Записки Клео, посетившей Землю

21 июня. Дубна

На следующий день я оказалась в Дубне, куда съехались ученые страны, работающие с атомом. Прошло еще пять дней, которые потрясли мир теорем. Технология Аканы по решению энергетической проблемы была для всех удивительно простой, не требующей громадных капиталовложений. Но единственное, что необходимо было сделать на Земле, это открыть плактоний. Я рассказала о его месте в периодической таблице, заодно показала ряд взаимопереходов веществ из клетки в клетку, чем очень поразила людей. Впрочем, и сам плактоний результат такого перехода.
Жила я в Академгородке, где подразумевалась полная моя неприкосновенность. Но на шестой день оказалось, что моя защита оказалась ненадежной.

30 июня. В «лапах» ЦРУ

В Дубне есть такая аллея, которую называют по-разному, в зависимости от обстоятельств. Если совершается прорыв в науке и практике, то это Аллея открытий, если провал эксперимента, то звучат призывы идти на Аллею позора. Ну и весной, чаще сюда приходят как на Аллею влюбленных. Но так как я была в начале сентября, то здесь было полно школьников. Я еще не решила, когда мне необходимо окончить курс обучения российских ученых. После первых же двух часов общения с ними, я внесла такое расстройство в умы серьезных людей, что они сходу стали обвинять меня в шарлатанстве. Но мой верный потусторонний Тис выложил через меня такую теорию потрошения атомных решеток, что она стала не менее популярной, чем теория относительности Эйнштейна. Однако, как ни охраняли мои контакты с учеными тихие ребята из ФСБ, что-то просочилось наружу.
Одним словом на шестой день вечерком я сидела на одной из скамеек этой аллеи и наслаждалась жизнью. Было солнечно, тепло, воздух вихрился вокруг приятным ветерком, со школы шли ученики здешней школы, которые намеревались стать со временем профессорами и академиками. Но они не забывали бегать друг за другом, дергать за косички, играть в классики на расчерченном асфальте, сидеть с ноутбуками, рассматривая в дали от занятых вселенскими проблемами родителей эротические картинки.
- Добрый вечер, прекрасная дама!
Напротив меня остановился достаточно зрелый человек с букетом хризантем.
Я заметила его еще издали, в начале аллеи, где была широкая площадка из плиток. Он крутился там, наверное, полчаса. И вот остановился передо мной.
- Это вы мне?
Глупый по нашим, аканским, понятиям вопрос, потому что все было очевидно, но в земном общении было нечто трогательное в небольшом лукавстве, что я поддалась его обаянию.
- Да, вы единственная на этом пространстве, которая привлекает взгляд.
Мне лень было входить в его сознании, и я решила отдаться течению событий.
- Прежде чем преподнести вам этот букет, я объясню, что я пришел на свидание с одной дамой…
Он говорил о том, что его возлюбленная замужем, и их свидания происходят тайком. И он в отчаянии, что сегодня она не пришла, однако, увидев меня, он решил осчастливить меня этим букетом цветов.
- Идти к любимой на работу я не посмею. Она сидит в одном кабинете с мужем…
Я слушала и думала, какая романтика лжи! Может быть, мы от того и несколько несчастны, что вот так не можем отнимать любимых от семьи, не страдаем. Вообщем моя голова впервые была забита подобной чепухой, хотя отметила, что в русском говоре неожиданного прохожего есть какие-то фонетические неправильности.
Наконец, этот мужчина встал на колено и преподнес букет. Но чуть придержал стебли букета. Мне в лицо понесся неимоверно острый и удушающий запах. Я взвилась в воздух, успев войти в сознание кавалера и услышала его ликование: «Well, against an ether has not stood! [1]» Успела перевести это на русский язык, а уж потом... Одним словом, моя телесная сущность в образе Татьяны Якимовой, свалилась на землю.

Хочу отметить, что нас, аканян, нельзя полностью вывести из сознания. Часть меня все-таки уцелела, и незримо зависла над телом. И поэтому я видела, как из кустов прибежали двое молодых мужчин, подняли меня и понесли в машину, стоящую на проезжей части дороги, параллельной аллее. Меня затолкали в багажник и машина, резко сорвавшись с места, помчалась по городу. Мне оставалось то сидеть на багажнике машины, то проникать внутрь, внимательно наблюдая за признаками пробуждения. То, что это не смертельный случай, стало ясно с первых же мгновений.
Спасшееся часть моего сознания не теряла времени и призналась себе, что влипла. Сначала я наткнулась на объяснение эфира, как верхнего лучезарного слоя воздуха. Но это относилось к мифологии древних эллинов. Более практичное из какого-то словаря объясняло, что этиловый эфир С2Н5ОС2Н5, бесцветная жидкость, температура кипения 34,5°C и это и растворитель, и средство для наркоза. Да, влипла! У нас на Акане, нет такого средства подавления личности. И я, к сожалению, не прошла курс возможности похищения.
Машина резво мчалась. Я вернулась к приставленным ко мне агентам КНБ, Михаилу и Владику, увидела, как они засуетились, обнаружив мою пропажу, и погнались за машиной, увозившей мое тело. Но похитители уже выиграли достаточно много времени. Машина остановилась в поле, где на стерне поджидал группу похитителей небольшой вертолет, и я оказалась в нем.
Вертолет летел на северо-запад. Но и он вскоре опустился на какой-то затерянный аэродром и меня перенесли в двухместный самолет, усадили в кресло, за пилотом. Летательная машина коротко разбежалась и полетела над крышами домов и верхушками деревьев.
По мере полета ко мне возвращалось сознание, и моя виртуальная часть постепенно втягивалась в мое тело. Дело в том, что мой организм настроен на быстрое восстановление физической активности. Специальные железы выработали противоядие от вещества, которое вывело меня из строя. И когда я спросила летчика, куда мы летим, он нажал какую-то штуковину, и меня обдало новой порцией этого лучезарного слоя воздуха.
- Ах, - театрально воскликнула я, и поникла головой. В зеркальце перед летчиком я увидела и себя, и его, довольного новым усыплением.
Меня это сильно разозлило. Оказаться впереди пилота, пристроившись за всякие выступы фюзеляжа было делом чепуховым. Тогда я услышала: «About, my God! [2]». И он, не раздумывая, поднялся на несколько сот метров, вероятно пытаясь как-то избавиться от меня, а затем выпрыгнул с парашютом.
Я перебралась на место летчика и нацепила наушники, и выяснила, что Россия подняла эскадрилью, преследующую самолет-нарушитель. И об этом только верещали наушники.
Я оглянулась и в километрах пятидесяти от себя увидела преследователей. Тогда связалась с аэродромом, курсом на который шел самолет, то сумела голосом убывшего пилота поговорить о ситуации. Сначала меня спросили, везу ли я груз? Я подтвердила. Затем мне предложили продержаться еще пять минут, но если будет угроза ликвидации ракетой класса воздух-воздух, то необходимо прыгать с парашютом.
Однако в наш разговор вклинился приказ на русском языке развернуться и следовать за российским перехватчиком. В случае неподчинения самолет будет атакован и уничтожен.
- Да подождите, - сказала я голосом Татьяны, - я хочу узнать, что они задумали! Дайте пилоту приземлиться!
Вот такая игра!
- Я предупреждаю…- зарычал голос преследовавшего меня российского пилота.
И вдруг прорезался голос Полякова:
- Ты жива, дочка!
- Уберите пушки, я вернусь, узнаю, в чем дело и приму присягу на верность России!
- Вообще-то все делается наоборот, но я надеюсь, что вы выкрутитесь.
Эскадрилья развернулась и пошла на свою базу.
Самолет я посадила сама без особых трудностей. Правда, связалась с Тисом и он, как бы вселившись в меня, сделал все, как по нотам.
На бетонную полосу, где застыл мой легкий планер, прибыла целая делегация, которую охранял взвод стрелков с автоматами и касками на голове.
Когда меня вежливо препроводили на землю, передо мной оказался высокий человек в цивильной одежде, однако он щелкнул каблуками:
- Майор Макартни! ВВС США!
Да, я так и поверила ему! От него несло за версту разведкой.
- Якимова Татьяна, инопланетянка, которую похитили ваши люди!
- Извините за причиненные неудобства.
- Еще какие! Засунуть в багажник одурманенную женщину! Это верх бестактности!
- Виновные будут наказаны…
- Президентом США, от имени которого, произошло мое похищение?
- Мы, - генерал поперхнулся. – Мы не хотели так! Но ведь русские не отдали бы вас ни за что!
- А разве я вещь?
- Где пилот? – неожиданно влез в разговор другой военный в полевой форме ВВС США. Это был истинный вояка!
- Он где-то идет с парашютом, но, возможно, уже дает показания русским.
Юмора он не воспринял.
- Это недопустимо! Это международный скандал!
- Согласна! И он начался с проникновения ваших агентов и самолета на территорию России…
- О, вы рассуждаете уже как настоящая патриотка России!
- Помолчите, Говард! Сами расхлебывайте кашу с пилотом! А нас срочно пересаживайте на Боинг и домой!
- Неужели в Нью-Йорк! – всплеснула я руками.
Получилось убедительно! Я удачно прошла школу лицедейства!
Майор удивленно посмотрел на меня. У него возникли сомнения в здравомыслии инопланетян.

