Коробки

Коробки
Ещё мгновенье и тишина. Тишина жуткая... и теснота. Он некоторое время попробовал пошевелить руками и ногами. Далеко они не двигались. Он даже не мог понять, лежал он или стоял. Через несколько минут он понял, что закован в каком-то прямоугольнике. Простояв неподвижно несколько минут, он принялся яростно молотить всеми частями тела в стены. И молотил он, пока не понял что это безнадёжно. Тогда он попытался прижать ноги к груди. Тщетно. Помещение было слишком узким. Около часа он пытался хоть как-то изменить своё положение. Не выходило. И тогда он просто заплакал. И плакал он долго. Когда он перестал плакать, то попытался снова осознать, где он находится. И тоже неудача. Он не мог вспомнить, за что попал сюда, и главное как. Ещё несколько часов отсутствия дела и он закричал. И крик его мог быть бесконечным. Он понял, что ему не нужен воздух, ему не нужна еда, ему не нужно ничего. Только по старой привычке он, то проголодается, то почувствует, что задыхается. Ещё несколько часов и он опять принялся молотить стены. На этот раз он молотил стены не долго. Ему это надоело быстрее, чем ранее. Он просто замолчал и перестал двигаться. И даже перестал думать. И тут он начал слышать голоса:
- Пятьдесят третий, кажется, ещё один успокоился.
- Думаешь? Может, у него спросим?
- Хорошая шутка, правда, уж очень старая.
- Эй, ты там уже закончил истерики? - раздался, по-видимому, голос пятьдесят третьего, уже громче.
Он некоторое время молчал. Затем послышался снова тот голос, и при этом ещё громче - Может я тихо сказал!? Или до тебя не доходит с первого раза!?
- По-моему он подох - сказал другой голос.
- Со мной всё в порядке, я всё расслышал - сказал он.
- Тогда чего резину тянешь? - послышался снова голос пятьдесят третьего - Обычно новички всегда болтают быстро.
- Мне торопится некуда. А я что в аду или... где я?
- В аду? Ха! - захохотал пятьдесят третий - Аду наверняка далеко до этого. Мы все ещё живы. Это было проверено другими. Ты находишься в неизвестности.... Хи-хи... Ладно. Никто не знает, где мы находимся. А вернее не помнит. Ты помнишь, как тебя зовут?
- Конечно, помню! Как такое.... Э... я не помню! ААА!!! Я не помню своё имя!
- Пятьдесят третий, хорош уже прикалываться над новичком - послышался голос другого - пожалел бы.
- А ты кто? - спросил он у другого голоса.
- Я тысяча сорок пятый. Будем знакомы. А ты у нас.... Так.... Пятьдесят третий, какой он у нас?
- Восьмидесятый - сказал пятьдесят третий.
- Это как понять? Как вы определяете номера?
- У нас каждый человек на счету. Однако для экономии номеров, мы присваиваем номера умерших людей новичкам. Вот тебе достался восьмидесятый.
- А как вы помните номера каждого?
- Не знаем, как впрочем не знаем многого, что происходит здесь.
- А в чём я торчу? Что это за штуковина?
- Без понятия, мы называем их коробками.
- А сколько вас тут в коробках.
- Кажется два миллиарда.
- А... почему они молчат?
- Они не молчат, просто коробки, вроде бы, передвигаются. Сейчас ты у нас, а вот надолго не скажу - не знаю.
- А на сколько я тут у вас примерно?
- Может на пару часов, а может и на пару лет. Вот, когда был рядом с пятьсот тридцать шестым, он сказал, что у него не менялись коробки на протяжении пятидесяти лет. Он умер через день или два после нашей встречи, ну это я так, к слову.
- Надеюсь, я здесь буду подольше.
- Надейся - хрюкнул пятьдесят третий, и воцарилась тишина.
Тишина стояла долго. Однако восьмидесятый не скучал. Он не переставая, думал. Думал о том, что ему придётся делать. И ещё он пытался вспомнить хоть что-то о старом мире. Но он точно помнил, что в старом мире было свободно, было светло. И было что-то ещё, но это что-то ускользало от него. И тут он вспомнил об огромном круглом диске. И, кажется, у этого диска было имя. Имя он вспоминал долго, но вспомнил. Назывался этот диск Солнцем. Восьмидесятый попытался вспомнить что-нибудь ещё, но не смог. Тогда он сказал:
- Пятьдесят третий, ты помнишь что-нибудь, о старом мире?
- Неужели все новенькие такие болтливые? - сказал пятьдесят третий.
- Болтливые?! Я болтливый? Я три дня молчал, или сколько... тут не поймешь, сколько время длиться...
