствие стало главным условием выживания. Однако в речи Сергея было нечто такое, что заставило его насторожится. И неожиданно он вспомнил:
- Знаешь, у меня был сосед – полицейский, его имя Искандер. Недавно он пришел к нам попрощаться. Сказал, что уезжает в длительную командировку и не уверен, что вернется. Я подумал, что он едет в окраины по заданию властей, там где нет законов, власти и порядка – говорят, там сплошной хаос, бандитизм и мародерство. Однако он посмотрел на меня и сказал, что мы, возможно, увидимся...
- То есть? – нахмурился Сергей и немного отодвинулся от товарища, словно тот мог чихнуть и заразить гриппом.
- Я не знаю, к чему он это сказал и что это означает. Отец пожелал ему удачи. Больше я его не видел. И куда уехал – не знаю. Но там, где он нужен, требуются правоохранительные силы. Значит, место особое, но не обязательно это там, где сейчас дикие времена. Ты здесь в чем-то прав... От нас что-то скрывают...
Поговорить больше товарищи не успели, так как вошел преподаватель, и лекция по сопротивлению материалов началась...

5.
Разговор с товарищем не столько озадачил Мирсаида, сколько настроил на размышления. Может, это и не было правдой, однако что-то не совсем ясное происходило. Действительно, они строили контейнеры, назначение которых было бы понятным и в тоже время непонятно, где они и кем используются. Поэтому едва закончились занятия, парень двинулся на работу, и вскорее входил в цех, предъявив охране у входа свое удостоверение. Там шла обычная сборка, и множество рабочих крутились у контейнеров, заваривая металл, вкручивая блоки, наматывая километры проводов и кабелей. Завод в большей части располагался под землей, и все равно жара стояла здесь, и кондиционеры работали с большой перегрузкой, пытаясь охладить атмосферу. Работали молча, напряженно, общения практически между людьми не было. Да и не давали им много говорить – мастера следили, чтобы никто не отвлекался. Это была потогонная система, однако благодаря ей можно было выжить.
Мирсаид, стараясь не выдавать своего волнения, осторожно и незаметно вошел в кабинет инженера и стал внимательно и очень тщательно рассматривать бумаги, что лежали на столе или были в папках. Там были схемы контейнеров. Каждый контейнер имел разъемы, пазы и узлы, и все они подходили к таким же элементам другого контейнера. Если сложить их как кубики «лего», то можно строить конструкцию. Входные-выходные шлюзы расположены так, что при любом соединении они контактируют друг с другом. То есть человек может спокойно переходить из одного контейнера в другой. Получается, что это были «звенья» одной «цепочки», но какой? Какую общую конструкцию задумали те, что наладили производство этих дорогостоящих сооружений? Какие города строили они? И почему никто не знает об этом?
Мирсаид был в курсе, они строили бытовые контейнеры, то есть для проживания сорока человек: здесь были санитарные отсеки, жилые, помещения спорта и культуры, то есть все для длительного проживания. Все автоматизировано и электрофицировано, имеются дулирующие системы в случае отказа основных. Система очистки и фильтрации воды и воздуха. И самое главное, корпус был настолько прочным, что мог выдержать сильнейший удар артиллерийского снаряда. И защищен от радиации – в бумагах об этом говорилось. Мирсаид сделал вывод, что, видимо, Солнце и дальше и сильнее станет облучать Землю, или контейнеры... отправят в космос. И от этого у него все вспотело...
- Но космодром не может принять ракету, способную поднять в космос такие контейнеры – каждая весит пятьсот тонн, - вспомнил парень, задумчива протирая подбородок. – И нет таких ракет такой грузоподъемности. Насколько я помню, экспедицию на Марс осуществляли пятью запусками секций, и марсианский корабль весил полторы тысячи тонн... Но мы строим жилые блоки, а для корабля нужны двигатели, ядерный реактор, центр управления, системы связи и многое другое... Нет, здесь что-то не то... Но что?
Он вышел из кабинета – никто не заметил, как кто-то был внутри - и как ни в чем не бывало пошел к контейнеру, взяв в руки сварочный аппарат. Рядом работал его хороший коллега сорокапятилетний Эркин, прозванный «мастер золотые руки», ибо работал всегда без брака и вовремя. Он был сосредоточен, однако кивнул и спросил как дела, как отец?- они были одноклассниками, поэтому поддерживали друг друга в это тревожное и сложное время.
- Спасибо, все неплохо, - ответил Мирсаид. Говорить «хорошо» люди разучились давно, ибо ничего хорошего в жизни не было. Но уже «неплохо» означало, что люди справляются. Слово «плохо» почти не употреблялось, ибо боялись этим самым притянуть все проблемы, ухудшить ситуацию.
- Привет ему.
- Да, передам, -кивнул Мирсаид, а затем, набравшись храбрости, спросил: - Вы не знаете, куда отправляют наши изделия? – и он ткнул на контейнер, что собирали рабочие под руководством инженеров.
Эркин отложил инструменты и, почесав большой нос, сказал:
- Я видел, как тягачами выводили контейнеры из завода. Везли в сторону военной базы.
Итак, эти слова подверждали мнение Сергея, значит, здесь товарищ не привирал.
- А почему на военную базу?
Наверное, рабочий не задумывался над этим и расстерянно развел руками:
- Не знаю... Но раз правительство дало такое задание, значит, это необходимо...
- Кому необходимо? – невольно вырвалось у Мирсаида.
Вдруг лицо у мастера превратилось в маску, и Эркин процедил сквозь зубы:
- Слушай, сынок, я понимаю тебя. Мы что-то делаем, и не имеем ясного представления. Но я уверен, это должно спасти людей. Раз правительство держит это в секрете, то и знать, значит, не должны все. Ты, кстати, подписал документ о секретности?
- Какие-то бумаги подписывал, но их все не читал, - признался, краснея, парень. – Я был рад, что получил работу и смогу поддерживать отца, поэтому и не стал углубляться в договор...
Эркин хмуро покачал головой:
- Ну... это понятно. Однако читать нужно все, что подписываешь... Так вот, мы получаем деньги и можем кормить наши семьи, тогда как у других – а их миллионы – нет этого, и им сложнее. Поэтому не создавай себе проблем. Работай, учись – и смотришь, все образумится, жизнь на Земле наладится...
- А если нет?
- Если нет... Тогда живи, пока живется. На тот свет все равно нам дорога. Просто кто-то уйдет раньше, кто-то позже. А жить все равно хочется. Так что не суй нос свой, сынок, куда не следует – не наша это головная боль.
И мастер стал отходить в сторону, чтобы продолжить работу с другим контейнером. А может, просто не хотел разговаривать на опасную тему. Ведь могло сложится впечатление, что зреет какой-то заговор. И все же у Мирсаида в голове копошилось много вопросов и сомнений, и он решился снова поинтересоваться:
- Последний вопрос... Еще есть заводы, что выпускают такую же продукцию, что и наша? Неужели мы одни? Ведь кто-то выплавляет металл, собирает трансформаторы, делает электронику...
Мастер огляделся и, убедившись, что никто не подслушивает, тихо произнес:
- Да, еще в пяти городах. Только там строят совсем другие контейнеры... Не знаю точно, но там больше технического назначения. У меня двоюродные братья работают в двух таких заводах. Они рассказывали как-то... ладно, больше ничего не знаю... И не спрашивай – лучше держи язык за зубами – целее будешь.
Произнеся это, мастер кивнул, мол, все на этом и стал сосредоточено работать. Мирсаид вздохнул и принялся заваривать шов на металле, смотря на схемы. Нельзя было допустить брак.

6.
Отец Мирсаида не мог передвигаться самостоятельно, поэтому для него сын придумал экзоскелет, при помощи которого можно было сходить в туалет или на кухню, даже спуститься вниз, к соседям. Правда, экзоскелет был не совершенен, часто заклинивали шестеренки или гидравлика, и человек застывал не месте, пока к нему не приходили на помощь. И все же это было лучше, чем ничего.
Спускаться вниз тоже особой нужды не было, ведь и соседей практически не осталось. Были две семьи в соседнем подъезде, только и их редко можно было увидеть дома. Войны, геноцид и бунты, происшедшие в прошлом, унесли миллионы жизней. До сих пор на улицах ржавели подбитые танки и бронетранспортеры, сгоревшие автобусы, на тратуарах валялись гильзы и искореженное оружие. Скелетов тоже было не мало, но никому не было дела до них. Хоронить их просто никто не хотел. Люди просто боялись вспоминать эти страшные годы, хотя и сейчас время было не сладкое.
И все же мир, и это успокаивало в какой-то степени. Мирсаиду казалось, что общество научилось ценить мирное пространство, пускай жизнь человека и не стоила больших денег. Ведь не хватало ни лекарств, ни еды, и каждый день умирало немало. Правда, некоторые стали использовать мертвых в качестве пищи – и тут власти не могли ничего поделать. Дефицит мяса порождал каннибализм, а убивать из-за этого живых никто не хотел.
И все же. Недовольство среди населения зрело. Люди понимали, что жизнь становится все труднее и сложнее и не понимали, почему власти ничего не предпринимают для спасения нации. Особенно недоумевал Мирсаид, который собирал контейнеры, но не разу не видел их практическое применение. Для чего они, если никто в них не живет? Для чего такие бесполезные затраты? Разве нет нечто более важного? К тому же, куда деваются люди, о которых говорил Сергей? Ответов не было. И, похоже, никто не собирался отвечать.
Когда Мирсаид вернулся домой, то отец смотрел новости по ТВ. Кабельное телевидение продолжало функционировать. Однако не фильмы прошлого интересовало его, ведь они вызывали и без того ностальгию по прошлому, сколько сводка новостей. Ничего радостного репортеры не сообщали, хотя и грустной информации старались не выдавать, чтобы не столкнуть население к массовому психозу, стрессу и отчаянию. Властям следовало контролировать ситуацию, чтобы вовремя подавить социальный конфликт.
- Смотри, сынок, обещают прорубить артезианскую скважину на северо-востоке города, на глубину пяти километров, мол, там есть вода, - сообщил отец, едва Мирсаид вошел в помещение.
Работали кондиционеры, однако все равно было жарко. Из-за нагрузки летели как и сами кондиционеры, так и выбивали пробки, и Мирсаиду приходилось часто их чинить. Один раз чуть пожар не произошел, но находившийся дома отец успел его потушить, прежде чем пламя готово было поглотить все вокруг.
- Ну, будет скважина, будет и вода, - кивнул Мирсаид, продолжая думать о контейнерах. – Но это не решит проблему жажды и голода. Мы вымираем, папа, и этот процесс не остановить.
В помещении пахло жженной резиной. Хотя и старались сдесь поддерживать порядок, однако не всегда это удавалось идеально: то там, то сям валялись разбросанные вещи, в большей части инструменты, промаслянные тряпки – приходилось чинить экзоскелет. Но у родителя Мирсаида были иные представления о будущем, он старался смотреть с оптимизмом, даже если вокруг все рушилось.
- Будет вода, то можно и оранжерею построить, фрукты и овощи выращивать, - мечтательно произнес отец. – У меня в подвале сохранились зерна, я в свое время понял, что нам может грозить голод и поэтому заранее закупил на рынке зерна и рассаду.