Часть третья
1 июля. Перелет через океан

Все-таки спецслужбы не отличаются разнообразием в своих действиях. Та же атмосфера дотошных вопросов повторилось, как и в случае в полете в Москву.
Но на этот раз мне пришлось говорить еще с майором, да еще на английском языке. Спросят меня на Акане, что мне больше всего запомнилось на Земле? Военные! Похоже, все земляне стремятся стать ими!
- Итак, кто вы на самом деле? - спросил Макартни, покосившись на охрану, состоявшую из двух человек, которые сидели за перегородкой и просто смотрели на меня. Но я заметила, что руки охранников лежали на оружии.
- Вы охотились за мной, и теперь спрашиваете, кто я? Где логика?
- В том, что вы в наших руках, и в том, что все переговоры при полете на легком самолете мы записали. Почему вас легко отпустили к нам? С какой целью?
Макартни разлегся в своем кресле, а ноги выставил на журнальный столик рядом с ноутбуком. При этом он умудрялся дотягиваться до клавиатуры, делая какие-то пометки. Я сделала вывод, что у американцев спинной хребет очень подвижен.
- Против США задумана хитроумная операция!
Пометка в ноутбуке.
- Какая?
- Вывести из строя все ваши ядерные силы, - усмехнулась я.
- Не шутите так, - поморщился генерал.
- Это вполне реально. То, что я изложила перед русскими учеными, покончит с ядерным оружием. И именно поэтому, когда вам доложили, что в России наметился прорыв, вы организовали столь нелепое похищение.
- Хотите с казать, что раскрыли наши карты? – усмехнулся генерал. – С какой целью вы прибыли на нашу планету? Были ли более ранние контакты русских с руководством вашей планеты?
- Да это допрос! – возмутилась я. - Но объясню. У нас произошло отклонение от перемещения, мои коллеги превратились в пятна, а я, оставшаяся в живых, по-вашему, сразу стала плести интриги в международном масштабе на планете, которую мы даже не принимаем в расчетах в своих исследованиях?
- Ловко! Вы прибыли 17 июня, сегодня 1 июля. За это время можно завербовать кого угодно!
- О чем мы говорим? И ради этого надо было меня похищать?
- Вы носительница чрезвычайно важных секретов.
- Они, секреты, никому не принадлежат здесь! А я с другой планеты! И предупреждаю, вы взяли неверный тон для беседы с человеком, давшимся вам по собственной воле…
- Хм. Какого же вы уже добились результата?
- Русские мне поверили.
- И мы поверим, если вы поделитесь вашими технологиями с нами, представителями самой мощного государства в этом век и в этом мире?
- Если вы самое мощное государство, то зачем вам становиться еще сильнее?
- Вы коммунистка?
- Да, припомню только номер членского билета…
Макартни неожиданно улыбнулся. Он убрал ноги, перегнулся через стол и с интересом взглянул мне прямо в глаза. У меня появилось желание убрать пленку со своих истинных фасеточных глаз, чтобы генерал увидел себя в большом многообразии. Но сдержалась.
- У вас очень здоровое чувство юмора.
- Благодарю.
- Я хочу, - уже более мягким тоном заговорил майор, - точнее правительство нашей страны желает, что бы вы рассказали то, что уже знают русские и немного больше.
- Немного больше – это поработать на заводах по обогащению урана или забеременеть от истинного американца и доставить на Акан новую расу?
- Ну, то и то предел наших мечтаний. – Макартни не стал скрывать свое простодушие.
- Не получится. Я еще девушка и не тороплюсь менять этот статус-кво.
- И сколько вам лет?
- Мне 1278 лет в нашем летоисчислении. Моим родителям исполнилось по 90 тысяч лет. Мама у меня геолог и всю жизнь проработала на гигантской планете, которую называют Муртин. Папа – философ. Он академик и очень уважаемый человек на Акане.
Я смотрела вниз, разглядывая океан. Это было поразительно! Столько воды! Земляне должны быть счастливы.
- Вы впервые видите океан?
Генерал тоже подвинулся к иллюминатору.
- На одной из планет есть нечто подобное, - ответила я, - но сама планета меньше Земли и является спутником планеты Муртин, которую мы очень долго осваивали.
- А как у вас происходит?
- Что?
- Половые акты?
- Мы спариваемся в полете.
- Вы летаете?
- У нас есть приборы, позволяющие летать.
- И…
- Женщины беременеют, а рожают в специальных больницах.
- Какова продолжительность вашей жизни по нашему исчислению?
- 300-400 тысяч лет. Кто как захочет.
- Что это значит?
- Мы можем сколько угодно продлевать свою жизнь. Но наступает момент, когда существование становится бессмысленным и люди просят о смерти.
- У вас официально работают хосписы? А вы счастливы?
- Не знаю. Но считаю, что Тис и другие ребята из моего экипажа, которые погибли в вашем понимании, уже счастливы, потому что по возвращению домой будут иметь новые телесные оболочки.
- Расскажите о своем экипаже.
Я согласилась. Когда мы подлетали к Гудзону, у майора была полная запись истории нашего полета. Ноутбук у него был еще той штучкой! С цифровым диктофоном и расшифровщиком речи. Думаю, что где-то в ведомстве Макартни уже были распечатан весь наш разговор.

