Проект НОЙ

* * *
Йаллер замолчал и остановил показ материалов на экране.
– Очень хорошо, – спокойно сказал Ма-Истри. – Я рад, что ты наконец нашёл.
Йаллер поднял на него глаза: в этом спокойствии что-то было не так.
– Йаллер. У меня к тебе есть один вопрос.
– Да?
Ма-Истри мгновение помолчал. Сейчас у Йаллера будет срыв. Обязательно будет. Не может не быть. Вопрос только – насколько сильный. И – что будет после. Точнее, – будет ли вообще какое-то «после». Для него. Для Йаллера. Для проекта «НОЙ». Для Расселения… Может, не стоит?!
– Скажи мне, пожалуйста, что ты делал после того, как все стали считать тебя погибшим в битве Союза с народом ха-азланна?
Какое-то мгновение он даже гордился собой: всё-таки сумел скрыть свои чувства и мысли от руниа, да ещё от какого… Но дальше – всё разлетелось, как дым. Да, это был обман. Ма-Истри внезапно понял, как же сильно до сих пор надеялся на то, что Йаллер ему скажет: нет, неправда, Арелат переврал мои слова, я не имею к Прародителю Зла никакого отношения…
Йаллер, бледный, напряжённый, как натянутая тетива, смотрел на Ма-Истри и молчал. Ма-Истри ждал. Пусть оправдывается. Если сможет.
– Арелат?..
– Да.
Ма-Истри шагнул к экрану, убрал с него записи, привезённые Йаллером, и вывел другое. В кабинет ворвались крики толпы, экран заполонили мечущиеся тени.
– Это – бунт, – спокойно пояснил Ма-Истри. – Арелат предал огласке то, что узнал от тебя. Забрался в материалы по Астлану – ха-азланна – и представил прямые и неопровержимые доказательства того, кто ты такой. Народ, как и следовало ожидать, в шоке. Дальше – будут требования к правительству и к Ордену о том, чтобы избавиться от тебя. Точнее, они уже есть.
Йаллер медленно опустился на стул. В глазах его была бездна.
– Это было двадцать дней назад, то есть сразу после того, как ты побеседовал с Арелатом, ни слова не сказал мне и ушёл в рейд, – голос Ма-Истри был по-прежнему ровным. – С тех пор бунтарские настроения только растут. Арелат – журналист. Ты либо совсем не соображал, с кем связался, либо сделал это намеренно. Я хотел бы получить разъяснения по этому поводу.
Йаллер слабо кивнул. Ма-Истри посмотрел на него и подумал, что добиться чего-то членораздельного будет сложно. Тогда более вероятно – первое. И тогда у Тайшеле ещё есть шанс.
– Я слушаю, – сказал Ма-Истри и сел. Соединил пальцы. – Можешь начать и пораньше, чем с битвы, время есть.
– У кого? – тихо и почти безнадёжно спросил Йаллер.
– У меня. У тебя.
Ма-Истри вздохнул.
– Йаллер, ты не заметил, что я встретил тебя не как врага? Что я встретился с тобой один-на-один?
– Заметил…
– Так вот. Мне стоило большого труда убедить Орден в том, что ты и есть – не враг. Что за почти двести лет Расселения ты мог уже много раз исчезнуть, не вернуться, уйти к астланцам или встать во главе какой-нибудь другой колонии, той же Энтиды. Что в твоей деятельности по разведке Переходов больше всего не расчёта, а банального, дурацкого и совершенно неоправданного, – если упереться в версию, что ты продолжатель дела Прародителя Зла, – альтруизма. Орден не был окончательно убеждён, но согласился. Теперь мне нужно отстоять тебя в глазах всей планеты. Для этого мне нужна информация. Много. Я не знаю, какая именно. И ты мне её дашь.
Йаллер наконец стал чуть менее бледным и перестал быть похожим на человека, который проснулся и обнаружил, что заснул на краю пропасти.
– Хорошо, – с трудом выговорил он. – Значит, можно начать пораньше…
– Нужно, – поправил Ма-Истри. – Я слушаю.
Йаллер опустил голову. Длинные волосы скрыли лицо.
– Знаешь… я как-то отвык быть… один против всех. Это всеобщее уважение, благодарность… за то, что я делаю… за то, что мы делали вместе… И что же – это всё, и больше ничего не будет?
Ма-Истри молчал.
– Слишком хорошо знакомо, – голос Йаллера стал почти неслышным. – Когда то время, когда всё было… не сказать, чтобы совсем правильно, но – так… прошло, и начинаешь сходить с ума при мысли, что оно больше не вернётся.
Он вскинул глаза – в них была безнадёжность. Ма-Истри на миг показалось: он не справится, он не удержит Йаллера, тот рухнет в незримую пропасть безумия, и на этом всё закончится.
– Чёрная вода, – проговорил Йаллер. – Знаешь, в самые тёмные ночи… я же не сплю. Я бродил… и неважно, что холод, дождь, пронизывающий ветер… только в чёрной воде плещется свет. А время уносит прочь – всё дальше и дальше от того, что у тебя было… И в бессонные ночи были видения – как я каким-то чудом свожу воедино небо и землю и освобождаю того, кто осуждён навеки… а потом приходишь в себя – и нет ничего, и всё так же, и только сместились звёзды, а далёкий свет дрожит в чёрной воде и не уходит. Это потом, значительно позже я постепенно научился заволакивать воспоминания дымкой. Было страшно, я боялся их потерять, – единственное, что у меня осталось. Но они возвращались, и когда они снова начинали роиться, я усилием воли накидывал эту дымку, как прозрачную ткань, – всё видно, но цвета изменились, приглушились.
– Это называется «иноа», – негромко сказал Ма-Истри.
Во взгляде Йаллера сквозь непроглядную черноту появилось слабое удивление.
– Ты знаешь наш язык?
– Нет, что ты. На Тайшеле двести семьдесят «больших» языков и ещё полторы тысячи «малых», нельзя же изучить всё. Но кое-что я знаю.
– Понятно… – Йаллер глубоко вздохнул и прислонился к стене. – Я и тогда не знал все наречия. Телепатия, конечно, выручала… но мне было не нужно. Я долго был один. Элиа – чужие, да я бы к ним и не пошёл: в большинстве своём они знакомы друг с другом и даже если не оказывали военной помощи, то поддерживали своих. А притворяться, скрывать свою личность так, как сейчас… не вышло бы: они одарены Силой и моё состояние почуяли бы сразу. Поняли бы, испугались. Зачем?.. Нет, я решил: если и прибиться к кому-то, то – к людям. Элиа же не просто так решили, что люди схожи с Прародителем Зла…
Он чуть усмехнулся. Ма-Истри подумал, что Йаллер похож на растрёпанную птицу, которую нужно сунуть за пазуху и отогреть.
– Ха-азланна? – уточнил Ма-Истри.
– Да. Знаешь… это так здорово, когда тебя принимают без задних мыслей, когда не спрашивают о том, откуда ты пришёл и что у тебя за спиной, а просто проводят к очагу. Гость, без оружия… что ещё спрашивать? Захочет – сам расскажет…
– У них уже была цивилизация, или это ты их научил?
– Чему-то научил, да… но они уже строили города.
– А мои предки были проще, – улыбнулся Ма-Истри. – Во время этих больших и малых войн они ставили силки на птиц и добывали огонь трением. Да, и ещё делали себе штаны из шкур. Это много позже они стали ходить в походы на элиа и добывать себе красивых жён, отчего и народились люди, одарённые Силой… Элиа пытались бороться с этими походами: распустили слухи, что их женщины родят только от любви, что силой от них ничего не добиться. Ну да, в чём-то они были слабее, больше умирали от депрессии. Но всё-таки мы, одарённые Силой, есть.
– Ещё как, – согласился Йаллер. Было похоже, что он начал немного приходить в себя.
– Я долго разбирался в народах элиа, – признался Ма-Истри. – Всё-таки они разные, как ни крути. Наши предки-элиа сидели в лесах, в глубине материка, и ходила легенда, что к нашим предкам-людям в древние времена забредал какой-то элиа из других – из тех, кто жил у побережья. То ли от большого ума, то ли просто смерти искал: на нём столько было блескучек понавешено, что издалека видно, нарочно захочешь – не пропустишь. Притащил с собой странный лук с лишними тетивами, дёргал за них и звуки издавал такие, что у наших предков уши завяли. Долго издавал, пока его в плен не взяли. Посмотрели на него, попытались к делу приставить. Толку не было. Он ещё из камня пробовал что-то делать. Ну, фигуры какие-то. Никто так и не понял, что он тут изображал.
Йаллер едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Ма-Истри подозревал, что в такой резкой перемене настроения кроется значительная доля истерики.
– Люди в конце концов плюнули, пожалели, что он не баба, придали ему ускорение и выгнали, пусть дураков ищет. Судя по легендам других народов, всё-таки нашёл. Кажется, это ты их потомков на Йосаяне обрабатывал, пока те не отправились воевать остров Бессмертных.
– Вообще-то я начал с него самого…
– А, точно. Знаешь, мои предшественники в Ордене проводили анализ вашего поединка и пришли к выводу, что он чуть ли не первым в истории попытался применить объединяющую волю, – призвать силу своих бывших земель.
– Так вот откуда вы взяли этот приём? – Йаллер удивлённо поднял бровь. – Нет, правду говорят, что умному и у дурака есть чему поучиться… У него ничего не вышло, никакого прилива его сил я не обнаружил.
– Само собой: так как собственный народ его уже прогнал, на зов никто не откликнулся. В общем, ваш поединок был честным, но только до того момента, пока он не решил позвать на помощь других, и соотношение сил перестало быть один-на-один.
– Ещё бы, – в голосе Йаллера была издёвка. – Когда имеешь дело с врагом, все средства хороши, а правила чести к нему не относятся.
– И что, тебя это до сих пор расстраивает?
Йаллер помолчал. Взял себя в руки.
– Иногда.
– Ты хочешь сказать, что империю Йосаяна ты развалил, соблюдая правила чести? – усмехнулся Ма-Истри.
Йаллер отвернулся.
– Я ничего особенного не делал, там достаточно уже было собственной гнили.
– Ты её только подтолкнул и направил, катализатор ходячий?
– Вроде того.
– Почему не открытый бой? Применил бы Силу, и всё.
– Чем меньше ты одарён Силой, тем меньше она на тебя действует, – так было всегда. В ту пору люди были вовсе неодарёнными, и если с элиа моё воздействие работало идеально, то с людьми…
– Извини, – Ма-Истри кивнул. – Я привык мыслить современными категориями. Сейчас-то уже практически не найдёшь людей, на которых Сила не действует: хоть в малой степени, а одарённость присутствует, и на восприятие Силовых приёмов её в любом случае хватает.
– Да… Так вот, решаться на войну означало бы положить много своих ради весьма сомнительного шанса на победу. Я дождался, пока они не применят против ха-азланна свой обычный приём: вывести большое войско и под угрозой применения силы потребовать подчинения. Обычно у них срабатывало. В ответ я вышел сам – и сдался в плен.
Ма-Истри кивнул. Дальнейшее излагалось в учебниках истории весьма подробно. Конечно, он будет утверждать, что к возникшим при нём человеческим жертвоприношениям он не имеет отношения, а штурмовать остров Бессмертных воинство Йосаяна отправилось по собственной инициативе…
– Знаешь, они пытались меня переубедить, – Йаллер почти оскалился. – Это возникло само – публичные дискуссии, сложные, каверзные вопросы, подводящие к тому, чтобы я признал, что мы были кругом неправы. В чём-то приходилось и соглашаться. Не сказать, чтобы это было приятно, но им моя правда была… неубедительна. Как может быть земля круглой, а у других звёзд – иные миры? Вы их сейчас называете планетами, да… В результате они ко мне привыкли, я им даже помогал. Я не так много мог подсказать: из-за вулкана у них всегда было тепло, поэтому всякие наши зимние изобретения были без надобности. Постепенно, шаг за шагом, дело за делом… Идея о том, что они уже не младенцы, чтобы их элиа на помочах водили и указывали каждый шаг, была моя. И им понравилось. И это была правда.
– Как же бедные элиа перетряслись-то, когда приплыли и увидели тебя у своих самых верных слуг, да ещё на почётном месте…
Йаллер хищно улыбнулся.
– Я долго к этому шёл. Правда, в каких-то важных вещах влияния у меня не было вовсе. Знаешь, что ответил король, когда я ему рассказал о малолетних идиотах, желавших стать бессмертными путём отнятия чужих жизней?
Ма-Истри некоторое время соображал, о чём речь.
– Они баловались магией смерти?
– Пытались. Тебе ведь известны мифы о нас?
– Разумеется, что за вопрос.
– Так вот… эти избалованные, ни в чём не нуждавшиеся юнцы пробовали применить это на практике. Конечно, сказать им о том, что это выдумки, было некому. Они выросли в безопасности, далеко от реальных битв, у них всё было хорошо, и они боялись смерти, хотели, чтобы эта жизнь длилась вечно. Король усмехнулся, сказал – мы знаем… а потом я узнал, что их используют – для сведения счётов. Подставляют им неугодных людей, чтобы они приносили в жертву не кого попало, а, так сказать, с пользой государству.
– А элиа не знали?
– Конечно, нет. Зачем? Юнцов было немного, они и сами таились, я напоролся на них случайно. Напугал. Было омерзительно – до дрожи. Это же всё именем…
– Да. И что же, ты не попытался прикрыть это дело сам?
– Попытался. Но я знал не всех. И узнал – не обо всём. Потом, разумеется, всё повесили на меня. Удобно.
– Удобно, – согласился Ма-Истри.
Йаллер настороженно глянул на него: тот явно отвечал не на услышанное, а на свои мысли.
– Ты тоже не веришь, – глухо сказал он. – Что же – мне уйти?
– Прекрати. Кому нужны сейчас эти выяснения? Веришь, не веришь… как девушки гадают: любит, не любит. Не в этом дело.
– А в чём?! Ты собираешься защищать меня только потому, что от меня есть польза? Закрыть глаза на всё, и пусть работает, раз пришёл? Зачем этот допрос? Чтобы продолжать сидеть на удобной версии и плюнуть на правду? Зачем тогда спрашивать, думай как угодно…
Ма-Истри внезапно положил ему руку на плечо, Йаллер замолчал и резко отвернулся.
– По-моему, у тебя за двести лет не было ни повода, ни причины думать, что я просто использую тебя, – мягко проговорил Ма-Истри. – Я не смогу – да и не собираюсь – изменить твою репутацию, которой уже тысячелетия. Это мне не по силам. Я могу отвечать только за нынешнее время. За нашу с тобой совместную работу. От имени тех, кого эта работа спасла от неминуемой гибели вместе с сушей Тайшеле. Да, в том, чтобы защитить тебя, есть и польза для Ордена. Для меня самого. Да, есть вариант, чтобы ты ушёл, и тогда вроде бы отпадает необходимость оправдывать сотрудничество с тобой. Но даже если ты уйдёшь, я всё равно это сделаю.
Йаллер поднял глаза.
– Что?
Ма-Истри оставался спокоен и вовсе не напоминал наивного юношу, собравшегося героически умереть за очередную безумную идею.
– Я не хочу, чтобы какой-то Арелат вытаскивал из прошлого обвинения и поливал тебя грязью, – в голосе Ма-Истри был металл. – Меня не волнуют давние войны, они шли не со мной и не с моим народом, и с этим должны разбираться другие, а если они не сумели – я не буду делать это за них, мне вполне хватает своих забот. Я хочу, чтобы человек получал по справедливости за свои деяния, кем бы он ни был, и что бы ни стояло у него за спиной.
– Я не человек…
– Неважно. То, что произошло сейчас с тобой по вине Арелата, – это вопиющая несправедливость, и она должна быть ликвидирована. Правда, за твоё умалчивание тебе тоже следует получить по заслугам. Но от меня, а не от падальщика-журналиста. И к этому вопросу мы вернёмся позже. А пока – продолжай.
Йаллер накрыл руку Ма-Истри своей, крепко пожал. Прикрыл глаза. Ма-Истри ждал, пока он справится с собой.
– Да что там продолжать… Всё-таки они очень долго были под влиянием элиа. Да, элиа – застывший народ, они не развиваются, и всё же людей тянуло к ним, кроме того – была зависть. И когда меня спросили, не могу ли я помочь в поиске бессмертия, я ответил, что это не по моей части, за бессмертием – только на тот самый остров. А они, дураки, и поехали. Я не стал их останавливать: знал, что руниа не потерпят вторжения, и что флот будет уничтожен, – а, стало быть, военная мощь Йосаяна исчезнет. Я, собственно, именно этого и хотел. Но я не представлял, что руниа уничтожат сам остров.
– Как? – спросил Ма-Истри. – Чем это уничтожение отличалось от нынешнего разрушения материков? Или – не отличалось?
В его голосе было такое напряжение, что Йаллер открыл глаза. У него был вид испуганной птицы.
– Нет… нет, я так не думаю, сейчас – это не они!
– Точно?
– Да. Точно. На Йосаяне был пробуждён вулкан, а внизу же пещеры, стенка между водой и огнём рассыпалась, и море хлынуло внутрь, вулкан взорвался. Здесь же никаких вулканов нет.
– Тогда – почему?
Йаллер не ответил, повисла тишина. Ма-Истри непонимающе смотрел на руниа.
– Это как-то связано с вами? – осторожно спросил он.
– Да. Связано.
– Как? Да пойми же, это важно! Почему же ты раньше не сказал…
Йаллер усмехнулся.
– А ты бы не поверил. Он же для вас Прародитель Зла. Что он может сделать хорошего?
– Ну хорошо, – через мгновение терпеливо ответил Ма-Истри. – Так что же именно может?
– Понимаешь…
Йаллер снова замолчал. Ма-Истри подумал про записи, которые они привозили из рейдов. Прежде чем отдавать их на изучение, нужно было отсмотреть и выкинуть лишнее, не относящееся к делу. Или перескочить сразу на следующий важный кусок.
– Когда руниа пришли на Тайшеле, тут не было суши. Вовсе. Они подняли её сами. Он договаривался с душой планеты, чтобы она держала материки. А когда его не стало… ну, на сколько-то её хватило. Но дальше… ей неудобно с ними. Мешает. Лишнее. Ну, знаешь, как бывает: люди жили, строили дома, а потом ушли, и лес неминуемо поглотит руины их жилищ…
– Да. Понимаю.
Он потёр лоб.
– И всё-таки странно. Зачем им уничтожать целый остров?
– Люди же заражены скверной, – Йаллер рассматривал свои руки. – От меня.
– Я бы больше понял версию точечного удара по тебе. Вернее, не точечного, а кляксового. Хотя одно другому не мешает. Ты же остался на острове после отплытия охотников за бессмертием?
– Остался… – протянул Йаллер. – Ненадолго. Пришлось улетать оттуда своим ходом.
Ма-Истри молчал. Он слишком хорошо знал, как вода жадно и безжалостно поглощает сушу, чтобы не представить себе живо и подробно гибель острова. После уничтожения Йосаяна в письменных источниках в массовом порядке появились легенды о грядущем конце мира… что, в общем, было неудивительно. Тогда же подправили древние тексты о сотворении жизни, добавили много всякого бреда, выдавая его за откровения… Большой материал для психиатров, что и говорить.
– Вскоре после разрушения Йосаяна на материке появились гости, – негромко продолжал Йаллер. – Я не сразу отследил их, но дела не заставили себя ждать. Кстати, это они привезли людям сказку о том, что руниа закрыли путь на остров Бессмертных и сделали землю круглой.
– А, десант руниа, – кивнул Ма-Истри. – Пришли проверять результат кляксового удара?
Йаллер не улыбнулся. Видимо, не мог.
Ма-Истри, мгновение подумав, заказал в кабинет напитки покрепче. Йаллер молча следил за ним, – был согласен. Когда Ма-Истри дождался исполнения заказа и налил ему, выпил залпом.
– Дальше, – потребовал Ма-Истри. Он понимал, что Йаллер не делился этой частью своей жизни ни с кем. Уже давно, если не никогда. И если сейчас он сумеет выговориться, то будет легче. Хотя после такого на обретение душевного равновесия даже закалённому человеку требуется время.
– Дальше… – Йаллер протянул бокал, Ма-Истри налил снова. – Дальше у ха-азланна становилось всё больше пограничных стычек, вокруг появлялись крепости, контролирующие торговые пути, и постепенно кольцо осады сжималось. Мы пытались противостоять, но на всё нас не хватало. Во второй раз сдача в плен уже не прокатила бы, надо было придумать что-то другое. Если бы мы продолжали военное сопротивление, рано или поздно наши силы должны были иссякнуть.
Ма-Истри кивнул.
– Колонии Йосаяна потеряли не только свой центр, – надо полагать, их не слишком огорчило то, что отпала необходимость платить налоги, – но уверенность в собственной правоте и непогрешимости. А ещё и эти проверяющие с острова Бессмертных удостоверились в том, что ты уцелел, и начали подстрекать: мол, он уже задурил головы вашим собратьям, и руниа пришлось их уничтожить из-за него, если вы с ним не расправитесь, то с вами будет то же самое. Собственно, их тоже можно понять.
– Я не собираюсь их «понимать», – глаза Йаллера сверкнули. – От них я подобного отношения к себе как-то так и не дождался за всё прошедшее время.
– Не кипятись, – ровно предложил Ма-Истри. – Я не собираюсь обвинять и оправдывать. Мне нужны факты, из которых я буду строить защиту – между прочим, защиту для тебя, и не по давно истлевшим поводам, а здесь и сейчас. Так что будь добр, не трать время и не записывай меня в стан врагов. Это нерационально.
Йаллер внимательно разглядывал узор на бокале.
– Итак, осада ха-азланна привела к экономической блокаде, – голос Ма-Истри требовал продолжения.
– Привела, – согласился Йаллер. – Но всё же мы продержались довольно долго. Ну, а потом был Союз…
– …и война.
– Да. Я вышел сам. Я сказал своим, что могу быть убит, и что они не имеют права пасть духом, потому что как раз это было бы предательством – предательством меня и всей нашей жизни. Я заставил их поклясться, что они поступят по разуму, а не по чувствам, и сохранят свой народ, что бы ни случилось в дальнейшем. Эту клятву они сдержали. А ещё… ещё я поклялся сам – что вернусь к ним. Сколько бы на это ни потребовалось времени.
– А этой клятвы ты не сдержал.
У Йаллера дёрнулся уголок рта.
– Пока – нет.
– Жалеешь?
– У руниа много времени. Это лишь – пока.
– Астланцы живут надеждой на твоё возвращение уже много веков, – сказал Ма-Истри. – Это, не побоюсь громких слов, один из стержней их цивилизации. Ну, разумеется, кроме того, что они считают себя твоими потомками. В общем, логично: они были слишком свободолюбивы для того, чтобы сдаться, им бы больше подошла война до последнего, и подчинились они именно потому, что им было что беречь, потому что кровь должна уцелеть, хотя…
Он взглянул на Йаллера и понял, что тот мыслями в прошлом: слова о том, что есть сейчас, проскакивали мимо.
– Эти их главари с острова Бессмертных… – проговорил Йаллер. – Их тянуло ко мне во время боя. Я даже ничего не делал, достаточно было просто встретиться взглядами, как в них ненависть вспыхивала с новой силой. Впрочем, признаться честно, особой приязни к ним у меня тоже не было…
– Могу себе представить, – Ма-Истри с лёгкой усмешкой налил ему ещё. – Пей.