- Да, папа, вы это хорошо предусмотрели, - согласился парень, меняя рубашку. Он не хотел спорить, так как сама дискуссия не имела смысла.
Тут отец вспомнил:
- Сынок, ты обещал меня отвести в мастерскую...
Это было действительно так. Отец Мирсаида оставил там недоделанную скульптуру. Завершить ее стало мечтой старого человека. Мирсаид не понимал, зачем это ему нужно, кто будет любоваться изваяниями из камня, если люди сейчас больше озабочены иными, более нгасущными проблемами? Разве сейчас кому-то до искусства? Даже редко кто играет на музыкальных инструментах или поет – для некоторых такое «веселье» может казаться кощунством, и тогда не избежать конфликта – люди озлоблены и напряжены до предела. И все же не мог отказать отцу в его просьбе, просто раздумывал, как осуществыить. Проблема в том, что добираться в экзоскелете было сложно, а свободного транспорта не существовало – последние частные или общественные автомобили сгорели во время гражданской войны, а военные машины использовались только по прямому назначению; они не брали пассажиров. Мирсаид собирал в гараже коляску, осталось немного, следовало сварить две железки – и можно отца сопроводить в мастерскую, что в трех кварталах от дома, и пускай там он забавляется.
- Да, папа, я не забыл, скоро отвезу, - произнес парень. – Потерпите, пожалуйста.
Старик вздохнул:
- Конечно, а что еще остается? Подожду...
Мирсаид вошел в кухню и стал готовить еду. Открыл две консервы с рисом и кусочками мяса, залил соусом и положил в микроволновую печь. Этот паек ему выдали на заводе за рационализаторское предложение, тогда главный инженер похвалил его и сказал, что таким как он принадлежит будущее. «О каком будущем он говорит? – с тоской подумал парень. – Когда мир рушится – разве может быть будущее у мертвеца?» И все же что-то настораживало его в текущем моменте, Сергей был в чем-то прав, и все же Мирсаид не мог ухватить конец нитей всех событий и сплести в один узел.
Аппарат мягко загудел и спустя несколько минут сладкий аромат стал распространятся по помещению, вызывая судорожные позывы в желудке. Парень быстро извлек еду и положил на стол. Запахи могли привлечь голодных животных и даже людей, которые по повадкам уже мало отличались от хищников.
- Ммм, как вкусно! – послышался голос отца. – Что сегодня?
- Деликатесы, папа, - улыбнулся Мирсаид, разложил все по тарелкам, причем отцу он выделил большую порцию. Быстро отнес ему, но свою показывать не стал, чтобы не услышать возмущенные речи, мол, молодежи нужно больше сил и энергии, а, значит, и еды.
- У тебя много, сынок? – все равно с подозрением спросил старик.
- Много, много, папа, не беспокойтесь, - отмахнулся тот. – Я еще и на работе поел. Сегодня начальство угощало...
Конечно, это было враньем, и все же было утешением для отца, что на заводе заботятся о рабочих и специалистах. Он взял вилку, воткнул в мясо и стал медленно извлекать, словно испытывал свою выдержку. Хотя на самом деле боялся сделать неправильное или резкое движение – еда могла выпасть из его поврежденных рук. Непонятно, как он хотел вообще работать над скульптурами, если это требует огромных усилий. Впрочем, отец надеялся, что Мирсаид женится и его супруга будет помогать не только по дому, но и в мастерской. Только сын не торопился реализовать эту мечту, реальность не подталкивала его к этим действиям. Да и никого на примете не было, все девушки уже давно были «разобраны» более шустрыми парнями.
В этот момент в дверь кто-то постучал. Мирсаид был занят на кухне и не услышал, но вот отец крикнул:
- Сынок, кто-то пришел. Открой дверь.
Отложив тарелку в сторону, парень подошел к бронированной двери и посмотрел в «глазок»: по другую сторону находился Сергей, тот самый, что был однокурсником. Он скрывал лицо большим шарфом, но его легко можно было узнать по голосу: «Это я, Мирса!» Через узкую щель приоткрытой двери шел горячий воздух и пыль – день был жаркий как всегда.
- Привет, Мирса, - шепотом сказал он, оглядываясь, словно боялся, что за ним следят. Сам он был обмотан различной одеждой как египетская мумия. Даже перчатки носил. Впрочем, сейчас по улицам иначе и не пройдешь без защитного покрова.
- Привет, - коротко ответил Мирсаид, не особо настроенный на разговор. Сергей редко посещал его, и то приходил по каким-то заранее обговоренным обстоятельствам, а сейчас появился без приглашения. Видимо, на то была причина. Об этом следовало спросить сразу – вежливость не стала элементом этикета и традиции в нынешних условиях. Но его опередили:
- Можно я войду?
Мирсаид, пожав плечами, открыл дверь и жестом показал: входи! О цели визита гость скажет сам. Товарищ осторожно сделал шаг и вдруг спросил:
- Ты меня не заложишь?
Вопрос был такой неожиданный и не к месту, что хозяин жилища в недоумении уставился на вошедшего. За всю жизнь его никто не спрашивал о его потенциальной возможности кого-то предать, если, конечно, так можно было трактовать вопрос.

7.
Отойдя от шока, Мирсаид сухо поинтересовался:
- Тебя в ломбард заложить? И ты думаешь, за тебя дадут две банки тушенки?..
- Я имел ввиду другое, - пролептал Сергей, нервно шевеля пальцами в перчатках.
Мирсаид разозлился, закрыв дверь:
- Слушай, Серый, раз ты ко мне пришел и что-то хотел сообщить, то знал, что я – не стукач! Что за вопросы? Раз уж намерен доверить что-то, то не спрашивают: а не предашь? Или сам выкладываешь нечто сокровенное, или молчишь, как камень!
Смущаясь, институтский товарищ сказал:
- Ты прав. Но я на всякий случай спросил. Дома кто-то есть?
- Отец.
- Нам лучше отдельно поговорить, чтобы не смущать отца, - предложил Сергей. Непонятно, чем он хотел смутить родителя Мирсаида.
Тут из гостиной послышался голос отца:
- Мирсаид, кто пришел?
- Мой коллега, папа. Мы с ним обсудим задание профессора... Химкова. Он дал нам общую работу по сопромату.
- Ладно, не стану отвлекать, - и отец стал просматривать дальше теленовости.
Мирсаид пригласил Сергея на кухню. Там был порядок, чему гость удивился – у него, скорее всего, было совсем иначе с этим. Впрочем, при проблемах жизни в этом ничего удивительного не было. Просто Мирсаид не мог жить как свинья и всегда убирался в квартире.
- Будешь? – спросил он, подвигая к товарищу тарелку с только что извлеченной из консервной банки едой. Тот гулко глотнул и кивнул.
Мирсаид присел рядом и смотрел, как Сергей быстро и жадно поглащал пищу. Было ясно, что он голоден как волк. Когда тот выпил стакан воды, Мирсаид спросил:
- Что ты натворил? – это было первое, что могло прийти на ум.
Сергей молчал некоторое время, а потом произнес:
- Помнишь наш разговор?
- А заговоре в правительстве?
- Да...
- И что? Думаешь, так легко в это поверить?
Сергей вздохнул:
- Вчера я был в подпольной ячейке. Говорю тебе, потому что доверяю...
- Если доверяешь, зачем спрашивал не сдам ли тебя?
- Это просто спросил... Так вот, там сказали, что в правительстве есть проект спасения людей.
Казалось, в этом мире уже нет никаких идей по спасению человечества. Было итак очевидно. Что любой план не имеет перспективы. Земля умирает.
- Вот как? – насторожился Мирсаид. – И что? Почему нам не говорят? К чему умалчивать? И почему это известно подполью?
- Потому что спасти всех не удастся – и это причина молчания. Спасутся только те, кого власти посчитают достойными. То есть не всем дадут шанс выжить. Привиллегированные улетят к звездам, а остальные – запекутся на солнце! Вот поэтому и появилось подполье. Люди не согласны с такой постановкой вопроса. Если спасать, то всех! Мы все имеем право на жизнь!
Однако Мирсаид не брал на веру сразу то, что слышал. Он имел привычку во всем сомневаться, и это не раз позволяло ему убеждаться не делать поспешных выводов, а тем более практических шагов. Он с сарказмом поинтересовался:
- А подполью откуда это известно? И что за люди в этом движении?
Мирсаид хотел убедиться, что это не обычные экстремисты, которые хотят урвать себе и без того дефицитные ресурсы за счет недовольных. Такое уже происходило и повторяться не следовало. И менее всего Мирсаиду хотелось иметь отношение к таким деструктивным организациям, для которых люди были лишь орудие в борьбе за власть.
- А подполье возглавил бывший министр иностранных дел. Он и раскрыл все секреты правительства, ест ественно, только тем, кто имеет отношение к подполью. Говорят, он на ножах с президентом, потому что был не согласен, что людей оставят на произвол судьбы. Министр хотел, мол, если невозможно всех спасти, то хотя бы провести открытую лотерею среди населения, дать шанс кому-то честно выиграть. А остальным, оставшимся, как-то обеспечить существование на Земле. Не оставлять умирать.
Мирсаид с сомнением слушал его, а потом сказал:
- Допустим, это так. Но этот министр не казался мне ни умным, ни честным человеком – обычный карьерист и лицедей. Думаю, его просто отодвинули от власти, и он теперь мстит. Придумывает всякое...
- И ты хочешь сказать, что все это выдумано им? Эти контейнеры, что ты собираешь – это его бред? Эти странные исчезновения людей – это он убивает их что ли? – привел свои контраргументы Сергей. – Да, министр мне тоже не казался олицетворением чести и ума, но все же... он прав. Уж много странного происходит вокруг нас, а вкупе с ужасной жизнью это выводит на определенные мысли. Нам нужна правда!
- И как эту правду ты намерен получить?
- Мы намерены захватить ту военную базу, куда везут контейнеры. И там убедится в правоте министра.
Услышанное ошеломило Мирсаида. Он несколько секунд тупо смотрел на товарища, после чего выдавил из себя:
- Вы с ума сошли что ли? Там стоит армия!
- Ты думаешь, армия будет стрелять по гражданским? Лишь за то, что люди хотят знать правду? Лишь за то, что мы тратим ресурсы неизвестно для чего? Мы вымираем и в тоже время что-то для чего-то делаем? То есть умираем ради избранных? И ты это считаешь правильным?
Саид сидел, стараясь собраться мыслями, аж пальцы дрожали. Да, сомнения во всем у него были, но чтобы все выводило на такое... в это было не просто поверить. Неужели после тех событий, в котором страна пребывала несколько лет, возможно снова обманывать народ? Неужели той войны было мало? Опять элита окажется на вершине, а простым гражданам нет просвета? Но а если Сергей ошибается, и на базе ничего такого нет? Тогда захват ее – это военное преступление, это бунт с соответствующими последствиями. С этим не играют.
В голове стоял туман. И Мирсаид поднял голову:
- Ты думешь, что нас всех оставят здесь умирать?
- А ты подсчитай, сколько контейнеров и сколько жителей в стране! Ты настолько наивен, что полагаешь всех можно утрамбовать в эти «консервы»? Министр сказал, что списки счастливчиков уже давно готовы, и я уверен, что все исчезнувшие – и есть обладатели будущего. Не то что мы с тобой, которым уготована смерть в этом аду! Ты – ноль, и я - никто!