1июля. Потрясение Макартни

Самолет приземлился на военной базе. Нас сразу же взяли в кольцо солдаты, и затем, когда машина марки форд со мной, Макартни и охраной двинулась вдоль летного поля к воротам аэродрома, за нами увязались два джипа, а сверху прикрывал вертолет.
- Куда вы меня везете, майор?
- В штаб квартиру нашего ведомства.
- А нельзя ли дать мне немного отдохнуть?
- Хорошо, у нас есть там же прекрасные гостиничные номера. Мы предоставим вам некоторое время, но после будьте готовы к напряженной работе.
- И везде у меня будет охрана?
- Но, без этого нельзя. Вы очень важный для нас гость и вас могут… похитить, причинить увечья!
- Исключено! Я в Дубне расслабилась. Но, уверяю, больше не поддамся на всякие усыпляющие штучки, меня никогда не застигнут врасплох!
- Мы в этом не уверены.
Майор и я сидели рядом в одном ряду с водителем. Неожиданно Макартни положил руку мне на колено. И зря.
- Эмма Вернер, - завелась тотчас же я, - 1985 года рождения, штат Мен, имеет двоих детей. Один ребенок от первого брака. Второй от некоего Блюма, клерка городского банка, состоявшего на момент зачатия с Эммой ребенка, в браке с Элизабет, 1988 года рождения, штат Алабама…
Я говорила нудным голосом, считывая информацию с тела Макартни. Его рука была прекрасным проводником информации, которой владела каждая клетка его организма. Мы тоже раньше не подозревали, что каждый из нас владеет полной информацией обо всем на свете. Эта информация клонируется с каждой новой клеткой и существует независимо от осознания ее мозгом человека. А мозг считывает информацию об окружающем мире лишь полпроцента. А она таится во всем! Этот эффект еще в незапамятные времена открыл наш ученый Пиклон. Он же научил пользоваться этой информацией.
- Эмма уверяла меня, что Джордж наш с ней ребенок. – Макартни уже давно убрал руку. Он прижал обе свои руки к груди, словно хотел долго и страстно молиться. Губы у него слегка подрагивали.
- У него не ваш хромосомный ряд…
- Останови машину, остолоп! – вдруг взорвался майор.
Машина взвизгнула тормозами. Шофер очумело застыл, не смея взглянуть на шефа. А тот закричал:
- Выматывайтесь все!
Майор это отнес и к охране.
Я мило улыбнулась:
- Не трогайте инопланетянок руками.
Макартни забыл обо мне.
Был поздний вечер. Мы сидели в остановившемся форде. Уже зажигались уличные огни, по дорогам городка шли вереницы машин. Работники базы разъезжались по домам, и их направление было на Вашингтон.
- Как это у вас получилось? – Наконец майор пришел в себя. - Вы все обладаете экстрасенсорными качествами? Но как могла Эмма?
- Я испортила вам настроение?
- Пустяк!
Макартни попытался улыбнуться. И это ему удалось. Сделал он это так, как, если бы к переспелому плоду поднесли острый нож и слегка нажали. Плод трескается поперек рваной улыбкой…
- Итак, что еще от вас ожидать?
- Everything, my dear! [3] – сказала я голосом его Эммы.
- Everything, my dear! – повторил Макартни. Он, дико посмотрев на меня, слегка отодвинулся. – Вы что со мной творите! Такое невозможно! Как я был счастлив до встречи с вами! Будьте вы прокляты!
- Не лезьте ко мне и не заставляйте делать это кому-либо еще. И мы поладим!
Но теперь моя рука сжала запястье генеральской руки:
- Мне бы хотелось немного выспаться.
- Мы приедем через полчаса.
Макартни попытался вырваться.
- А я хочу немедленно!
- Это каприз?
Снова бесплодная попытка избавиться от моего захвата.
- Это усталость. – Томно ответила я. - Мне надо побыть одной!
- Какой же тогда выход?
- Я попрошу вас мысленно представить дом, комнату, где собираетесь меня разместить.
Помимо своей воли Макартни представил. Я же, зацепившись за зрительный образ, определив координаты предлагаемой мне вашингтонской квартиры, сказала:
- Я буду ждать вас на Пятой авеню. Это ваша явочная квартира?
- Как это ждать?
Но этот вопрос был уже адресован пустому месту рядом с ним. Я с большей скоростью, чем это было в автобусе из Жигулевска, вылетела по адресу.
Перед тем, как поселиться, я обозрела снаружи и изнутри особняк, стоявший далеко от оживленной части Вашингтона. Трехэтажный дом был огорожен, и у ворот стояла будка для отдыха часовых.
Через вытяжную трубу я проникла внутрь и определила, что только третий этаж был жилым, а первые два этажа и подвал были кабинетами со множеством техники. Можно было определить лаборатории, столовую, конференц-зал, спортивный блок. И комнату, похожую на пыточную камеру…
Дверь так называемого гостиничного номера на третьем этаже была бронированной, хотя внутри, как оказалось, был создан максимум удобств для долгой жизни взаперти. Я легко открыла кодовый замок двери, а, закрывая ее за собой, ввела свой пароль.
В гостиной, спальне, ванной и туалетной комнатах были видеокамеры, стилизованные под картины, безделушки, осветительные приборы. Как только я защелкнула дверь, все это заработало. Пришлось немного изменить облик. Операторы на своих экранах увидели косматую женщину с безумными глазами и черной полоской усиков, в тюремной робе и шапочке в клеточку. Тис подсунул мне какой-то карикатурный образ. И довольно рассмеялся в моей голове.
Молодцы, ребята! Это они заверили, что больше никаких покушений на меня не потерпят, поэтому я говорила майору чистую правду о том, что защищена надежно!
А затем я приняла свой истинный облик аканянки, который нельзя было заснять никакими камерами. Так как я не нашла ни одной электрической розетки, то пришлось оголить провод светильника в прихожей. Для лучшей проводимости я смочила ладони.
Это была настоящая нирвана. Я даже не подозревала, сколько энергии потратила на земных людей!
Я успела хорошо подзарядиться к тому времени, как в дверь ко мне постучали.
На пороге стоял осунувшийся, побледневший майор Макартни. За его спиной нервничали те же ребята и еще из охраны самого объекта. И на лицах людей была видна усталость, тревога и ожидаемое разочарование. И, все-таки, как профессионалы, они цепким взглядом тотчас же обшарили все пространство «номера» за мной.
Когда Макартни увидел, что я на месте, он чуть не полез ко мне целоваться. Лицо его расцвело, будто он выиграл знаменитую американскую лотерею. Но я кивнула головой в сторону ребят:
- Вы поняли, что мне не нужна никакая охрана!
- Понял! Исчезните! – Голос майора выдавал торжество. Он не обманут! - Всем по своим местам, по домам!
Эти «все» резво развернулись и двинулись по длинному коридору. Майор решительно, словно муж, подозревающий жену в измене, прошел в спальную комнату.
- Вы не разбирали кровать!
- Мы не спим в кроватях. Все в воздухе.
Я дотронулась до браслета, поднялась на метр над кроватью, приняла горизонтальное положение, помахала закамуфлированному объективу. Хорошо потянулась, и закрыла глаза. Макартни подошел ко мне вплотную и с некоторой опаской провел рукой подо мной.
- Поразительно! И это все та штучка, что у вас на запястье?
- Она. Поднимайтесь ко мне, места хватит! - Но…
Я легко подтянула Макартни на свой уровень и положила рядом.
- Сделать фото для Эммы?
- Ребята, - крикнула я в сторону висящих рогов оленя над камином, - чиз!
По-моему, ребята в операторской свалились со своих кресел.