– Спасибо… Разумеется, никто не предполагал, что я рискну дать себя убить, чтобы потом полностью восстановить тело… хотя раньше я и сам не представлял себе этого: я ведь никогда такого не делал. Могло и не получиться…
– Теоретически, мы, люди, можем сейчас проделать то же самое, – кивнул Ма-Истри. – Конечно, не Силовым, а медицинским способом. Говорят, достаточно только капли крови человека, чтобы провести полную регенерацию. Но пока что мы на такое не способны. Да и вряд ли займёмся в обозримом будущем: все силы брошены на Расселение. Не до того.
– Да, кровь… – Йаллер смотрел куда-то вдаль, сквозь пространство и время. – Кровь, которая ушла в землю. Без неё я бы ничего не смог. Но даже если вы и сумеете выращивать новые тела, останется большим вопросом – как уговорить души войти в них. Мне-то проще: руниа изначально нематериальны, надо было только держаться… за то, что осталось. И да… теперь я точно знаю, что вне Тайшеле такое восстановление было бы для меня… скорее всего, невозможным. Как вы это называете – концентрация Силы меньше…
– Постой. А если бы не осталось от тела ничего? Что тогда?
Йаллер улыбнулся – жуткой, почти призрачной улыбкой.
– А всё… Мы – второе поколение воплощённых руниа, нас призвали в материальный мир… те, кого вы именуете богами-создателями. Мы же сами из ничего творить не умеем.
Ма-Истри внезапно осознал, что Йаллер только что открыл ему способ убить себя. Подумалось: а ведь это страшно – когда тебя теснят с остатками своих в ущелье, когда ты не щадишь, не бережёшь себя, когда боишься, что из затеи ничего не выйдет, а играть в поддавки нельзя, это поставит под угрозу всё и всех… И как же жутко – видеть, как рядом погибают те, кто решил не сдаваться, больно – получать удары, которые были бы смертельными для человека, и кого-то из врагов всё же забрать с собой… потом – отчаянно вцепиться в ушедшую в землю кровь, не видеть, как враги кромсают уже бездыханное тело, как останки тащат туда, к победителям и побеждённым, чтобы показательно сжечь перед всеми, а после этого подчинить свободный народ… Не видеть, не знать, не чувствовать боли, только держаться, держаться, ощущая цепкие леденящие лапы подступившей смерти. Потом – понять, что не можешь уйти отсюда, с того места, где тебя убили. Постепенно, с трудом воссоздавать своё тело, потеряв чувство времени… и не знать, что те, кто пришёл с острова Бессмертных вести войну, со временем уверились в окончательной гибели своего главного врага и вернулись обратно, прихватив с собой большинство элиа.
– …когда я понял, что всё удалось, надо было… в прямом смысле слова выбраться из могилы, – негромко говорил Йаллер. – Ущелье изменилось, конечно, но, на моё счастье, свои дома люди построили поодаль, и я их не напугал. Неподалёку они сделали пруд, я дождался ночи и долго отмывался от земли.
– А одежда? – поинтересовался Ма-Истри. – Украл?
– Украл, – признался Йаллер. – А куда деваться? Стоило мне взглянуть на людские сооружения, как я сразу понял, что всё изменилось очень сильно, надо это осознать, освоиться… а то сразу станет ясно, что я откуда-то не отсюда, пойдут ненужные вопросы, выяснения, кто я такой, а зачем? Я был к этому не готов.
Ма-Истри подумал, что было бы неплохо узнать дату, когда Йаллер вылез из могилы, но потом решил, что это не обязательно.
– Язык тоже изменился, я потихоньку учил… с телепатией это проще, – продолжал Йаллер. – Можно было бы и обойтись, но не хотелось выделяться: слишком подозрительно. К тому же, надписи…
– Да.
– Так странно: мирная жизнь, никаких защитных средств, даже оружия никто с собой не носит. Странные города, открытые дома, тонкие стены… на первый взгляд, всё совсем незащищённое, непонятно было: как вы так живёте? Бродишь невидимкой… Я хотел найти своих, постепенно разобрался, что и как теперь искать. Оказалось, всё довольно просто, но надо было привыкнуть.
– Почему же ты не вернулся к астланцам?
– Знаешь, поначалу я хотел… я же ради этого собирал себя заново. Но… я выяснил, что оказал им плохую услугу этим поражением. Да, надежда на моё возвращение смогла им помочь, но всё же… у них был, как вы называете, комплекс побеждённых. Кто-то справляется с ним путём закрытия от внешнего мира, – как те, кто ушёл на Энтиду. Эти – нет, они ощетинивались во все стороны. Но если бы я тогда продолжил противостояние, это было бы только отсрочкой, рано или поздно их истребили бы полностью. Что поделать. И я понял, что если я вернусь, будет только хуже, они ещё больше возомнят о себе… со всеми вытекающими последствиями. Это было… тяжело. Осознать и принять решение не возвращаться.
– Они всегда старались держаться особняком, у них было представление о собственной исключительности, – сообщил Ма-Истри. – Они действительно весьма талантливы по части способностей к владению Силой, причём у них эта одарённость развивалась издавна, независимо от нас и от общей тенденции человечества. Не скажешь, откуда? Нет? Ну хорошо, хорошо, я не настаиваю. Кстати, у энтидцев одарённость ещё выше, но она вся ушла в восприятие музыки и Вестей, Приходящих Издалека… Земля астланцев ещё не тонула, ничто им не угрожало, но они заявили: всё, мы отвечаем за свой народ, мы переселяемся туда, куда уже выбрали сами, а вы как хотите. Заставить их продолжать разведку Переходов я не мог, да если бы и заставил, толку бы не было. Саботаж, развал – никому не нужен. Проще было отпустить, хотя понятно, что мы ослабеем, и нам будет не хватать людей.
Йаллер улыбнулся так, что стало ясно: он был в курсе дела.
– Ты очень вовремя появился, – заметил Ма-Истри. – Слишком вовремя для того, чтобы ничего не знать и не понимать. Собственно, я так и предполагал: ты, скорее всего, рассчитывал на то, что Владеющие Силой ухватятся за тебя и попросят помочь.
В его голосе не было осуждения, – только констатация фактов.
– Рассчитывал, – тихо согласился Йаллер. – И если бы я открылся – ты бы первым нанёс удар при помощи объединяющей воли Ордена. Так что…
– Да, – коротко ответил Ма-Истри. – В этом ты был прав.
– Вот видишь…
– Вижу. Я только не понимаю, на кой тебе вдруг зачесалось открываться.
Йаллер попытался улыбнуться. Смотреть на Ма-Истри он по-прежнему не мог.
– И ещё. Мы с тобой занимаемся Расселением уже почти двести лет. Вроде бы ты, с твоим жизненным опытом, должен неплохо разбираться в людях. Вроде бы ты уже неплохо меня знаешь. Если тебе вдруг так загорелось – почему не открыться мне? Что это ещё за исповедь незнакомцу? Или ты считаешь, что я и сейчас, после этих двухсот лет, буду применять против тебя объединяющую волю?
Йаллер развёл руками.
– Я не собирался. Так сложилось. Он… он живёт с открытой памятью. Он – оттуда. Стоило мне сказать два слова, как он попросту узнал меня… ну и всё.
– Ах, вот как…
– Он испугался и ушёл, я пытался докричаться – телепатически и с помощью обычных средств связи… но он не стал слушать. Я думал, что всё это частное дело, он просил о личной встрече и ничего не говорил о работе… я не представлял, что он раззвонит на всю планету и поднимет бурю.
Ма-Истри долго молчал.
– Йаллер. Прости меня, но ты идиот.
– Вообще или в данном случае?
– Можно я не буду вдаваться в подробности?
– Можно.
Ма-Истри встал, дошёл до окна. Перенаселённая Тайшеле внизу продолжала гнаться за своими бесчисленными делами.
– После двухсот лет Расселения на Тайшеле остаётся всё больше никому не нужного человеческого мусора, – не оборачиваясь, сказал Ма-Истри. – Да, мы переселяем города, вместе с предприятиями, специалистами, при них часть этих бездельников уходит по причине родственных связей. Но в большинстве своём они остаются здесь. Это – аудитория Арелата. Они считают себя обиженными. Они правы. Признаюсь, у нас есть тайная надежда дождаться, чтобы этот хлам вымер своим ходом. Если, конечно, на это хватит времени у материков Тайшеле. Но здесь всё ещё полно людей с головой, и когда они ловятся на заявления Арелата – это уже серьёзно. Я не могу рассчитывать на то, что смогу переубедить низшие слои человеческого общества, – сам понимаешь, когда ты привык к более высокому интеллектуальному и моральному уровню людей, то… понимаешь?
Он резко обернулся. Йаллер не ожидал, – вздрогнул. Кивнул.
– Отлично. Так вот. С Арелатом нужно воевать его же оружием, – то есть публичными заявлениями, выступлениями и прочим. Как говорили древние земледельцы – пустить встречный пал. Я постараюсь. Я буду очень стараться. Я не могу гарантировать, что у меня получится, но сделаю для этого всё.
– Что именно?
– Я буду свидетельствовать истину.
Йаллер очень глубоко вздохнул.
– Да Арелат тоже, в общем, не наврал…
– Зато ты хорош, – голос Ма-Истри прозвучал немного резко. – Вот что. Тебе нужно лететь к ребятам, отдать им данные по найденной планете. Сейчас – бесполезно: у них пять утра, в это время нормальные люди обычно спят. Я тоже собираюсь немного побыть нормальным человеком. В общем, оставляю тебе кабинет, разберись со своим материалом, как обычно.
Йаллер вскинулся.
– А…
– Нет. Они не разбежались при известии о том, кто ты такой. Точнее, разбежались, но не все. Когда прилетишь, они выскажут тебе всё, что о тебе думают, потому что им пришлось набирать новых сотрудников. Впрочем, им это только на пользу: замкнулись на своих, исключив возможность здоровой конкуренции, а теперь это необходимо поменять. Ну и… в общем, стало ясно: тем, кто остался, действительно важно дело и проект «НОЙ».
Он махнул рукой.
– Тебя так уважают, что даже проект в твою честь назвали, а ты…
– Уважали, – тихо поправил Йаллер.
– Всё. Я пошёл. И если ты меня разбудишь, то я лично откручу тебе голову, назад будешь сам приставлять! Или новую отрастишь…
Йаллер наконец сумел улыбнуться и смотрел вслед Ма-Истри, пока за тем не закрылась дверь.
* * *
В предрассветном полумраке дым растворялся, вентиляция подхватывала его и помогала делать вид, как будто здесь никто не курил. Владеющим Силой курить было нельзя. Пить тоже. Сейчас это было неважно.
– Бесполезно, – говорил тихий размеренный голос. – Ты же видела, что с Ма-Истри говорить бесполезно. Даже твоя сестра не может.
– Эльда много чего не может. Можем – мы!..
– Ты переоцениваешь наши возможности и выдаёшь желаемое за действительное. Ма-Истри уже почти двести лет под его влиянием. Когда он появился, мы провели совет и признали его неопасным. Почти двести лет назад. Это много.
Тишина стала жуткой, потому что в ней убили надежду.
– И что теперь?
– Молчать. Не спорить. Время для слов давно прошло, а мы и не заметили.
– И всё?
Дым стал гуще.
– А что ты предлагаешь?
В тишине подавили глухой всхлип.
– Мы отвыкли жить в страхе. Теперь это снова…
– Не плачь. Нельзя.
– Но ты же будешь что-то делать?
– Если я буду что-то делать, ты пойдёшь со мной?
Ответ возник не сразу: внезапно пришло осознание, что решение уже есть, что оно сложилось и требует переступить черту.
– Да. Что бы ты ни задумал, я пойду с тобой. До конца.
– Нет. До конца не пойдёшь.
– Говори. Говори, что ты задумал.
– Убрать Йаллера, конечно. Без него Ма-Истри очнётся сам.
В тишине взметнулся ужас – древний ужас, погребённый в веках и вернувшийся вновь.
– Но – как?!
– Орден существует для обороны от Силовых существ. Разведка, установление мира, привлечение на нашу сторону – или уничтожение. В крайнем случае – при помощи объединяющей воли.
Нервный смех.
– Ну, меня-то ты объединишь, но этого же не хватит…
– Есть и другие.
– Это хорошо…
– Это плохо. В случае неудачи меня ждёт смерть – либо от рук самого Йаллера, либо от него же руками Ма-Истри. Остальные должны успеть уйти через Переходы. Чем больше будет остальных, тем сложнее быстро уходить.
– То есть Кодекс летит в Бездну?
– В каком смысле?
– Отстранение главы Ордена может происходить только в его присутствии…
– В этой части – да. Он под влиянием. Он несамостоятелен. Он зависим.
– Он может обнаружить заговор раньше…
– Это не заговор. Мы не предатели. Мы так же, как и прежде, работаем на людей.
Долгое мучительное молчание.
– Постарайся… чтобы всё удалось.
– Ещё бы. Но обольщаться не стоит.
* * *
Ма-Истри проснулся на рассвете и первым делом бросился звать Йаллера. Если он по-тихому исчез…
«Да?» – донеслось в ответ.
«Ты где? – требовательно спросил Ма-Истри. – Ты ещё не улетел?»
«Нет, – оказалось много работы с материалами. А что?»
Ма-Истри вздохнул с облегчением. Если только он не врёт… Впрочем, для того, чтобы исчезнуть, Йаллеру достаточно только одного: не отвечать. И тогда можно годами бесполезно кричать в пространство, на Тайшеле хватит суши для того, чтобы скрыться одному руниа… который, ко всему прочему, умеет и Переходы открывать.
«Йаллер. Хочешь правду? Как на духу?»
Тот невесело усмехнулся.
«Ну давай…»
«Я не хочу, чтобы ты исчезал.»
Ма-Истри вдруг услышал, ¬– Йаллер не скрывал своих чувств, он сначала обрадовался, рванулся навстречу этому «не хочу», но потом заставил себя не поддаваться на желаемое: боялся разочароваться.
«Почему?..»
«Как бы тебе так объяснить, чтобы не обидеть. Ты псих. Я сильно испугался за тебя этой ночью.»
«Не стоит. Я вовсе не горю желанием во второй раз собирать себя с нуля.»
«Я заметил!»
«Постой. Постой! Я вовсе не о том, чтобы согласиться умереть…»
Ма-Истри перевёл дыхание. Как же всё-таки с ним тяжело… иногда.
«Йаллер, есть и другие способы избавить от себя человечество. Не хочу предлагать варианты. Пойми, если с Великим Расселением всё уже более-менее ясно, если мы уже многих переселили, создали много колоний, то проект «НОЙ»… Ты же понимаешь, что он никому не нужен, кроме кучки ненормальных, которых ты вдохновил своей идеей. Он изначально нерентабелен. Это огромные деньги, которые никогда не дадут прибыли, которые даже не вернутся. Что же, ты его бросишь? Это же твоё детище, твоя идея. Я помню, как ты обрадовался, когда люди сказали: да, нам тоже жаль, мы будем работать над этим заповедником, мы тебя поддерживаем. Ведь они же никуда не делись и не заявили, что раз ты правая рука Прародителя Зла, то они с тобой иметь дело не будут.»
Он боялся замолчать и услышать возражения.
«Пожалуйста. Скажи мне, что ты не исчезнешь.»
«А если у тебя не получится? Если вместо оправдания ты получишь такое же отторжение, если тебя сместит с поста твой же собственный Орден? Ты ведь фактически встаёшь на одну сторону со мной. Зачем им руководитель, который открыто поддержал меня – после разоблачения?»
«Ты что, задумал всё бросить и удрать? – Ма-Истри начал злиться. – По примеру своих астланцев? Чем же ты тогда лучше них? Зачем тогда не сделал этого сразу, пока я спал, зачем отзывался?»
«Нет! Нет, я не задумывал удрать… вовсе нет. Я тут смотрел свои материалы, выкидывал лишнее…»
В мыслях Йаллера фоном промелькнула и исчезла неуверенность.
«Ты боишься встретиться с ребятами из проекта «НОЙ»? Послушай. Может, мне поехать с тобой? Но я должен что-то доложить совету Ордена после встречи с тобой, они ждут. И я должен быть там один. Без тебя.»
«Это как раз понятно… ожидаемо.»
«Ну так как? Подождёшь?»
Йаллер некоторое время размышлял.
«Нет. Я отправлюсь один. И… не бойся, что я исчезну. Я не предатель. Никогда им не был. Веришь?»
«Посмотрим, – буркнул Ма-Истри. – Слова – это прекрасно, особенно те, которые хочешь услышать. Если что – зови.»
* * *
Ему было тяжко в городах, точнее – в переходящих одно в другое бесконечных поселениях, где шалеешь от нескончаемого моря звуков, лезущих в уши, лиц, попадающихся навстречу, улиц, сменяющих друг друга, домов – высоких, почти уродливых от множества одинаковых окон, от их подавляющей высоты. За эти окна загоняли людей больших просторов, чьи земли перестали существовать: одни уходили за Переходы, но другие занимали их место. Поначалу лица в городах, в рельсовиках, на улицах были – лицами, но со временем люди стали меняться: грубели, среди них становилось всё больше и больше некрасивых, опустившихся, махнувших рукой на внешний вид и приличия. Он задыхался от перекрещивающихся чужих раздражений, недовольств, усталости, всегда старался держаться незамеченным. Впрочем, рельсовики ходили под землёй, а их бородатые машинисты почему-то видели его. Почти всегда. Он поначалу побаивался того, что они его ещё и опознают, но давно перестал. А заодно – и вздрагивать при виде амулета со знаком руниа Оле у многих из них на шее… Может быть – зря? И как они – теперь, когда все точно знают, кто он?
Нужно было проскочить в вагон, и тогда дальше – надолго – будет путь сквозь пустоту подземелий, уносящий прочь все мысли. Бородатый машинист всё-таки в последний момент заметил его, махнул рукой – и рельсовик тронулся.
Он ехал к Рионель.
Рионель Кайто он привёз к наирим, когда ярким пламенем вспыхнуло тлеющее обсуждение того, что вместе с сушей Тайшеле тонут все её бессловесные обитатели, и, может, надо всё же смягчить закон, разрешающий путь через Переходы только людям. Кое-кто начал делить животных на полезных и вредных. Он испугался. Выбрал – её. Учёный, биолог, специалист… Надеялся, что она поймёт. Отчаянно надеялся, не признаваясь в этом самому себе, что она догадается… Это он понял только сейчас, в долгом пути подземного рельсовика, когда отражение в стекле смешивало реальность с тем, что роилось в мыслях, и можно было увидеть не то, что есть на самом деле…
Он привёз её к наирим, и звери вышли – огромные, хищные, грозные, способные напугать… и очень чуткие к тем, кто их не боялся.
Она замерла. Страха не было – он бы почувствовал, Рионель не обучалась прятать чувства, как Владеющие Силой, – было только удивление, как будто перед тобой оживает легенда, как будто ты внезапно прикасаешься к хрупкой тайне, один неосторожный нажим – и тайна рассыпется на множество осколков, которые уже никогда не соберёшь… Они кружились возле Йаллера совсем как тогда, давно, когда он, ещё не решившись выйти к людям, узнал, что от наирим хотят очистить какую-то землю, и рванулся – спасать. Наплёл что-то людям, ещё плохо произносил слова, – не было практики, некому было поднатаскать… Он отвык говорить вслух и только сейчас понял это, а ещё – что не справляется ни с языком, ни с произношением. Телепатия помогла только выучить и понимать, но он не хотел ею пользоваться: у людей есть Владеющие Силой, которые могли говорить на другом языке так, чтобы другие ловили телепатическую волну и не нуждались в переводе, но они все наперечёт, а появление кого-то нового… подозрительно. И его тогда пустили. А он – кроме остального, ещё и хотел после долгих веков встретиться с наирим вновь.
Он рассказывал о первой встрече Рионель – сбивчиво, пропуская то, что хотел скрыть, и всё же – говорил.
Вспоминал, как смотрел в светлые, жестокие, хищные глаза – тех, кто умел красиво и быстро убивать, но никогда не унижался до падали, тех, кто умел любить и ненавидеть, но по своему непреложному и честному закону, тех, кто стоял под взглядом близкой смерти и не боялся, потому что всевидящая смерть была с ними, дикими и свободными, всегда.
Как внезапно в светлых глазах что-то дрогнуло. Зверь двинулся, – под густой чёрной шерстью заиграли мускулы, – и мощные лапы легли ему на плечи. Он ошалело пошатнулся: этого не может быть, это было так давно… неужто узнал?! Они пронесли в памяти рода сквозь века и тысячелетия то, как он когда-то спасался у них от смерти? От одиночества? Это – правда?..
Светлые хищные глаза подтверждали: это правда.
Они набросились на него всей стаей, кружились, лизали руки и лезли огромными башками под ладони, чтобы он их погладил. Их когти не убирались, они невольно исцарапали ему плечи, грудь, спину, он едва замечал это, и только мимолётно мелькнула мысль: вот, с таким трудом создал себе новое тело, и снова на нём кровь… только уже не от ненависти, а от неуклюжей звериной ласки…
Он не мог говорить с ними, – они бы не поняли, – но всё же сумел дать понять, что опасно охотиться на домашний скот, что им грозит беда. Они – поверили… и надо было возвращаться. Вырваться из объятий стаи. Да, это – стая, у них своя иерархия, но когда стаю с единым и всегда правым вожаком создают себе люди, они оскорбляют этим зверей, потому что – не умеют делать так, как должно быть в природе, и ничего хорошего из такой затеи не получается… Стая уходила, а он смотрел ей вслед. Знал, что точно так же смотрят и другие глаза, человеческие, и человек, не веривший, что стаю возможно отвадить, наконец увидел это сам.
При виде него человек испугался, засуетился, – он задним числом осознал, что весь исцарапан. Махнул рукой: ничего, не страшно, заживёт… Он поднял голову и осознал, что его настойчиво о чём-то спрашивают. Человек был благодарен за помощь и спрашивал, как его зовут.
Он замялся. Имя… Он просто рванулся отводить беду от тех, кого считал своими, и совсем не подумал о последствиях. О благодарности за помощь… Старые прозвища нельзя вытаскивать на свет, за ними – шлейф событий, войн и бед. Не надо. Он попытался сказать, что имя неважно, и опять запутался в произношении.
– Йаллер? – переспросил человек. – Тебя зовут Йаллер?
Он от неожиданности улыбнулся. Йаллер. Имя, которого никогда не было, которое ничего не значит… за которым ничего нет. Имя, которому он с чистого листа будет давать жизнь и историю.
– Да, – твёрдо ответил он. – Моё имя Йаллер.
Он вспоминал глаза Рионель, – как она смотрела, пока он рассказывал. Мгновения, события, чувства – всё ускользало, всё утекало, как вода сквозь пальцы, и невозможно даже удержать их, не то что возвратить. Первая встреча с наирим ушла в прошлое, от неё остались только слова рассказа о картинах в памяти, пришла другая встреча, чтобы тоже исчезнуть, остаться только в душе, и хотелось кричать оттого, что так будет всегда.