Товарищ говорил опасные вещи, но не признавать их правильность мог только сумасшедший. Мирсаид понимал, что будущее в такой ситуации не имеет ясных очертаний и вряд ли он проживет столько лет, сколько прошло у отца. Если мир еще простоит сто лет – это счастье. Скорее всего, и этого срока не будет – биосфера рушится на глазах: не будет еды, кислорода и воды...
«Отец, - с болью резануло в груди мысль. – У него нет шансов выжить, если даже нет его и у меня».
И он посмотрел на дверь гостинной, откуда раздавался бодрый голос телеведущего, обсуждавшего проблемы возведения новой фильтровой станции и детского сада. Отец верил всему. Может быть, он не хотел спорить, может, устал от житейских проблем, а может, решил, что пускай идет так, как идет. Пассивная жизнь его устраивала. Мирсаид полагал, что он сдался. Впрочем, это не удивительно, ведь жизнь сломала и сильных. И отец теперь мечтал не о возврате тех времен, которые были до катастрофы – об этом думал только сумасшедший, а о своей работе с мастерской. Он упорно хотел доделать свой памятник. Мирсаид не понимал этого, однако не возражал.
- Так что ты хочешь делать? – спросил он у товарища.
- Есть план. На военную базу просто так не попасть, - зашептал Сергей. – Поэтому группы начнут захватывать в городе складские помещения с провизией и одеждой, электростанции и транспортные средства. Естественно, правительства стянет туда войска и полицию, значит, военная база будет ослаблена. И тогда туда ворвется вооруженный отряд...
- Это будет бойня, мясорубка, - нахмурился Мирсаид. – Вы готовы убивать охрану? Своих же сограждан, выполняющих долг?
- Ну, если они будут сопротивляться, то да, - как-то неуверенно сказал товарищ.
- Это их работа – охранять объект! И закон на их стороне! – рассердился Мирсаид. – Что значит «сопротивляться»? Разве мало, что было десять лет назад? Полстраны в фарш перетерли...
Тут рассердился и Сергей:
- А бросать нас на смерть – это тоже их долг? Или закон защищает только властьимущих? Тебя, меня, твоего отца, мою мать?.. Или мы отбросы?.. – тут Сергей осекся и как-то сдавлено сказал: - Зря я это тебе сообщил. Все равно ты не с нами...
Мирсаид вздохнул:
- Я сделаю вид, что ничего не слышал. Но не советую тебе лезть в это дело. У министра свои игры, и вряд ли он думает о тебе. Ты и другие для него – лишь ресурс, который используется для борьбы за власть. Хотя что вы хотели этим добится, захватив базу?
- Действительно ли там строят звездолеты? Министр говорил, что лететь собираются к созвездию Живописца. А значит, эти контейнеры собираются как кубики «Лего» в некую конструкцию. На тебя подпольщики расчитывали, как на более-менее разбирающегося эксперта, что ты сумеешь понять в строящейся технике...
- Эксперта? – не поверил своим ушам Мирсаид. – Я же студент, а не конструктор космических кораблей... Мы же не изучали... – тут он тоже осекся, потому что многое, что они проходили в институте, имено было связано со строительством аппаратов, которые возможно использовать в космическом пространстве. – Хм... хм... – на лице Мирсаида было такое смущение, что Сергей понял, что попал в точку. Даже не столько в то, что указал на его профессиональые качества, а в то, что усилил сомнение, которое итак имелось у парня.
- Но ты больше знаешь, и у тебя есть техническое чутье, чтобы понять, что же стоятся на заводах и зачем все это везут на базу. Если это действительно звездолет, то мы поставим ультиматум президенту!
- Ультиматум? Какой?
- Чтобы всех посадили на борт!
- А если мест не хватит? Ты же знаешь, что мест не хватит, если это звездолет. Невозможно такое количество посадить на корабль...
Сергей замешкался:
- Ну... У министра есть какой-то план...
- А если власти скажут: «нет»! – тогда что? Взорвете все к чертовой матери? Возьмете охранников в заложники? И министр этот хренов готов проливать кровь?.. По-моему, он авантюрист и человек неглубокого мышления! Затевать заговор в такой период — это преступление.
Товарищ опустил глаза:
- Не знаю... Тогда, наверное, это новая гражданская война... Но я не могу оставить народ умирать. Тогда чем мы лучше тех, что затеяли бардак в стране много лет назад? Ты хочешь видеть, как умирают дети или наши родители? Разве ты не готов сделать все, чтобы они жили?
Мирсаид нахмурился. Ему нечем было возразить.

8.
Разговор с Сергеем не имел результата. Мирсаид не подтвердил, что присоединится к подполью, но согласился выступить экспертом, если его позовут к месту событий. Браться за оружие он отказывался, считая, что революцию в нынешнем положении устраивать нельзя – победителей здесь не будет. Сергей же был настроен решительно, ибо считал, что нельзя ждать милостей ни у властей, ни у природы, и нужно самим браться за обустройство будущего и устранять все, что стоит на пути этой задачи. Крови он не боялся, хотя ее и не желал. Чегеваризм так и пылал в каждой его фразе. Но сейчас иное время и иные обстоятельства. В условиях глобальной стерелизации жизни на планете нельзя людям затевать конфликты друг с другом, какие бы благородные цели не преследовались. Компромис, договариваться — это единственный шанс выжить.
Когда однокурсник ушел, Мирсаид задумался. Кушать ему уже не хотелось, поэтому он и не стал открывать новую консерву, просто выпил немного воды и прилег на кровать. Было уже поздно - Солнце пробивалось сквозь пыльную мглу, но вряд ли сейчас на улице ходили люди, за исключением полицейских, обязанных обеспечивать безопасность. И хотя часы мерно отсчитывали время до начала работы, сон никак не приходил. Мирсаид продолжал размышлять и прокручивать в голове разговор с однокурсником.
В итоге ему удалось поспать всего лишь три часа. Когда зазвенел звонок, парень с трудом встал и потянулся. Быстро оделся и прожевал пасту, которая предназначалась для гигиены полости рта. Зубные кремы и щетки ушли давно в прошлое. Как и купание: причина этому очевидна – дефицит воды.
- Папа! – позвал он, выходя из ванной, которая только там именовалась. Дажу туалет – это сбор фекалий в пластиковые пакеты и их утилизация в соседнем помещении – там был генератор тепла, в котором все сжигалось.
При вычного ответа Мирсаид не услышал. Озадаченный он еще несколько раз кликнул, и лишь потом его бросило в дрожь: а что если с родителем плохо?
Он бросился в комнату отца и с ужасом обнаружил, что она пуста. Папы не было. Не было и того экзоскелета, при помощи которого он передвигался. Значит, он ушел? Но зачем и куда?
«Неужели в свою мастерскую, работу закончить? - с неудовлетворением подумал парень. – Папа, зачем это нужно? Кому интересно разглядывать ваши памятники? Только зря подвергаетесь риску!»
Выходить на улицу в ранние часы не рекомендовалось, чтобы не испечься под солнечными лучами. Видимо, отец ушел ночью, когда Мирсаид спал. К сожалению, связи с мастерской давно не было – крысы прогрызли все подземные кабели, так что телефоном никто не пользовался. А сотовая связь давно повреждена. Понимая, что сейчас выходить опасно для здоровья, парень все же решился отправится туда, чтобы выяснить, как с отцом и сделать внушение о безрассудности поступка.
Чтобы не подвергнуть себя ожогам, Мирсаид обернулся в несколько слоев одежды и накинул еще пару теплоотталкивающих мешков – ими обычно покрывали ящики с провизией. Потом надел привычные темные очки, перчатки и бросился из квартиры на улицу.
И тут носом к носу столкнулся с соседом Иваном Сергеевичем, бывшим учителем биологии. Он был тоже закутан как капуста, лишь нос выдавался вперед и сквозь треснутые очки глядели неунывающие глаза. В руках старик держал какие-то банки.
- Где папа? – спросил он.
Мирсаид махнул в сторону улицы.
- Как вернется, скажи, что я в своей школьной лаборатории нашел много биологических экспонатов, препарированных в спирте, - это змеи, мыши, вараны, птицы. Их можно есть. Сегодня я приготовлю деликатес, пускай папа приходит.
Сейчас никто не брезговал этим. В свое время люди ели тараканов, мух, кузнечиков, и считали это очень вкусным блюдом. О других продуктах просто забыли, учитвая, что в природе их просто уже не существовало.
- Да-да, конечно, - ответил парень, и, натянув на глаза пилотные очки, поторопился к выходу.
Небо было оранжевого цвета — из-за поднятого в воздух песка, но даже скозь его плотную завесу пробивалось мощное солнце. За пределами жилища гудел горячий ветер, обдавая любого живого песчинками и волнами воздушного потока. Если бы не защита, то легко было испечься за несколько десятков минут. Кстати, пот не проступал, так все железы были закупорены искусственными препаратами, чтобы уменьшить выделение влаги из организма. И все же даже этой агрессивной среды было достаточно, чтобы начать задыхаться и испытывать тошноту. Парень смотрел сквозь очки, протирая их от пыли, и при этом пытаясь не сбится с дороги. Небольшой баллон с кислородом помогал ему делать вдохи, меньше завися от внешней атмосферы.
Деревьев здесь давно не было. Даже плесени или мхов. Пустыня борльше становилась владычицыей города. Еще пять-шест лет и пески полностью поглотят это место.
И тут он заметил оживление на улицах, что его несколько поразило. Люди шумели и двигались в сторону президентского дворца-бункера. Было непонятно, что их мотивировало, однако у Мирсаида не возникло желание поинтересоваться этим – он спешил в мастерскую. Прохожие передвигались быстро, шумели, махали какими-то железяками, словно это было оружие. «Дураки», - подумал Мирсаид, не понимая, к чему это все. Будучи сосредоточенным на поисках отца, он не размышлял и не воссоединил в пазлы ранее услышанное от Сергея с тем, что происходило на улицах.
Но и шедшие не втягивали парня к себе, словно не замечали – это было понятно: в этом мире каждый за себя. И все было видно, что люди сливаются с разных улиц в один мощный бурлящий поток. «Похоже идут на митинг?» - мелькнула мысль. Но зачем тогда палки? И тут неожиданно возникшая мысль бросила Мирсаида в холод – неужели это то, о чем говорил вчера Сергей? Восстание? Мятеж против власти?
- О-о-о, не дай бог! – простонал он. – Неужели опять?
Возникла еще одна причина беспокоится за отца – лишь бы он не оказался там. Учитывая его характер это было весьма возможно. И парень бросился бежать по улице, толкая встречных. Те не реагировали и шли дальше, словно казались зомбироваными. Хотя нет, они имели цель и были решительно настроены ее воплотить. И это пугало. Уже со стороны президентского бункера слышались тревожные звуковые сигналы полиции, а где-то рычали грузовые автомобили, доставляя к центру города военных. Не столько от сухой пыли, сколько от человеческого напряжения искрило электричество в атмосфере. Даже жара не служила припятствием для мятежников, они не хотели отказываться от своих планов, понимая, что по-другому у них не получится. А ведь может и получится, если вести диалог с властями, ведь президент тоже не дурак. Но вряд ли сейчас можно было образумить обезумевших.