2 июля. Обследование

Макартни устал, но он все же решил из этого дня выжать максимум.
- Вы знаете, что я должен организовать вашу встречу с президентом Полом Ньюменом.
- Это уже похоже на ритуал. Я встречалась с Самсоновым. Неплохой мужик. А сейчас что от меня потребуется?
- Лояльность, гарантии того, что вы не принесете вред президенту.
- О чем вы говорите? У нас на Акане нет задних мыслей, мы живем открытым обществом. У нас нет интриг!
- После того, как вы пообщались с русскими…
- Они коварны?
- Не загоняйте меня в угол логики...
- Отведите меня к Полу со связанными руками.
- Я хотел бы показать вас специалистам?
- Патологоанатомам? Уже проходили!
- Вот видите, русские коварны! Но не могу я без их освидетельствования дать добро на встречу с Полом!
- Ведите!
Мне стало скучно.
Мы спустились в подвал. Нигде не было видно сотрудников офиса. Зато в ярко освещенном помещении со множеством кресел собралось около десятка специалистов. Среди них были четыре женщины, одна молодая, а остальные предпенсионного возраста. Мужчины и женщины смотрели на меня с любопытством.
Все встали при нашем появлении, затем снова разместились в креслах, разбросанных в хаотичном порядке.
- Господа, представляю вам госпожу Кле. Она инопланетянка!
К нам тотчас же подошел седой человек в очках. Он слегка поклонился:
- Профессор Христиан Любке. Позвольте говорить с вами начистоту?
- Разумеется, господа! Располагайте мной, как вам удобно.
- У вас произношение штата Айова, - тот час же заметила одна из старых дам.
- Сидели бы уж на своем месте, - отпарировала я, - у вас вообще уэльский диалект.
- А у вас фигура русской. Низко посаженный зад…
Это сказала ее компаньонка. Она смотрела на меня через лорнет, словно я была какой-то мелкой тварью.
Вывернув руки, я обхватила свои ягодицы, и чуть приподняла их:
- Пойдет? По-моему я стала англосакской моделью!
- Но одежда…
Это сказала третья старушка.
Мгновенный обзор Вашингтонского супермаркета и на мне появилось нечто пурпурное, с большим декольте, и огромным вырезом на спине, благодаря чему был виден мой копчик.
Женщины отпали. Я их вывела из строя за рекордное для таких сцен время.
Теперь на меня надвигался очень высокий мужчина с каким-то молоточком в руках:
- Будьте любезны, пересядьте в это кресло.
И указал на стул с прямой спинкой.
Пересела.
- Сложите руки на ногах, вытянетесь.
Я покорно исполнила все его требования.
Длинный, похоже, был врачом. Он пододвинул к себе кресло и сел напротив.
Затем он поднял молоточек на уровень моих глаз. Повел в правую сторону. Я правым глазом последовала за молоточком, а левым пристально глядела на врача. Его глаза стали округляться. Тогда я скромно опустила левый глаз до полу.
Врач беспомощно оглянулся:
- Это безумие. У нее глаза асинхронны!
- Мало того, - кивнула я важно головой, - это лишь оболочка, а на самом деле у меня фасеточные глаза!
- Покажите!
Это подбежал молодой человек с фотоаппаратом в руках.
Я показала. Медленно поворачивая голову, чтобы всем было видно!
Какой тут поднялся гвалт! Одни упали в обморок, других стало тошнить, женщины дружно завизжали. Мой длинный доктор ползал в поисках своего молоточка. Майор Макартни, более привыкший к моему общению, воскликнул:
- Ну что вы наделали Кле?
- Это была лишь небольшая истинная часть меня самой. Но не беспокойтесь, все сейчас вернется на свои места.
Через мгновение вся эта публика пришла в себя, забыв сцену демонстрации моих глаз навсегда. Люди только переглядывались, недоумевая, почему все оказались в эдаком разбросанном виде?
- Ну, что, продолжим, господа? – предложила я.
Услышав мою доброжелательную интонацию, господа заулыбались.
- По-моему вы шарлатанка!
С этим обвинением выступил сосредоточенно молчавший, даже в момент потрясения от фасеточного разнообразия зрачков, полный человек.
- Согласна с вами полностью, - пожала я плечами. – Дайте вашу руку.
- Подождите, вы со мной еще не закончили, - вдруг возмутился длинный врач.
Он стукнул молоточком мне по коленке. Вернее попытался. Вся проблема теста заключалась в том, что молоточек стал упираться в воздух, примерно в миллиметре от моего тела. А я поднялась навстречу упитанному господину.
Когда я взяла его за руку, то стала нашептывать ему решение сложной психологической задачи, которая не давала ему покоя даже в эти минуты.
- Неужели это и есть решение? Гениально! Вы позволите мне записать его.
- Позволю, - сказала я покровительственно, - оно будет у вас компьютере.
И вот совершенно счастливый человек сразу же отпал от меня, абсолютно не интересуясь, кто я на самом деле.
На том и завершили мы эту встречу. Я подозвала к себе Макартни.
- Вы довольны?
- Это что-то из дурного сна!
- Извините Уильям, - он вскинул на меня свой взгляд, я не называла его до сих пор по имени, - но мое время уходит. Мне хочется посмотреть на вашу страну. И я беру на себя инициативу. Если хотите, звоните своему президенту. Но это уже будет после того, как я буду сидеть в его Овальном кабинете.
Часть информации я стерла из памяти майора, в том числе о проказах его Эммы. На том и расстались.
Была хорошая летняя ночь. Точнее, уже вторая ее половина, но столица страны еще была залита светом уличных фонарей. Горели окна учреждений, сверкали витрины ресторанов, кафе и увеселительных заведений. Движение транспорта показывало все улицы города. Это мне было хорошо видно сверху. Я спокойно летела к Белому дому.