Отражение в стекле спуталось и дрогнуло: на очередной станции вошли люди, их было много, в них было усталое вынужденное смирение перед долгой дорогой, превращавшей жизнь в замкнутый круг. Йаллер не хотел видеть их, снова отвернулся – и из тьмы нового туннеля перед мысленным взором возникло лицо Рионель. Тогда, давно, он в растерянности смотрел на неё с земли, снизу вверх, даже не пытаясь угадать, что она скажет в ответ. Предложил ей погладить зверя…
…Он едва не проехал свою станцию пересадки.
* * *
– Постой, – он ошеломлённо осёкся перед смеющимися серо-зелёными глазами Рионель. – Так значит… ты знала, кто я?
– Нет. Не знала. Разумеется, многие ломали голову над этим вопросом, но у них было недостаточно данных… в отличие от меня. Правда, в версию, что тебя прислали руниа с острова Бессмертных для помощи нам в Расселении, я не верила с самого начала…
Йаллер тихо хмыкнул.
– Ну почему же, это же лежит на поверхности…
– Потому что все Переходы, ведущие с Тайшеле, давно уже открыты Орденом, который держит их под наблюдением. С помощью Силы можно обмануть людей, но не приборы, и можно совершенно точно сказать, что за всё время наблюдений из Перехода, ведущего на остров Бессмертных, никто не выходил.
– Это ещё не аргумент, помощника могли выслать раньше…
– Не могли, – Рионель взглянула на него серьёзно. – Да, я понимаю, для тебя это бравада и немножко месть – прикидываться посланником с острова Бессмертных, но… не передо мной, хорошо? И сейчас уже поздновато, ты не находишь? К тому же, против этой версии есть и более весомый аргумент.
– Какой?
– Боги-созидатели убеждены в том, что все, кто пришёл в Тайшеле для сотворения людей, связаны с планетой и вне её жить не могут. Судя по тому, как ты без оглядки сунулся в Переходы, ведущие прочь с планеты, у тебя эта убеждённость напрочь отсутствует. А это значит, что ты не из их лагеря, хотя ты такой же руниа, как и они… а раз такой же, то связь не существует.
– У них – да, – лицо Йаллера исказилось, дрогнули губы. – Но они-то не договаривались с Тайшеле для того, чтобы та держала материки…
– Значит, у него связь подлинная, – спокойно согласилась Рионель. – А они так и не осознали, что оторвали от Тайшеле остров Бессмертных и перенесли невесть куда, продолжили обманывать себя наличием этой самой связи. Если бы она была, они бы умерли, перейдя свой Переход, и не было бы ни ваших войн, ни уничтожения Йосаяна. Руниа повезло, у них нет психосоматики, которая при наличии убеждённости такой силы… и одарённости Силой, кстати… непременно привела бы их к гибели.
Йаллер глянул на неё удивлённо: то ли научный интерес у неё заслонял болезненную, до ярости древних войн, остроту противоречий, то ли она давно уже всё решила, то ли он так и не привык к нынешним людям, которые чувствовали себя в безопасности даже от руниа. Если верно последнее, то это заслуга Ордена – избавить людей от давнего страха. И если бы Орден ничего больше не сделал, то из-за одного этого он уже недаром существовал…
– Так вот. После наирим у меня осталось совсем мало вариантов. И далеко не каждый руниа будет вздрагивать и так меняться в лице… если назвать этих зверей арьо мелкори.
Йаллер вздохнул.
– А другие тоже догадались бы, если бы имели… достаточно данных?
– Не знаю. Правда, все мои версии упирались в то, что кандидаты в Йаллеры давно уже умерли. Но у вас, руниа, особые отношения со смертью… говорят.
– И… Ма-Истри тебя не спрашивал?
– Ты хотел сказать – не допрашивал?
– Пожалуй.
– Он звонил.
Рионель помолчала. Йаллер тревожно двинулся вперёд.
-И что же ты ему сказала?
– То же, что и тебе сейчас.
Йаллер охнул и растерянно улыбнулся.
– А он думал, что я сбегу…
– Он плохо разбирается в некоторых сторонах человеческой жизни, – голос Рионель стал резким. – А разве ты собирался?
– Нет. Но…
– Так «нет» или «но»?
– Нет. Рионель!
– Что?
– Я нашёл подходящую планету.
– Да, ты говорил.
– Но вы должны всё перепроверить, это же был только поверхностный осмотр.
– Конечно. Но должны – не только мы.
Йаллер нахмурился.
– Что же именно я должен?
– Выйти к людям.
– Зачем?!
– Принести им данные о планете для проекта «НОЙ».
– Но… я же отдам их тебе.
– Ты не понимаешь. Этого мало.
– Почему?
– Потому что они должны снова увидеть тебя. Понять, что ты – прежний. Тот самый, который так переживал за своих наирим, что затеял всё это большое, бестолковое и затратное дело по спасению фауны Тайшеле. Что именно про этого Йаллера, которого они уважают и ценят, Арелат наговорил гадостей. Ты знаешь, сколько мне пришлось провести бесед после его разоблачения? Сколько человек сразу хлопнули дверью, а сколько со скрипом согласились остаться, отложили решение до твоего возвращения? И что же – ты вернулся и не появишься? Значит, их решение уйти – верное? Ты хочешь, чтобы мы потеряли… да что там говорить, это длинный список. Это ты виноват – сначала своим молчанием, потом своей откровенностью. С первым я уже как-то свыклась. Но виноват – ты. А расхлёбывать пришлось – мне. Так что будь добр помочь закончить с выяснениями. Всё это ужасно невовремя! Надо делом заниматься, оно наконец-то сдвинулось с мёртвой точки, а тут…
Она встряхнула головой, солнце заиграло на светлых волосах. Йаллер вдруг понял, что ему стало легко, удивился и не захотел разбираться в причинах.
– Хорошо. Я выйду. Но только если…
– Я вообще-то директор проекта «Наирим о Йаллер» – засмеялась Рионель. – Конечно, я буду вместе со всеми.
– И со мной, – попросил Йаллер.
– И с тобой, – покладисто отозвалась она. – Не будем тянуть.
* * *
После собрания она уехала вместе с ним, – нужно было лично прийти в министерства, согласовывать множество вопросов, начинать работать с другими ведомствами… Йаллер пытался вникнуть в её объяснения, вежливо кивал, потом они доехали до станции пересадки, вместе с толпой вышли на перрон, – и внезапно среди моря чужих чувств, мешающих, давящих, стало слишком много бешенства и ненависти. Он успел только вспомнить слова Ма-Истри о человеческом мусоре, – и понеслось.
Толпе было тесно в подземных переходах, построенных давно и не рассчитанных на перенаселённость нынешней Тайшеле, и Йаллера не спасло обычное отведение глаз, к тому же – рядом шла Рионель. У многих в толпе были безумные глаза, металлические прутья и ещё какой-то опасный хлам. Он толкнул Рионель к стене, прикрыл её собой, та отчаянно крикнула – не устраивай бойню, – а он и не мог, раскидывать людей было попросту некуда. Из другого туннеля вымахнул очередной рельсовик, на перрон хлынула новая людская волна, началась давка и драка. Когда ему несколько раз заехали железом по лицу, он только отмахнулся, держался как мог, – человека давно уже сбили бы с ног и растоптали… Он улавливал обрывки чужих мыслей, – да, это те отбросы, которых обходили раз за разом при отселениях, это уже почти не люди, они согласны с Арелатом и едут бить Владеющих Силой, снесли охрану у входа на станцию, и…
Он не знал, сколько простоял вот так, прикрывая Рионель у стенки, – когда отключил боль, вместе с этим как будто потерялось и чувство времени. Драка прекратилась внезапно, люди пытались выбраться, от кого-то убежать, в животном ужасе оглядывались туда, откуда пришли, – а оттуда доносилось глухое яростное звериное рычание. Люди лезли друг по другу – выше, на стены, – многие уже валялись в крови на полу, а неподалёку грохотали, не останавливаясь, рельсовики: начальство быстро сориентировалось и закрыло станцию.
Он помнил расширившиеся глаза Рионель, помнил, что мимо проходили люди в форме Службы Безопасности – с чёрными зверями, рвущимися с поводков. Толпа, обмякнув, рассыпалась на отдельные трясущиеся человеческие отбросы, из застывшей массы выхватывали кого-то и уводили. Кто-то в форме, – он не сумел запомнить человека, только отпечатались в памяти чёрные волосы до плеч, расчёсанные на прямой пробор, – увёл его и Рионель прочь, в светлую комнату, потом обнимал свою чёрную небольшую зверюгу… неспешно и как-то удивлённо прошла мысль, что наирим с этими зверями точно родственники… а ещё – пришёл страх: наверное, что-то с ним случилось, раз всё, что обычно запоминается насмерть, сейчас проскакивает мимо, может, это только кажется, на самом деле он вспомнит и этого человека, и всё остальное, просто должно пройти время… Он попытался успокоить себя: то, как его сбили в полёте во время самой первой войны, он тоже не помнит, в отличие от остального, значит, это просто – в момент опасности, ничего страшного… Потом чья-то рука подала ему салфетку, чтобы вытереть кровь, кажется, это была Рионель, а человек из Службы предлагал им поехать на наземном экспрессе, извинялся за то, что не знает, когда они ходят, должны же они когда-то ходить… Потом ему крепко и ободряюще пожали руку, он улыбнулся в ответ, а человек порадовался, что он умеет быстро регенерировать выбитые зубы. Ну да, это же Йаллер, он же руниа. А что?
За окном рвался бешеный ветер и швырял облака.
* * *
– И как же ты смог пойти против Ма-Истри, ведь твоя жена его племянница…
– Мне не нужна слепая вера. Я ещё не забыл Кодекс, – Элегвен вымученно и печально усмехнулся. – Как смог? Это было тяжело. Но я не предатель, и любая проверка это подтвердит... а они были.
Яр тревожно глянул на друга. Остальные из его маленького народа ждали.
– Ты прошёл проверку Ма-Истри?
– Конечно. Он же всех прощупывал – и на собрании после разоблачения Арелата, и на втором, после возвращения Йаллера.
Он поморщился: произносить овеянное славой имя, зная правду, было неприятно.
– Так что же ты хочешь предъявить нам в качестве доказательства? – спросил Яр.
Серые глаза Элегвена скрылись за длинными ресницами. В штаб-квартире Ордена все белые двери были одинаковыми, приходили только по зову, поэтому посторонних, которые не знали, куда идти, нужно было провожать.
Через короткое время белая дверь открылась. Чтобы понять, как не по себе пришедшей, не нужно было быть Владеющим Силой.
– Проходите, – мягко сказал Элегвен. – Пожалуйста, садитесь… мы не станем задавать вам вопросы. Просто покажите.
Женщина села.
Она не знала, как такое обрушивалось на неё. Просто во время дождей, точнее, когда медленно и вязко надвигалась высокая серая туча, в груди что-то сжималось, и становилось трудно дышать. Если кто-то попадался рядом и случайно становился свидетелем, – часто бывало, что больше никогда к ней не приходил.
Потому что она исчезала. Оставалось то же лицо, те же глаза… только из этих глаз смотрел другой человек. Жёсткий, видевший смерти и убийства… ну да, мужчина. Он говорил на другом языке, полном странных шипящих звуков, каких не было ни в одном из ныне существующих. Он рассказывал о том, как его народ жил в покрытых зеленью горах, пас скот, и как однажды настал голод. Люди съели сначала скот, потом животных, которые стерегли его, – высоких тонконогих тварей, страшненьких, если бы не полезность, вряд ли их кто-нибудь бы разводил… а потом стали есть друг друга. Не было войны, до соседей было далеко, кто-то уходил за помощью и даже возвращался, но голод не уходил. И тогда они стали нападать на соседей. Отвыкшие от обычной еды люди не брали ничего съедобного: их интересовало только человеческое мясо. Они забыли о том, кем были, они забыли о том, что принадлежат к числу вассалов ха-азланна… и однажды поплатились. Из-за гор пришёл отряд с высоким черноволосым вождём, чьи глаза не были глазами человека, одетым в красно-золотое, слишком быстрым и безжалостным для того, чтобы можно было ему противостоять… и было непонятно, зачем ему вообще отряд. Он всех убил сам. Всех, и воинов, и женщин, и выживших благодаря человеческому мясу детей. И стариков, которые отказывались есть людей и молча ждали смерти, чтобы самим стать пищей. Их не убивали, потому что в воинах на дне душ почему-то сохранялось что-то человеческое… а он пришёл и убил. Убил всех.
Мужчина, видевший смерть и погибший сам, видел всплывающее перед мысленным взором и рассказывал, хотя для свидетелей из Ордена слова были лишними. Обычно он появлялся только тогда, когда небо заволакивала тяжёлая серая туча, приносившая безрадостный дождик. Не грозу, а только дождик, то приходящий, то умолкающий, словно не уверенный в том, стоит ли по этим людям плакать. Сейчас – мужчину из глубин памяти женщины вызвал не дождь. Ей было тяжело, Владеющие Силой видели это, кто-то хотел побыстрее закончить беседу, но внезапно всё кончилось само. Женщина вздрогнула, чуждое выражение исчезло с её лица, а она потянулась, – просыпаясь.
Владеющие Силой сидели в молчании, никто не думал о ней, только об увиденном, – и она, тихо поклонившись и попрощавшись, ушла. Ушла приходить в себя – одна, как привыкла за десятилетия.
Первым опомнился Яр.
– Я правильно понял, что это были людоеды? – осторожно спросил он.
Тишина была такой, как будто женщина, уйдя, оставила живших в её памяти мертвецов людям, и они теперь не знали, что с ними делать.
– Да, – резко ответил Элегвен. – Продолжай.
Яр смешался.
– Самое страшное не призраки прошлого, – неспешно сказал кто-то за его спиной. – И даже не то, что кто-то из прошлого внезапно оказался среди нас. И даже не то, что мы его проморгали – и стоит задуматься над вопросом, действительно ли Ма-Истри тоже ничего не знал, как утверждал на совете.
– А что же? – не выдержал Яр.
– Нас использовали, – жёстко прозвучало в ответ. – Наши лучшие побуждения, наше желание помочь, спасти, вывезти – использовал в своих целях руниа, которому эти стремления, как ты видел, глубоко чужды. Стоит, кстати, задуматься над вопросом, каковы же его цели. Скажи, ты, вот ты сам – мог бы пойти к преступившим закон и вместо наведения порядка просто убить всех? Не разбираясь, кто прав, кто виноват?
– Тогда было другое время и другие законы…
– Но закон человечности никто и никогда не отменял! Да, ты не ошибся, там все были людоедами, даже дети. Вот только добровольно ли? Почему-то сейчас уже столетиями суды стараются установить степень вины преступников, разбираются в отягчающих и смягчающих обстоятельствах… Может, зря?
Элегвен подошёл к Яру, тот смотрел на него снизу вверх.
– Кажется, я ошибся, пригласив тебя сюда.
Он обернулся на остальных, уголок рта дёрнулся.
– Простите меня… если можете.
– Не понадобится, – шелестящим спокойным шёпотом донеслось от окна. – У него есть родители, семья. Он не станет предателем. Разве не так?
Яр вскочил.
– Нет! Нет. Я не предатель. Но… неужели никто из вас не пришёл в ужас? Только я?
Элегвен невесело усмехнулся.
– Не только. И всем приходится выбирать. Что выбираешь ты?
Яр обернулся на остальных – и опустил голову: он был один против всех. Думать надо было стремительно, и он решился.
– Я… мы присоединимся к вам. Только вы же знаете, мы не можем подняться выше уровня ар-нидрис… от нас мало толку.
– В объединяющей воле толк есть от всех.
Яр обвёл Владеющих Силой горящим взглядом.
– Вы все – каждый – делаете выбор. И каждый из нас будет за него отвечать… Что-то мне кажется, что если этот выбор неправильный, если я ошибаюсь… вслед за вами… то я за это поплачусь.
– Очень может быть, – отрывисто сказал Элегвен. – Всё?
– Да. Я… понимаю, – нехотя произнёс Яр и решился произнести вслух то, о чём молчали все. – Но все мы тоже можем погибнуть. Только бы не напрасно… Как нам избавиться от него?
– Переход, – коротко проронил Элегвен. – Силовая аномалия. Если его закрыть в тот момент, когда он будет проходить… Вы же помните, потеря сознания в момент пересечения… он не сможет освободиться.
– Да.
Владеющие Силой оживились, и комната перестала быть похожей на то, как будто здесь только что появился покойник.
– Значит, замуровать… Только бы получилось!..
– Только бы он не узнал раньше, – Элегвен усмехнулся. – Надо же, придётся использовать методы Службы Безопасности и не думать о самом важном… как они умеют.
– Это просто.
– И ещё. Ма-Истри считает, что в Ордене у него всё в порядке, занялся успокоением народа. Пусть. Кровавые бунты ни к чему. Но пока он не отправляет его в новый рейд и неизвестно когда отправит. Надо следить за графиком. И готовиться. У нас будет только один шанс.
* * *
Ма-Истри позвал его, едва они расстались с Рионель. Глава Службы Безопасности хотел побеседовать с ним. Срочно. Лично. В присутствии главы Ордена.
Йаллер не хотел. Впрочем, Служба Безопасности имела полное право спросить с них, Владеющих Силой, с какой радости они стали причиной бунтов и мятежей вместо того, чтобы заниматься своим делом. Претендовали быть гарантами стабильности, между прочим…
Глава Службы Безопасности был худощавым, седым и очень подвижным, в присутствии Владеющих Силой в его взгляде стояла ледяная вежливая стена. Йаллер думал, что тот будет задавать вопросы, но был неожиданно удивлён.
– Я хочу вам кое-что рассказать, – начал глава Службы. – Банда на вашей станции пересадки была не единственной, остальные пробирались тише и прошли дальше, но после ликвидации первой повернули назад и постарались исчезнуть. Они базируются в закрытых прибрежных районах, в брошенных городах, из которых отселены люди. Арелат скрылся, хотя прямого обвинения ему нет, и на то, чтобы подвести его под подстрекательства к беспорядкам, нужно время и доказательная база. Я понятно объясняю?
– Вполне, – проговорил Йаллер. – Мне не очень понятно только – зачем. Вы хотите, чтобы я помог Службе кого-то найти?
– Не торопитесь, – коротко улыбнулся глава Службы. – Это не всё. Нам известно, что существует – весьма быстро организовалась, кстати, – группа, если можно так назвать, поклонников Арелата, они считают, что связаны с ним… предыдущими жизнями…
Йаллер вздрогнул.
– …точнее, появилась она не сейчас, такие воззрения вспыхивают время от времени на протяжении всей обозримой истории человечества, но это особенно усиливается в эпохи больших катастроф. Обычно у таких людей нет ярких лидеров, а когда они появляются, то это не лидеры, а вожди, вокруг которых вьётся свита, нередки случаи, когда их деятельность связана с криминалом. Одно за другое… У нас есть экспериментальный прибор, способный уловить изменения ауры при наличии памяти о предыдущих воплощениях, так что впервые в истории есть возможность проверить на практике, чего стоят эти утверждения.
Йаллер хмуро смотрел в сторону.
– Вы хотите, чтобы я доставил вам подопытных? Вы считаете, что вместо вас я буду…
– Нет. Ничего вместо нас вы делать не будете. Вы – эксперт по таким… проявлениям сверхпамяти, подобных вам людей мало, и все они, увы, уже в далёком прошлом. Я хочу, чтобы мы наконец отделили простых ненормальных, не имеющих опоры в обществе людей от тех, кто цинично использует их, вовлекая в конфликт с законом. Может быть, для вас новость то, что для проявления и уточнения так называемых воспоминаний в этих группах используются наркотики? Да? Сейчас беспокойное время, Йаллер, и любое резкое движение чревато далеко идущими последствиями, представить которые в полной мере не могут, увы, ни наши аналитики, ни Владеющие Силой с их чувством будущего… которым, впрочем, по признанию господина Ма-Истри, они не могут управлять…
Йаллер молчал.
– Наши данные показывают, что сейчас это опасно. Разумеется, эти несчастные ненормальные не пойдут громить штаб-квартиру Ордена, но нам нужны ведущие от них нити. Вы понимаете? Арелат поднял волну, весь масштаб которой он не в состоянии представить… Признаться, заварушка, которую вы устроили, сильно осложняет всё. Я не могу утверждать, что без вашего откровения беспорядков не было бы вовсе, поскольку мы фиксируем бунтарские настроения на протяжении трёх последних десятилетий, но вы дали толчок.
– Но что же мне оставалось делать? – резко спросил Йаллер.
– Я бы на вашем месте не признавался, – глава Ордена иронично глянул на Ма-Истри и снова повернулся к Йаллеру. – Продолжал бы молчать. Мало ли какой журналист что накопает, у них такая профессия… но теперь…
– Да?
– Да. Есть разные уровни допуска к информации, есть и такая, которая не будет открыта никогда. Людьми. Не руниа. Обычными людьми, не владеющими Силой. Так что…
Он встал.
– Благодарю за беседу.
Йаллер кивнул. Ма-Истри встал, чтобы проводить гостя, и вскоре вернулся. За время Расселения в Службе Безопасности начальство сменилось три раза… нет, четыре. А между рейдами Владеющим Силой полагался перерыв, и они с Ма-Истри явно договорились, что вот Йаллер отвезёт данные в штаб-квартиру проекта «НОЙ», и тогда можно будет предложить ему другую работу… А если бы он не согласился? Проверять, насколько правильно работает этот их прибор, да ещё на тех, кто болезненно потянулся к Арелату, кто если и не помнит на самом деле, то – знает, хочет верить… выдумывает себе прошлое… С Арелатом было – тяжело. С этими наверняка будет не легче…
– Арелат будет арестован и осуждён, – ровно сказал Ма-Истри.
Йаллер поморщился, Ма-Истри поднял руку.
– Не надо, – попросил он. – Да, я понимаю, ты не можешь не дёргаться на слово «суд», но у нас нет выбора. Это толпа. Кому-то выгодно направить её.
– Он не хотел крови. Я уверен.
– В том, что он не разнесёт на всю планету сведения о тебе, ты тоже был уверен.
Йаллер поднял глаза на Ма-Истри. Тот вздрогнул: его взгляд был чёрным от поглотившей руниа бездны воспоминаний.
– Йаллер! Прекрати. Ты же только терзаешь себя.
– Я не могу не вспоминать… какие-то слова – и сразу…
Ма-Истри заставил Йаллера сесть, взял его руки в свои.
– Послушай. Не держи в себе. Расскажи мне. Клянусь, дальше меня это не уйдёт.
На лице Йаллера промелькнула и исчезла тень слабой улыбки.
– Ещё и клянёшься…
– Говори. Можешь даже показать. Я выдержу, я и не такое видал.
– Такое – не видел.
– Хватит отнекиваться. Ты вредишь себе. Я не могу успокаивать тебя с помощью Силы, так что извини, будут обычные человеческие средства. Поверь, это действует. Как обезболивающее. Другого варианта всё равно нет. Говори.
Йаллер кивнул.
– Понимаешь… Он мне рассказывал…
Ма-Истри терпеливо переждал долгое мучительное молчание.