- О боже, лишь бы папы там не было, - молился Мирсаид, хотя зная характер родителя был не уверен в этом. И он ускорил шаг, чтобы опередить негативные события.
В мастерской он оказался уже спустя десять минут. К двери вели уже стираемые ветром следы, и у парня отлегло на сердце: значит, папа здесь. Он дернул рычаг и открыл дверь. Войдя внутрь, сразу же закрыл, чтобы меньше песка и жары вошло в помещение. Однако здесь было темно, хотя в мастерской достаточно прожекторов, чтобы освещать площадку, где с камнем обычно работал отец-скульптор. В энергии недостатка также не было, поскольку термобатареи функционировали исправно.
- Папа, вы здесь?! - крикнул Мирсаид, оглядываясь. Он щелкнул переключателем, и свет вспыхнул в мастерской. Одного взгляда было достаточно, чтобы уяснить — никого в помещении нет и не было давно — пыль ровным слоем покрывала все пространство. Инструменты казались не тронутыми. Только огромный камень, обработанный с одной стороны: там уже проглядыввались человеческие фигуры. Отец хотел создать памятник несокрушимости человеческой воли и борьбы с свое существование, устремление к будущему от тревог и сумятицы. Мирсаид понимал, что отец больше хотел влиять на соотечественников, поднять их дух и направить усилия на всеобщую выживаемость, на достижение общих целей. «В нгаше время не виживут одиночки, люди будут обречены, если каждый будет сам за себя», - говорил он. Сын его слушал и соглашался, хотя также осознавал трудность такой миссии. Наоборот, люди отдалялись друг от друга перед лицом опасности, большинство считало, что останутся жить только сильные. О том, что скоро вообще невозможно будет жить, мало кто задумывался, всем казалось это временные трудности. Вот-вот Солнце стабилизируется и все вернется во круги своя...
- Так что же такое, ведь... - договорить парень не успел, так как заметил следы, ведущие к противоположной стене. А там на доске висел прикрепленный скотчем листок. Холодея от ужаса, Мирсаид прочитал: «Сынок, извини, но я случайно стал свидетелем твоего разговора с Сергеем. Я согласен с ним. Нам нельзя молчать. Я с народом!» - и подпись. Что это означало не трудно догадаться — отец пошел на площадь к презилдентскому дворцу-бункеру. Он, инвалид, присоединился к мятежникам, хотя какой толк от него там? Он еле передвигается и оружие не способен удержать в руках.
- О, только не это, папа! Только не это! - простонал Мирсаид, чувствуя, как дрожат колени. Он выскочил наружу и огляделся, словно надеялся, что отец не успел уйти далеко и он сумеет его остановить.
Только родителя рядом не оказалось. Мирсаид с тоской стал смотреть на толпу, которая бурными потоками мимо огромных зданий-скелетов по потрескавшемуся асфальту двигалась по улицам к президентскому блоку. Казалось, это одна монолитная и плотная масса, было даже трудно себе представить, сколько там было человек. Некоторые стояли на каркасах искореженных домов или выглядывали из окон без стекол и размахивали нечто похожими на синие знамена. И только теперь он равзличал крики негодующихся:
- Нас предали!
- Нас обманывают!
- Власти думают только о себе!
- Долой президента! Повесить министров!
- Армия и полиция – палачи и убийцы!
Парень всматривался в людей, но понять, кто есть кто невозможно – все закутаны в лохмотья, чтобы спастись от пыли и жары, но зато практически все держат железные пруты, вилы, топоры, у кое-кого были «коктейли Молотова». Возможно, отдельные персоны прятали под одеждой и более серьезное оружие – ружья, автоматы и пистолеты, сохранившиеся с прошлой гражданской войны. Тогда страну навалило оружием из разграбленных магазинов, воинских частей, схронов, из-за рубежа, и кровь лилась рекой...
И Мирсаид прекрасно понимал, чем все это может сейчас закончится, и у него сжималось сердце. Нет, не от страха, а от того, что это не приведет к улучшению, наоборот, станет еще хуже. А со всех сторон слышалось:
- Нас бросили!
- Чиновники летят к звездам! А нас оставят жариться на Земле!
- Не позволим!
- Мы тоже хотим жить!
- Дайте нам еды – его у вас много!
- Воды! Мы умираем от жажды, а вы купаетесь в бассейнах!
К звездам? Значит, это то, о чем говорил Сергей? Наверное, эти люди тоже верили, что власти собираются покинуть умирающую Землю, а их оставят здесь на смерть. А может, им просто внушили это? Ведь так легко сейчас подтолкнуть кого-либо на противоправные поступки...
С большим трудом подавив в себе желание остановить эту массу – а это было безумием, люди смели бы смельчака с пути, затоптали бы, растерзали! – парень наоборот бросился в толпу и стал пробираться к дворцу, надеясь найти отца до того момента, когда трагедия станет неизбежной – то, что это произойдет, сомнений не оставалось. Единственным утешением было то, что экзоскелет функционировал не очень хорошо, и старый человек не мог быстро передвигаться, а значит, недалеко ушел. «Я найду его, я обязательно найду его», - утешал самого себя Мирсаид, боясь, что это больше похоже на ложь.
И точно, приближаясь к огромному зданию, где находился глава государства, он увидел ряды военных, полицейские машины, правда, без брандспойтов – из-за отсутствия воды прежние методы разгона атакующих не применялись. Больше ориентировались на огнестрельное, ибо даже химическое мало помогало – люди ведь были закутаны, а слои одежды, кроме того, респираторы и маски хорошо фильтровали газы. И было ясно, что вооруженная охрана была настроена решительно.
В тоже время решительными казались и мятежники, которые никак не хотели слушать обращения, издаваемые через мегафоны:
- Покиньте эту территорию! Граждане, не допускайте насилия! Всем разойтись! Не провоцируйте военных на применение силы!
Люди, казалось, их не слышали, они злобно орали:
- Долой президента!
- Повесить всех министров!
- Дайте и нам места на звездолет!
- Мы сами добьемся жизни!
Было очень жарко, пыль шуршала по одежде, солнце жгло немилосердно, но это не останавливало никого. Их безумие было выше боли и понимания. И вся атмосфера была накалена эмоциями ненависти, злобы и жажды крови. С такими дискутировать обычно бесполезно, и их не вразумить просмто разговорами, понимал это Мирсаид, и у него засосало под ложечкой.
- Президент готов встретиться с делегацией! – звучал голос через мегафоны. – Мы готовы на мирный диалог! Не допускайте кровопролития! Люди, одумайтесь! Вас толкают на безумие и смерть! У нас тоже еда и вода ограничены!
Похоже, другая сторона стремилась уладить проблему без применения оружия. Надежда на мирный исход еще не исчезла, и Мирсаид надеялся, что успеет найти отца и вывести отсюда, прежде чем у кого-то сдадут нервы и выстрелит или ударом прута спровоцирует атаку. А что такое произойдет сомнений не было. Может, здесь есть те, кто хочет добится своего люой ценой, и тогда они начнут бойню.
- Папа! Папа! – кричал он, метаясь в толпе, но людей было много, что не только найти нужного человека, но и пробираться было сложно. Как же отец со своими протезом-экзоскелетом смог сюда дойти?
- Мы хотим жить! Не бросайте нас! – слышались крики тех, кто хотел договорится. Но их было меньше всего.
- Убить мерзавцев! Никого не пощадить! Они – предатели! – призывали другие к кровавой каше. Они устали от всего, от голода и жажды, от ужасных условий жизни, от невозможности что-то изменить, и теперь во всем винили власти, словно это они подогрели Солнце. Хотя это был повод, чтобы вылить всю накопившуюся энергию, получить доступ к ограниченным ресурсам, еще подконтрольным правительству, и дать себе счастье пожить хоть какое-то время более сытым и довольным.
- Расходитесь! Расходитесь! Мы ждем ваших парламентариев!
- Заткнуть рты псам! Бей полицию! Долой армию! Нет палачам!
- Давайте поговорим! Не применяйте силу!

9.
Три разных призыва слышались со всех сторон. Это вносило сумятицу и никто не начинал действовать. Вполне возможно, люди разошлись бы, послав на переговоры кого-то из своих. Но те, кто жаждал войны, отступать не намеревались. И они, видимо, по команде, разом открыли стрельбу, неожиданно извлекнув из-под одежды оружие.
Тра-та-та-та! Бух! Бух! Тра-та-та-та!..
Пули срекошетили от бронежилетов и бронещитов, однако несколько военных упало на землю, дергаясь в предсмертных конвульсиях. В ответ солдаты и полицейские открыли огонь.
Мясорубка началась. Крики ужаса и стоны раненых одним звуком прошлись по площади. Гранаты разрывали тела, пули прошивали насквозь. Толпа хлынула назад, но стоявшие люди не успели отойти, и началась кровавая давка. И тут Мирсаид понял, что попал в смертельную ловушку. Он пытался выскользнуть, но это было невозможно. И лишь граждане, стоявшие впереди, своими телами пока прикрывали его от пуль, однако так долго продолжаться не могло.
Огненные трассы очерчивали дневное небо, взрывы превращали людей в мессиво, а бушующее пламя от «коктейлей Молотова» поглощало в свои обятия всех, кто оказывался рядом. Люди горели живьем и было страшно это слышать. Никто не пытался потушить и спасти бедолаг – каждый теперь спасал себя. Те, кто был вооружен, поняли, что отступать им нет смысла и продолжали атаковать военных, причем более яростно и отчаянно. Те тоже стреляли без разбора, не стремясь отделить мирных от боевиков. Это был настоящий апокаллипсис.
Для Мирсаида все это было именно так. И тут увидел арык1, плохо прикрытый бетонной плитой, и прыгнул туда. И успел, так как бежавшие люди свалились перед ним и задергались от боли. Кровь хлестала из ран и покрыла Мирсаида. Однако из-за высокой температуры воздуха она быстро высохла на одежде и коже, образовав корку. И по площади слышались опять крики людей.
- Нет, нет! Не убивайте! – это взывавли к пощаде одни, которые оказались между стреляющими.
- Мы не сдадимся, у-у-у-у, гады! – это выли другие, нажимая на гашетки оружий. Это были камикадзе, для которых не существаовало других целей, как привести в жертву себя и других. Мирсаиду показалось, что они могли это делать под воздействием нарколептиков.
- Цепью, никого не выпускать! Стрелять на поражение! – слышалась команда третьих. Они медленно, но выдавливали мятежников с территории президентского дворца-бункера. Действовали четко, не спеша, по отработанным схемам. Да, военные зря свой хлеб не ели. Но и крови осталось после них немало. Подавление мятежей невозможны без насилия и кровопролития.
Мисаид прижался к нише, стараясь слится с арыком. К счастью (хотя, какое тут счастье!), возле него валялось немало мертвых тел, которые частично прикрыли его, и проходившие мимо полицейские не обратили внимание на паренька. Они преследовали тех, кто продолжал огрызаться. Кто-то пытался потушить горящие тела, понимая, что это уже трупы. Нет, не спасали, просто запах горелого мяса вызывал тошноту и оцепенение.