3 июля. Пол Ньюмен – великий человек

Президента я нашла не в Овальном зале. Он сидел в одном из конференц-залов на втором этаже в обществе двух людей.
- …После нападения на Иран наши дела неважны, все пошло не так, как предлагалось по сценарию. У нас очень большие жертвы, – говорил президент. Это был достаточно симпатичный человек, с прямым взглядом, зачесанными назад вьющимися волосами. У него был крупный нос, но аккуратный рот. - Чувствую, что мы увязнем на границах с блоком пророссийских государств надолго, как в свое время Линдон во Вьетнаме. Я сегодня еще раз просматривал архивные документы. Читаю «…незадолго до этого главнокомандующий генерал Уильям Уэстморленд еще видел "свет в конце туннеля", то наступление в феврале 1968 года доказало несгибаемую боевую силу противника. Длящиеся неделями ожесточенные бои за удерживаемые до этого американскими и южновьетнамскими войсками города, а в первую очередь сражения на охраняемой территории американского посольства в Сайгоне, глубоко потрясли американское население». Не только сенат показывает нам штрафные карточки, но и союзники. Впрочем, так было всегда. Русские, после бомбежки станции в Бешере, развязали активную, наступательную пропаганду, называя эту акцию искусственным Чернобылем. Они все время вспоминают наше вторжение в Ирак, когда поводом было не подтвержденное предположение о наличии ядерного и химического оружия.
- Но это был единственный шаг, чтобы сдержать экспансию русских, – возразил один из собеседников. Его отличительной чертой была лысая голова. Он держал в руках толстую сигару. – То, что они вели двойную игру, нет сомнений.
Я стояла у двери, но внушила им, что в помещении никого нет. Охранник, вытянувшийся в струнку снаружи, не моргнул и глазом, когда я на его глазах потянула на себя ручку двери. Для него меня не существовало.
- Это твоя личная пропагандистская штучка, Билл, - сказал Пол Кинг, - оставь ее за порогом. Контроль за нефтью и всем Востоком – вот что нам было нужно в этой войне! Цены за баррель до сих пор рекордные, но так долго продолжаться не может!
- Мы играем на руку русским, - буркнул третий собеседник.
- И это говорит блестящий министр финансов! Дик, ты забыл, что их Стабилизационный фонд размещен в наших банках, мы держим руку на их деньгах.
В это время раздался телефонный звонок.
Президент протянул руку к столику, поднял небольшой аппарат:
- Это мне, господа! Да, Уильям, приветствую вас. Как миссия? Что? Какая Кле?
- Это я, это обо мне, господин президент!
Я выступила вперед и в физическом смысле, и в сознании присутствующих, сняв запрет на то, чтобы не замечать меня.
Все вскочили. Но президент тотчас же взял себя в руки:
- Да она здесь, майор, – и мне, – располагайтесь, мэм!
- Мадмуазель, - заметила я.
- Извините, мадмуазель. Уильям, приезжай.
Он положил телефон на место и, увидев, что я села, подошел ко мне:
- Как вы сюда проникли? У вас есть оружие?
- Нет.
Я показала руки.
- А этот браслет?
- Антигравитатор. С его помощью я передвигаюсь по вашей планете…
- Планете? – наконец пришел в себя министр финансов. – Что происходит, Пол?
- К нам пожаловала инопланетянка, господа!
- Бред! Я сейчас вызову охрану.
- Стой, Дик! Это не тот случай, когда надо спешить.
- Да, - сказала я, - я недавно беседовала с Самсоновым. И вот, застав за этой милой беседой, нахожу подтверждение того, что между вами существуют те разногласия, которые вредят всему миру. Вы предубеждены друг против друга, но при такой тесной взаимозависимости это не просто глупо, опасно!
- Вот видишь, господин Госдеп, - президент посмотрел на Билла, который до сих пор не пришел в себя, - это тот шанс, который мы искали.
- Она ведет себя странно, - надо все-таки вызвать охрану, - снова воскликнул Дик.
Он поднялся.
- Я приказываю вам сесть, Дик! Не будьте дикарем! Перед вами дама! Сейчас прибудет Макартни. Они дружны. Правильно, Кле? Так что велел мне передать президент Самсонов?
- Он? Ничего! У нас не было разговора о США. Но мы говорили о новых технологиях расщепления атома, точнее решеток, которым у нас на Акане пользуются уже лет пятьсот. И ничего нет, ни войны, ни мора, ни болезней!
- Уильям говорил, что вы все рассказали русским.
- Я и вам расскажу. На Акане принцип доверия победил очень давно, и у нас нет государств!
- Это несбыточная мечта! – вздохнул Пол.
Он мне понравился. Он напомнил мне мужчину, с которым мы дружили лет триста. Но он погиб, не захотев восстановления.
- В древности мы тоже также думали, но победила именно эта мечта!
- Расскажите о своем мире!
- Начну с того, что человека, похожего на вас, я любила, но он погиб, предотвращая техногенную катастрофу на планете Капио.
Я рассказывала на земной манер, медленно, подыскивая точные слова, сопереживая событиям. Когда в зал вошел Макартни, нас напоили крепким кофе, затем принесли коньяк, мы закусили хорошими конфетами. Затем нас перевели в столовую на третьем этаже. Дик и Билл неожиданно оказались хорошими парнями. Но Билл все записывал. А Макартни перебрасывался взглядами с президентом.
Именно в столовой я стала делиться своими впечатлениями о Земле.
Я начала с посадки нашей тарелки у кладбища, с того, как приняла облик Татьяны Якименко, как пришлось взять небольшие деньги у матери Татьяны.
Пол по ходу дал поручение Дику отправить семье Якимовой презент от своего имени.
- И коту, - попросила я.
Заказ был принят.
Настало время, когда президент пожелал остаться со мной с глазу на глаз.
Мы снова и снова обсуждали проблемы с ядерным оружием.
Но утро, заглянувшее с первыми лучами в кабинет Пола, расставило все по своим местам.
- Пусть все на земле забудут о том, что вы посетили нашу планету, - попросил Пол. - Но только не я и не Самсонов.
В это время раздался стук в дверь.
- Вероятно, супруга, - сказал президента.
Действительно, появилась женщина в халате.
- Я вам не помешала?
- Ну что, ты, Кэт, знакомься, перед тобой прямой посланец президента России Татьяна Якимова, и он, вероятно, беспокоится за нее…
Пол он посмотрел на часы.
- Ну, что ж, в Кремле скоро конец рабочего дня.
И поднял трубку большого белого телефонного аппарата:
- Соедините с Москвой, с Самсоновым, – и к нам. – Вы будете свидетелем нашего разговора.
- Приветствую тебя, Вячеслав! Как я выспался? Я и не ложился еще! У меня здесь наша общая знакомая, у которой на руке прекрасная вещица. Передаю от нее привет! И от тебя, Вячеслав!
Мне короткий приветственный взмах рукой.
- Да, нам пора решать общие вопросы. Да, многое напортачили! Пора зачехлять… Кле нам поможет! Да, я ее еще здесь немного задержу, не забывай, у нас завтра национальный праздник. Покажу Скалистые горы, свое ранчо, Ниагару. Пусть развеется. Я думаю, что прилечу к тебе вместе с ней. Так оно лучше будет. О кей, Вячеслав, привет Марине!
Он положил трубку и сказал первой леди:
- Тебе, Кэт привет из России. Нас там ждут. Готовься! После четвертого июля отправимся.

Часть четвертая
3 июля. Утро в Белом доме

Пол, предупредив супругу, что я гостья (я позволила себе уточнить, не спрашивая разрешения Пола, в сознании Кэт, что я инопланетянка, и чтобы она относилась к этому нормально), пошел вздремнуть часок-другой. А Кэт осталась со мной, когда я заверила ее, что мне спать не положено. Хотя я и человек, но разрыв в развитии от земного homo sapiens огромен, мы у себя на Акане не тратим время на сон, восполняя энергию напрямую из специальных источников. Я ей рассказала о нирване в особняке главной разведки ее страны. Ее аж дрожь пробрала, когда я живописала об оголенных проводах и мокрых ладонях. И попутно о том, как пыталась уложить Макартни рядом с собой над постелью.
- Макартни? Он же однолюб! – засмеялась Кэт. Она успела представиться полностью как Катрин Мария Нивески. Ее предки прибыли в Америку две сотни лет назад из Румынии. Ну а модельный Дом Нивески сегодня задает тон не только в Америке и Канаде, но и в Европе.
- Я не собиралась его совращать, - в ответ засмеялась я.
- А он вас пытал? – спросила первая леди страны. Она уже успела быстро переодеться, и мы сидели в ее будуаре. – Я его знаю, он очень страшный человек!
- Ему это не удалось, но три сумасшедшие старушки из его команды на Пятой авеню произвели на меня воздействие. Благодаря им я приоделась, подняла свой русский зад и исправила акцент, который переняла от Макартни.
- Да, это вам удалось, - заметила Кэт, - вы говорите как истинная жительница округа Колумбии и реки Потомак. Хотите посмотреть на моих ребятишек?
Мы поднялись и, пройдя три комнаты, оказались в спальне, где в двух кроватях, причмокивая во сне, спали мальчики-близнецы.
- Как вам это удалось? – спросила я у Кэт.
- Родить близняшек? О, это ниспослано Господом! Людям надо просто любить друг друга в постели.
- И вы не знаете, когда у вас кто родится?
Наверное, на моем лице был написан такой ужас, что моя неожиданная подруга рассмеялась, но тут же приложила палец к губам:
- Тсс!
И когда мы вышли, то уже осели в гостиной.
- У нас нередко рождаются однояйцовые близняшки, - пояснила она.- Бывает их трое, четверо и даже больше!
- Мы все знаем четко, – посвятила я Кэт в наши проблемы воспроизводства народонаселения нашей планеты. - Да и задаем параметры будущим детям. У нас все починено общей гармонии. И все места планируются задолго до появления детей…
Заспанная прислуга принесла нам горячего шоколаду.
- Вы не поверите, но я люблю российский шоколад! Именно фабрики «Россия». Я не знаю где это у них.
- В Самаре, на берегу Волги, - тотчас ответила я, - но сейчас над фабрикой развивается флаг фирмы «Nestle».
- Ах, это Nestle? И на Волге?
- Да я в этих местах приземлилась.
- Как интересно! – воскликнула Кэт.
- Конечно, если знать, что всех ребят из моей команды размазало по кабине!
- Какой ужас!
- Но они не потеряны, и сейчас напевают в моем сознании какие-то дурацкие песенки!
- Ой, как все запутано! Не хотите ли вы послушать, как я играю?
Хозяйка дома повела меня на первый этаж, где в библиотеке стоял рояль. И тихо, чтобы не разбудить спящих, сыграла мне несколько прекрасных вещей. Мне понравилась Аве Мария Шуберта. А на глазах Кэт я увидела две слезинки на щеках.
Ах, земляне, какие же они тонкие натуры!
Только я об этом подумала, как на пороге библиотеки нарисовался Пол.
- Кэт, как это мило с твоей стороны! Сыграй еще что-нибудь?
- Для русской женщины?
- Девушки, - поправила я, - на нашей планете это важно.
И зазвучал ноктюрн Скрябина.
Кэт играла очень даже прилично.

