Рассказ «Ночной звонок».

Рассказ «Ночной звонок».

Тревожный звонок разбудил её среди ночи. Так толком и не очнувшись, она добрела да телефона и взяла трубку.
Потом она сама не могла понять – как же она не смогла сообразить… То ли просто не проснулась – звонок будто был продолжением сна, где она общалась с ним, бродя по южным улочкам, залитым солнцем, то ли отвлеклась на что-то необычное, нереальное, что было в его голосе, в его словах, словом, в этом странном звонке.
Он что-то спрашивал, она растерянно отвечала, добрела до дивана, плюхнулась, головой откинувшись на спинку. Он говорил странные вещи. Какие-то непривычные, будто взъерошенные, по-детски наивные и сладко, необъяснимо тревожащие душу. Он не спрашивал о вещах, лежащих на поверхности – учёбе, работе, повседневных делах и т.д. Он будто трогал потайные струнки, извлекая непривычные таинственные звуки-мысли, ассоциации, ощущения. Сознание взвивалось, будто ужаленное, рвалось куда-то ввысь…
Она не успевала (хотя и торопилась) за всеми этими хрупкими будто хрустально-позвенькивающими «ступеньками», складывающимися перламутровыми блюдцами как маленькими щетинками, ведущими за собой, манящими куда-то в нереальное невозможное пространство-плоскость…
Наверное, она просто была не подготовлена ещё к этому…
Короткие гудки «отбоя» будто слабенький будильник, заставили её очнуться.
Что это было? Память отказывала как хитрющий ростовщик, очень недовольный невыгодным займом. Да и как тут не сдашься?
Дневное сознание точно бы отключилось от подобной информации, но ночное, полусонное? Стояла ещё ночь, нужно было идти спать. Она решила разобраться со всем этим завтра, по привычке забрасывая в дальний пыльный угол «чердака»…
Но светлые сны как отрезало. И следующий день она была какой-то несобранной, задумчивой, тревожной, будто «не в себе». По туманным отрывкам она помнила, что был звонок, звонок от него…двоюродного брата, потерявшегося полгода назад в горах Тянь-Шаня… от него не было никаких сведений – ни несчастных случаев не было в том районе, ни эпидемий, остальные члены группы вернулись в полном составе, а от него… ни слуху – ни духу. Михаил просто исчез.
Да, звонок-то был, но мог ли он быть? Почему среди ночи? Она будто погрузилась в нескончаемую бездонную вату – мир будто отдалился, отступил, но… будто за стеклом аквариума всё равно оставался вокруг…
Лишь день спустя, чуть придя в себя, она обрела прежнюю активность и живость ума. Она обзвонила родственников – никому он не звонил, она звонила и ездила на телефонную станцию – звонок не отслеживался, будто его не было вовсе. Просто не могло быть, но на межгородке подтвердили, что был звонок, был. Её спрашивали, что это за звонок, от кого, почему так нужен ей… она не знала что ответить. Здесь был кончик какой-то невероятной тайны, только какой?
Следы звонка явно были запутаны. Будь у неё связи, она использовала бы возможности спецслужб, но… может, и не стоило пытаться?
Почему целый день она не додумывалась до проверки? Может, здесь было нужно самой что-то понять, а не искать вовне?
Собеседник теряет интерес к человеку, не способному его понять. Она тянулась, искренне тянулась и силилась что-то понять, но… он всегда был каким-то странным, сложным, колючим. В чём-то она понимала его, в чём-то… ну никак! Она была слишком домашней всегда, спокойной, усидчивой, а он… настоящая сорви-голова. Вечно он что-то придумывал, воображал, подбрасывал идеи, сыпал какими-то невероятными специфическими сведениями, любил загадки и тайны, мог и гонять по двору, и пропадать в библиотеке среди пыльных фолиантов. Что он там искал, зачем? И что теперь с ним, и где он?
Все его ищут, ждут, тревожатся, а он… неужели он не понимает, что о нём беспокоятся? О чём он думает?