Солдаты шли через тела и добивали раненных. Нет, не из-за жестокости, а от того, что было бессмысленно их везти в больницы – там не было ни лекарств, ни перевязочных материалов, ни достаточного количества медицинского персонала. Никто просто бы не смог помочь им, а продлить их агонии и мучения – это более жестоко, чем просто убить. Таковы были реалии сегодняшней жизни, и возмущаться по этому поводу не стоило. В условиях выживания права человека как-то расплывались под лучами палящего Солнца. В жестокое время – жестокие правила.
Хотя нельзя сказать, что и полицейские, и военные были зверьми. Они сами тихо перешептывались между собой, осматривая трупы:
- Ведь это наши братья и отцы...
- Да, они знали, что таким образом не решат проблемы, но все равно пошли... жалко людей...
- Кто-то же толкнул их на это!
- Я бы не хотел участвовать в этом расстреле... это была мясорубка...
- Ты не видел, как наших убили? Мы тоже пострадали!
- У меня брата убили, я стоял рядом, но пуля попала в него!..
Мирсаид это слышал и понимал, что этим людям тоже не хотелось такого конца. И поэтому до последнего тянули время с применением силы. Лишь выстрелы вынудили их ответить огнем. Но сейчас военнослужащие были злыми, и могли ненароком пристрелить и самого парня, если обнаружат его спрятавшимся.
К счастью, до него они не дошли, так как вдали прозвучали новые выстрелы, взрывы гранат, и рация ожила: «Внимание! Всем направится на военную базу! Повторяю: всем направится на военную базу! Нас атакуют!» Судя по звукам, там шло настоящее сражение.
И тут кто-то из военных вскрикнул:
- Блин! Так выступление у дворца – это для отвода глаз! Основные силы мятежников ударили по военной базе!
- Нас обвели вокруг пальца!
- Так это было не произвольное выступление, а спланированная акция!
Похоже, так оно и было, ибо в ту сторону пролетело пять боевых вертолетов. Полеты в нынешнее время летающих машин были определены лишь в экстренные случаи: отсутствие авиатоплива лишало летчиков подниматься в небо по другим причинам. Да и лететь в условияхъ пыли и жары весьма не простое дело. Но вскорее до площади донеслись визги НУРСов и стрекот авиапушек. Там шел более ожесточенный бой, чем у дворца-бункера.
Взявшийся неизвестно откуда командир замахал полицейским и солдатам:
- Быстро всем передислоцироваться на базу! Там идет бой с превосходящими силами!
- А что делать с этими? – видимо, кто-то спрашивал о лежащих на площади тысячах людей.
- Потом, ими займемся потом!
Но кто-то уточнил:
- Ими займется секьюрити - охрана дворца!
До Мирсаида донесся топот уходящих людей и звуки приближающихся грузовых машин, на которые вскрабкивались солдаты и полицейские, а также БТРов с более мощным гулом моторов. Все торопились на другое, более ожесточенное сражение.
Когда немного стихло, то Мирсаид опять выглянул из спасительной нишы. Вроде бы никого не было. Он стал осторожно выкарабкиваться наружу, стараясь не смотреть на мертвецов и еще дышащих, но находящихсмя в агонии людей, и тут его его рукав зацепился за какой-то карокас. Чертыхаясь, он пытался отцепить и... замер от страха.
Это был экзоскелет. Тот самый, что использовал отец. Холодеющими пальцами он вцепился в лежащее тело и перевернул его. Тряпка, что скрывало лицо от пыли и жары, была в крови. Мирсаид быстро размотал ее и закричал:
- Папа! Папа!
Отец был мертв. Три пули попали в него, и причем в голову и шею. Смерть наступила мгновенно. Не веря своим глазам, парень пытался сделать искусственное дыхание, тормошил, орал как дикий зверь от тоски и отчаяния.
В этом мире он остался один.
Самый близкий человек мертв!
Неизвестно, кто убил его – мятежники или военные, и это не столь важно. Тот, кто вывел людей на площадь, прекрасно знал, что пускает в расход человеческие жизни, и это его не волновало. Они были всего лишь пешками в его игре с властями. И именно это потрясло Мирсаида, всю жизнь сторонившегося от политики и хотевшего всего лишь жить как человек и верить в хорошее будущее. А отец, который только созидал и мечтал о прежних счастливых временах, так и не увидел их, хотя в тот мир, куда устремилась его душа, нет земного Ада, там нет земных забот и терзаний...
Теперь его, Мирсаида, надежды и вера были разрушены. Осталась пустота внутри. И он, однимая родного человека, продолжал вопить:
- За что?! За что?!
И тут его рывком подняли на ноги. Это были охранники дворца в синей униформе, и их лица были далеко не дружелюбными.
- Оставь его парень! Пойдешь с нами! – сурово сказал один из них, ткнув пистолетом в бок парню. – Он мертв, брось его!
Мирсаиду пришлось подчиниться. Хотя он ничего не видел из-за слез и ничего не понимал под давлением горя, он поднялся и с трудом побрел туда, куда его и других выживших вели редкие секьюрити. Эти охранники не пытались никого убить, просто вели ряненных или не пострадавших мятежников к автозакам, чтобы потом отправить в полицейский участок. Там велось следствие и свершалось правосудие.

10.
- Итак, господин президент! Как удалось установить следствию по предварительным материалам, группа заговорщиков во главе с министром иностранных дел разработала проект по устранению вас от власти. Точнее, их целью было получение доступа на строящийся звездолет... Они были уверены, что на нем можно уже отправится в полет.
Президент зло стунул по столу:
- Вот гад! Знал же, что ему доверять нельзя! Надо было раньше его уволить!
Мятеж уже был условно назван «Дипломатия в крови» из-за той персоны, которая все это заварила.
- Это вряд ли помогло, так как он давно вынашивал планы по вашему смещению с должности. Новый Пиночет, только менее удачливый и толковый, - вздохнул говоривший главный полицейский. Его рука была перевязана, но сквозь бинт еще сочилась кровь.
- А почему мы узнали об этом только после мятежа? – сердито спросил глава государства.
- Так агентов у нас мало, и мы свои усилия бросили на охрану объектов, - пояснил тот. – А министр входил в круг неприкасаемых, его-то никто и не мог подозревать. Так вот, по его плану, внедренные в население агенты влияния распространяли слухи, что власти хотят спастись, а остальных людей бросить на произвол судьбы...
- В этом есть часть истины, - заметил министр здравоохранения, нервно стуча пальцами по столу, выбивая какую-то дробь. – Разве не избранным дан шанс выжить в прошлом и у другой звезды?
Президент зыркнул на него:
- Может, уважаемый, вы тоже в числе мятежников?
- Я призван сохранять жизнь, а не убивать, - коротко, но ясно ответил тот, сверкнув в гневе очами. Конечно, он не имел отношения к событиям на площади и на базе. Но происшедшее воспринял очень эмоционально и негативно. Он был против таких методов подавления мятежа, считал, что все-таки можно было договорится. Обычно такие люди меньше всего осознают, что те, кто затевал мятеж, договариваться именно не добирались - они шли по трупам к своей цели.
В зале, где сидели министры, было душно – кондиционеры не справлялись. Хотя это было следствием мятежа – от прямых попаданий гранат, пуль и «коктейлей» часть оборудования была повреждена, и поэтому система охлаждения функционировала отвратительно. Но выступайший пот был, скорее всего, следствием психологического напряжения и стресса.
- Мне можно продолжить? – спросил руководитель службы общественного порядка, слегка скривившись от боли. Он тоже был в толпе и принимал все мусилия для предотвращения кровопролития. Именно он кричал в мегафон мятежникам, чтобы выслали парламентеров для переговоров. И одним из первых получил пулю. Теперь обезболивающее проходило, и боль снова наступала на тело.
- Да.
- Заговорщики планировали часть недовольных бросить на площадь. Среди них были боевики-провокаторы, которые начали стрельбу. Мы опознали некоторых из них, уже убитых, – участники прошлых революций, которые скрылись позже за границей. Военные ответили. Был убит министр обороны, который вышел к людям, чтобы успокоить их и призвать к благоразумию. Похоже, стрелял снайпер...
- Жаль, очень жаль, - в голосе президента послышалась горечь. Он действительно уважал и доверял военному министру.
- Пока мы усмиряли толпу на площади, тем временем основные силы заговорщиков бросились к военной базе. Их, естественно, никто не ждал. И напор был сильным. К счастью, многотонные стальные двери выдержили натиск и не поддались не только автогенной резке, но и прямым выстрелам из гранатометов. Двери спрасли оборудование для перемещения во времени, а также большую часть контейнеров.
- А что, есть и поврежденные контейнеры?
- Да, господин президент. Двадцать контейнеров, которые в этот момент доставлялись с соседнего города, подверглись вандализму. Не знаю, удасться ли их восстановить. Боевики крушили их с особым ожесточением!
- Это значит, что звездолет придется укоротить, - сухо заметил академик, явно не обрадованный этой новости. – А это означает сокращение числа пассажиров. Это пересчет всех узлов и систем корабля, перенагрузку энергии и так далее. Нам будет не хватать их как на жизни на Земле в прошлом, так и полете на другую планету...
- Мятежники разграбили часть складов с продуктами, - голос подал министр продовольствия. – Это десятки тонн мяса, овощей в консервированном виде, сухой хлеб и вода... Я еще не получил полный отчет...
- Хорошо, займитесь этим – и доложите, - кивнул президент и вновь посмотрел на министра общественного порядка: - продолжайте...
- По нашим подсчетам, в атаке на военную базу принимало участие свыше двадцати тысяч человек. Они были вооружены легкой переносной артиллерией, автоматами и огнеметами, пять бронет ранспортеров. Машины бунтовщиков сожгли пять единственных вертолета, правда, один летательный аппарат был сбит переносной зениткой. Экипаж погиб. Бой длился три часа, однако нам удалось разметать силы мятежников, отсоеднить группы, и затем точечным ракетным ударом уничтожить. В плен попало около трех тысяч человек, и что с ними делать я не знаю. У нас нет тюрем, нет средств их там содержать... А отпускать – это вероятность очередного безумного бунта.
- Наши потери?
- По предварительным данным, восемьсот солдат и полицейских убито, две тысячи ранено. Сожжено сорок автомобилей. Подходы к базе разрушены, но сам комплекс уцелел. И оборудование тоже, включая атомный реактор, обеспечивающий катапультирование в прошлое. Жилища вокруг президентского дворца-бункера повреждены, людей придлется переселять в другие более-менее приспособленные помещения.
Листки с отчетами были разданы всем присутствующим. Вдруг главный врач спросил:
- А что с министром иностранных дел? – судя по голосу, он не очень-то тепло относился к этому чиновнику. Все уходило в прошлое взаимоотношений ведомств и самих руководителей.
- С бывшим министром, - недовольным голосом произнес президент. – Я его уволил неделю назад. Предложил изучить профессию слесаря или электрика, если он хочет попасть на борт корабля. Судя по всему, он это предложение отверг.
У всех министров были рабочие специальности, сам президент был сварщиком, поэтому никто не брезговал тяжелым физическим трудом и понимал, что для путешествия меньше всего нужны белоручки. Однако главный дипломат упорно отказывался от этого, считая, что ему, аристократу и представителю такой сферы, как внешние политически е связи, не пристало мараться неблагородным трудом. Он упорно отказывался от учебы, и в итоге был уволен, так как никакой надобности в нем не было не в будущем, ни сейчас, когда связи с оставшимися государствами прекратились. Это был самый бесполезный на сегодняшний день министр.