Завтракали мы в общей столовой, и прибыло еще несколько высокопоставленных чинов, которые привычно присели за стол, говорили о каких-то событиях, смеялись, возмущались. Когда вновь появился Дик, Пол дал ему указания готовить документы для поездки в Москву. Госдеповец быстро справился с тушеной капустой, сосисками и вареным яйцом, это был его персональный заказ.
Буквально к концу трапезы, считавшейся здесь началом трудового дня, ворвался человек, лицо которого было, как мне шепнула Кэт, «варенее вареного рака», и закричал:
- Пол, мы в разгаре наступления в Иране! А ты уже собираешься в Москву! Это будет катастрофой! Русские воспримут твой неожиданный визит, как слабость, они навяжут нам такие условия, что может довести до раскола нашей страны!
- Это хорошая речь истинного ястреба, Герберт, хотя откуда ты все это узнал? – Президент усмехнулся очень даже недобро. - Сенат ты можешь всколыхнуть! А что ты скажешь сейчас вот этой представительнице Самсонова?
- Представительнице? Вот так, без протокола? Дик, - обратился ястреб к моему знакомому, вытиравшему губы от капелек кофе, - у тебя Госдеп или караван-сарай? Как это возможно, русская оказалась в святая святых власти?
- Mister Herbert Wilkin! - Я скромно потупила глаза. - I welcome you from the bear person Russian! We only also dream to impose to you such conditions of a life at which all will have fine blood pressure including at you personally! Now you have set up a record - 220! Still slightly and the senate will put the Star-Spangled Banner on your coffin. I can add and Russian if you it enter in the will! [4]
Сенатор дико посмотрел на меня. До него не сразу дошел смысл сказанного. Но все присутствующие просто грохнули от взрыва смеха! Я понимаю, это была реакция на то напряжение, которое внес неожиданный яростный натиск Герберта, но еще прониклась большим уважением к выдержке президента и его команды. Но и они так, почти с нежностью, посмотрели на меня, что я почувствовала здесь своей! Почти дома!
Наконец и до сенатора дошел весь шутовской характер его прорыва. И, надо отдать ему должное, он присоединился к смеющимся.
Когда все улеглось, он указал на меня Полу:
- Это ваше новое оружие, господин президент, которое знает всех конгрессменов по имени и фамилии?
- Да, это надежда всего человечества.
И, по-моему, сказал он это очень искренне. А я подумала, как неожиданно встала на перекрестке судеб великих стран Земли.

3 июля. Разговор в вертолете и случай с Джеком

Затем президент ушел, но приказал вызвать для меня и Кэт вертолет.
- Только без охраны, - попросила я.
Полковник президентской гвардии с недоумением уставился на меня.
- Первая леди будет в полной безопасности, - уверила я и привела аргумент, - спросите об этом Макартни.
- Но, если узнают… Господи, о чем я! – Президент хлопнул в ладони. - Этот протокол, о котором напомнил сенатор, может стать той каплей в отношениях с конгрессом, которая будет лишь формальным фактором в перемене настроений… Вы понимаете, в какую сторону начнет склоняться чаша весов?
- Но если этот так важно…
В вертолет сел с нами здоровый негр, который отдал честь, когда полковник охраны приказал ему следовать вместе с нами.
Охранник при нас проверил свой кольт, вытянул ноги и сразу же включился в обзор панорамы под нами.
Надо сказать меня восхитил полет на небольшой высоте, я попросила пилота лететь над Потомаком вверх по течению. А Кэт рассказывала историю покорения американского континента.
- Это лишь часть природы, той древней, что берегли индейцы. Хорошо, что столицу охраняют от чрезмерного роста, превращения в мегаполис.
- Русские не уберегли Москву, она занимает огромное пространство, загрязнена…
- Большевики были недальновидными, стремясь возвести современный мегаполис. Они брали пример с Нью-Йорка, перенося его финансовое могущество на облик столицы… Я знаю о лозунге Хрущева во всем догнать и перегнать Америку.
- Вы хотите побывать на родине своих предков?
Я не виновата, что нащупала давнюю мечту первой леди Америки.
- Не знаю, в моем положении надо быть осмотрительной в своих желаниях. Венгры, разумеется, приглашали нас с Полом к себе, но ведь это часть игры…
- Мы у себя на Акане, не играем! Мы живем настоящим! А игра – это забота о будущем!
- Жить настоящим? Наверное, это очень приятно! Вас не беспокоят судьбы детей? Судьбы общества?
- Мы прагматично развиваемся, уделяя внимание энергии мысли человека. Лишь она достойна постоянной заботе! Мы гармонируем отношения личности и общества. А дети… Я ведь, по сути, еще сама ребенок. Я не знаю половой близости, считая свое нынешнее состояние уникальным, независимым…
- Ах, это отголоски настроений нынешней молодежи, - позволила себе сделать отступление моя собеседница. - Да, фактор благополучия довлеет над функцией продолжения рода. Нас пугает наступление азиатов, африканцев…
- Это и понятно, - сказала я, - они находятся в более выживаемых условиях развития – меньше заботы об отоплении, пище, одежде…
- Но именно суровость севера заставила нас сделать технологический прорыв во всем. Из-за соперничества за более комфортные условия жизни! За обладание властью над средой! Мы это проходили…
- Теперь мы полетим на наше с Полом ранчо, – воскликнула Кэт, как бы отвлекая мое внимание от очень серьезных тем, ответы на которые она не знала, - а детей нам привезут машиной. Это недалеко.

Дороги, озера, поля, лесные массивы. Красиво! Я подумала, что такая же красота свойственна и природе России. Правда, там мы летели на большой высоте, чем здесь, где природа стлалась почти у наших ног. И она, природа, была отмечена признаками цивилизации высокого уровня. Мне показалось, что здесь больше порядка. И вспомнила Привознова с его бешеной ездой, с пренебрежением к остальному миру, что остается вне поля его эгоистических интересов. Мне почему-то стало жалко русских. Они все время оказывались в обороне. Во всем… И это после попытки прорыва в невиданное на Земле общество, лишенное классовых признаков. Общество мечтателей…