– Когда его выпустили из заточения… первого... Меня там, разумеется, не было… После разбирательства, на котором решалось, быть ли ему свободным или вернуться в чертоги Повелителя Мёртвых навеки, было решено – освободить… он вышел из-под Висячих Камней и, не оглядываясь, пошёл прочь. Никто не останавливал его, никто не окликал. Он шёл в светящемся мареве, в чуждом свете, который искажал защитный купол острова Бессмертных, и никому не пришло в голову, что ему больше всего на свете нужна тень. Просто тень. Что он только страшным усилием воли заставляет себя не зажмуриться, что глаза, отвыкшие от света за века, почти не различают очертаний, только безжалостно яркие цветовые пятна. Он шёл долго, пока не исчез из виду город, остановился… прислонился к дереву. Ветви тоже пропускали лучи, но это было хоть что-то… Осознал, что давно уже уговаривает себя – осталось немного, надо продержаться, надо дойти хоть куда-нибудь, не может же быть, чтобы тут не было тени, не настолько же они сумасшедшие… А когда наконец остановился, то подумал: ничего. Ничего. Потихоньку… В волосах запутались листики, он снял их, долго рассматривал, как чудо… Привыкать к свету… да ещё и чуждому… пришлось долго, но об этом так никто и не узнал. Элиа останавливали его посреди улицы, расспрашивали – любопытные, не знающие, что такое страх. Те, кто помнил и знал, старались не встречаться с ним даже взглядом. Он часами стоял в слепящих лучах, терпеливо рассказывал про далёкую землю и смотрел прямо, не позволяя себе щуриться. А в голове колотилось только одно: да когда же это мучение закончится, когда же они наконец уйдут своей дорогой…
Ма-Истри тихонько сжал его руку.
– Ты рассказал. Просто – смог. Это хорошо.
Йаллер не ответил.
– Арелат не был бы в восторге, если бы услышал от тебя… вот это. Он думал бы про то, что было дальше. Желал бы ему только плохого. Ты ведь знаешь, что это такое – желать кому-то зла? Ведь так?
Йаллер кивнул.
– Я не верю, что с тех пор ты простил его – да и своих – врагов. Ведь так?
– Так, – в глазах Йаллера чернота постепенно отступала.
– К тому же, извини, Арелату даже в самом худшем случае не достанется тот же приговор, что Скарвину. Так что даже если ты всё равно жалеешь его… не стоит. У нас так не принято. Разве ты не знаешь?
– Знаю.
Ма-Истри вздохнул. В безумной высоте, пробиваясь сквозь городские огни, резко, косо и страшно белел ранний месяц.
* * *
Быстро наступающий вечер не приносил покоя: после работы Эльда шла через долгие коридоры в кабинет отца – чтобы слушать, записывать… помогать. Уходили последние ученики, за окном темнело, в небе города сквозь резкий искусственный свет пытались пробиться звёзды, а Ма-Истри вспоминал о звёздах чужих, и всё складывалось в единую картину. Он рассказывал о том, о чём прежде не знала даже Эльда, она узнавала об опасностях, о том, что он пережил, и очень важным становилось – дотронуться до его руки, ведь этого, оказывается, могло не быть, и как же дорого это стоит...
Она думала о том, как теперь – в записи – оставался на долгие века его голос, и вставало незримым бдящим призраком проклятое довлеющее «навсегда», которое унесло уже её мать, и с которым Ма-Истри боролся всеми возможностями Владеющего Силой, но – он знал, и она тоже знала – не мог победить. Как слова превращались в текст, которому предназначено уйти на свободу. Как было страшно думать о том, что этот текст ты должна отпустить – во враждебный мир, туда, где будут, да и уже есть, волны недоверия, злости, желания уничтожить. И, глядя на появляющиеся буквы, нельзя было не принять горькую мысль: да возможно ли вообще что-то сделать – вот так, не силой, а просто словом, от которого так легко отвернуться... Отвернуться от свидетельства очевидца и участника событий, изменивших Тайшеле. От «Свидетельства» Ма-Истри.
Вечера уходили в ночи: работать нужно было быстро. Ответы, совещания, выступления – не отвертишься, если для выхода на широкую публику можно сделать текст и передать помощникам, то перед своими не выйдет. Свои подозрительно быстро соглашаются с аргументами. Лучше бы спорили. Выкладки по Расселению. По затопленным территориям. По угасшим после затопления Переходам. Да, эта информация раньше была только для внутреннего пользования, да, это не свежая выдумка вместо отсутствующих аргументов: Переходы закрываются. Не сразу. Некоторые остаются – высоко над поверхностью воды, там, где когда-то были горы, плато, равнины. Там, где теперь ничего нет. Переходы бывают разные, Орден давно уже изучал их – сначала осторожно, с риском для исследователей, потом – пришлось броситься в дебри, уходить далеко, без гарантии возвращения. Первые переселения были ещё до Йаллера, экспериментальные, небольшие. Возможно ли наладить автономную жизнь. Что для этого нужно. Потом – стало ясно, что, несмотря на все сложности и возможные неудачи, придётся переселяться. Кто-то тогда ещё начал протестовать, вытаскивать древние сведения о том, что гибнуть может только проклятая или запятнавшая себя земля, а мы-то ни при чём, нас топить не за что… Когда по-тихому переселились астланцы, разговоры ошеломлённо смолкли: бежал целый народ, занимавший не последнее место в Ордене. Разобрали Найарит буквально по камешку и увезли с собой, чтобы собрать на новом месте заново. Видимо, были веские причины. И вскоре после их ухода появился Йаллер…
А наутро приходилось возвращаться в привычную жизнь – с учениками, уроками, литературой Йосаяна доколониальной эпохи… Идти сквозь привычные толпы людей, спешащих по своим постоянным маршрутам на работу, – и сквозь бушующую под стенами резиденции Ордена ярость: выступления не прекращались. Служба Безопасности держала их под контролем и не пресекала – чтобы дать возможность выпустить пар. И они давали себе волю. Эльда, даже будучи Владеющей Силой, невольно начинала жалеть о том, что воздушный транспорт так тяжеловесен и не может доставлять сразу на рабочее место. Она делала так, чтобы толпа не замечала её, проскальзывала мимо, но не могла избавиться от полных ненависти выкриков, не говоря уже о том, чтобы заставить толпу замолчать.
– …таким образом, в ранний период мы наблюдаем три основных направления в придворной литературе. На следующем занятии будет тест. Вопросы есть?
– Да.
– Прошу.
– Госпожа Ма-Истри, скажите, пожалуйста, а могла ли колония на Энтиде быть основана Йаллером?
Не показать волнения. Этому учат ещё на младшей ступени. Орден поручает вопросы образования своей будущей смены только Владеющим Силой…
Улыбнуться. Аудитория оживилась и ждёт. Поединок всегда интересен, это жадный интерес толпы… сродни той, которая беснуется внизу, снаружи. Да, тут свои, – но всё же.
– Это не относится к теме сегодняшней лекции.
– Вы отказываетесь отвечать, госпожа Ма-Истри?
– Нет. Для полной картины вам следует обратиться в отдел поселений и запросить исторический обзор по Энтиде. Согласно археологическим изысканиям, колония существует несколько тысяч лет, – соответственно, она появилась задолго до Великого Расселения и до Йаллера. Местные предания, сомневаться в которых нет оснований, говорят, что будущие колонисты бежали от войны и провалились в Переход. Исследования подтвердили и время войны, и расположение Перехода на Тайшеле.
– Но ведь для открывания Перехода нужно пройти обучение! Это не дверь, которую может открыть кто попало!
– При определённом уровне одарённости Силой обучение не нужно, к тому же, состояние стресса часто повышает способности.
– Вы хотите сказать, что среди беглецов были элиа?
– Генетический анализ не даёт однозначного ответа на этот вопрос. Однако одарённость Силой у них присутствует, и весьма специфическая.
– Так это действительно колония поклонников Прародителя Зла или как?
– Да.
Повскакали с мест. Интересно. Им – интересно. У них нет страха, они слишком юны, чтобы бояться, и не жили во время войн, Орден сделал всё для того, чтобы войны остались в прошлом. Может быть, это теперь кого-нибудь и спасёт… или наоборот: погубит.
– А почему Йаллер к ним не ушёл?
– Почему он не ушёл на Астлан?
– Он боится воевать с Орденом?
– Зачем ему вообще воевать, ему и так неплохо!
– Зачем ему Астлан и Энтида, если он втёрся в доверие к Ордену?
Поднять руку. Терпеливо дождаться, пока шум уляжется.
– Вы прекрасно знаете, что Орден изначально был создан как оружие людей против элиа и прочих одарённых Силой. Когда появился Йаллер, оружие было приведено в боевую готовность, если можно так сказать.
Тишина. Неуверенный голос с задних рядов.
– Госпожа Ма-Истри, вы уверены, что он эти двести лет не руководит Орденом?
– Да. Уверена.
– Нам бы вашу уверенность…
– Не стоит слушать людей в истерике, – голос должен быть спокойным. – Я знаю график работы Йаллера. Я знаю отчёты дежурных по Переходам о том, кто и когда их пересекал. Йаллер несравнимо больше времени проводит в рейдах, чем на Тайшеле. Таким способом невозможно ничем руководить. Он действительно ищет пригодные для жизни миры, и больше ничего.
– А вы с ним общаетесь?
– Практически нет.
– Почему?
– Незачем, – улыбка должна быть непринуждённой. – У нас нет общих интересов. Чем может помочь в вопросах разведки планет преподаватель йосаянской литературы?
– Нет, ну а просто…
– Просто – нет.
Она слегка поклонилась аудитории, давая понять, что разговор завершён.
– Напомню, в следующий раз будет тест. Всего доброго.
* * *
Посты Службы Безопасности вдоль отселённых территорий повторяли пунктиром линию побережья. Йаллер уехал на одну из баз, – на этот раз не рельсовиком, а воздушным спецтранспортом, вместе с людьми в форме, и ощутил облегчение оттого, что отпала необходимость вновь пробираться через запруженные народом станции. С высокого этажа были видны улицы покинутых городов, по залитым солнцем коридорам базы ходили сотрудники Службы, – Йаллер даже в их походке чувствовал напряжённость, они были совсем другими, чем привычные ему Владеющие Силой. Орден был когда-то создан людьми для того, чтобы защититься от более одарённых – элиа и руниа, а позже, когда элиа ушли за Переход на остров Бессмертных, а ещё остававшиеся на Тайшеле руниа перестали показываться на глаза, Орден стал почти всемогущим. Простые люди поначалу долго старались сосуществовать с Орденом в мире, но втайне создавали паритет, и этим уравновешивающим силы оружием стала Служба Безопасности. Официально все они работали на правительство и были разными родами войск, но… Так близко к себе Служба старалась членов Ордена не подпускать. Ситуация изменилась, или приглашение эксперта из Ордена – разовое мероприятие, которое ни на что не повлияет?.. Йаллер остро ощущал недоверие к себе. Не потому, что некогда был правой рукой Прародителя Зла, – а просто как Владеющий Силой.
Поначалу он не очень понимал, что от него хотят. Ждал, что вот-вот привезут толпу каких-нибудь несчастных в лохмотьях, с безумными глазами, которые будут бросаться на него и нести что-то невразумительное, что их будут запихивать в лапы какого-то аппарата, на экранах которого при каждой фразе будет что-то мерцать, а его будут спрашивать, бред это или не бред. К вечеру понял: такого не будет, они придумали что-то другое. Но – что? В какой-то момент подумалось: а ведь убрать его из центра цивилизации под предлогом работы – неплохая идея, и он повёлся… Он нервно рванулся куда глаза глядят, тут же наткнулся на вежливых людей в форме. Остановился. Почему Ма-Истри согласился на это? Считал, что после его умалчиваний имеет право на свои? Или, – что обиднее, – решил, что на прямую просьбу убраться на время перерыва между рейдами куда-нибудь в глушь он отреагирует как-то не так? Но почему тогда он задействовал Службу Безопасности, ежели те подозрительно относятся к Владеющим Силой? Чтобы показать перед правительством и народом, что не использует никаких Силовых уловок? Чтобы было похоже – он даже задохнулся от мысли – на то, как в старину правители отдавали сына в заложники в знак мира?
К ночи Йаллер не выдержал и вывалил Ма-Истри все свои подозрения, мысли и тревоги. Глава Ордена хмыкнул.
«Ну ты умеешь себя накрутить…»
«Так что из этого правда?»
«Всё – и ничего. Потому что работа реальна. Подожди, не суетись. Там огромная операция, из которой ты знаешь лишь о небольшой части. Я, впрочем, тоже. Они не раскрывают всего, а мы не пытаемся залезть им в головы. Даже если бы и попытались, толку бы не было: они умеют не думать о том, что ты ищешь. Проверено.»
«И как же они тогда обдумывают свои планы?»
«Секрет Службы.»
Ма-Истри попрощался: надо было возвращаться к делам. Йаллер чувствовал, что прежнее доверие стало хрупким, как ночные облака, и что в этом виноват только он, а потому – не имеет права предъявлять претензии и чего-то требовать. Где-то неподалёку доносилась музыка, тревожная, напряжённая и стремительная, – освободившиеся от дежурства люди включили канал новостей. Сидеть в четырёх стенах было тяжко, он выбрался в коридор, хотел было предупредить службистов, что прогуляется и вернётся, но взгляд упал на экран, – и Йаллер замер.
Линия. Красная на белом фоне. Она взвивалась вверх, чтобы тут же упасть книзу экрана. Раз. Другой. Третий. Знакомый до боли рисунок: так фиксируются землетрясения, с которых начинается гибель очередной части суши. А потом вдруг линия стала чёрной, как на мониторе прибора, показывающего сердечный ритм. В его биении – жизнь… На белом проявилось сердце, фон стал стремительно чернеть, и проступил бело-голубой снимок из космоса: родной и беззащитный образ Тайшеле. И картина рассыпалась, исчезала, потому что по экрану катилась огромная волна, чтобы обрушиться на морской берег.
– …Йаллер?
Он очнулся: перед ним стоял человек и явно уже давно что-то спрашивал.
– Да. Извините, засмотрелся, – он грустно усмехнулся.
– Впечатляет, – согласился службист. – Это повтор, сейчас такие ролики постоянно показывают, их несколько... Так что вы хотели?
– Пройтись по воздуху, – сообщил Йаллер и заметил, как человек сразу подобрался, взгляд стал жёстким. – Ну как мне доказать вам, что я ничего не натворю и вернусь?!
Службист развёл руками.
– Я надеюсь, вы понимаете, что приборы с помощью Силы не обманешь…
– Да. Но это только к вопросу о том, что не натворю. А вот насчёт возвращения… вам придётся поверить мне на слово. Да и скажите, можете ли вы удержать руниа против воли?
– Лучше не пробовать, – серьёзно сказал службист. – Так когда вы намерены вернуться?
– Послушайте. Меня сюда… заманили под предлогом работы. Пока что никакой работы в волнах не видно.
– Сейчас идёт спецоперация. Она продолжается уже несколько недель. О таких мероприятиях трудно сказать, когда они закончатся.
– Но меня позвали сейчас…
– Постарайтесь утром уже быть на месте, – попросил службист. – И не появляйтесь в публичных местах. Да, это трудно, потому что легче найти, с позволения сказать, непубличные места, и вы как раз в одном из них находитесь. Может, вам что-то подсказать?
Йаллер несколько мгновений соображал. Понял, что совершенно не подумал о том, куда именно собрался. Не появляться в публичных местах…
От его неожиданной улыбки службист настороженно переглянулся с напарником, смотревшим новости.
– Вы ведь знаете о том, что было на станции пересадки, ну, пересечение третьей северной линии и…
– Знаю, знаю.
– Там были чёрные звери. Ручные. Родственники наирим.
– А, – службист как-то сразу догадался, в чём дело. – Она тоже подумала о том, что вы захотите пообщаться с Нельо, но не могла предложить это сама, – устав запрещает неофициальные контакты…
– Она? – Йаллер немного растерялся. – Нельо?
– Подразделение восемь-один-двадцать, третий северный сектор, личный номер четыре-ноль-пять-два. Это Нельо. А его хозяйку зовут Ранна Та’ги. Пойдёмте, я ей позвоню…
Йаллер без единого слова пошёл за человеком к переговорнику. Подождал, пока тот дозвонится, молча следил за тем, как для него быстро договорились о встрече, ставили в известность какое-то начальство. Всё совершалось само, мчалось, как состав по рельсам, а он только сидел и ждал, пока его куда-то вынесет. Вот только – куда?..
Через несколько минут он уже летел в ночном небе, стараясь не приближаться к лайнерам. Не стоит пугать людей летающим руниа, они к этому не привыкли…
Его ждали возле питомника, – Йаллер сразу узнал: ну да, то же лицо, чёрные волосы до плеч на прямой пробор… Улыбнулась, провела внутрь, как старого знакомого. В питомнике сразу встретил дружный вой: звери почуяли чужого и обменивались мнениями.
Йаллер удивлённо смотрел на них: по сравнению с наирим звери были намного мельче, не такие острые хищные морды, но всё же они те же, родственники… вспомнят?
– А я и не знал, что кто-то скрестил наирим с домашними, – проговорил он.
– Порода называется келах, – отозвалась Ранна Та’ги. – Порода молодая, многие пытались экспериментировать с наирим, но ничего не получалось: то слишком дикие, то неуправляемые, то вовсе потомства нет. Легенда говорит, что когда произошло объединение Северного Континентального союза, царь Кел, как и другие правители, остался не у дел, хорошо хоть титул не ликвидировали… любил зверей разводить. То есть имя-то у него было намного длиннее, это сокращение, но всё равно в честь него породу и назвали.
Она подошла к вольеру, зверь радостно бросился к ней. Йаллер вдруг понял: нет, они его не помнят, просто отношение к нему, двуногому, перешло в привязанность к людям в целом…
– Неужели не страшно выходить к разъярённой толпе? – тихо спросил он. – Всё-таки женщина…
– Выхожу не я: выходит он, – Та’ги кивнула на чёрного зверя. – Ему не страшно. Хотя, на самом деле, никто привыкнуть не может.
Йаллер опустился возле зверя. Жизнь вдруг вывернулась, показывала то же, но наоборот: это он привёл Рионель к наирим, это он обнимался с мохнатым чудом и приглашал к этому другого… и не был уверен в том, что его поймут. Как это, что за виток спирали, почему? Он не хотел вникать, не хотел думать, – вихрь судьбы захватил и несёт, так пусть несёт…
Их руки встретились в густой чёрной шерсти. Показалось: сейчас Ранна должна назвать его по имени… Она – назвала. Не изначальное, только то, которым его звали ха-азланна, но – оказалось достаточно: последний барьер слетел. Недоверия – не было. Не было последних бешеных дней. Истеричной ненависти. Грязи и подозрений. Как будто улыбка Ранны Та’ги стала мостиком к другому времени, совсем недавнему, но уже – до боли – прошедшему. Прошлое не исчезло, оно перешло в настоящее, и царящая за пределом стен ночь – его часть.
– Пойдём? – спросила Ранна. – У меня есть взвар стариодиса и плюшки.
Они ушли из питомника, держась за руки. Они говорили на одном языке – о наирим, о том, как звери приняли его за своего, о том, почему он взялся их спасать… Она оживлялась, радостно соглашалась: ну да, точно, с келах это есть – взаимопонимание, когда просто посмотришь в глаза и сразу знаешь, кто куда пойдёт и что сделает… Тень печали пришла, когда он спросил – что же будет с породой, когда придёт час переселяться Службе Безопасности, ведь домашних зверей запрещено брать с собой.
– Ничего, – отозвалась Ранна. – Мы загасим породу, и всё. Впрочем, до этого далеко, и я не буду в числе тех, кто покинет Тайшеле последними. Я умру здесь.
Йаллер вздрогнул от того, как легко она это сказала. Люди. И смерть. И далёкий путь в неизвестность. Путь, равного которому по жути не знают даже руниа…
Ранна извиняющимся голосом попросила его отпустить руку, – Йаллер невольно сжал слишком крепко.
– Прости.
– Ничего.
Она вела его по переходам, в которых никого не было. Не появляться в людных местах… похоже, ей велели исполнять этот приказ.
В доме было пустынно, – не дом, служебная квартира, временная… а через несколько минут перед ним уже стояла симпатичная тёмно-сиреневая чашка с золотым узором, и от неё шёл пряный аромат, пьянящий запах лета, трав и свободы. Вот только травы остались в считанных парках, без которых людям было бы уже не выжить… всё застроено, всё, кроме тех мест, где не позволяли условия. Да и запрет на вывоз домашних зверей не так сложно исполнить, остались только такие, как келах, обслуживающие нужды человека. Страшный мир… а в роликах между новостями показывают просторы, зелёные холмы и реки новых земель. Расселение. Спасение. Дома – и поля, невыносимо яркая зелень, цветущие деревья, бегающие дети, непривычные птицы – огромные красавцы, парящие над головами… Жизнь. Если вы хотите жизни – дайте Владеющим Силой работать. Короткие кадры-мгновения: редкие съёмки Йаллера, как он оборачивается и смотрит. Наверное, люди так и не привыкли к его глазам руниа… А теперь – новости…
Ранна выключила экран.
– Как тебе плюшки?
Йаллер улыбнулся.
– А можно ещё?
…он вернулся, как и обещал: на рассвете. Точнее, рассвет уже настал, он летел вместе с ним и смотрел, как отступает ночь. Если подняться выше, то граница станет очевидней… но – нельзя: там лайнеры. Когда приземлился – наконец рассмотрел, куда его отослали.
На самом берегу, над морем, колонны подпирали кусок балюстрады, украшенной сложным путаным узором. Колонны – и больше ничего. Тёплые, нагретые солнцем, овеваемые всеми ветрами. Когда-то это был самый восточный город в колониях Йосаяна, потом он умер и ушёл вглубь земли – как и всё, но, когда земля обрушилась в пучину, колонны вновь увидели свет и чудом уцелели на краю бездны.
Огромная, чудовищная высота колонн безмолвно говорила о том, как велик и могуч был погибший Йосаян, и как нестрашен и призрачен он стал теперь. Но теперь этих безмолвных слов никто не хотел слышать: к колоннам люди приходили с суеверной надеждой на чудо и молились, чтобы море пощадило их дома.
Нижняя часть колонн – на всю высоту, куда можно дотянуться – была гладкой и блестящей от множества прикосновений, а единственная дорожка, ведущая наверх, к обрыву, – скользкой от бесчисленных прошедших по ней шагов. Тонули земли, исчезали острова, уменьшались материки, – а колонны на высоком берегу продолжали стоять, как будто помнящая обо всех, безжалостная и всевластная стихия забыла о них.
Или сделала вид.
* * *
Наутро появился худощавый щуплый человечек, – форма Службы смотрелась на нём неуместно и странно. Представился, тут же начал рассказывать про свой прибор, – вклиниться в его речь было нереально, он как будто боялся, что его оборвут, и вообще не останавливался. Йаллер через полминуты уже потерял нить рассуждений и ждал, пока Эрниак выдохнется сам. Стало ясно только одно: попытки создать нечто подобное предпринимались уже давно, этот чудак решил наконец добиться успеха и уверен в нём, и вообще в эпопее с прибором веками не хватало подтверждения – или опровержения – специалиста, потому что те, кто до сих пор претендовал на это звание, в результате сами строили песочные замки. Йаллер укрепился в мысли, что его отправили на базу только чтобы убрать подальше на время спецоперации против Арелата и его союзников, и попробовал понять, что же Эрниак от него хочет.