- Он ушел с группой выживших, - ответил глава службы обзщественного порядка. – В сторону Далекой пустыни.
Далекая пустыня – это территория, откуда никто живым не возвращался, и что там происходит никто не знал. Но ясное дело, ничего хорошего. Суваться туда было делом бессмысленным, и это подтвердил главный охранник:
- Я не стал рисковать своими людьми. Нет смысла за ними бегать, если природа сама накажет обезумивших.
Да, если министр решил спастись от наказания именно там, то выбрал самое неудачное место. И президента это навело на неожиданную идею:
- Суровые времена – суровые решения... мятежников, что остались в живых, отправьте в Далекую пустыню. Если выживут, то им это прощение, если нет, то наказание. Они сами определили свою судьбу, когда взялись за оружие...
Никто не стал спорить. Жалости не было, поскольку эти люди своими действиями чуть не разрушили проект по спасению человечества. А ведь среди них были те, кто имел шанс попасть на борт корабля. Просто об этом они еще не знали. Теперь же им нужно было найти замену. Другое дело, что среди них могли быть обманутые заговорщи ками или те, кто хотел мирного исхода того конфликта.
- Продолжите работу, - сказал президент. – Если есть возможность отремонтировать контейнеры, то сделайте это. Если нет, то разберите на запчасти – они пойдут на другие контейнеры. Нам нельзя разбрасываться ценными деталями.
Потом он обратился к министру транспорта и академику:
- В целом корабль уже готов к полету?
- Уже имеющегося достаточно, чтобы собрать в целое звездолет. Просто нужно пересмотреть схемы. И, как следствие, перераспределить людей. Наверное, придется сократить число пассажиров...
- А с двигателем как?
- Продолжаем работу, - процедил академик, еще думая о чем-то другом. – Лабораторные испытания показывают, что мы на верном пути, все функционирует. Однако нужно время для окончательного завершения...
- Время... единственный ресурс, которого у нас практически нет, - грустно заметил министр здравоохранения.

11.
Комната казалась большой за счет геометрии стен и ярких красок, но на самом деле была размером три на три метра, с одной дверью. В кабинете лишь стол с лампой, небольшой плоский компьютер, два стула. Ни окон, ни книжного стеллажа, ни картин. Впрочем, это же не библиотека. Сидевший напротив Мирсаида следователь выглядел уставшим, раздраженным. Было понятно, что ему хочется скорее завершить это дело, однако что-то тормозило его. Он смотрел бумаги, потом на компьютер, где были полные сведения о личности, и вздохнул:
- Получается, что на площади ты оказался случайно?
- Да, я искал отца! Он пошел на площадь вместе с другими людьми...
- А почему ты решил, что он пошел туда, а не в мастерскую, где, как ты говоришь, он работал?
Парень не хотел врать и поэтому признался:
- Я был в мастерской, но там его не оказалось. Лишь записка. Накануне он услышал мой разговор с товарищем по институту о том, что некие революционеры намерены брать штурмом президентский дворец-блок и решил присоединится...
Следователь нахмурился:
- А теперь ты скажешь, что не имеешь к мятежникам никакого отношения?
- Не имею, - мотнул Мирсаид. – Сергей предлагал мне выступить в их рядах против власти. Я был против таких методов борьбы за справедливость...
- Борьбы за справедливость? – в недоумении вздернул брови полицейский.
- Говорили, что власти скрывают от нас правду, они сами собираются спастись, а всех бросить на произвол судьбы, мол, пускай сами борятся за свою жизнь...
- И ты поверил?
Ответ был искренним:
- А как не поверить? Мы строим на заводе странные контейнеры, назначение которых, с одной стороны, понятно, а с другой, неизвестно, где их используют. Мы тратим драгоценные ресурсы на секретный проект. Исчезают странным образом серьезные специалисты, особенно, в технических и точных науках...Люди ничего об этом не знают. Разве это не порождает подозрение, что власти что-то скрывают?
- И об этом ты вел беседу с товарищем?
- Да.
Следователь вздохнул:
- Если бы ты пришел к нам и сообщил об этом, то, может, спас бы десятки тысяч жизней. Ты понимаешь это? Ведь в тех рядах были и просто мирнро выступавшие, как твой отец...
Парень поник головой:
- Это против моих правил...
- Каких правил?
- Доносить... Я не могу поступать таким образом. Я знаю, что люди планировали ужасное и другие стали игрушками в их руках, но все же... я не мог придти к вам и заложить товарища... У вас должны были быть методы выявления таких заговоров. Не нужно перекладывать на меня свои профессиональные заботы.
- Хм, хм, значит, высокоморальный?
- Считайте, как решили, но я не донес, и за это можете меня наказать...
- Наказать можем, потому что в Уголовном кодексе есть статья о несообщении о планируемом преступлении, это до десяти лет лишения свободы... Но поскольку у нас нет тюрем и исправительных учреждений, то тебя сослали бы в Далекую пустыню.
Мирсаид вздрогнул, но выдавил из себя:
- Мне уже все равно. Моего отца убили. У меня нет уже цели жить.
- Твой отец гордился, что ты учишься и работаешь, значит, готовишь себя к лучшей жизни, - неожиданно возразил следователь. – Более того, ты включен в «Список»...
- Какой еще «Список»?
Полицейский не ответил, он смотрел на компьютер. Мирсаид терпеливо ждал.
- За тебя заступился Искандер...
- Какой Искандер? – удивился парень.
- Твой сосед-полицейский. Он уверен, что ты не имеешь отношение к заговору министра иностранных дел. О тебе хорошего мнения Эркин – твой шеф-мастер на заводе... Это сильная сторона в твоем уголовном деле. И если бы ты не был на площади...
- Я же сказал, что искал отца! Я не держал оружия! Я не протестовал против правительства! Я всегда был вне политики! Я считал, что именно политика привела нас к такому положению...
Полицейский, казалось, был удивлен:
- Разве политика разогрело так Солнце?
- Нет, я имею ввиду то, что политика привела нас к гражданскому противостоянию в прошлом страны и вчера на площади! Если бы людей не обманывали, говорили правду, то было бы совсем иначе?
- Ты думаешь, что это потушило бы противостояние? Правда могла бы еще сильнее спровоцировать население. Тогда мы потеряли бы и страну, и народ, и наше будущее...
Парень искренне изумился:
- О каком будущем вы говорите? Планета вымирает. Нам недолго осталось... я же не дурак, все понимаю, все вижу...
Тут следователь склонился к Мирсаиду и посмотрел ему в глаза:
- Тогда зачем учишься? Если нет будущего, то к чему тебе знания?
Парень честно сказал:
- Я хочу протянуть жизнь человечеству. Я не хочу, чтобы оно исчезло. И хотел это сделать за счет науки, технологий, а не политики! И поэтому учился! И поэтому работал! Я не шел в разбойники и в революционеры! Для меня важна человеческая жизнь. Я жил и ради отца, потому что он жил ради меня...
Следователь вздохнул, несколько минут молчал, стуча пальцами по столу, после чего произнес:
- Хорошо, я дело закрываю. Ты в «Списке», поэтому у тебя больше плюсов. Ты нужен проекту «Голос прошлого»! Твои знания – это то, что поможет нам сохранить человеческий род.
Лицо у Мирсаида вытянулось:
- Какому проекту? Что за «Список»?
- Это те люди, которым дано возможность отправится к звездам! К планете, которая, по данным астрофизиков, пригодна для жизни человека.
Парень недоверчиво посмотрел на следователя:
- Так, значит, это правда? Люди летят к звездам? Мы строили звездолет?
- И да, и нет. Вначале вы отправляетесь в прошлое, а оттуда – к звездам! Контейнеры – это как кубики «Лего», из которых можно собрать корабль любой конфигурации. В космосе не имеет значение обтекаемость, только масса, и то, что придает этой массе движение...
Следователь не имел больших знаний в конструировании кораблей, поэтому закончил свой ответ лишь взмахом руки. Но Мирсаид покрутил пальцы у глаз и произнес:
- Как-то запутанно все... В прошлое... Мы можем перемещаться во времени?
- Таков проект, над ним работали и ученые, и политики, - пожал плечами полицейский. – Для этого были отобраны молодые люди, которые своими знаниями смогут осуществить этот план и начать жизнь на новой планете. В прошлое отправились и те зрелые, кто обладает достаточными навыками и знаниями, чтобы завершить проект. Ведь без них не дотянутся до звезд.
- И я удостоен такой чести?
Ехидство было трудно скрыть.
- Да, выбран один из тысячи. За тебя подписались несколько преподавателей вуза, знакомые твои и коллеги на заводе. А что тебе не нравится?
- Несправедливость!.. Как же мой отец? Ему что было уготовано? Смерть от голода и жажды? Быть испеченным под Солнцем? А я тем временем буду жить в комфортных условиях? Вы понимаете меня?
Следователь пожал плечами:
- Решение принимал не я. Но всех граждан взять невозможно! Физически невозможно! А из-за этого мятежа «Список» итак сокращен. Причем как за счет тех, кто был убит, так и уничтоженного оборудования. Так что без сарказма, Мирсаид! Президенту тоже не просто принимать такие судьбоносные и несправеливые на первый взгляд решения. И ты бы не смог принять иного, если был бы у власти...
- Не знаю... не уверен...
- Вот именно, не знаешь и не уверен. Это трудная миссия и большая ответственность. А еще больше – моральная боль и грех, что не все смогут выжить... Так что оставь эту часть тем, кто взял на себя ответственность... Им не жить спокойно без угрызения совести до самой смерти.
Но не все казалось логичным в этом разговоре, который уже не имел форму допроса.
- Тогда почему министр иностранных дел был против? Он отказался от такого «греха»?
- Потому что там, - следователь ткнул пальцем в потолок, намекая на небесные выси, - нужны профессионалы в рабочих специализациях, а не болтуны. Насколько мне известно, ему предложили сменить профессию, он отказался, ибо посчитал для себя недостойным стать сантехником. И этот псевдоаристократ, «ок-суяк»2, организовал заговор...
- Вы так говорите, потому что вы в числе этих спасаемых? Вы смените тоже профессию? – в голосе Мирсаид все равно проскальзывало недоверие. Его можно было понять: тот, кому повезло, будет оправдываться.
Только на этот раз его выводы оказались ложными. Полицейский покачал головой:
- Ошибаешься, парень. Я никуда не лечу. Я остаюсь здесь. Потому что я один. И мне нет смысла начинать все заново... Я отказался.
Мирсаид прикусил язык.
- Сейчас ты пройдешь за дверь. Там будет дежурный. Он отправит тебя на военную базу, где расположен Центр перемещения, а оттуда ты вместе с другими будешь катапультирован в прошлое. Тебя введут в курс дела, то есть проекта «Голос прошлого», и ты найдешь себе там место. У тебя хорошее будущее, парень! Ты продолжишь свой род!
- А как же мой отец? Я не могу оставить его тело так...
- Я его похороню, не беспокойся. Я сделаю это за тебя, - следователь говорил искренне. – Я прочитаю молитву перед погребением.