С высоты полета мы увидели площадку для вертолетов. Она находилась на территории, обнесенной оградой. Привлекал внимание дом, вероятно, построенный или давно, или стилизованный под архитектуру времен Гражданской войны. Всего два этажа, но разбросанность по площади: куча пристроек. И ферма для лошадей. И какой-то загон для зверей. И настоящий участок леса. И небольшое озеро, в которое впадала небольшая речушка. Неплохое место для жизни. Мы на Акане так и живем, но лишь озера и речки у нас искусственные, от того и менее живописны.
Я вновь позавидовала землянам.
К нам подъехала открытая машина. За рулем сидел пожилой мужчина.
- Это отец Пола, мистер Джек, - сказала мне Кэт.
Ее свекор резво вышел и, не обращая внимания на ветер от еще работающих лопастей винтов, не пригибаясь, как это сделали двое охранников, прибывших раньше него на какой-то самоходной каталке, помог сойти сначала Кэт, затем мне на бетон.
Мы сели в машину, рядом с Джеком на передних сиденьях и тронулись.
- Скоро нам привезут детей, - сказала Кэт, - Майкла и… Майкла-2. Я шучу. Майкла и Денни!
- Вот это подарок! Дай я тебя поцелую!
Они шутливо, перегнувшись через меня расцеловались.
- А как быть с этой юной леди? – Джек посмотрел на меня с хитрецой. - Представьте меня ей!
- О, Джек! Извини, это Татьяна!
- Русская? Какой сюрприз! Последний раз я целовал славянскую девушку в русском посольстве. Это было почти двадцать лет назад, и девушка еще была при том советская!
И Джек, неся с собой запах лосьона, легкого завтрака и сигары, приблизился к моей щеке. В моей голове выстроился еще один сюрприз. Когда мужчина, ресурсы которого были исчерпаны на 95 процентов, но и при этом он был в прекрасной форме, прикоснулся к коже моего лица, то тот час же ощутил запах своей первой любви Хетти Браун, одноклассницы бруклинской школы. Это было в начале весны, и в воздухе стоял терпкий запах мимоз, привезенной на свой дворик с юга хозяином небольшого домика, у ограды которого молодой Джек и его Хетти остановились, чтобы поцеловаться. И я подставила Джеку губы его юной возлюбленной.
Эффект был неожиданным. Джек резко нажал на тормоза. Хотя скорость была небольшой, Кэт еле удержалась, выставив вперед руки, а мы с Джеком сначала разминувшись, затем слегка стукнулись лбами. Я могла бы избежать и этого, но момент истины был важнее. Он вспомнил о Хетти!
- Господи!
Джек разволновался не на шутку.
- Такое невозможно! Словно не было полвека! Рядом Хетти, тот запах весенних цветов, то яркое утро любви! Что вы делаете с мужчинами, Татьяна! Нет, я не могу ехать дальше! Я требую еще одного поцелуя!
И он его получил. Это был запах губ, дыхания Барбары, которая через девять месяцев после этого поцелуя родила Пола. Они гуляли в густом лесу штата Виржиния, недалеко от его столицы. Упали под дубом на свежий слой листьев, чуть приглушивший запах прелости… прежних лет.

Джек вышел. Он долго стоял у машины, затем склонился на капот и… зарыдал.
Мы встревожено выскочили из машины. Тут же подбежала охрана. К нам рванул негр. Но Джек поднял на всех заплаканное, но счастливое лицо:
- Идите! Только я вас прошу, Татьяна, больше никого не целуйте! Вы фея! Вы русская фея, вернувшая мне самые главные воспоминания жизни!
- Что вы сделали с ним, Татьяна? – спросила меня жена президента.
Я объяснила прямо в сознание Кэт. Так лучше, потому что объяснение сопровождала просьба ничему не удивляться.
И сделала для себя вывод, что так шутить с людьми нельзя. Короткий посыл всем: ничего в этот промежуток времени не было!
Всегда все надо начинать с нуля. Иначе…

6 июля. В чих руках мир?

Мы прилетели в Москву ранним утром.
Во Внуково все было на самом высоком уровне. Если перевести на прозаический язык, то много суеты, но минимум понимания исторического момента.
Нас встречал Самсонов. Он был в хорошем настроении и полон надежд. Особенно он приободрился, когда вслед за Кэт вышла я в блеске фотовспышек. Я была полностью уверена, что ни один фотоаппарат не запечатлел фигуру номер три. Но Самсонов видел меня и торжествовал. Ну, что ж, политика допускает некоторые эмоции.
С нами летел Дик, еще одна дама с замашками Госдепа, министр финансов Билл. Удивительно, но министра обороны Пристли не было. Я видела его утром, перед поездкой на ранчо, среди чиновников. Заносчивый старик с амбициями покорителя мира. Но его отправили на авианосец «Пан Америка», который курсировал в Персидском заливе. Перед этим ему посвятили целую лекцию об операции Картера в Тегеране. Она провалилась благодаря мощи СССР, сумевшей элементарно предупредить иранцев об операции по освобождению заложников. Были и другие технические факторы…
Когда мы стали рассаживаться по машинам, Самсонов пригласил меня в машину с Полом. Тот приветливо кивнул головой. Обомлевшие клерки всех этих событий быстро препроводили меня во вторую машину, которую обогнала еще одна, затем, по выходу их аэропорта, еще одна, затем мы вырвались вперед...
Сплошная чехарда, ориентированная на совершенно глупого преследователя.
- Вячик, - сказал Пол на русском языке, - я благодарен за Кле. Она бесподобна!
- Ну что, ты Пол, - я здесь ни причем, она увидела все гораздо полнее, чем мы видим сейчас.
- Но, все-таки, Вяч, ты собирался немного приударить за Америкой?
- And in ideas was not! With Persians at us good relations which were corrected twice ambassador Griboedov and Stalin! They are fanatical, but not up to stupidity! All problem that, having come on Iraq, you have ended for them war where it has been lost half-million Iranian soldiers! But how they could thank you, when all not by rules of Muslim war? And besides, notice, you have got into dispute, having destroyed one of the parties of this dispute. It is dispute of the brother with the brother when on the foreground positions of ancient myths leave. Well, we admit{allow}, Avel and Cain… On their manners. [5]
Самсонов высказал все на английском языке. Такое допускается при личном разговоре.
Неожиданно они обратили внимание на меня.
- Кле! – сказал Пол, и я ему отдала первенство джентльменства, - Извините, но мы затеваем старый спор! Я же не для этого пересекал океан! Что вы скажете?
- Милая Татьяна! – оживился и Самсонов. - Эта встреча дело Вашего участия?
- Господа! Вы заложники систем, вы наемники государств, но вы не до конца граждане своих великих стран! Вы должны понять, что, деля крохи, а мир – это огромное богатство, вы теряете этот мир. Но не только его! Вскоре ваша Земля разорвется от противоречий! А их, как это ни странно, нет! Они придуманы алчущими, эгоистичными членами ваших государств! Все погибнут, и вы тоже! Вас это устраивает?
- А для чего я тогда сюда прибыл, - поднял брови Пол Хьюмен.
- А я для чего встретил? – пристально посмотрел на затылок водителя Вячеслав Самсонов.
- Чтобы понять, - мудро сказала я, - что мир не в ваших руках!
- М-да!
Это прозвучало одновременно на двух языках. Но не нуждалось в переводе.