- Ну, вот я и говорю - болтливые. Всего три дня молчал. И не выдержал.
- Уф! Ну, знаешь ли...
- Ты что спросить хотел? Выкладывай - сказал пятьдесят третий другим тоном.
- Ты помнишь что-нибудь о том мире?
- Ничего.... Хотя погоди-ка. Помню, что там можно веселиться. Помню что такое смех. И вроде больше ничего.
- Смех? - спросил восьмидесятый - А... что это такое?
- Не знаю, как ты без него обходишься - смеясь, сказал пятьдесят третий - Смех - это объяснить трудно. Ну, это когда чувствуешь себя хорошо, весело. Ну, там улыбки и прочее. Понятно?
- Будем считать что да.
- А ты? А ты что-нибудь помнишь?
- Солнце.
- Солнце? Что это?
- Это такой круглый диск, который даёт свет тому миру.
- Он на небе? - послышался голос тысяча сорок пятого.
- Не знаю, а что такое небо?
- Небо - это то, что сверху в старом мире.
- Да, тогда оно в небе.
На этом разговор закончился. Восьмидесятый попытался представить себе небо. Но не мог. Его воображение ограничивалось чернотой мира коробок. И в этой черноте передвигался диск. Диск был вроде бы не чёрный. Но так как восьмидесятый не смог представить себе другое, то просто представлял себе чёрный диск на чёрном фоне. После пустился в более глубокое раздумье. Думал о смехе. Пытался почувствовать и смог что-то почувствовать. Это было что-то приятное и весёлое. И тогда восьмидесятый решил, что он почувствовал смех. После этого он перестал думать. Где-то очень тихо слышались голоса других людей. Внезапно это полу-тишину прорезал голос пятьдесят третьего:
- Тысяча сорок пятый! Ты? Ты... ты тут?
- Я тут! - послышался голос тысяча сорок пятого, который начинал удаляться - Я кажется, уезжаю.
- Прощай! - спокойно сказал пятьдесят третий.
- Прощай - спокойно сказал тысяча сорок пятый.
- Прощай!!! - сказал что есть мочи восьмидесятый.
И снова тишина. Куда подевался тысяча сорок пятый? - думал восьмидесятый. Эта мысль всё время норовила покинуть его голову, но восьмидесятый упорно держал её в себе. Однако мысль всё-таки ускользнула от него. И он снова перестал думать.
- Пятьдесят третий.
- Чего тебе?
- Как ты думаешь, в том мире было всего четыре миллиарда вещей?
- Я ничего не думаю.
- А если серьёзно?
- В том мире, безусловно, было куда больше вещей. Люди всегда появляются в коробке, зная всё, а потом резко всё забывают. Кроме одной вещи. Эта вещь у всех разная. В силу некоторых обстоятельств вещь повторяется в общеё сложности раз в пятьдесят лет. Умножь пятьдесят на четыре миллиарда и приплюсуй то, что население коробок растёт.
- Многовато.
- А то! Хи-хи, ох... я даже представить себе не могу, что это четыре миллиарда! Так что я... хи-хи просто не представляю себе это!
- Мда...
Пятьдесят третий ещё долго смеялся. А восьмидесятый долго сидел и пытался что-то осознать. Но, когда он понял, что толка в этом пока нет, то успокоился и снова погрузился в привычное безмыслие. Через некоторое время восьмидесятый что-то почувствовал. Что-то неопределённое, что-то особенное, что-то, что он раньше никогда не чувствовал.
- Пятьдесят третий, мне кажется, что к нам прибыла новая коробка.
- Кажись ты прав - ответил пятьдесят третий, и сказал на тон громче - Там есть кто?
- Да - ответил голос.
- Так представься, что так некультурно - сказал восьмидесятый и засмеялся.
- Сострил! А!!! ХА-ХА! - засмеялся пятьдесят третий.
- Я не некультурный, я стеснительный. Я три миллиона шестьсот семьдесят первый.
- Очень приятно - сказал пятьдесят третий очень деликатным тоном, и засмеялся вместе с восьмидесятым.
- А я гляжу, у вас тут весело. Только вот мне не очень до веселья.
- А что с тобой - сказал восьмидесятый, отходя от смеха.
- Вот вы что помните?
- Я - смех, а он - солнце - сказал пятьдесят третий.
- А я любовь помню.
- Это ещё что за штука?
- Ну, это чувство, самое лучшее на свете. Оно заставляет добровольно страдать, и это прекрасно.
- Можешь считать меня дураком, но я не понимаю, как добровольное страдание может быть прекрасным и может делать кого-то счастливым?
- Это же любовь! Пока не почувствуешь, не поймёшь. Это же есть смысл жизни. При помощи любви мы можем получать безграничную силу. И это чувство сравнимо с космосом.