- Еще вопрос...
- Да.
- Мой друг Сергей... Он тоже в «Списке»?
Следователь покачал головой:
- Нет. Уже нет. Потому что он исчез. Не все трупы еще опознаны. Может, он убит. А может, скрылся с другими в Далекой пустыне... Ничего определенно сказать не могу.

12.
Сергей сидел у радиоприемника. Он находился в помещении бывшей радиомастерской, на окраине города. Сюда уже много лет никто не приходил. Как и тысячи других здание было полуразрушено, однако кое-где комнаты уцелели и, если их приспособить, то там можно было жить. Именно этим и занимался институтский товарищ Мирсаида последний год.
Он забрел сюда в поисках электронных схем для своих бытовых нужд, и обнаружил хорошо сохранившуюся радиостанцию. Оставалось только установить антенну, и можно принимать сигналы на больших расстояниях.
Раньше его интересовали новости за рубежом. Но таких сигналов было мало, причем и они за короткое время исчезли, наверное, некому уже было стоять у микрофонов – жизнь равномерно прекращалась повсеместно. Но парень не отчаивался и все равно искал тех, кто мог сказать, как складывается там жизнь и стоит ли ему отправляться туда. Теперь он искал сообщения, где человек может выжить.
У него была ранена левая рука, у локтя. Пуля прошла навылет, и это было хорошо. Он сам себя перевязал и сделал обезболивающее. На короткое время не испытывал дискомфорта, за исключением того, что осознал, насколько глупым было его участие в мятеже. Им просто воспользовались. Цели устраивали организаторов заговора, но не народ. Конечно, Сергей не стрелял, а всего лишь был в числе тех, кто требовал мирного диалога с властями, но таких оказалось в меньшенстве. Точнее, их голос был меньше всего услышан и востребован сторонами, применивших оружие.
А сейчас он крутил ручки и прислушивался к эфиру. И вдруг... сквозь помехи донеслось:
«Люди, не отчаивайтесь! Мы, потомки тех, кто покинул гибнущую Землю, достигли звезд! Мы начали жизнь заново! Человечество не вымерло! Мы построили большую цивилизацию! Люди, знайте, мы продолжили ваше дело!»
Это было нечто странное и неожиданное. Сигнал был мощным и устойчивым. Сергей быстро прошелся по данным, вычисляя координаты, и его глаза округлились от изумления. Получалось, что говорящий находился в созвезднии Живописца. Это было не на Земле, это на много дальше, чем любая радиостанция, включая и установленные на «Пионер-10» и «Вояджер-2», которые летели к Альфе Центавра. Впрочем, даже автоматический аппарат не мог делать такие сообщения, это текст несомненно от человека.
- Боже мой! Значит, это было правдой! Мы строили звездолет для избранных, - с грустью произнес парень и закрыл глаза. В его ушах слышался далекий голос. Голос прошлого и будущего, где ему не оказалось места.
Он остался в кошмарном настоящем.

13.
Перелет из настоящего в прошлое для Мирсаида происходил как бы в полусне. Он мало соображал с того момента, как вышел из кабинете следователя. Ему не позволили заглянуть в свое жилище и собрать вещи, сказав, что это не нужно, и сразу доставили на военную базу. Там долго стерелизовали под специальными растворами, он получил дозу инъекций, после чего переодели в комбинезон и засунули в тот же самый контейнер, который собирали на его заводе. Все ему здесь было знакомо. Но не его спутники.
- Пристегнись, - сказал ему какой-то мужчина с красной нашивкой на груди – это был главный во время этой миссии. Кроме них в контейнере находилось еще 18 человек, тоже ровестники Мирсаида.
Мирсаид послушно выполнил приказ, но сам все находился в раздумиях. Он понимал несправедливость жизни и тяготился тем, что право выжить дали ему, а не миллионам согражданам. Может, стоило радоваться такому шансу, но парень не испытывал такого чувства. Скребло на сердце и то, что проводить в последний путь отца он не смог. Не попрощался с соседом Иваном Сергеевичем. Не занес подарок Розалии, однокурснице, хотя планировал это сделать на днях. Он многое оставлял здесь, в этом умирающем мире.
Все находившиеся в контейнеры оказались незнакомыми, но ярко бросалось в глаза, что они не старше тридцати лет. Именно с ними следовало начинать будущее... из прошлого...
- Могут быть толчки во время перемещения, - тем временем говорил старши й. – Это предположительно, так как все, кто переместился, нам сообщить подробности полета не сумели.
- А вдруг мы просто испаримся? – спросил кто-то.
- Исключено. Перемещения зафиксированы, а это значит, никаких испарений или иных форм уничтожения материальных предметов, - строго ответил старший. – Следите за лампочкой. Как она загорится – значит, катапульта забросила нас. Перемещения вне контейнера для живого организма могут быть печальными, но мы хорошо здесь защишены от гравитационных возмущений. Так что не беспокойтесь.
Мирсаид помнил, что контейнеры делались качественно, и поэтому не проявил беспокойства. Все уставились на лампу посредине потолка. Капсулами были койки, выдвинутые из жилого блока.
Прошло несколько минут, и лампа вспыхнул. Мелкая дрожь пробежала по корпусу. Мирсаиду показалось, что он погружается в какую-то бездну, и его сердце заколотилось быстрее. Наверное, все в этот момент испытывали страх или проявляли нервозность. К счастью, все завершилось быстро.
Раздался сильный толчек, словно они ткнулись о грунт. Лампа погасла.
Старший расстегнул ремни, встал и подошел к люку, покрутил ручки, и крышка медленно отполщла в сторону.
Во внутрь контейнера ударил солнечный свет. Нет, это был не обжигающий, а мягкий и теплый луч. Такой, какой Мирсаид видел в своем далеком детстве. Он, как очарованный, тоже встал и устремился к выходу. Его сердце колотилось от нахлынувших чувств.
Свежий воздух ударил ему в лицо. По небу плыли пушистые облака, и это очарововало. Ощущался аромат хвои и каких-то других растений, которых никто из находящихся в контейнере ни когда не знал. Мирсаид с удивлением посмотрел, как мимо его носа пролетел, жужжа как вертолет, большой жук, а с деревьев раздавался треск цикад. Вокруг растилался лес. Это был мир, где жизнь вся кипела своей энергичностью и жизнелюбием. За три миллиона лет до взбунтовавшегося Солнца планета демонстрировала разнообразие живой природы.
Здесь не было еще того мрачного будущего, который пережили прилетевшие. И они оказались как бы в шоке. Прожив столько лет в условиях, где и пустыня – оазис, то здешнее пространство казалось больше чем рай.
Мирсаид осмотрелся.
Контейнер, на котором они прибыли, покоился на каменной плите. На расстоянии двухсотметров располагался город из контейнеров и там сновали люди. Дороги, высокие заборы, в небе пролетел вертолет. К ним подъезжали тяжелый транспортер и подъемный кран. Видимо, прибывший отсек нужно было отбуксировать к нужному месту и соединить воедино. Ведь теперь контейнер становился частью огромного космического корабля, на котором всем им предстояло отправится к Каптейну b.
И тут кто-то сказал:
- А я слышал, что министр здравоохранения повесился... от стресса...
Мирсаид не понял, к чему это было сказано. Он не знал, что главный врач страны отказался от полета в прошлое, так как не смог вынести груза ответственности за предстоящую гибель оставшихся сограждан. Мятеж оказал на него сильное психологическое влияние.
Старший повел прибывших к точке встречи – там уже их ждали. Мирсаид понимал, что в этом мире у него будет много забот. И есть будущее. Только прошлое оставалось в сердце, и это не давало ему покоя.

14.
- Итак, я жду ваших отчетов, - сказал президент, войдя в правительственный контейнер (на самом деле это был Центральный пост звездолета). Он прибыл полчаса назад и уже успел осмотреть окружающий мир. Они находились на равнине, густо усеянной лесами и лугами, здесь протекали реки, полные рыбы. Были и дикие животные, правда, глава государства их не успел узреть, но ему сказали, что опасные среди прочих – саблезубые тигры, их уже подстрелили в количестве двадцати семи единиц. Больше хищники не подходили к человеческому поселению. Жертв среди людей, к счастью, нет, хотя были раненные – две женщины прогуливались без охраны и подверглись нападению, благо находившие рядом солдаты успели открыть огонь, прежде чем хищники начали терзать бедняг.
Ученые успели установить, что предков человека на этом месте не было. Дриопитеки и парапитеки все еще обитали в Африке, и им до этого места тысячи и тысячи километров, полные опасностей. Еще не скоро их потомки переберутся сюда.
Из контейнеров были скомпанованы пяти- и семиэтажные дома со всеми удобствами. Инженеры продумывали все до мелочей, ведь эти конструкции должны были стать основой для межзвездного корабля. Те, кто прибыл раньше, успели провести освещение и водоснабжение, наладить связь, поставить очистительные узлы и навесить дороги – так было бы безопаснее передвигаться. Машины очищали участки от деревьев и камней, возводили оградительные валы, чтобы животные не могли пробраться к городу.
- Все-таки хорошо жили в доисторический период, - хмыкнул президент, садясь за стол.
Первым выступил бургомистр - глава города, прибывший сюда еще три года назад. Он сообщил, что развернуты госпитали и учебные заведения, работают цеха и предприятия. Люди заняты в производстве, особенно, связанном с обслуживанием проекта по варп-двигателю. Идет сборка остова космического корабля, к которому будут прикреплены в последующем контейнеры. Проблем много, но они разрешимы. Самое главное, внешняя среда не такая агрессивная, и люди получают наслаждение от здешней жизни. Дипрессий и нервных срывов практически нет. Преступность тоже не отмечена. Смертность в большей степени от несчастных случаев, но коэффициенты в рамках естественной убыли. Рождаемость высокая, так что нужно думать и о том, как расширить жилые кварталы.
- Почему-то мы не имеем несколько весьма важных агрегатов, которые позволили бы нам построить деревянные дома, а также наладить производство фармацевтических препаратов, особенно репеллентов от комаров и москитов. Это такие, как...- заявил он и перечислил их. Все стали сверятся со списками. Действительно, не хватало тридцать контейнеров. Среди них были и те, что считались необходимыми для космического перелета.
– Вы их отправили, господин президент? – спросил бургомистер.
Глава государства взглянул на министра экономического развития. Тот кивнул:
- Да, причем еще год назад.
- Почему их тогда у нас нет?
Министр удивленно пожал плечами:
- Не знаю...
- Не прибыли не только контейнеры с этими машинами и агрегатами, - взял слово министр общественного порядка. – Не хватает и двадцати трех контейнеров с людьми. Нет трех контейнеров с оружием и боеприпасами. Мы сверяем все путевые документы. Они не прибыли в нашу точку времени.
Удивленный президент посмотрел на председателя Академии наук. Тот вздохнул:
- Да, это так. Когда заговорщики ворвались на военную базу, то двоим из них удалось проникнуть в Центр перемещения, там они повредили оборудование. Мы восстановили его, однако, судя по всему, наладка временных частот оказалась не совсем точной...
- Что это значит?