Ему показали досье, – ряды имён, кратко: кто такой, где работает, если работает, кем себя считает, контакты. Он поразился: как давно и хорошо налажена слежка, и люди, не догадываясь, что под колпаком, охотно вступали в разговоры, рассказывали о себе... Да, точно. Именно сами и рассказывали, вот зафиксированы показания от информаторов. И как же они не просекали, что собеседник не свой, не такой же, а только притворяется? Как же легко их обмануть, – тех, кто хочет найти своих, таких же сумасшедших, что-то видящих мысленным взором, рвущихся прочь от тесных квартир, от бесконечных толп и жизни, мчащейся по кругу дом-работа… Да, легко, потому что среди их контактов – мошенники, распространители запрещённых препаратов, кто-то уже побывал в лечебнице, и на таких стоит отметка: была психиатрическая экспертиза. На всякий случай он поискал Арелата и не нашёл, – тот проходил по другим критериям и в занесении в эту базу данных не нуждался.
– Арелата здесь и не будет, – с сожалением сообщил несуразный автор прибора. – Он сейчас в оперативной разработке вместе со своей группой, вот когда будет арестован, можно будет его проверить…
– Я уже… проверил, – сдержанно ответил Йаллер. – Наверное, для вашего исследования это был бы самый яркий пример, да…
– У нас есть другие, – Эрниак с энтузиазмом переключился. – Через пару часов их привезут. Они проходят как свидетели, вы сможете наблюдать за процессом из комнаты фиксации допроса…
– Я лучше рядом посижу, – отозвался Йаллер. – Ваши арестованные меня не увидят, пока я сам этого не захочу.
В глазах Эрниака мелькнул страх. Йаллер поморщился.
– Не бойтесь. Я не буду делать ничего без предупреждения. Только скажите: вы же блокируете попытки телепатической связи с вами, верно?
– Верно, – признался Эрниак. – Это наученное, на основе… эээ… вашей защиты…
Йаллер усмехнулся.
– Не надо чувствовать себя виноватым, я для этого вас и научил. Точнее, не вас, а Орден, но не суть. Так когда можно будет приступить? Я в последние почти двести лет отвык от безделья, и этот вынужденный отдых у вас на берегу океана меня несколько тяготит.
…В кабинет для допросов он вошёл следом за людьми, и допрашиваемый его не заметил.
Это было странно, – он как будто смотрел в чужую душу из-за стекла, которое было прозрачным только в одну сторону, а с другой было зеркало, Когда-то такие зеркала устраивали во дворцах… какие дворцы, залы, просторы? Обитаемая земля съёжилась, загнав всех по каморкам, дворцов не осталось, – энтузиасты увезли то, что ещё уцелело, разобрав по камешку и собрав на новом месте, а что-то ушло под воду безвозвратно, человеку полагалось жизненное пространство по минимуму… Йаллер невольно вспомнил квартиру Ранны Та’ги, – тесно!.. Неудивительно, что человек рвался на простор хотя бы мыслью, и воображение болезненно рисовало ему то, чего он никогда не видел, но точно знал о том, что это – было. Перед Йаллером проходили один за другим задержанные, прибор ничего не показывал, а руниа в ответ на взгляд Эрниака отрицательно качал головой: да, прибор прав, очередная жертва нынешней жизни, и только… К вечеру поток свидетелей иссяк, а Эрниак с укором смотрел на всех подряд: на прибор, на Йаллера, на коллег, которые вели допросы, как будто искал, по чьей вине настоящие помнящие не попадаются. Робко вспомнил, что была теория, будто обучение владению Силой пробуждает сверхпамять. Йаллер тихо засмеялся: не заметил такого, связи нет… а если бы кто-то и нашёлся, то вряд ли Орден отдал бы своего человека на эксперименты Службе, пусть даже и на такие невинные.
– А вы сам не хотите попробовать? – вдруг спросил один из тех, кто вёл допрос. – До сих пор эта штука ничего не зафиксировала, может, она и вовсе не работает?
Эрниак открыл было рот для защиты своего изобретения, но Йаллер его перебил.
– Что же… почему бы и нет. Хотя, боюсь, мои показатели настолько отличны от человеческих, что его заклинит, и на этом дело закончится.
– Вот и попробуйте, – посоветовал службист. В его глазах читалась надежда, что после поломки прибора назойливый изобретатель отстанет от них хоть ненадолго.
Йаллер, улыбнувшись, занял место задержанных. Поначалу ничего не понял, – положить руки на стол и так и держать, и всё… И всё?
– Есть! – радостным шёпотом возгласил изобретатель. – То есть… как-то странно… Ох, стоп, стоп, убирайте руки, скорее!
Йаллер тут же послушался. Эрниак сиял, как заглядывавшее в комнату солнышко.
– Оно работает! Он работает! Теперь уже нельзя в этом сомневаться, я был прав!
Йаллер отошёл от стола. Изменения ауры при наличии памяти о предыдущих воплощениях. У него не было других жизней, лишь прохождение грани Смерти… отпечаток на душе. А сколько их – у людей? И – зачем? Они все приходят из мира небытия, только никто не знает, в который раз. Разумеется, раз человечество увеличило свою численность, должны быть и новые души, те же, кто уже был, затеряются в людском море, как песчинка. Но открытая память – не прохождение грани Смерти, это – другое…
– Постойте. Не радуйтесь прежде времени. Вы зафиксировали не то.
Изобретатель чуть не подпрыгивал от воодушевления.
– А вы можете… а можно вас… а…
– …на обследование, – добродушно подсказал следователь. – Йаллер, если вы хотите действительно облегчить нам жизнь – займите коллегу делом. Честное слово, у Службы и так работы полно, а он благодаря поддержке в верхах у нас уже столько времени съел…
– Это важно!
– Не сомневаюсь. А сейчас – не ушли бы вы оба отсюда, пожалуйста? Официально рабочий день окончен, но вы можете продолжить его где-нибудь ещё.
Йаллер широко улыбнулся и потянул Эрниака за рукав.
* * *
Они долго сидели в каморке с видом на мёртвые дома, пили, – в основном пил Йаллер, Эрниак попытался за ним угнаться, но не смог и сдался, – и обсуждали, что именно такое фиксирует несчастный прибор, что не так и как должно быть. Память. Открытая. Закрытая. У человека. У Владеющего Силой за долгую жизнь. У руниа. Отчего взбесился прибор при соприкосновении с Йаллером? Чем отличается память о прошлых жизнях от памяти человека с раздвоением личности?
Ему было интересно, почему люди очень быстро переходят с ним на «ты». Эффект, производимый его вечной молодостью на тех, кто выглядел старше? Или нет, – уважительность растворялась, когда люди начинали чувствовать себя с ним на равных и даже в чём-то выше?
Каким образом они вырулили на его прежнюю жизнь, Йаллер потом не мог сообразить. Эрниак пытался доказать Йаллеру тактические и стратегические просчёты, сделанные им в войне ха-азланна с Йосаяном, потом незаметно переехал на предыдущие войны, и Йаллер неожиданно обнаружил себя рассказывающим о том, что Прародитель Зла сотворил, кроме него, ещё двоих руниа, но из его брата выросла последняя гадина, сестра же дважды спасла Йаллеру жизнь, а потом погибла и больше не вернулась. Эрниак долго чесал в затылке, убеждал Йаллера, что в Легендах никакого брата у него нету, сестра там не сестра вовсе, хотя кто вас, руниа, разберёт. Йаллер возмутился, но ему налили ещё, и он притих. Эрниак заявил, что Йаллер, несмотря на свою материальность, всё равно какой-то странный, что дух просвечивает сквозь плоть, запутался в формулировках и в качестве аналогии привёл Нельо, в котором, судя по тем же Легендам, пылал этот самый дух. Этого Йаллер уже снести не смог и завёлся.
– Вы из Нельо культ сделали, нашли из кого! Мальчишка дерзил, как обычный дурноголовый подросток, его отправили остудить горячую голову, считай – выкинули! Если бы просто отпустили, свои не поверили бы, решили, что Прародитель Зла напустил порчу! Он же на пути у элиа торчал, не пропустили бы, даже если бы очень захотели! А его недоумок-кузен не справился с простейшим замком и махнул мечом не глядя! Нет, как же! у вас это великая дружба и великий подвиг! И никому в голову не приходит задуматься, как же мы все дружно прохлопали ушами и прошляпили такую долгую возню! Вот так внезапно все ослепли и оглохли, так?
Эрниак слушал его гневную речь и блаженно улыбался.
– Ты не представляешь, как шикарно слушать живого свидетеля! Особенно после того, как наслушался всех этих, которые считают себя самим Нельо, кузеном Нельо, десятиюродными братьями третьего слуги…
– Что?!
– Я говорю о ребятах, на которых есть досье. У каждого своя история в голове, а то и не одна. Могу показать записи, оценишь. Хочешь?
Йаллер махнул рукой, – мол, давай. Поначалу не заинтересовался, хмурился, – какие-то странные люди, где они живут, как, по подвалам прячутся, что ли? Припомнил, что те, кого провели перед ним накануне, тоже не отличались цивилизованностью… а потом вслушался в их рассказы и обмер. Эрниак, вполголоса комментировавший запись, оглянулся на Йаллера и осёкся на полуслове.
– Почему Нельо у этих придурков всегда не такой, каким был на самом деле?! – яростно поинтересовался Йаллер. – У них всех это какой-то озлобленный истеричка, который только и делает, что ищет, кому бы голову срубить! Или вовсе предмет для обожания и жаления, за которым уже и личность не разглядишь!
– Йаллер, успокойся. Я пытался копаться в этом вопросе. Понимаешь...
– Пока нет!
– Погоди. Дай сказать.
– Хорошо. Извини.
– Ты же знаешь про теорию Вестей, Приходящих Издалека? Она же энтидская, должен знать.
– Должен. Знаю.
– Так вот. Это не собственная память о предыдущих жизнях. Это – улавливание.
Йаллер малость остыл. Он хотел, чтобы в истории с толпой несчастных был хоть проблеск истины, а до сих пор выходило только, будто это всё самообман – или обман. Талант же к умению видеть у людей встречался довольно часто, и он был подлинным, и от этого становилось немного полегче, хотя Йаллер ещё не совсем понимал, какое отношение он имеет к массовому самозванству.
Эрниак приободрился.
– Я дам аналогию. Мы здесь включаем канал новостей. Ранна Та'ги тоже включает этот канал. И Рионель. И Ма-Истри. Только у тебя хороший приёмник, у Ранны похуже, а Рионель вообще ни до чего с вашим зверинцем, у неё стоит машина, которой уже лет двадцать как пора на свалку. И все они смотрят один канал. Представляешь, что они там насмотрят?
– Представил. Только это всё равно не объясняет...
– Погоди. Это не всё. Ты же читал наши книги, да? Про историю...
– О да. Читал.
– Иногда лучше бы этого не делал, да?
– Не то слово.
– Так вот! Был оригинал. Историческая, так сказать, личность. В своё время его любили, ненавидели, или же он просто тихо проспал свою жизнь, никаких особых эмоций к себе не вызвав, – как сложилось, так и сложилось, но имя есть и какие-то факты тоже. А потом, представляешь, какой-нибудь писатель написал про него пьесу. Но не про него! Оригинальный деятель был совсем не нужен. Из личности сделали героя – ну, допустим, такого, как ты описал. Озлобленного, истеричного, машущего мечом направо и налево за правое дело. Или – с точки зрения врагов – за совсем неправое, но убеждённо. А написали хорошо. Даже отлично. И герой оказался весьма привлекательным – не для всех, но для многих. И гремела эта пьеса на ура веками. И эти самые, смотрящие своим внутренним взором неизвестно куда, в результате ловят не оригинал, а вот это! Понимаешь?
– С трудом, – честно признался Йаллер. – Но я попробую вникнуть, обещаю.
– И вообще, Йаллер, скажи спасибо, что ты не видел, как они считали себя тобой!
Йаллер несколько мгновений растерянно смотрел на Эрниака и пытался не верить своим ушам. Не получилось.
– Как же так…
– А вот так. Понятно, когда Арелат объявил о том, кто ты такой, такие явления как-то быстро растворились. Видимо, присутствие оригинала резко отсекает возможность для таких игр. Но большинству исторических личностей так не повезло.
Йаллер сидел как оглушённый. Мысли разбежались, будто забыли, по какой дороге следует приходить в голову. Бедный учёный замолчал и не мог понять, как вернуть Йаллеру душевное равновесие, – похоже, в отличие от Ма-Истри, у него подобного опыта не было вовсе.
– Так я же… – Йаллер наконец обрёл дар речи. – Я же этот… как его… ну, правая рука Прародителя Зла. Как же они… Вы же и на ха-азланна зуб держали, пока их Орден в себя не втянул, а остальные на нас смотрят как на врагов, так сказать, исторически…
– Понимаешь... Когда вдруг обнаружился ты, я тоже задумался, как же это они могут, и чего стоят все их байки. В общем, благодаря этой истории я наконец понял, что энтидская идея улавливания Вестей, Приходящих Издалека имеет смысл. И что эти люди просто живут с настройкой на что-то. Не обязательно на оригинал. Впрочем, на тебя их образы всё равно оказались мало похожи… большей частью. Я хотел было их опросить, для чистоты эксперимента, только они поспешили исчезнуть. Видимо, испугались.
– А… – Йаллер вдруг обнаружил, что забыл слова, хотя язык выучил уже давно. – Как же так… они считают… себя – кем-то другим, когда они – не он… то есть не они… то есть…
– А у них в голове бардак, – радостно сообщил Эрниак. – Талант ловить Вести, Приходящие Издалека, увы, не всегда сочетается с умением разбираться в улове. Ну, и туда же аналогия про разного качества приёмники…
– Так приёмник – это не тот, кто смотрит! – возмутился Йаллер. – Ты же не отождествляешь себя с приёмником, как бы тебя ни задевало то, что ты видишь на экране.
– Ну я и говорю – бардак, – вздохнул Эрниак. – Чего ты хочешь от больных людей? По большинству из них горькими слезами плачут заведения Управления духовного порядка и душевного покоя. Они даже не в состоянии отличить своё собственное от уловленного!
– Так они всё-таки больные или талантливые? – уточнил Йаллер.
– Одно другому не мешает. Может, потому и разобраться не могут. Была бы голова здоровая – было бы легче, а так…
– Арелат вот со здоровой головой, – с тоской заметил Йаллер. – Только вот кому от этого хорошо?
– Арелат! – Эрниака скривило. – Да если бы такой Арелат лет сто назад вылез… нет, всё-таки сто пятьдесят… его бы тогда никто слушать не стал, послали бы куда подальше, и на этом дело закончилось.
– Почему? – удивился Йаллер.
– Как, ты не знаешь?
– Про что?
– Про войны за землю? Про эпидемии, которые вдруг вспыхивали в центре материка? Знаешь, тогда ещё после эпидемии кого-то даже хватали. Искали, кому выгодно, кто же очищал заражённые районы для того, чтобы туда переселяли жителей опасных земель. Ошибались. Некоторых сажали безвинно, а тех, кого нужно было, пропускали… Тогда как раз Орден и начал разведку Переходов, а после эпидемий и вовсе поднялся вой: мы так все друг друга перебьём, никто не выживет. Понятно, всем хотелось умереть до того, как затонет его кусок суши, но всё-таки ни один нормальный человек не мечтал о том, чтобы его смерть была мучительной и гадкой. Ты не знал?
– Нет.
Ему очень ярко представилось: эпидемия, пустеющие центральные районы – такие, как у Рионель или Ранны – и трупы, трупы, которые вывозят и хоронят в море. А потом – дезинфекция квартир, нет, не квартир, – клетушек… и новые заселения. Людьми, которые не знали, какой ценой оплачено их спасение из опасных земель. А кто-то, может быть, догадался? И что же – успокоил себя тем, что прежние хозяева умерли до того, как затонула их суша?
Йаллера захлестнуло чувство вины. Когда это было? Когда он сидел в горах? Или раньше, когда он ещё не собрал себя заново? Эрниак говорит про сто пятьдесят лет, тогда он уже вовсю занимался разведкой Переходов… прошляпил что-то важное?
– Когда это было? – тихо спросил Йаллер.
– Дату окончания последней войны за землю будут отмечать через две недели. Триста восемнадцать лет. А отмечать будут обязательно, – ситуация такая, сам понимаешь. Фильмы будут. «Ценою жизни» повторят… Жаль, конечно, что люди редко дольше двухсот протягивают, да и до двухсот добраться тоже не каждому дано. Сейчас было бы легче. Арелата вмиг заткнули бы, дескать, плевать, кто такой этот руниа, главное, что он дело делает, обратно в прежний безвыходный кошмар мы не дадим себя утянуть. А тут привыкли к хорошему, начали нос воротить: не из того лагеря, не такой… Тьфу.
Йаллер покачал головой. Да, он тогда ещё довершал воссоздание тела. Когда выбрался, замирение уже состоялось…
* * *
Он чувствовал зверскую усталость, – не физическую, которая порой доставалась и ему, хотя для этого нужны были в прямом смысле слова нечеловеческие нагрузки. Он устал ждать – неизвестно чего, устал ожидать от каждого нового человека напряжённый подозрительный взгляд, по которому стало бы ясно, что человек из своего стал чужим и в любой момент готов нанести удар в спину, примкнуть к тем, кто ненавидит и боится. От этого спасала только мысль про Ранну Та’ги – если после всего не испугалась она и захотела встречи, значит, она не одна такая, значит, есть надежда… та самая, что есть и у Ма-Истри, затеявшего грандиозную кампанию по оправданию правой руки Прародителя Зла. Йаллер улавливал только обрывки – фразы из передач по каналу новостей, обсуждения у тех, кто работал в зоне отселения и не считал нужным замолкать при его появлении. Он мог бы настроиться, «смотреть вдаль» и подслушивать, но не хотел. Во-первых, не знаешь, кого слушать, во-вторых… он слишком дорожил тем доверием, которое ему оказывали люди по доброй воле, чтобы поступать так – и переступать грань, когда для тебя люди становятся только носителями информации, которую нужно тем или иным способом добыть. Сейчас – нет. Не то. Впрочем, с врагами он бы не церемонился…
В зоне отселения вдоль моря было мало освещения, и оттого виднелись звёзды, их не заслонял тревожно-дежурный свет нескончаемых поселений. Звёзды, Расселение, люди, из которых многие так и не поддались на искусственно раздуваемую ненависть, – и от этого до боли хотелось, чтобы это видел тот… кто осуждён навеки. Да, сложно, да, тяжело… и почему-то безумно тянуло поделиться, чтобы он стоял за спиной, и ночь улыбнулась бы надёжно и ярко. Но ночь уйдёт, звёзды погаснут, и ты останешься – осознавать, что один, и что твоё «навсегда» гораздо длиннее, чем у людей…
* * *
Это была бывшая квартира деда – маленькая, как и все, теперь уже запущенная и давно нежилая. Он не был здесь много лет, и только отголосками детства вспоминались слышанные здесь рассказы: дед сидел с молодыми, – тогда казалось, совсем взрослыми, теперь он понимал, что они были ещё очень молоды, – странными ребятами и внимательным, чуть насмешливым взглядом встречал их безумные речи о том, как кого-то где-то убили в далёких битвах. Они курили, – позже он узнал, что это лёгкие наркотики, узнал, когда уже стал учиться на журналиста. Тогда – он просто нырял вслед за чужими словами в вихрь приключений, почти видел чужими глазами искры, летевшие от скрещенья мечей, почти слышал их лязг… и страстно мечтал, чтобы в его голове тоже стали роиться навязчивые картины, от которых невозможно избавиться, которые переживаешь вновь и вновь каждую ночь перед тем, как заснуть. У гостей деда – в основном девушек, но попадались и парни, а порой было не разобрать, – казалось, не было никаких занятий, они сидели днями и ночами, приходили и уходили, а он ловил вязь их слов, пытался записывать, отчего становилось стыдно: как будто он подсматривает за людьми, они же ничего не поручали… Потом, когда он стал старше, мать вдруг приехала за ним, увезла из этой квартиры и отдала учиться… и деда он стал видеть редко, а позже дед и вовсе куда-то пропал. Ему сказали – уехал. Он не поверил, заподозрил, что с дедом случилось что-то нехорошее, а ему не хотят говорить, его обманывают… не спал несколько ночей, пытался разгадать, где обман, не мог избавиться от мучительного чувства безнадёжного проигрыша… И в черноте внезапно ставшей враждебной ночи перед глазами поплыли лица, засверкали клинки, близко-близко летели искры от ударов, среди других были глаза – светлые, хищные, жуткие от ненависти и ярости боя, нечеловеческие глаза верного помощника Прародителя Зла, а потом стало почти физически больно от осознания того, что ты проиграл, и цена твоего проигрыша – жизнь… и что это не в первый раз, что уже он выходил на путь защитника, бился с таким же мечом в руке, и было имя… имя, которое звучало похоже, но всякий раз немного иначе. И легенда, что убитый защитник раз за разом воскресает, что за подвиги он стал бессмертным, или – возвращается, вспоминая и выбирая прежнее имя…
Он вскочил. Было страшно, и замирало сердце: неужели правда, неужели вдруг – свершилось, и теперь у него есть своё, драгоценное, пусть и тяжёлое, но – есть… Он тяжело дышал. Надо было как-то жить дальше – с этим. Зная. Помня. Понимая.
После этого он взял себе псевдонимом имя – Арелат. Стал специализироваться на острых делах, появлялся там, где была несправедливость. К нему пришла известность. Ему писали, звали на помощь. Он приходил. Никто не знал, что память жива. Никто не знал, что вместе с памятью в душе поселилась острая, неутихающая боль сомнения: ведь все, кого он видел в детстве, были неприспособенными к жизни, они не могли не то что подняться до достигнутых им высот, а и еле-еле находили работу.
И был Йаллер. И Расселение. Мечта о новой жизни. И когда однажды ему, одному из самых известных журналистов Тайшеле, поручили взять у Йаллера интервью, он чуть не задохнулся от внезапно обжегшей мысли: а что, если… спросить? Он же руниа, должен всё знать… и легенду об Арелате тоже. А что, если – шагнуть в пропасть, высказать сомнения вслух: правда ли, что был такой… удостовериться или наконец оборвать мучительные сомнения, чтобы, пережив стыд и тоску по несбывшемуся, уйти с головой в обычную жизнь – навсегда.
Йаллер не подвёл. Он действительно смог – ответить. И нечеловеческие глаза из видения внезапно оказались реальностью.
После обрушившейся правды – он не помнил, как добрался до дома. Кажется, Йаллер кричал вслед, звал его мысленно, потом обрывал видеофон. На звонок Арелат смог заставить себя ответить только на следующий день – когда настойчивые, захлёбывающиеся, непрекращающиеся гудки наконец умолкли, и стало ясно, что звонит кто-то другой. Другим был главный редактор, удивлённый исчезновением своего сотрудника. Он мог ответить, что с интервью ничего не вышло, и его бы поняли: ясное дело, руниа, у них свои особенности, наверное, нелюдимый, может общаться только с Владеющими Силой, они ему как-то ближе… Арелат понимал: это только его правда – о помощнике Прародителя Зла. И только ему было – решать, отдавать её или нет.
Его охватил страх. Одно слово – и наивная вера человечества в спасителя-руниа рассыпется. Великое благо и чистота идеи Расселения окажется сном. Обман… как и всё, что связано с именем Скарвина.