- Знаешь, что я услышал? - ответил пятьдесят третий - Бла-бла-бла что-то про жизнь, бла-бла-бла что-то про космос.
- Дебилы - тихо произнёс три миллиона шестьсот семьдесят первый.
Пятьдесят третий и восьмидесятый долго перешучивались между собой и были счастливы. Вскоре коробка три миллиона шестьсот семьдесят первого куда-то подевалась. Через пару дней они почувствовали, что приехала другая коробка.
- Здорово дружище!!! - заревел голос из коробки.
- Нас тут двое - сказал пятьдесят третий.
- Ой, простите, а я забыл представиться. Я четвёртый.
- Я восьмидесятый, а он пятьдесят третий.
- Меня волей судьбы кидает ко всем подряд, и я собираю со всех информацию о том мире. Кто что помнит?
- Ты сначала разгадай, что в этом мире, а уже потом суйся в другие миры. - резко проговорил пятьдесят третий.
- Я помню, что такое солнце. Солнце - это диск, который находится в небе и освещает тот мир.
- А я помню, что такое смех - сказал пятьдесят третий - и меня конкретно достало всем это рассказывать.
После того, как пятьдесят третий попытался объяснить, что такое смех, но четвёртый ничего не понял, то он просто сказал: смех - это спазмы диафрагмы. После комментария четвертого, - "какой ужас", воцарилась тишина. Но, ненадолго.
- А что такое диафрагма? - спросил восьмидесятый.
- Это такая штука, которая позволяет лёгким наполняться - ответил четвёртый.
- Будем считать, что мне понятно - сказал восьмидесятый.
Через пару дней коробка четвёртого уехала. Но через пару часов пятьдесят третий и восьмидесятый услышали какой-то шум.
- Что за фигня? - спросил пятьдесят третий.
- Вроде какой-то голос - сказал восьмидесятый - и он приближается к нам.
Приближающийся голос говорил кипу несвязанных слов:
Британия, Ла-Манш, Франция, зелень, Лондон, Лондон, Лондон, Лондон, Лондон...
- О! КОШМАР!!! - сказал пятьдесят третий, как жалко, что я не могу заткнуть себе уши!
- Буш, Буш, Буш - говорил голос.
- Действительно ужас.
Через некоторое время прибыла ещё одна коробка.
- Трёх миллиардный вам наверное надоел, да? - сказал прибывший.
- Ага. Не то слово! - сказал пятьдесят третий.
- Этот придурок собирал информацию о том мире, и в результате он переполнил свою память и... его память заменила ему сознание. И теперь он просто говорит всё, что знает. Моя и его коробка почти всегда рядом, так что я уже привык.
- Эх, прибыли бы вы раньше, мы могли предупредить четвёртого - сказал восьмидесятый.
- Четвёртого не переубедишь. А вообще, можно ли кого-то переубедить? Сейчас все делают только то, что хотят и не желают никого слушать. Те, кто хотя бы прислушиваются - единицы. Говорить с ними - бесполезно. Кричать - крик в пустоту.
- Что-то вокруг одни мудрецы и дураки. Почему нет золотой середины - сказал восьмидесятый, после чего воцарилась тишина.
Коробки двух прибывших уехали через пару часов. Пятьдесят третий и восьмидесятый молча думали про четвёртого.
- Восьмидесятый.
- Что такое?
- Я кажется того, скоро откинусь.
- ЧТО!?
- Говорю, умираю я!
- Что уже? Так быстро? И вот просто так берёшь и умираешь?
- В смысле так быстро? Я в коробках сорок лет, и неизвестно сколько я прожил в том мире.
- Но, как ты почувствовал.
- Это не объяснить. Есть вещи в этом мире, которые мы не можем объяснить. Или не хотим - одно и то же. У меня перед полной смертью ещё около полуминуты жизни. Можешь попрощаться.
- А как же...
- Прощайся, давай, потом ты этого сделать не сможешь. Может, легче от этого не станет, зато поймёшь, что ты кроме этого не смог ничего сделать.
- Прощай, спасибо, что помог мне тут.
- Не за что. Пока.
Пятьдесят третьего больше нет. Теперь восьмидесятый должен существовать только на своих силах. И тогда восьмидесятый перестал думать, чтобы поскорей промотать время.

В магазине огромная очередь. И в начале очереди стоит человек в меховой куртке и джинсах и разговаривает с продавщицей. Внезапно из конца очереди раздаётся голос: Восьмидесятый!!! Болтун блин!!! Кончай болтать, а то язык в узел завяжешь!
- Пятьдесят третий, ты не видишь у меня тут важная беседа о состоянии экономики!