10 июля. Любовь земная

Переговоры были все равно трудными. Прошло несколько дней, по сути последних моих дней на Земле. Оставлены попытки обеих сторон извлечь из меня больше, чем я могла дать людям при их уровне взаимоотношений и развития техники. Я предлагала лишь прорыв в безопасном расщеплении атома. Я объясняла наглядно, что произойдет с домом, если из стены выбрать определенное количество кирпичей и затем лишь слегка подтолкнуть. И в момент обрушения подставить специальные лотки, направляющие энергию разрушения. Конечно, этот пример был очень условным и совершенно неточно говорил о картине получения энергии и в заданном режиме. Об управлении гравитацией я рассказывала приблизительно, схематично. Даже мой невидимый консультант Тис терялся. Мы не владели конкретикой обуздания самой мощной в великом Космосе энергией притяжения. Хотя, подозревала, что здесь необходимо было идти путем аналогий с миром элементарных частиц.
На последнем этапе переговоров, которые затянулись до неприличия надолго, стороны так увлеклись, что я почувствовала себя лишней. И тогда я вспомнила: Мечниковский переулок, дом пять, квартира 21, телефон 3374524. Да и пора было возвращаться в Жигули.
И тогда я пустилась в свободное плаванье: поднялась с утра на Воробьевы горы, оттолкнулась и рванула на восток. Над Европейской частью России несся невидимый сгусток энергии. Я убрала образ Татьяны, я стала болидом, несущимся над землей со скоростью звука
Взи-зи-зи, взи-зи-зи, взи-зи-зи. Слышал род людской. Кто крестился, а кто думал, что очень высоко летит новый сверхзвуковой самолет.
В Самаре я очутилась через 54 минуты без особых затрат энергии.
Зависнув в небольшом облаке над Волгой, я воспользовалась мобильником, подаренным мне Самсоновым.
И тогда неожиданно для меня потянулись секунды, которые вызвали волнение. С чего бы это?
- Алло, - раздалось в трубке. – Я слушаю!
- Альф, это вы?
- Господи, Татьяна! Как здорово, что вы вспомнили обо мне! Где вы?
- У вас есть балкон или окно с северной стороны?
- Ну, да, я иду. Смотрю, но куда?
- Видите небольшое единственное облачко над Волгой?
- Неужели вы там?
- Я спускаюсь…
- Вижу, вижу! Летите ко мне! Я сейчас полезу на крышу…
- Не стоит, - сказала я, чуть не врезавшись в одну из бетонных плит дома Альфа.
Через мгновение я очутилась в комнате моего самарского знакомого.
Он изменился. От его зависимости от зрения не осталось и следа. Он стоял помолодевший, радостно улыбаясь.
Я не знаю, как это произошло, но мы обнялись, и всем своим инопланетным существом я задрожала в этих объятиях.
- Вам холодно, Татьяна?
- Я Кле. У меня есть фамилия. Запомните – Ионос.
- Греческие и фамилия, и имя?
- Возможно греческие. Наши путешественники все-таки когда-то посещали Землю. Я могу уточнить.
- Давайте сами разберемся. В греческой мифологии главного бога Олимпа звали Зевсом.
- Зевес – это аканское имя…
- Еще есть богиня Клео. Не кажется ли вам, что это ваше имя?
- Красивое имя. Я его принимаю!
- А Прометей принес людям огонь…
- Моего отца зовут Прометом… А маму - Фина.
- В честь богини Афины назвали город в Греции…
- А всего-то прошло несколько тысяч земных лет…
Я успокоилась и перестала дрожать, но Альф не разжимал объятий. Мне так тепло и уютно в его объятьях. Я уже забыла о том, что изношенность организма Альфа 57 процентов, ему земных тридцать один год, у него больна поджелудочная железа, а дефекта зрения уже не было. Да и поджелудочная зарубцевалась. А изношенность стала меньше на 10 процентов…
И вдруг мне пришло сравнение с какой-то суетливой русской бабой. Откуда, из каких информационных глубин России?
- Моя бесценная женщина, - тихо говорил Альф. – Моя извечная мечта, моя потаенная радость…
Удивительные слова. И тогда я решилась.
- Подожди, Альф, - сказала я. – Ты хочешь увидеть меня такой, какая я на Акане?
- Неужели это возможно?
Альф отстранился.
Я зажмурилась и сняла с себя оболочку Татьяны Якимовой.
В комнате воцарилась тишина. И она, казалось, длилась вечно. И я вздрогнула, когда моего плеча коснулись пальцы Альфа.
- Богиня! Богиня Клео!
Я, не открывая глаз, протянула свои руки и ощутила обнаженное тело моего земного друга. Оно горело страстью…

Это были первые земные часы, которые пронеслись необычайно быстро, но каждое мгновение их было бесконечностью!
Лишь когда спустилась ночь, во мне прозвенел звонок. Это был будильник, заведенный во мне указаниями Тиса.
Я встала тихо, чтоб не разбудить Альфа, включила его компьютер, открыла нужную программу и набрала этот текст. На это у меня ушло чуть меньше земной минуты, потому что набор шел по двоичной системе. Затем я вставила в записывающий сидером чистый диск и записала этот дневник.

Окно на север было открыто. Кле долго стояла у него, подсчитывая мгновения расставания. Затем вернулась к Альфу и поцеловала его тем поцелуем, который стирает память, но, наверное, оставляет в сердце небольшую грусть. Альф что-то сказал во сне и протянул руки. Инопланетянка взяла их, нежно положила на кровать и в мгновение ока вырвалась из помещения.
«До свидания, люди Земли! – неслось в пространстве над землей. - Я была счастлива здесь. Я смеялась здесь. И свой смех увожу на Акан!»

Послесловие. Доктор Альфред Губенко выступал с докладом на международном симпозиуме, посвященном жизни в Космосе. У него был серьезный доклад на тему пребывания инопланетян в Древней Греции. Он доказывал, что боги Олимпа и были пришельцы из других вселенных.
Его сообщение восприняли по-разному. Сначала были бурные аплодисменты. Затем послышались вопросы, требующие дополнительных доказательств. И Альфред приводил многочисленные факты, но все-таки все они были косвенными. Этимология, рисунки, топонимика, Архимед… Не удивительно, что польский ученый Наум Полонский воскликнул:
- Это все прекрасно! Но, увы, все это очередной миф! Все косвенно и неточно! Дайте мне точку опоры, и я соглашусь с вами
- Постойте, - неожиданно Альфред потер лоб, словно что-то ему пришло на ум, - я чувствую, что доказательства уже в пути…
- Что это значит, коллега, - спросил его профессор Симаков, ведущий заседание секции. – Этот путь проходит через ваши виски?
- Не знаю, - растерянно развел руками седеющий Альфред Наумович.
И в этот момент на уровне окна заседания, а это был семнадцатый этаж высотного здания в Самаре, зависла странная конструкция. Она приблизилась вплотную к открытому окну, и на подоконник вступили юноша и девушка в тунике древнегреческих олимпийцев. Они были прекрасны. Юноша подал руку женщине, выходившей из «тарелки» в белом хитоне. Вся троица сначала постояла на окне, затем поднявшись в воздух, полетела к трибуне, где был Альфред Губенко. Тот изумленно смотрел на подлетевшую троицу прекрасных людей:
- Клео, неужели это не сон, а ты?
- Это не сон. Это наши дети Зивес и Афра! Дети, спуститесь, обнимитесь со своим отцом!




[1] Прекрасно, против эфира не устояла!
[2] О, мой Бог!
[3] Что угодно, дорогой мой! (англ.)
[4] - Господин Герберт Вилкин! Я вас приветствую от медвежьего лица русских! Мы только и мечтаем навязать вам такие условия жизни, при которых у всех будет прекрасное кровяное давление, в том числе и у вас лично! Сейчас вы поставили рекорд – 220! Еще чуть-чуть и сенат положит на ваш гроб звездно-полосатый флаг. Я могу добавить и русский, если вы это впишите в свое завещание!
[5] И в мыслях не было! С персами у нас хорошие отношения, которые корректировались дважды после Грибоедова и Сталина! Они фанатичны, но не до дурости же! Вся проблема в том, что, наступив на Ирак, вы окончили для них войну, где было потеряно полмиллиона иранских солдат! Но как они могли вас благодарить, когда все не по правилам мусульманской войны? И притом, заметьте, вы влезли в спор, уничтожив одну из сторон этого спора. Это спор брата с братом, когда на первый план выходят позиции древних мифов. Ну, допустим, Авель и Каин… На их манер.


Самара, октябрь 1999 - декабрь 2009 г.г.