Он был в ярости. Слившиеся воедино глаза из видения – и глаза из реальности приводили в смятение и почти в панику. Мало того, что Йаллер убил его когда-то, он и теперь покоя людям не даёт!.. В конце концов, раз ты тоже убит, так убирайся из мира живых и не тревожь их больше.
И он заговорил. Сказал, что будет сенсация. Что ничего общего с обычными новостями его информация не имеет. Что Орден и Служба Безопасности будут всячески стараться доказать, будто открытое им – обычный журналистский вымысел для привлечения внимания. Редактор подобрался, как почуявший добычу падальщик, и велел выкладывать…
Арелат подошёл к окну. Темнело, но включать свет и обозначать этим, что тут кто-то поселился, он не хотел. В квартире заканчивалась еда, он по-тихому собрался и спустился вниз – в магазин.
Он не надеялся, что долго пробудет на свободе – после своего выступления. Удивился, когда кто-то из Ордена вышел на него и стал расспрашивать, что и откуда ему стало известно, вроде был действительно испуган, хотя старался не подать вида, и вроде бы не врал. Удивился, потому что думал: Йаллер давно уже подмял под себя Орден, и там все уже пляшут под его дудку, никто не посмеет даже подумать иначе. Но такие всё же нашлись… человек не представился… а вскоре в народе поднялась волна страха и ненависти к Владеющим Силой. Редактор мялся и путался, прежде чем вымолвить слова об увольнении, он ушёл на другой канал, стал независимым журналистом, продолжал гнуть своё, выступал… и в какой-то момент понял, что арест неминуем. У него не было никакой связи с бунтовщиками, ни одного знакомого среди тех, кто возглавлял протесты, но пару раз он попадал на стихийные митинги, – незнакомые приглашали выступить. Он чувствовал себя очень некомфортно среди толпы… Толпа была везде, к ней привыкали с младенчества – не жили люди иначе, иначе становилось только там, куда они переселялись, на простор и в свободу, – но толпа бунтовщиков была иной: опасной. Здесь не спрятаться в собственные мысли, нельзя заткнуть уши наушниками и отключиться, здесь ты поневоле переставал думать своё и начинал быть таким, как все, вливался в общий ритм, тебя уже куда-то несло… а ты цеплялся за остатки разума и пытался остаться на поверхности, не утонуть. Из его правды на глазах рождалось что-то другое, примитивное, мрачное и враждебное, он внезапно понял, что совсем не рассчитывал на такие последствия… да и вообще ни на что не рассчитывал. Как ни тяжело было признаваться самому себе, но из наивной веры в спасителя-руниа и справедливый Орден родилась такая же наивная противоположность… а реальность оказалась совершенно другой. Протесты росли, тот же человек из Ордена снова вышел на связь и посоветовал скрыться, тогда он и вспомнил про пустующую квартиру деда, разыскал у матери ключи…
В магазине он набрал продуктов, расплатился – и ощутил, как чья-то рука мягко, но настойчиво придавила его плечо.
– Эретьенду Наирата?
Арелат не повернулся. Имя по документам он ненавидел с детства. Спросили явно из чистой формальности, можно было не отвечать, но он всё же кивнул.
– Вы арестованы. Вас обвиняют в подстрекательстве к массовым беспорядкам, повлекшим гибель людей и порчу имущества. Вы имеете право на защиту и будете судимы по закону во имя чести и справедливости.
Арелат неприязненно дёрнул плечом – его почему-то отпустили. Резко протянул руки, на которые тут же надели наручники. Подумалось: ну и зачем он столько еды набирал, приходила же мысль, что не понадобится…
* * *
Об аресте Арелата он просто знал. Никто не сообщил ему, не поставил в известность. Он подумал, что мог бы даже «посмотреть вдаль» и увидеть, как это происходит. Но не стал. Просто вышел из дома, добрался до берега моря и опустился на камни, тут лил дождь, он тут же промок до нитки, но ему было всё равно, и не только потому, что руниа не может простудиться…
Кто-то неторопливо подошёл к нему, остановился за спиной и раскрыл над ним тент от дождя. Йаллер не обернулся.
– Йаллер. У нас была команда убить при задержании.
– Да. Я так и думал. И как?
– По каналам дружественного ведомства пришла настоятельная просьба не делать этого.
– И вы послушались?
– Да.
– Почему?
– Потому что… сейчас мы на одной стороне. Не Владеющие Силой – и простые люди. А проще. Мы на стороне жизни. Порядка. Мира, наконец. У нас общие интересы, Йаллер. И почему бы не выполнить просьбу дружественного ведомства, если она убедительно изложена.
– Ясно. Мне не говорили о том, какие на него есть планы.
– У вас другая специализация.
Йаллер усмехнулся и наконец поднял голову.
– Мне как-то не приходило такое на ум. Специализация, говорите…
Службист засмеялся.
– Пойдёмте куда-нибудь под крышу? У меня есть просьба к вам. Ответная. Как к представителю…
– …дружественного ведомства?
– Именно.
Позже – Йаллер вертел в руках адрес. На всякий случай проверил по базе данных: да, это имя в списках было, один из организаторов этих… кружков любителей прошлых жизней, вокруг него уже давно клубилась наполненная ускользающим смыслом жизнь, в которую стремились беспокойные умы. Служба Безопасности просила навестить человека. Поговорить. Выяснить причины, – почему старый, давно больной человек цепляется за всё это. Даже не так: с чего он решил, что имеет право говорить другим – я помню, я знаю, и вы, наверное, тоже можете помнить и знать. Без прибора. Без привода на допрос. Без ареста. Просто – прийти и встретиться. И путь лежал прочь от моря, в бесконечные путаницы стен, этажей, переходов, через подземелья с рельсовиками и выходы с толпами, туда, где высотки отнимают небо над головой, а люди ютятся в крохотных квартирах и ждут – кто эвакуации, а кто и просто…
Просто – смерти.
– Смерть некрасива, смерть – это всегда боль, если повезёт, то недолгая, если не повезёт – мучительная, непрекращающаяся, да знаешь ли ты, руниа, помощник Прародителя Зла, что испытывают люди? Знаешь, как тяжко умирать? – скрипучий голос не умолкал, как будто его обладатель боялся замолчать навсегда.
– Знаю, – тихо сказал Йаллер.
– Ничего ты не знаешь, – неожиданно злобно бросил старик и отвернулся к окну. Йаллер молчал. Очень хотелось развернуться и уйти, но было нельзя.
Старик поднял глаза. Они были ясными, как предвечернее небо. Йаллер едва удержался от того, чтобы не ударить его.
– Ты всё понимаешь, – яростно сказал он. – Ты всё понимаешь и не хочешь отвечать.
– Я хочу умереть, – просто сказал старик. – Но умереть – тихо и без боли. Приведи мне Властительницу Смерти.
Йаллер ошеломлённо замер, хотел было сказать, что никто не властен над Смертью, но передумал. Опасная идея появилась так внезапно, – ответом на злость и желание старика, – что он даже не стал разбираться, насколько именно она являет собой ложь.
– А ты её узнаешь? – осторожно спросил Йаллер.
– Ты руниа, – в голосе старика было презрение. – Если бы ты был человеком, то не догадался бы спрашивать такую глупость.
– Ну хорошо, это глупость, – резко сказал Йаллер. – Но если ты не ответишь хоть что-то внятное, ошибусь – я. И приведу кого-нибудь другого. И ты не умрёшь так, как хочется тебе. Будешь умирать, корчась от боли, пытаться дышать, звать Смерть – а она, если и услышит, то придёт тогда, когда сама решит. Тебе это нужно?
– Нет, – светлые глаза распахнулись, из них как будто на мгновение исчезла старость. – Слушай. Я расскажу тебе о ней.
Костлявая рука схватила Йаллера за запястье, – ему внезапно стало страшно смотреть на собственную руку, стыдно за свою вечную молодость, беззастенчиво продолжающую существовать рядом со сморщенной кожей старика.
– Когда было решено воевать с вами, душа Повелителя Мёртвых затосковала по тем берегам, которые будут разрушены войной, и он отправился с острова Бессмертных на землю людей…
Йаллер не удержался: прерывисто вздохнул. Он ожидал услышать нечто подобное, но не знал, насколько именно история будет похожа на правду. Интересно, назовёт ли старик имя Кариаки, или у них этой памяти нет?
– …и у женщины из рода людей родилась дочь. Когда настал час признавать девочку взрослой, племя матери отвергло её. И она ушла на север – к Прародителю Зла, к руниа, живущему на земле, к родственнику её отца. И осталась там.
Слабая рука дёрнула Йаллера за рукав.
– Ты знал её?
– Конечно, – медленно отозвался Йаллер, выныривая из вихря воспоминаний. – Но она давно умерла. Погибла во время той войны.
– Её дети остались живы. Проклятый род… – старик закашлялся, костлявая рука оставила руку Йаллера и мучительно сжалась в кулак.
– Проклятый, – Йаллер усмехнулся. – Как же иначе.
– Не смей… не смей прерывать.
– Хорошо.
– Её дети остались живы и продолжили проклятый род… и хранят тайну. Когда ты проходишь по улицам и внезапно встречаешь бесстрашный взгляд Смерти, – то знай: ты видел кого-то из потомков Кариаки.
Йаллер кивнул. Всё-таки знают.
– Они Властители Смерти. Они исполняют приговор. Но не жди их там, где смерть мучительна: в больницах, у постели безнадёжных, кто умирает годами и десятилетиями. Нет, они не там. Они дают мгновенную смерть…
Он снова закашлялся.
– Ты уверен, что они не переехали с Тайшеле?
– Я ничего не знаю. Я ни разу не встречал их, хотя, видит Создатель, – я ищу их всю жизнь…
Йаллер встал. Крамольная мысль потускнела и угасла. Старик следил за ним.
– Ты думал обмануть меня, правда?
– Что?
– Ты хотел наслать на меня чары… чтобы выдать себя за Властительницу Смерти… ведь так?
Йаллер вздрогнул. Признаваться было страшно.
– Почему ты так решил?
– Я видел твои глаза…
– Мои глаза лгут, – резко отозвался Йаллер. – Я ведь был правой рукой Прародителя Зла. С чего же мои глаза скажут правду?
– Ты всё равно не смог бы, – на измученном лице старика промелькнула болезненная улыбка. – Прикосновение Властительницы Смерти и твоё – большая разница. Так говорят те, кто умирал.
– Кто же?
– Арелат.
– Что?!
– Да. Ты – последнее, что он видел перед смертью… правда, он был быстро отомщён.
Йаллер молчал.
– Ты, наверное, не знаешь… он же мой внук. И весь этот бред…
Йаллер чувствовал, что запутался в чужих сплетениях судеб. Очень хотелось вырваться, но он знал, что если он просто откроет дверь и уйдёт, это ничему не поможет и ничего не решит.
– …весь этот бред он рассказал сначала мне.
– Это не бред. Это правда. К сожалению.
Старик скрипуче засмеялся. Впрочем, надолго его не хватило.
– Приведи ко мне Властительницу Смерти.
– Чтобы ты сбежал в смерть и ничего мне не сказал?
– А ты считаешь, что я без этого скажу?
Йаллер широко улыбнулся. Старик попытался отодвинуться, но было некуда.
– Вы научились не держать на поверхности мыслей то, что нужно скрыть. Вы владеете защитой, – той, которой научил я. Поэтому ты хотя бы будешь знать, что я пытаюсь прочитать твои мысли. Но я не хочу. Всего силой не вырвешь… и Силой тоже. Я не буду пытаться убедить тебя в чём-либо. Но Смерть – дама с характером. Она может прийти к тебе и раньше, чем я найду потомков Кариаки.
Он вышел. Бешено мчащиеся рваные облака обступили со всех сторон, они не знали и не хотели ничего знать о бессмысленно долго умирающем в тишине человеке.
Им было всё равно.
– Подожди, – хрипло и почти неслышно раздалось вслед.
Йаллер медленно обернулся. Распахнутая дверь пропускала ветер в комнату, он тревожно касался простыни, шевелил редкие седые волосы старого человека.
– Кариаки, – почти неслышно повторил старик. – Ты знаешь больше, чем говоришь.
Йаллер неслышно переступил порог. Страх перед Властителями Смерти, дремучий клубок старых и новых легенд, поверий, вихрь мыслей… чужих и всё же болезненно-близких, – Йаллер не мог заставить себя перестать это слышать. Ведь за это можно было зацепиться, хотя бы попытаться потянуть, сказать – да вот же, это же живое, и я живой, я видел, я знаю, это то общее, на котором мы можем... да нет, ты не перестанешь считать меня врагом, не перестанешь говорить про «проклятый род», но... здесь, на этом берегу, мы все свои, мы уже не имеем права смотреть зверем друг на друга, потому что нас слишком мало – оттудошних, знающих, помнящих, так какого же...
И он решился. Даже не рассказать, – просто обрушить на человека то, что когда-то видел, слышал, прочувствовал… не словами, а от души к душе. Знал, что Кодекс Владеющих Силой такое никогда бы не одобрил. И – было всё равно. Он не человек. Он не член Ордена. Он вообще почти изгой… снова. И если ничего не изменится, то исчезнет «почти»… Единственное, что он позволил себе, – изменить имена, названия… на современные, чтобы убрать последний барьер, чтобы человек не тратил силы, внимание и волю на то, чтобы понять, о ком идёт речь. Не надо. Утони в том, что ты хотел узнать. Просто – утони. Не думай, не отвлекайся, а смотри. Думать будешь потом.
…Обвал начался тогда, когда отступать было уже некуда, – воины поняли, что это конец. И внезапно лавину камней словно остановила в воздухе невидимая рука, – махина зависла, образовав жутковатого вида козырёк над головами.
– Проходите поскорее, – гостеприимно донёсся снизу звонкий юный голос. – Когда все спустятся, я отпущу лавину, пусть летит дальше.
Воины в чёрном переглянулись. Это было что-то новое.
Командир отряда спустился первым. Внизу был всадник, – простой домотканый плащ, небогатая упряжь, волосы перехвачены невзрачным ремешком, а в глазах… Командир отряда замер: эти глаза выдавали незнакомца с головой. Он не человек. И даже не элиа.
– Кто ты, спасший наши жизни?
Всадник жестом попросил подождать. Наконец весь отряд спустился вниз, и неизвестный властно вскинул руку. Зависшие в воздухе камни обрели свободу и с грохотом обрушились в пропасть. Всадник явно наслаждался своей силой.
– Я Кариаки, дочь Повелителя Мёртвых! Я еду на север, чтобы увидеть брата моего отца!
Воины переглянулись. Это ещё и девушка?
– Я никогда не слышал, чтобы у руниа были дети, – признался командир.
Взгляд Кариаки сверкнул.
– Не веришь? Надо доказать? Лавины маловато?
Командир усмехнулся.
– Хорошо. Завяжите мне глаза и дайте лук и стрелы!
Воины вопросительно посмотрели на командира. Тот кивнул. Глаза Кариаки завязали плотно, подглядывать было невозможно.
Кариаки легко развернулась в седле, миг – и стрелы полетели в цель, одна за другой. Целью было дерево высоко над тропой, а стрелы аккуратно выложились руной «Н».
Кариаки, не снимая повязки, протянула лук и колчан тому, кто их дал.
– Как это? – заинтересованно спросил кто-то из отряда.
– Зрение руниа. Так даже элиа не умеют.
– Это мы знаем, – усмехнулся командир.- А почему «Н»?
– Ты же знаешь имя моего отца, – с вызовом сказала Кариаки. – Ещё вопросы есть?
– Конечно, – отозвался командир. – Но нет времени их задавать. Как ты уже заметила, наши пути ведут в противоположные стороны. Я дам тебе проводника, ибо умею ценить не только своё время.
Кариаки склонила голову в знак благодарности.
…По дороге она бешено веселилась, то и дело устраивала скачки с препятствиями и чувствовала приближение живых существ с такого расстояния, что в это трудно было поверить. Возле ворот крепости вдруг посерьёзнела и замолчала, спешилась и, пройдя немного по камням, остановилась. Воин тоже спешился и подошёл к ней.
– В чём дело?
– Здесь кого-то убили. Я чую след смерти.
– Всё верно. Здесь умер король элиа. Очень давно.
– Для меня время не имеет значения, я всё равно это чувствую. А здесь красиво.
Воин кивнул. Ворота распахнулись, пропуская их внутрь. Кариаки с восхищением смотрела во все стороны.
– Теперь я оставлю тебя, Кариаки.
– Благодарю.
Крепость была населённым местом, – а перед Кариаки возник другой воин в чёрном и пригласил следовать за ним. Она шла, рассматривая стройные башни, стрельчатые окна, – как будто творения рук человеческих ставили на горном пейзаже точку, придавали ему законченность и совершенство. Солнце светило ярко, и тени чётко очерчивали рельефы.
Ей отвели комнаты с великолепным видом на горы. Только здесь она увидела, как высоко забралась. Она переоделась, – и воин, пришедший за ней, увидел вместо юного небогатого путника девушку в расшитом золотом фиолетовом платье и маленькой плоской шитой шапочке с длинной вуалью. Преображение было столь разительным, что на лице воина зажглась улыбка. Кариаки гордо вскинула голову, довольная произведённым впечатлением.
Путь вёл в тронный зал. Черное с серебром, высокие потолки, белые светильники, – длинный просторный зал с колоннами, уходящими под потолок. И впереди, на возвышении, – трон. И – он.
«Да, отец сказал правду. Он действительно красив. Но почему не сказал про шрамы? Не знал?»
– Приветствую тебя, Кариаки.
– Приветствую тебя, Скарвин. Позволь преподнести тебе дар по обычаю народа моей матери.
Скарвин чуть улыбнулся и в знак согласия склонил гордую седую голову в высокой короне.
«А по обычаю народа моей мамы, родственникам полагается дарить платок, вышитый своими руками, – при достижении совершеннолетия и обряде вступления в полноправные члены рода. А меня не приняли. И я так ревела!.. Потому что только тогда поняла, что значит быть незаконным ребёнком. И тогда мама назвала мне имя моего отца…»
– Мой дом – твой дом, – у него глубокий красивый голос. – Пойдём. Сейчас время обеда.
– Благодарю.
Он встал, широким жестом пригласил последовать за ним. Его одежда тоже чёрная, но у воинов это обычный цвет, порой тусклый, а у него – словно сама ночь, яркая и живая. Плащ стелился, словно сложенные крылья. А может, так и есть?..
Комнаты в башне. Камин. Дверь на балкон распахнута. Скарвин сел в большое резное кресло.
Он соединил кончики пальцев и, подавшись вперёд, улыбнулся.
– Ну что? Что скажешь, Кариаки?
– А что сказать? Ты… Ты такой, как рассказал отец. И я всё равно ничего не понимаю.
– А что ты хочешь понять?
«Хороший вопрос.»
– Ой, многое! Например, почему папа не остался здесь. Он ведь поругался с женой и сбежал с острова Бессмертных, встретил мою маму… ну, тогда она ещё не была моей мамой, конечно, а когда стала, её выгнали из семьи. А снова он появился здесь, когда её родня не приняла меня, и мама его позвала познакомиться со мной. Сама не хотела выйти к нему, сказала: я постарела, не надо… Но всё равно потом вышла. Я как его увидела, ахнула: он такой необыкновенный! А он плакал.
– Мой брат?
– Ну да. Ещё подумал: теперь я понимаю Скарвина. Я не поняла, что он только подумал, а не сказал вслух, – ну, со мной так часто бывает. Спрашиваю: почему? Он смутился, начал что-то говорить про детей, что в них смысл жизни.
– Он прав.
Скарвин перестал улыбаться.
– Он не мог остаться здесь, Кариаки. Они тогда все вместе решили уйти на остров Бессмертных, а твой отец никогда не пытался пойти против всех. Он и сейчас не пойдёт.
– А разве руниа нельзя жить на Тайшеле? Но ты-то ведь живёшь?
– А разве ты не знаешь, что моё имя не числится среди руниа?
– Ну, знаю, – Кариаки съёжилась. – Вроде тебя тоже изгнали из семьи. И позвали другого из-за пределов мира, чтобы место не пустовало.
– Место? – в светлых глазах Прародителя Зла зажглись весёлые огоньки. – А почему ты решила, что он там вместо меня?
– Ну, ты же всё крушил, – разъяснила Кариаки. – А его позвали, потому что кто-то же должен этим делом заниматься, только крушить не то, что сам захочет, а что ему скажут. Чтоб сам не думал, значит.
Скарвин с восхищением смотрел на Кариаки. Такой версии он ещё не слышал.
– Как же тебя мама отпустила к Прародителю Зла?
– Во-первых, мы о тебе мало что знаем, кроме того, что ты, единственный из руниа, живёшь здесь. Войны – это для элиа, мы о них только слышали. Во-вторых, когда я сказала о тебе отцу, он вздохнул и махнул рукой: мол, какой из него Прародитель Зла. И я решила выяснить, какой. А в-третьих, мама всегда мне говорила, что её народ меня не примет, и что придётся уйти к народу моего отца, потому что иначе я не смогу исполнить долг женщины и продолжить род. Я всё не верила: ну как это не примет? Но так оно и вышло. И вот я здесь. Ты тоже меня выгонишь?
– Нет. И какой же из меня Прародитель Зла?
– Пока никакой. Вот государь вполне приличный. Замок роскошный построил, слуги по струнке ходят, хозяйство в полном порядке.
Скарвин усмехнулся.
– Я как увидела папу, говорю: наверное, ты самый красивый из руниа! А он в ответ: нет, у меня есть брат, намного красивей. Я спрашиваю: Владыка Грёз? Он – нет, Скарвин. А теперь я вижу, что он был прав… Он много о тебе рассказывал. Точнее, не рассказывал, а показывал. Вспоминал то, что было, и передавал мне.
– Что именно?
– Ваши беседы. В подземелье, при свете упавшей звезды. Как он у тебя прощения просил. Ты простил его?
– Да! Конечно.
– Он очень тебя любит. И другой твой брат. И сестра.
– Я знаю, – в голосе грусть и тепло.
– Ты счастливый человек… ой… ну ладно, неважно… Словом, потому, что у тебя есть родные, которые тебя любят. Я всю жизнь хотела, чтобы у меня была настоящая семья, а не так, как сейчас, – только мама, и та изгой…
…Йаллер очнулся оттого, что ледяная костлявая рука впилась в его запястье. Видение разрушилось, разлетелось на осколки, вокруг была только маленькая комната, и – некуда скрыться – здесь было тесно от ярости старика, не сумевшего умереть.
– Ты…
Йаллер попытался высвободиться, но не решился: старик вцепился мёртвой хваткой. От поднятой в чужой душе бури он вдруг почувствовал себя бесконечно виноватым, но – ждал, не может же так быть, чтобы всё это прошло бесследно и не дало ничего, неужели же старик сможет противостоять живой волне, ведь это же правда, и нет никого, кто стоял бы между нею и человеком, бери, живи в ней, и тогда откроется новый путь…
Старик попытался улыбнуться, и это было жутко.
– В тебе есть… верность, – признал он. – Ты так и не отрёкся… сколько бы тебя жизнь ни била. За это стоило бы тебя уважать… даже если знать, на чьей ты стороне…
Йаллер отвернулся.
– Уходи. Я… понял тебя. Но нам не по пути.