- Это значит, что эти люди или в далеком прошлом, может, в мезозойской эре, или в недалеком от нас будущем, на расстоянии в две-три тысячи лет, или даже сто. Но все равно для нас это непреодолимое препятствие. Мы не способны их вернуть к нам. У нас нет машины времени – катапульты, что забрасывала нас сюда. Поэтому нам просто придется построить варп-двигатель и улететь к созвездию Живописца. А эти люди... они застряли там и, скорее всего, погибнут... Мы ничем не можем им помочь.
Президент покачал головой. Однако он не знал главного, и видя, как переглядываются члены правительства, спросил:
- Что-то еще?
- Да, господин президент... Не прибыл контейнер, в котором была ваша семья... простите, - дрогнувшим голосом сказал министр общественного порядка. – Наша следственная группа считает, что у министра иностранных дел были свои сторонники и в Центре перемещения. Они могли перебить координаты на панеле старта... Я не могу сказать, где ваши родные сейчас находятся... никто этого не знает...
У президента перехватило дыхание, лицо мгновенно побледнело. Он встал и, шатаясь, вышел из кабинета. Никто ему ничего не сказал, все понимали его состояние.
Однако тот вернулся скоро. Он пересилил себя и решил, что личные беды он не вправе сейчас переживать, коль на кону стоит судьба человечества. Последней части человечества. И он отвечал за тех, с кем собирался к звездам.

15.
У Мирсаида оказалось много работы. И он с увлечением занимался компоновкой космического корабля, одновременно изучая устройство варп-двигателя, что собирали в специально отстроенном помещении. Это был последние контейнеры, доставленные из настоящего времени в прошлое. Ученые и конструкторы хорошо потрудились – этот двигатель мог поднять в космос звездолет и переместить на десятки световых лет за несколько минут. Изучая теорию, парень понял, что некоторые свойства варп-двигателя были заложены в практику перемещения во времени. Возможно, это и послужило основой для создания теории межзвездных полетов.
Он работал 6 часов в день, потом 2 часа занимался в учебных классах, а потом у него оставалось свободное время, которое посвящал изучению окружающей местности. Да, неизвестно, какой мир его ждет у Кептауна, но земной должен остаться в памяти человека. Мирсаид также прекрасно понимал, что оставаться в этом отрезке времени они не вправе. И поэтому было взято за правило не оставлять то, что потом может повлиять на развитие человечества, вызвать недоумение у экспертов. Перед стартом полагалось то, что не возьмут или не нужно, следует уничтожить.
Некоторые брали в полет нечто из этого мира – камни, семена, засушенные растения, или делали фотосними в 4Д, чтобы потом создать виртуальную реальность в жилом отсеке. Никто не оставлял себя на Земле. И это тоже было понятно: будущее планеты мрачно, а в прошлом, где они проводили время, не было им места – это не их эпоха, здесь они транзитные пассажиры.
И все же Мирсаид внутренне не готов был принять это. Смотря на мир, который погибнет, он все время вспоминал отца, соседа Ивана Сергеевича, мастера Эркина, друга Сергея и многих других, кому не выпал шанс спастись. Ведь они остались там, со своим ужасом. Неужели нельзя как-то изменить их жизнь? Мирсаид хотел оставить намек людям в будущем, что их ждет страшный конец. Но так, чтобы это было воспринято не так однозначно и конкретно, ведь в итоге последствия могут иметь совсем иной исход – никто не способен спрогнозировать реакцию человека на прямое сообщение о гибели. И главное для Мирсаида то, чтобы нынешнее руководство, занятое подготовкой к полету, это не знало. Иначе решат, что он готовит какую-то контрреволюцию или нечто подобное.
Естественно, написать такое не возможно ни на каком языке, необходим иной формат передачи информации. И тут парень вспомнил профессию отца. В свое время Мирсаид тоже работал там, помогая ваять памятники. И ему неожиданно пришла идея оставить символ в камне, ведь камень может сохранится под воздействием природы. И поэтому в свободное время он брал молоток, стаместку, зубило и шел в сторону гор.
Именно там, в одной из пещер он вытачивал на камне огромные фигуры. Именно через них он хотел передать вести о страшном событии, которые произойдут в 21 веке, и что надежда все-таки есть. Работал он аккуратно, чтобы никто не заподозрил, не сломал ему намерений. Нужно отметить, что за ним и не следили и никому не пришло в голову, что где-то в горах останется послание потомкам. Мирсаид помнил все уроки отца и стремился более яснее и четче выразить свою мысль.
Спустя три года собранный звездолет поднимался в высь. Он походил на гроздь винограда, только из прямоугольных фигур. Находившиеся на борту знали, что в новом мире их ожидает другая жизнь.
Мирсаид смотрел за стартом через внутренний экран, и при этом загадочно улыбался. Никто из находившихся рядом не могли понять, о чем думает их товарищ. Некоторые полагали, что он думает о новом мире, который ждет на Кейптауне. А на экранах высвечивалась Земля, покидаемая ими.
Это было грустное зрелище. Ранее выглядевшая как голубая планета с белыми пятнами облаков и зелеными – массивами растительности, теперь выступала как коричневый шарик – пустынный, выжженный, малопригодный для жизни. Он был страшнее, чем Марс и больше походил на Меркурий, пускай и не покрытый кратерами. Люди с печалью смотрели на родину, которая останется только в их памяти как самое приятное когда-то место для жизни.
И неожиданно у Мисаида вспыхнула мысль: но ведь у тех людей, что будут жить на Кейптауне, будет три миллиона лет до событий на Земле. Ведь за такой срок можно что-то сделать для спасения оставшихся на планете! Наука и технологии не стоят на месте! И боль и сострадание тоже сохранится как важнейшая часть человеческого восприятия мира.

16.
В декабрьском 1976 года номере научного номера «Вестник истории и археологии» Московского государственного университета была напечатана статья, в котором сообщалось о странной находке в одной из пещер Чимганских гор. Это был барельеф, частично разрушенный от влияния пророды и времени, но в котором явственно проступали человеческие фигуры в разных позах. Сам сюжет вызывал трепет и какой-то ужас. Одна часть фигур выражала страх, защищаясь от какого-то светила, возможно, Солнца. Другие люди лежали у их ног, скорее всего, мертвые. А третьи, спокойные и уверенные, указывали на небо, где была выбита звезда. Эксперты полагали, что этот объект находится в созвездии Живописца. Возможно, были и другие координаты, но пока остановились на Кейптауне.
Что бы это значило – автор статьи не давал пояснения, ибо сам был в недоумении. Он только отмечал, что вначале у группы исследователей возникло предположение о мистификации, однако последующая радиоуглеродная экспертиза подтвердила возраст находки – около трех миллионов лет. Проживавшие в то время предки человека никак не были способны на такое искусство. Тогда вообще никто не способен был на такое – ни одно земное животные не расплагало соответствующим интеллектом. А на барельефе были изображены именно современные люди, а не австралопитеки или пезижантропы. Автор поднимал вопрос и других странных находок, обнаруженных арехологами или случайными людьми: молоток в каменном угле из США, возраст которого 300 миллионов лет; Родезийский скелет буйвола с пулевой дыркой во лбу, и при этом возраст черепа более 40 тысяч лет; необъяснимые рисунки людей в скафандре в барельефах многих сооружений эпохи майя и многое другое. Получалось, что «Чимганская архитектура» - так назвали барельеф советские археологи – входит в число пока неразъяснимых явлений.
Некоторые газеты подхватили тему, и всплыли истории про «летающие тарелки», свидентелей которых оказалось неожиданно много на территории СССР, и палеоконтактах – встреч в прошлом людей с иным разумом. А тут по экранам кинотеатров прошел документальный фильм «Воспоминание о будущем» западно-германских кинематографистов. Назревал определенный шум в научной и политической среде, а это не устраивало власти.
Поэтому журнал быстро изъяли не только из продаж, но и из библиотек, и лишь у редких подписчиков остался тот экземпляр. Саму находку под специальной охраной сразу вывезли в Москву и законсервировали в Институте археологии, ограничив допуск даже для экспертов. Расшифровка барельефа была запрещена специальным постановлением ЦК КПСС и Совета Министров, и КГБ тщательно следил, чтобы никто не получил возможность понять, что это такое. Ведь памятник ломал все теории о коммунизме, светлом будущем человечества.
А тут странный намек на будущее? Или прошлое? Или настоящее?
Лучше не смущать умы всякой ерундой.

17.
Взглянув последний раз на свое временное жилище, Сергей завернулся в трапье, закинул за спину мешок с некоторым количеством консервов и бутылкой воды и вышел наружу. За поясом висел большой нож – единственное оружие, которое пригодится при пересечении Далекой пустыны. Он понимал, что после участия в мятеже его поместили в розыск и любой солдат или полицейский вправе его застрелить. Работа, учеба в институте и проживание в городе для него стали невозможным.
Сожалел ли он об участии в этом заговоре, который, как стало ясно, был планом добиться единоличной власти и выгоды министра иностранных дел? Трудно сказать. Он понимал, что стал игрушкой и орудием в руках одних, однако другого способа добится справедливости не видел. Сергей не стрелял, ибо сразу отказался от применения силы при противостоянии с властями, просто полагал, что такая масса недовольных вынудит правительство принять более справедливые решения и раскрыть им правду про строящийся космический корабль. Юношеский максимализм или наивная простота – так сейчас бы он сказал себе.
К сожалению, ничего не вышло. А может, и к счастью, ибо удалось сохранить большую часть жизни в стране, хотя и погибло в мясорубке немало. Он не знал ничего о Мирсаиде и его отце, и желал им счастья, если они, конечно, живы. Мысленно попрощавшись со всеми знакомыми в этом городе, Сергей двинулся по улице в сторону окраины. В его душе царила пустота.
Было утро, и прохожих практически не было. Нужно было успеть покинуть это место до того, как пройдет полицейский патруль. Солнце начинало припекать, и температура стремительно росла. Ветер швырял песок в лицо, и если бы не очки и маска, то кожа стерлась до мяса. Кто пренебрегал правилами защиты, потом сожалел об этом. Раны привлекали и хищников, которые выползали из дюн и пожирали жертву. Отбится от них было очень сложно. Но отчаиваться не стоило, ведь жизнь полна сюрпризов, мысленно поддерживал себя Сергей. Ему казалось, что это история еще не закончена, и что должен быть более-менее счастливый конец.
В этот момент Сергей заметил, что на улицах стало оживленнее: люди выходили из домов, возбужденно размахивая руками и крича. Все показывали на небо. Удивленный парень посмотрел на вверх и замер от изумления.
Над городом медленно вращался и опускался огромный диск с горящими огнями. Явственно проступали буквы на борту «Голос прошлого»: мы вернулись за вами». Что это означало Сергей не знал, и у него екнуло сердце от радости. Потому что становилось ясным одно – это миссия спасения, и никто не останется умирать на Земле. Те космонавты, что прилетели сюда, намеревались вывезти людей на безопасную планету. Покуа никто не знал, это люди или инопланетная раса, но теперь надежда вспыхнула вновь в сердцах.
Единственное, что ему пока было неизвестным, что этот план разработал почти три миллиона лет назад его однокурсник Мирсаид. Именно его потомки стояли на капитанском мостике и руководили миссией Кейптауна в Солнечную систему.

(22 июля 2017– 7 августа 2018 года, Элгг, Винтертур, Бордо)