* * *
Вспоминать слова старика было мучительно, – он слишком хорошо помнил тех, кого тот называл Властителями Смерти. Не были они властителями, их лишь обвиняли в том, что они умеют убивать взглядом, мгновенно и безболезненно, и никто не доказал ни их вины, ни невиновности. Может быть, так и было… а потом эти способности растворились в людском море, чтобы всплывать в путаных снах о другой жизни. Да, Арелат правильно доверял ему, а может – старик в детстве рассказывал ему эти сны как сказки на ночь, тот завидовал и хотел, чтобы у него тоже было необычайное прошлое из нездешних времён. Дозавидовался. Получил. И что?
Йаллер невольно вздрогнул. Убивать взглядом. Способность, которая дремлет и может проявиться в любой момент и у кого угодно. Орден, теряющий контроль над переселившимися на другие планеты одарёнными Силой. Не отследишь, не предупредишь, дежурных на все Переходы не посадишь, прямой связи с новыми колониями нет: переговорник, способный пробиваться сквозь Переход, никто не изобрёл, это лишь мечта. А это означает тупик. Как и в поисках других, помнящих прошлое. Что толку от этого визита, от разговора, от сведений Службы Безопасности? Потеря времени…
Ма-Истри выслушал его сдержанно и отстранённо, – ну да, дружественное ведомство попросило, им было нужно, а Ордену… у Ордена другие заботы. Да, они есть, эти странные люди, не вписывающиеся в нормальную жизнь, а ежели кто-то впишется, как Арелат, то ещё сто раз пожалеешь, что он не остался сидеть в нищенской квартире в обществе себе подобных, как остальные.
– Я ухожу в рейд, – сказал Ма-Истри, и Йаллер вскинул на него глаза как у встревоженной птицы. – Завтра. По графику ты уйдёшь следом, через две недели. За эти две недели на Тайшеле не должно ничего случиться. Ничего, связанного с тобой. Здесь должно быть безопасно.
– Уверен?
– Да.
Йаллер молчал. Ма-Истри знал: он мало с кем общался, кроме него и Рионель, а теперь ещё была Ранна Та’ги… и, наверное, должно быть всё в порядке, ну должно же быть, без подстрекательств Арелата волна протестов, конечно, сразу не схлынет, но этот шаг, это жест – я ухожу, значит, я могу себе это позволить, я спокоен, – не может остаться незамеченным и скажет людям… то, что должен сказать. Хотя многие теперь напрягутся… и сквозь это тоже нужно пройти. Сквозь недоверие, сквозь страх, которые не преодолеть словами, а можно только взять и сделать – так, чтобы действительно оказалось так, как он хотел бы видеть.
– Вот, возьми, – Ма-Истри протянул ему маршрут.
Они давно уже составляли карты – трёхмерные карты планет с Переходами, соединяющими далёкие миры, сложнейшую сеть, пронизывающую Вселенную. Многие Переходы выводили высоко над землёй, в открытый космос, и ясно было, что есть Переходы в межзвёздных пространствах, и возникало множество вопросов: а как это, должна же быть концентрация Силы, а если она не планетарная, то – как?.. Но на исследования не было ни времени, ни возможностей, всё уходило на Расселение, и так должно было быть ещё долго. Ма-Истри часто хотелось, чтобы на Тайшеле наконец не осталось людей, чтобы Орден тоже обосновался где-нибудь на просторах и занялся чем-нибудь интересным.
Йаллер глянул на карту. Далеко. И их на Тайшеле не будет обоих. Владеющие Силой, одновременно уходящие в рейды, всегда обменивались своими маршрутами, знали, где друг друга искать, как добираться. Мало ли что.
Он остался один.
* * *
Без Ма-Истри Йаллер чувствовал отчуждённость, – возле Перехода его провожали, конечно, но особой сердечности не было ни с кем. Он попрощался, вздохнул и сел в небольшой флайер. Переход был сияющей, невидимой простым глазом точкой, которая пульсировала и была готова принять равного себе: того, кто смел и мог пройти.
Он двинул машину вперёд. Переход пока что возвышался над сушей, отсюда до берега простиралась каменистая земля, – почему-то очень чётко запомнилось, как похрустывали под сапогами мелкие светлые камешки. Машина поднялась, приблизилась к Переходу, незримый нематериальный огонь охватил её, Йаллер почувствовал обычный для пересечения Перехода провал сознания… и в этот момент что-то случилось.
Он почти задыхался, ему не хватало воздуха – в хорошо защищённой и оборудованной машине, рассчитанной на безжизненные земли, – и нахлынуло жуткое чувство: как будто перед тобой раскрывается одна дверь, ты падаешь в неё, затем – другая, ещё, ещё, всё дальше от первой, от реальности, от яви, ты тонешь, и все попытки барахтаться приводят только к новым и новым падениям… Он рванулся сам не зная куда, рука дёрнула руль, он отчаянно пытался удержать ускользающее сознание, перед глазами не было ничего, кроме светлого серого мрака, тут же из незасыпающей больной памяти вырвалось: осудить навеки и заточить в Бездну… Ужас парализовал волю, но и породил страстное желание бороться и выжить, Йаллер ничего не видел ещё несколько томительно долгих минут, а потом светящийся серый мрак стал нехотя расступаться, превращаться в туман, за которым проступали знакомые очертания земли… земли по другую сторону Перехода. Машина клюнула носом, чудом не врезалась в скалу, Йаллер затормозил – и обессиленно откинулся на спинку кресла. Сердце отчаянно колотилось.
Он медленно обернулся назад. Переход существовал, но его пульсирующее мерцание стало тревожным, в нём безошибочно ощущалась враждебность, а во враждебности – след людей.
Когда он осознал, что его пытались убить, первым чувством была ярость. Значит, все усилия Ма-Истри пошли прахом, никому ничего не докажешь, они внешне согласились – и даже так, что сам Йаллер не уловил подвоха, – и поджидали удобный случай. Ма-Истри далеко…
Ма-Истри далеко. И на пути обратно он будет проходить Переходы. И его маршрут известен. И те, кто хотел замуровать в Переходе Йаллера, могут сделать то же и для Ма-Истри. И как бы это не была атака на него… убрать союзника-руниа, а затем прикончить. Куда он уходил, через какие Переходы?.. И как до него добраться кратчайшим путём? Да и есть ли он, кратчайший путь?!
Через мгновение он уже понял, что за враждебностью Перехода кто-то пытается скрыть свою собственную, что человек – рядом, и что сейчас его, а не Йаллера, очередь бояться смерти. Йаллер, не оборачиваясь, на ходу вскинул руку, и чужая жизнь оборвалась. Вспомнилось: да, наверное, его прикосновение не такое, как у Властителей Смерти… Он не стал выходить и проверять, кто это был, просто умчался к другому Переходу, на ходу пытался сообразить, сможет ли докричаться до Ма-Истри, пытался настроиться на него, почувствовать в страшной дали его присутствие, предупредить… Другой Переход был свободен, но Йаллер на миг запнулся: вот так, сразу, когда только что… Он даже зажмурился, чтобы не видеть обычную светлую мглу, которая через миг должна – должна! – рассеиваться пейзажем другой земли.
Карта Переходов была у него на экране, но ему было не нужно: он шёл по памяти. Наконец отозвался Ма-Истри: уверенный, напряжённый… обычный. Можно было выдохнуть, но – не получалось, он слишком ждал новых неприятностей и не мог поверить в то, что они ещё не произошли. Ма-Истри понял.
Переходы мелькали, до каких-то надо было добираться через пол-планеты, какие-то выводили в черноту, высоко над землёй, туда, где ярко и остро сияли звёзды, а земля казалась маленькой, и машина резко летела вниз, к поверхности, чтобы снова и снова проскакивать вспыхивающие двери к иным мирам… Большинство Переходов никто не сторожил, – невозможно сидеть у всех нематериальных дверей, только чтобы открывать и закрывать их, Йаллер знал только считанное количество таких вахт, созданных по договорённости с колонистами. Он продолжал неслышный бег, машина пролетала над чужими равнинами и морями, это было далеко, долго, кружным путём, Йаллер понимал, что за это время многое может произойти на Тайшеле, и ничего не мог поделать с тем, что и он, и Ма-Истри всё это упустят. Когда наконец он выбрался и почувствовал присутствие Ма-Истри, – не ожидал, что облегчение всё же настанет, а непрестанная тревога ослабеет и отойдёт в сторону. У Ма-Истри был лагерь высоко на скалах, ему надо было собрать данные, он ждал окончания работы и собирался возвращаться… несмотря на опасности этого возвращения.
– То есть ты не знаешь, кого ты убил, – уточнил Ма-Истри. – Очень жаль. Кто тебя провожал?
Йаллер назвал. Ма-Истри глянул на него в упор.
– Эти люди спасли тебе жизнь, – негромко проговорил он.
– Ты уверен?
– Да.
Он снова замолчал. Слишком ярко представилось: объединяющая воля направила Силовой удар на Переход, а двое провожающих, не поняв, в чём дело, пытались своими одиночными силами как-то помочь Йаллеру. Их специально выбирали из тех, кто ничего не знал о готовящемся убийстве, – скрыть враждебность не удалось бы, вон посланный наблюдатель мгновенно распрощался с жизнью…
– Как ты думаешь возвращаться?
– По определённому ранее маршруту.
– Почему? – вскинулся Йаллер. – А если с тобой будет то же, что и со мной?!
– Потому что я – глава Ордена, – спокойно сказал Ма-Истри. – В Ордене раскол, ты не понимаешь? Теперь, когда они точно знают, что убить тебя им не удалось, там паника.
– А они точно знают? А ты уверен, что именно паника, а не выстраивание круговой обороны? А если они уже поубивали всех твоих союзников? Ты вообще представляешь, сколько их было? Закрыть Переход стоит больших усилий!
– Можно я буду отвечать по порядку?
Йаллер замолчал и кивнул.
– Как я понимаю, Переход закрыт. Наблюдатель должен был удостовериться в успехе – увидеть, что ты не вышел, – и вернуться на Тайшеле. За то время, пока ты добирался до меня, он мог бы уже успеть, но время вышло, а он не вернулся. Если, разумеется, ты его действительно убил: Владеющие Силой – народ живучий. В любом случае, проделать этот путь вовремя ему не светит, и они знают, что с их планом что-то не так.
– Ну, допустим.
– Поставь себя на их место. Что они могут думать о твоих возможных ответных действиях?
Йаллер улыбнулся.
– Вот именно. Ты считаешь, это просто – перехватить у главы Ордена право на объединяющую волю? Победитель, конечно, получает всё, но если заговорщик проиграл, то поддержавшие его обычно сильно жалеют об этом.
– Мне бы твою уверенность…
Ма-Истри стало ясно, что Йаллер не в состоянии трезво разбирать даже самые простые вещи.
– У меня здесь нет спиртного, – извиняющимся тоном сообщил он. – Поэтому постарайся понять меня так. Хорошо?
Йаллер тихо засмеялся.
– Дожили, у меня теперь репутация законченного алкоголика…
Ма-Истри бросил на него быстрый внимательный взгляд и стал немного менее напряжённым.
– Теперь насчёт усилий и убийства моих союзников. Я, конечно, не руниа, но чувствовать множество почти одновременных смертей, особенно Владеющих Силой, я умею. Этого – не было.
Йаллер несколько мгновений смотрел на него в упор, потом закрыл лицо руками.
– Извини. Я что-то совсем ничего не соображаю.
– Я заметил. Поехали домой. Нет, флайер поведу я.
* * *
– Притормози, – попросил Йаллер перед последним Переходом. – Мало ли что, вдруг они решили подставить с той стороны какую-нибудь стену, врежешься со всей дури…
Ма-Истри хмыкнул, но скорость сбросил. Второй флайер был переключён на дистанционное управление и послушно повторял все движения первого. Машина нырнула в Переход, Йаллер не удержался и на миг зажмурился, а когда открыл глаза, впереди было уже море Тайшеле.
Их никто не встречал, – Ма-Истри вернулся намного раньше срока, бросив всё. Их никто не подстерегал, и это настораживало.
Экспедиционные флайеры стремительно перечёркивали пространство, и не было между морем и небом никого, кроме них: гражданским пассажирским лайнерам в районах Переходов полёты были запрещены.
Ма-Истри осторожно попытался нащупать прежние связи – дотянуться до тех, кто когда-то отдал ему право на объединяющую волю. Знал, что почувствует множество оборванных невидимых нитей. Почувствовал. Постарался холодно и расчётливо осознать потери. А потом – властно и чётко позвал тех, кто остался.
Йаллер молча ждал, пока они доберутся до штаб-квартиры Ордена. Экспедиционный флайер сильно отличался от обычных: резко напоминал о недалёких – только за Переход шагнуть – опасностях, о непригодных для жизни землях… Маршруты уходящих в рейд всегда известны, это как ходить по пещерам: те, кто наверху, должны знать о том, что внизу кто-то есть, знать, куда идти выручать, если что. А что делать, если наверху всё переменилось, а ты и не узнал…
– Они сбежали с Тайшеле, – ворвался в его мысли спокойный голос Ма-Истри.
– Все?
– Нет. Не все. Зачинщики и часть тех, кто их поддержал. Я отдал приказ об общем сборе.
Йаллер кивнул. Предстояло встретиться с теми, кто пытался его убить. И – как теперь?
Ма-Истри обернулся.
– Йаллер. Если понадобится, то убивать буду я.
Йаллер понимающе улыбнулся.
– Не буду мешать.
Невольно подумалось: мёртвых будут хоронить в море. Люди уже давно не могли позволить себе отдавать сушу под кладбища…
Когда они примчались в штаб-квартиру, до сбора ещё оставалось время: Ма-Истри давал людям шанс. Сбежать вслед за остальными, подумать… Пока ставили экспедиционные флайеры на стоянку, Йаллер заметил, сколько там было других. Не больше и не меньше обычного, можно даже подумать, что разведка Переходов идёт своим чередом…
У него не было сил куда-то идти. Всё закончилось, – точнее, в это хотелось бы верить: расколотый Орден не давал повода надеяться на спокойную жизнь. Мелькнуло вспышкой воспоминание, – глаза Эльды Ма-Истри. Он не знал о её чувстве, а она молчала, и если бы не покушение, она бы не бросилась его встречать и не выдала бы себя. Да, до разоблачений Арелата ему бы простили всё, вот только после – был бы ещё один скандал, подрывание одного из устоев Ордена, когда священная обязанность – продолжать род, когда одна жизнь – одна жена, иначе Орден переполнится детьми, которые будут родственниками друг другу, и тогда быстро настанет вырождение и гибель самой организации. Она – молчала. Она не преступила Закон, не навлекла позор на отца, на мужа, на детей. А он ничего и не знал… А если бы знал – разве предал бы Рионель? И то ли нервы сдали, то ли переполнили чувства, только он опустился перед Эльдой на колени, а она выдернула руку и убежала. Ушла. Навсегда.
А Ма-Истри расчётлив. И он, похоже, гордится своей дочерью – за то, что она не подставила его под удар. У него удивительная способность не замечать очевидного… иногда.
В отделе разведки дежурный вытянулся перед Ма-Истри в струнку, потом увидел Йаллера и очень нервно улыбнулся. Говорить первым было страшно тяжело, он честно попытался, – не вышло. Ма-Истри терпеливо ждал, пока к парню вернётся дар речи, но на это явно требовалось слишком много времени.
– Яр, вы участвовали в покушении на Йаллера, – мягко констатировал он. – Вы можете объяснить причины? И да, – остальные ваши… бравые горцы… все были с вами заодно, или всё же кто-то оказался поумнее и в стадо не пошёл?
Яр сжал руки. Не смотреть на Йаллера было тяжело, отвечать Ма-Истри – ещё тяжелее, но он старался.
– Послушайте, я… мы обсуждали ситуацию. Вы не знаете, они шантажировали… угрожали взять заложников. Я не мог отказаться.
– Заложников? – Ма-Истри недоверчиво поднял бровь. – И наш отдел внутренней безопасности всё это пропустил?
– Они могли только реагировать на свершившееся.
– Хорошо. Я выясню. Дальше.
– Дальше… мы же не можем подняться выше ступени ар-нидрис…
– Можно обойтись без очевидных фактов?
– Да. Простите. Так вот… от нас мало толку, и мы решили, что сильно не повредим, даже если вольёмся в объединяющую волю, да и можно попробовать не отдавать всё…
– И при этом вы знали, для чего устраивается заговор?
– Да.
– Назовите цель заговора. Вслух. Не мысленно.
Яр побледнел и застыл.
– В общем… это звучало так…
Йаллер ждал.
– Простите, господин Ма-Истри, я скажу так, как это прозвучало тогда…
– Да.
Яр обречённо глянул на Ма-Истри в упор. Глава Ордена был сдержанно-яростным, державшим себя в руках, готовящим какие-то решительные шаги… но только не марионеткой кукловода-руниа, стоявшего рядом. Ма-Истри был… прежним. Тем самым Ма-Истри, которому Яр когда-то доверил свою силу и волю… и которого, получается, предал. Внезапно пришло осознание: ну да, вот таким Ма-Истри и был всегда, Йаллер ведь уже почти двести лет как вернулся, это ему, Яру, вместе со всем человечеством вдруг стало известно, кто он такой, да и главе Ордена тоже, и… Главе Ордена. Яр ещё раз произнёс это мысленно. Значит, Ма-Истри для него по-прежнему – глава Ордена. А он, Яр, вместе с остальными – уже не члены Ордена, потому что отдали свою волю в руки другого.
– Согласно Закону, Орден создан и существует ради защиты от Владеющих Силой, превосходящих людей и угрожающих людям. Список в приложении десять… Ни один член Ордена не имеет права пойти на контакт с враждебным существом…
– Я объяснял необходимость сотрудничества с Йаллером двести лет назад, – в голосе Ма-Истри была угроза. – Согласно Закону, этот вопрос был вынесен на всеобщее обсуждение и решён. Закон не позволяет возвращаться к решённому вопросу дважды. Дальше.
– Дело не только в руниа, – Яр бросил на Йаллера испуганный взгляд и снова повернулся к Ма-Истри. – Вы не позволили убить при задержании того, кто подверг Орден опасности, из-за кого чуть не разрушился союз Ордена и людей… он не Владеющий Силой, но может быть при определённых условиях приравнен к ним из-за памяти о предыдущих воплощениях…
– Арелат, – проговорил Ма-Истри. – Тогда всё ясно… Они продолжили использовать его. Не собственные его действия, так в качестве предлога… И, разумеется, у них сразу же нашлись сторонники.
– Да.
– И, разумеется, в условиях, когда на моей стороне руниа, на Закон было решено торжественно плюнуть.
– Что?
– Закон гласит, что выражение недоверия главе Ордена в виде отнятия у него права на объединяющую волю должно совершаться в присутствии главы Ордена. Вы действительно забыли или притворяетесь?
– Нет. Всё так. Из-за руниа…
Ма-Истри несколько мгновений смотрел Яру в глаза. Тот попытался выдержать его взгляд, знал, что не сможет, – и, часто-часто дыша, отвернулся.
Ма-Истри коротко обернулся на Йаллера. Он понимал, что за словами Яра есть что-то ещё, что это не вся правда… и ему надоело смотреть на то, как Яр выкручивается.
– Защита, – почти беззвучно сказал Яр. – Защита… Йаллера.
Он обречённо глянул на руниа.
– Ты ведь можешь её сломать, правда?
Йаллер усмехнулся: мешать Ма-Истри он не собирался. Яр вздрогнул всем телом. По части владения Силой мало кто был способен противостоять Ма-Истри – даже одному, без объединяющей воли.
– Нет, – ответил Йаллер. – И он тоже не пройдёт. Я не хочу врать, Яр… просто не хочу. Моя защита не Силовая… это элиа пытались делать Силовую, потому я и… в общем, это разбивается тем, кто более силён, на раз. Я же объяснял… моя защита кроится и шьётся из обычного человеческого «не хочу». Из активного и яростного нежелания отдавать – свои эмоции, мысли, то, чем живёшь, то, чем дышишь. Не отдавать. Оставить себе. Этим можно прикрыть всё, что угодно. Такое может сделать любой… поэтому неодарённые тоже владеют моей защитой. Я же объяснял… Другое дело, что Ма-Истри может тебе сейчас просто снести голову… вместе с её содержимым. Тогда ты свою память точно никому не отдашь.
Он замолчал, потому что Ма-Истри жестом остановил руниа.
– Итак?
Яр прищурился.
– Вам… не понравится то, что вы увидите.
Йаллер с интересом поднял голову.
– Значит, не только Арелат?
Яр не успел ответить: перед мысленным взором возникло невидимое лезвие – белый слепящий луч, который заставлял зажмуриться, временно потерять земное зрение… и вонзался в глубины сознания, безжалостно высвечивая всё, что человек хотел бы скрыть. Яр пошатнулся, Йаллер едва успел его подхватить. А потом – он увидел то же, что видел Ма-Истри: приход женщины в комнату, где сидели Элегвен, Яр и другие, жуткую память о людоедах… и себя, в красно-золотой одежде ха-азланна, убивающего всех на своём пути. От неожиданности он выпустил Яра, тот не удержался на ногах и свалился на пол.
– Вот как, – проговорил Ма-Истри и резко развернулся к Йаллеру. – Тогда понятно, почему они так испугались… кстати, об этом ты мне как-то забыл рассказать. Посчитал неважным эпизодом или…
– Или, – Йаллер смотрел в сторону. – Это было… важно. У меня не так много друзей, и я, знаешь ли… тяжело провожаю людей в вечность. Они неправы, я хотел сделать по закону, но… там съели моего посланника.
Ма-Истри кивнул. За последнее время ему не раз приходил в голову вопрос, что сделает Йаллер с Орденом, если Ордену удастся избавиться от Ма-Истри.
Он подошёл к Яру. Протянул руку, помог встать. Зрение к нему вернулось, но его ещё трясло.
– И как же вы теперь намерены жить?
Яр долго молчал. Йаллер подумал, что тот уже и не ответит.
– Знаете… мы не хотим участвовать в этих дрязгах. Открывать Переходы мы не можем, в разведке не участвуем… ну так, на подхвате. Орден не сильно много потеряет, если мы… уйдём.
– Куда? – против воли напряжённо спросил Ма-Истри.
– В новые земли.
Ма-Истри хотел было язвительно спросить, не к заговорщикам ли, но удержался.
– Вот как. И на это согласны все, весь ваш маленький народ?
– У нас было время подумать, – Яр вскинул голову. – Мы не сможем работать под вашим началом, простите. Разорванную нить не соединить без узла. Нам лучше уйти.
Йаллер ждал. Ма-Истри подумал, что тот что-то скажет, захочет отпускать Яра или нет… но руниа молчал. Решать предстояло только ему, и от этого становилось легче.
Ма-Истри отошёл к экрану. Пульсирующие точки показывали Переходы, – карту Переходов на Тайшеле. Если заговорщики и хотели скрыть свой путь, то Следы выдадут, руниа найдёт их без труда, да и он сам тоже. И придётся это сделать. Вести разведку, выяснять их намерения… жить, зная о том, что есть враг. Всё изменилось бесповоротно, и предстоит привыкать к новой реальности.
Другая карта – заселённые земли. Итог и смысл его жизни. То, с чем он придёт к Вечности, когда настанет его час.
Он сдвинул карту, приблизил один из участков.
– Это Дис, – негромко сказал он. – Двенадцать Переходов от Тайшеле. Последнее открытие Йаллера. Концентрация Силы почти нулевая, но есть два Перехода. Через один из них сейчас идёт переселение. Да, кстати… те, кто работает сейчас на этом Переходе…
– Нет, нет, они не участвовали в заговоре, – поспешно отозвался Яр. – Там сейчас Райнер Окати и его группа…
– А, молодёжь, – проговорил Ма-Истри. – Что ж, хорошо. Вам Сила не нужна, так что обойдётесь. Безопаснее будет. Вам – туда.
* * *
По дороге в зал совещаний, – в светлых коридорах, – Ма-Истри окончательно понял, что будет убивать. Переступить грань было нетрудно, точнее – он уже побывал за ней, принимал на себя обязанность отнять жизнь, а теперь ушёл за неё снова. Было легко, мыслей не осталось, он проходил сквозь падавший через окна живой солнечный свет и не замечал его. Давно. Несколько столетий назад. Задолго до того, как появились первые мысли о переселении с Тайшеле и первые попытки разведывать Переходы. За несколько столетий до возвращения Йаллера. Тогда Орден заканчивал объединять, втягивать в себя разрозненные школы Владеющих Силой, и Ма-Истри убивал тех, кто не собирался присоединяться и поднимал Силовые войны. Обычно хватало обезглавить группу мятежников, и те, как стая, признавали власть более сильного вождя. Иногда этого не хватало. И тогда…
Он знал, что тех, кто более всех заслужил смерти, на планете уже нет. В зале совещаний остались – пришли сами – те, кто либо не предавал вовсе, либо оборвали невидимую нить доверия, но скорее нейтральны, чем враждебны. И всё же среди них ему предстояло выбрать будущих мертвецов. Потому что… они убивали Йаллера. Скорее всего, кто-то из них взял на себя обязанность жить в Ордене, чтобы следить за ним и передавать сведения бежавшим мятежникам. Возможно. И – как не промахнуться? Как не казнить невиновного, того, кто, как Яр, оступился, но нашёл в себе силы вернуться?
Ответ нашёлся сам, едва они вошли в зал для общих собраний. Да, те, кто отступился, но решил вернуться, пришли, но они либо не ожидали, что Ма-Истри притащит за собой Йаллера, либо считали, что смогут справиться с собой при личной встрече с тем, кого пытались убить, – и не смогли. Они побывали в горниле объединяющей воли, направленной на убийство, когда их взгляды скрестились с чёрным взглядом Йаллера, то желание уничтожить вспыхнуло с прежней силой, – Ма-Истри ощутил это как взметнувшуюся к небу волну, ту самую, что сметала города и сушу. Дальнейшее произошло мгновенно, он вдруг понял, что смотрит на себя как бы со стороны: вот кто-то очень похожий на него встречается с незримой волной ненависти, встаёт у неё на пути и страшным усилием воли обращает её против создателей… вовлекая в это тех, чьи нити не порваны. Он внезапно осознал, что убивает, и что делает это – не один. Объединяющая воля главы Ордена по-прежнему была в его руках, люди отдавали свои силы – ему, для свершения правосудия… и он с запоздалым раскаянием подумал, что если бы был на Тайшеле, то две волны схлестнулись бы в момент покушения, и Йаллеру не пришлось побывать на грани смерти.
А потом он пришёл в себя и понял, что всё кончено. Глянул в зал – и кто-то опустил глаза, кто-то отшатнулся, но всё же нашёл в себе силы встретиться с ним взглядом. Осторожно прошла мысль: это не все. Кто-то сумел справиться и с этим, с его возвращением и победой… и теперь найти затаившихся будет гораздо сложнее. Но придётся. Позже.
Ма-Истри смотрел на тела у своих ног – да, так и должно быть. Йаллер стоял рядом, Ма-Истри осознал, что он тоже был среди тех, кто участвовал в объединяющей воле Ордена, был – с ним… Через мгновение взгляд Ма-Истри изменился и стал больше похож на человеческий, нежели на взгляд судьи и палача в одном лице.
– А теперь второй пункт повестки дня, – проговорил Ма-Истри и жестом приказал всем сесть. – В связи с падением численности членов Ордена, способных открывать Переходы, необходимо изменить график работы. Будет уплотнение. Но позже. Пока в разведке я своей волей объявляю перерыв…
* * *
«Свидетельство» вышло в День памяти.
Уже давно не осталось следов от сожжённых городов, что-то ушло под воду, что-то безжалостно застроили и снова заселили.
Но люди несли цветы, выходили в море – вылетали и зависали над морем – и бросали в волны венки, сплетённые в виде древней и простой буквы «Р», потому что «райнэ» переводится как «мир»… Волны были в цветах, бесконечных цветах, как когда-то была земля. Живая земля, свободная и просторная, на которой хватало места для всех.
«Свидетельство» вышло в День памяти, и с экранов с людьми говорил Ма-Истри. Он редко выступал публично, но голос его – уверенный, доброжелательный голос сильного человека – знали и узнавали сразу. Он говорил с людьми, говорил людям, обращался к ним. Не как к тем, кто бушевал, пошёл за Арелатом в бунты и разрушение, – а как к своим. К союзникам. К тем, с кеми ты на одной стороне. Люди шли и ехали с цветами, слыша этот голос. Вспоминали.
– Вы видели сами когда-нибудь, как погибает земля? Да, я знаю, многим снится высокая волна, возникающая под грозовым небом, – а её освещает солнце, и она несётся на берег, мчится, чтобы смести всё на своём пути… нет? а я видел. Одно дело, когда вы видите это во сне, и совсем другое – когда сон превращается в явь, когда обрушиваются в бездну моря огромные скалы, казавшиеся незыблемыми, как вечность.
К берегу двигалось бесконечное людское море, – казалось, что Расселение ничего не дало, ведь вот же они, толпы, и все эти люди в опасности, потому что море придёт и за ними… и с этим что-то надо делать.
– Никто и никогда не называл эту дату днём победы, – неторопливо говорил Ма-Истри с экранов. – Не было победителей. Просто нашлись люди, имевшие мужество остановиться и прекратить войну. Разумеется, я их помню. Дарниса до сих пор клеймят предателем, тогда как других, которые сделали, по сути, то же самое, превозносят как героев. Они не были идеальными, они были просто людьми. Если бы не они, сейчас переселять было бы некого, и вся огромная работа руниа по созданию людей пошла бы прахом. Может, мы и не самое удачное их творение, но всё равно работу жалко, согласитесь. Из одного уважения к богам-создателям нам стоило бы выжить.
Все рельсовики шли переполненными в одну сторону, почти пустыми – обратно, казалось – всё оставшееся население Тайшеле двинулось к морю. К тому самому морю, которое теперь внушало страх. К морю, которое в любой момент могло обрушиться на сушу и отобрать у людей очередной кусок. Они шли, касались волн, и в разных местах – и в холоде, и в тепле – покрывали воду цветы.
Флайер с эмблемой Ордена завис над водой, Ма-Истри спустился по трапу. Его видели. Кто-то продолжал не доверять, кто-то... Людское море всё ещё было неспокойно, но он не боялся встретиться с ним в открытую, он вышел – к ним, перед ними, он погрузил в сияющую прозрачную зелень воды длинные стебли белых цветов и склонил голову, как и все.
Йаллер чувствовал этот общий порыв памяти, скорби и удивления – как же так, как же близко была пропасть, оскал близкой гибели, как же мы – да нет, не мы, те, другие, уже далёкие – смогли отойти? Только что ведь прокатился вихрь ненависти, готовой смести всё, ненависти, убивающей остатки разума, только что… и до сих пор не всё улеглось, не все затихли… А в этом порыве Йаллер хотел бы быть с ними. Вместе. Но – Ма-Истри попросил не показываться. Следящие камеры ведь не обмануть… Пусть в день выхода «Свидетельства» его не будет видно, только имя будет на всех устах – или в мыслях. Пусть так. Хотя и тяжело. И потому – остаётся только смотреть издали, «смотреть вдаль», поглядывать на экраны… и думать, что хоть Ма-Истри и сказал про человеческий мусор, а сейчас его не видно, и как же так, кажется, что все же люди, и всё-таки в них есть человеческое, вот же оно, на поверхности… как покачиваются на поверхности волн бесчисленные цветы. Было грустно и тяжело оттого, что некуда деться, – разве что опять уйти в рейд, но ведь придётся возвращаться.
* * *
После встречи с Орденом Йаллер уехал к Рионель. Ма-Истри поставил на информации о покушении высший код допуска, – раскрывать её имел право только глава Ордена, – запретить Йаллеру он ничего не мог, но постарался объяснить, почему не следует об этом распространяться. Доверие к Ордену и так пошатнулось, завоёвывать его во многом придётся чуть ли не заново, ещё свежи в памяти людей речи Арелата, после ареста его сторонники обезглавлены, но действия орденских бунтарей поддержат, и будьте добры, начинайте принуждение Тайшеле к миру сначала… Йаллер согласился: да, не стоит. И Рионель ничего не узнала. От него. Может, сама догадалась…
Он вернулся в штаб-квартиру Ордена в рассветных сумерках, думал, что Ма-Истри будет спать, и отправился в его кабинет – как всегда, когда возвращался из рейдов. В коридорах штаб-квартиры Ордена горел дежурный свет.
На входе с ним поздоровались – обычно, как будто ничего не случилось. Он дошёл до одной из одинаковых дверей без табличек, – свои знают, за какой из них что, а если не знают, то спросят. Телепатически.
Дверь была не заперта.
Йаллер несколько мгновений пытался выбраться из-под обрушившегося чувства непоправимого. Хотел понять, – что, почему, да что же случилось за его спиной, что же теперь – не оставлять больше Орден?..
Дверь отворилась.
– Да входи же, что ты там застрял? – спросил Ма-Истри.
Йаллер шагнул через порог. Ма-Истри сидел в кресле у окна, за которым внизу проносился бессонный поток машин и людей.
– Сядь, – попросил Ма-Истри. – Да не пугайся ты так, никто не умер.
– И всё же ты здесь. Сейчас.
Ма-Истри повернулся к нему вместе с креслом. Йаллер с болью увидел, как тот осунулся, – постарел, что ли… Владеющие Силой умели бороться со старением и смертью, и не только из-за того, что сами были потомками долгоживущих элиа, но и тем, что могли управлять состоянием тела, – так почему?..
– Эльда ушла, – просто сказал Ма-Истри.
– Что?
Йаллеру на миг показалось, что он ослышался, что люди иногда, в страхе и уважении к Смерти, так говорят про тех, кто уходит навсегда… и только чуть позже вспомнил слова Ма-Истри о том, что никто не умер.
– Куда? И – как…
– Наверное, я сам во многом виноват, – Ма-Истри говорил спокойно, как о чём-то обыденном. – Я слишком привязался к ней, держал при себе. Даже замужество её этому не помешало, у неё не возникло своей собственной жизни. Она жила тем же, чем и я, и… тебя это тоже касалось, да.
Йаллер продолжал стоять. Слова Ма-Истри обжигали, как искры.
– Она скрывала свои чувства, но после той вашей встречи… это невозможно было утаить. У неё хороший муж…
– Что он сделал? – глухо спросил Йаллер.
– Помог ей. Просто взял за руку и увёз с Тайшеле.
Йаллер медленно отошёл к стене и опустился прямо на пол.
– Они же оба члены Ордена.
– И их дети тоже. Знаешь, Орден… мы никогда не были единым целым. Все эти поглощения школ Владеющих Силой… после того, как ушли твои астланцы, остальные удивлённо осознали, что те не растворились среди общей массы, не исчезли, а значит, так могли бы существовать и другие. Сейчас многие подумывают о возрождении собственных традиций на новом месте, это тревожно: не у всех изначально был Кодекс, многим его навязали. Новые проблемы… скажи мне, пожалуйста, ты-то с чего решил страдать? Это со мной она была десятилетиями, это на мою жену она похожа как две капли воды… Ты ничего о ней не знал, ты её не замечал, у тебя есть Рионель, в конце концов, это у меня больше никого нет. Так что встряхнись и сядь в кресло, у меня тут давно не было уборки. Или ты будешь и одежду свою с помощью Силы чистить?
– Буду, – слабо отозвался Йаллер. – А куда…
– Неважно. Главным иногда бывает не «куда», а «откуда». Или «от кого».
Йаллер поднялся и сел на подоконник. Светало, солнце скоро должно было подняться и залить кабинет главы Ордена, призывая его к неизбежным делам.
– Мне понадобится твоя помощь.
– В чём?
– Я не вечен, Йаллер.
– Да. Я не могу в этом помочь.
– Я не о том… – Ма-Истри чуть улыбнулся, покачал головой. – Расселение не окончено и вряд ли будет окончено после моей смерти. Я не собираюсь оставаться на посту, будучи немощным стариком, который не способен никем управлять. Мне нужен преемник, а лучше – слаженная команда. Они должны уметь всё, а главное – они должны быть с тобой. Я не хочу оставлять в наследство Ордену возможности для новых раздоров и покушений на тебя.
Йаллер потёр лоб. Всё это надо было как-то осознать.
– И что же мне делать?
– Временно оставить рейды и заняться членами Ордена вплотную.
– Но почему именно сейчас?..
– Потому что муж Эльды был одним из моих кандидатов в руководство Ордена. Он и ещё кое-кто… Теперь придётся многое начинать с нуля.
– Если бы я ещё знал, с какого именно нуля, и где он находится…
– Подскажу, не бойся.
Йаллер кивнул. В предотвращение раздоров верилось с трудом. Да и сбежавшие бунтовщики…
– Послушай. Точнее, смотри.
– Да?
Ма-Истри повернулся, – в потускневшем взгляде было слабое удивление.
Йаллер соединил сжатые кулаки, медленно развёл их в стороны, – между руками зажёгся яркий белый с голубоватым отливом луч. Когда Йаллер разжал одну руку, то луч остался в другой, – сияющий и грозный. Ма-Истри подался вперёд: ничего подобного он никогда не видел.
– Что это?
– Клинок Жизни, – коротко сказал Йаллер. – Когда-то я бился таким – с руниа. Он бьёт туда, где душа соединяется с телом.
Ма-Истри прищурился: прощупывал нематериальный клинок с помощью Силы.
– Интересно, – медленно проговорил он. – Надо будет поучиться и попробовать. Что ж… ты дал защиту, теперь ты даёшь оружие…
Йаллер понял, что теряет нить: сказывалось напряжение.
– Так это ж защита от подслушивания мыслей… это другое…
– Не суть.
Ма-Истри встал, подошёл к Йаллеру, тот быстро разжал вторую руку, и клинок пропал, как будто его и не было вовсе.
– Спасибо. Спасибо, что ты с нами.
Йаллер нервно улыбнулся.
– Да я всегда с вами, даже когда далеко… только…
– Только толку иногда бывает мало. Не переживай, от многих людей толку нет вообще.
* * *
Когда Ма-Истри закончил разговор с новым начальником Отдела по взаимодействию со Службой Безопасности, за окном совсем стемнело, но не оттого, что наступал вечер, – над частью бесконечных, переходящих один в другой городов Тайшеле собиралась грозовая туча. Туча довольно погромыхивала, предвкушая грядущий ливень. Где-то далеко что-то хлопнуло: порыв ветра пробежался по закоулкам и нашёл незакрытое окно. Новый начальник отдела деловито попрощался и выглянул на улицу, – его флайер был на открытой стоянке.
– Бегите, – проговорил Ма-Истри. – Может, успеете не промокнуть…
Он отвернулся. Иньяс Кемараре, в отличие от своего преемника, любил грозы. И его пришлось убить.
«Яр, – мысленно позвал Ма-Истри. – Зайди ко мне. Я хочу кое-что уточнить. Когда тебя ждать?»
Яр. Ярлис. Таланту мало, старания всегда было много, но как-то бестолково. Ответил сразу – был со своим народом, готовились к переселению, извините-подождите. Приказ главы Ордена застал их врасплох, после убийств на совете многие ожидали, что последуют за Кемараре и другими… и этого не произошло. Вряд ли они считают, что их защитил Яр, хоть он по традиции и обязан был бы это сделать… Принц он у них, что ли, или как там это называется…
Йаллера не было. Там, далеко, у Рионель Кайто, тоже готовились к отъезду. Всё-таки будет реальностью этот их заповедник, трудно, конечно, – придётся как-то отгораживаться от местной фауны… Ма-Истри вдруг ярко и солнечно представил себе границу по океану далёкой планеты: вот тут – глубокий синий цвет, а рядом зелёный, светлый. Интересно, как они это сделают? Впрочем, их только спроси, они радостно устроят вдохновенную лекцию на часок-другой, в которой неспециалист будет ловить только восторженные эмоции, а по сути ничего не поймёт…
Когда разразилась гроза, он поднялся на верхний этаж, в галерею – посмотреть. Лило так, как будто наверху прохудился какой-нибудь здоровенный водоём, молнии сверкали непрерывно, роскошными рваными линиями перечёркивали небо от горизонта до горизонта, то далеко, то совсем близко. Туча ползла быстро, вместе с ней уходил и день, а под косыми хлещущими струями – Ма-Истри увидел издалека – быстро нёсся маленький флайер. Воздушное пространство было почти пустым: люди в большинстве предпочитали переждать и не рисковать, хотя защита флайеров была и рассчитана на попадание молний. Всё-таки древние страхи оставались силой… Руниа. Их считали материализацией стихий. Кого какой, как повезёт, некоторые отвечали и за что-то человеческое. За сны или за смерть. Руниа. Уже никто не знал, как правильно читать название, какой-то народ левшей прочитал в другую сторону, остальным понравилось, так и прижилось, за века и тысячелетия забылось, как было изначально.
Яр поставил флайер на стоянке, проскочил сквозь ливень и побежал по белым коридорам, надо было возвращаться в кабинет. Не хотелось, – хотелось остаться здесь, среди грозы, а лучше бы уметь летать и не бояться молний, чтобы носиться там, в вышине… Легенды говорили, что Йаллер так умел. Спросить, что ли, – правда или нет…
Яр был напряжённый, несколько потрёпанный… и решившийся. Ма-Истри коротко глянул на него: на что он теперь годен – время покажет. В любом случае, такие встряски даром не проходят, в человеке что-то включается. То, что в нём главное. Хорошее ли, плохое ли…
– Что вы хотели… уточнить?
– Ты говорил про Арелата. Про то, что было решено использовать его снова – против меня. Дело Арелата находилось в ведении Службы Безопасности, выход на неё мог быть только через соответствующий Отдел по взаимодействию… и мне хотелось бы прояснить роль Иньяса Кемараре во всём этом. Я слушаю.
Яр замялся. Ма-Истри остро глянул на него.
– Я бы предпочёл, чтобы ты просто вспомнил, а я прочитал. Не возражаешь?
Яр отрицательно помотал головой. Он не возражал.
…Иньяс Кемараре сидел в кресле перед столом, за которым были, кроме Элегвена, ещё несколько человек. Каждый из них отвечал за группу, системой организации была пирамида – как обычно, чтобы нижестоящие знали только своего главу, а верхушку не знал бы из них никто. Поэтому в белом зале собралось мало народу. Яр знал, что он тут самый слабый, и в течение предыдущего обсуждения молчал. Их взяли для количества, когда придёт час бить объединяющей волей – все сгодятся.
– Глава Службы Безопасности предлагал Ма-Истри ликвидировать Арелата при задержании, но тот отказался, – говорил Кемараре. – Мотивировал это тем, что ореол мученика привлечёт к его делу симпатии, которые ему не нужны.
– Что-то в этом есть, – задумчиво произнёс Элегвен. – Тем более, что эти симпатии к делу направлены не только против Йаллера, но и против Ордена в целом. Однако… если придерживаться буквы Кодекса, то Арелата можно определить как приравненного к Владеющим Силой, враждебным людям.
Яр слушал с замиранием сердца. Оказывается, заведующий Отделом по взаимодействию со Службой тоже участник заговора. Да, заговора, – он наконец осмелился назвать это так. Заговор против Ма-Истри. Да, против Йаллера, но… против Ма-Истри тоже. Жаль…
– …да, не в первый раз, – продолжал Иньяс Кемараре. – Глава Службы попросил о разговоре с Ма-Истри сразу же после разоблачения Йаллера. После нашего совета. Ма-Истри убеждал его в том, что Йаллер безопасен. В ответ его попросили прислать Йаллера к ним, когда тот вернётся из рейда, – для проверки.
– А, так вот почему было это дело с прибором и слишком памятливыми представителями рода человеческого, – Элегвен недовольно прищурился. – И тут Ма-Истри умолчал… нет, я понимаю, это дело не нашей компетенции, не наш уровень доступа, но всё же.
– Какие будут распоряжения насчёт Арелата?
– Вытащить его на свободу через освобождение в зале суда – не выйдет. Слишком рискованно раскрываться, будет заметно. Лучше позже. Если только Служба Безопасности не успеет по-тихому убрать его в тюрьме.
– Я буду следить. Теперь относительно обстановки… Ма-Истри счёл возможным вернуться к разведке и послезавтра уходит в рейд.
Элегвен собрался. Яр застыл.
– А Йаллер?..
– Он тоже включён в график. Сначала уходит Ма-Истри, потом он.
– То есть… он оставляет Йаллера на Тайшеле?
– Да.
– Зачем? Почему? Есть соображения на этот счёт?
– Ну… – Кемараре замялся. – Насколько я понял – в этом есть какая-то демонстративность. Дескать, я хочу показать, что он безопасен, я могу оставить планету, и ничего не случится.
Элегвен нервно потёр руки.
– Что ж… если за время, на которое он оставляет Йаллера на Тайшеле, ничего не случится… то в момент прохождения Перехода…
– Мы поняли, – степенно отозвался Кемараре.
Яр и остальные кивнули. Яр чувствовал, что земля уходит из-под ног, и ничего не мог сделать с этим ощущением. Наступало какое-то огромное, масштабное «не так», и прийти оно должно было скоро… совсем скоро. Он не думал о проигрыше, о том, что впереди может быть смерть, но сердце болезненно сжалось.
– На случай неудачи, – продолжил Элегвен. – Срок возвращения Ма-Истри… позволяет успеть уйти. Я требую, чтобы все, кто задействован в нашей… новой объединяющей воле, в случае неудачи покинули Тайшеле.
– Кто-то должен остаться, – негромко сказал Иньяс. – Если уйти – то зачем? Чтобы просто остаться в живых и тащить в будущее знание о нашей неудаче или всё-таки для чего-то более полезного?
Элегвен смутился.
– Я… думал о том, чтобы сохранить ваши жизни. Не более.
– Скажи спасибо, что есть кому подумать о большем. Простое знание ни к чему не ведёт, оно и так тысячелетиями хранится в памяти людей, вон как вспыхнуло при первом же выступлении Арелата. Уцелеть – так для дела. Для того, чтобы повторить попытку и добиться успеха. Это сложнее, чем ловить его здесь, но Тайшеле, но…
– Да. Ты прав.
– И ещё кое-что. Ты собрал нас всех, тебе доверяют. Ты – тот, кто направляет объединяющую волю. Таких мало, таких рождаются единицы за всю историю. Не надо продолжать, правда?
Элегвен встал. От напряжения меж бровей залегла складка.
– Элегвен. Закон гласит, что люди, доверившие главе Ордена свою волю, имеют право потребовать от него сберечь свою жизнь. Мы требуем, чтобы ты возглавил бегство после неудачи, ежели она последует, и ежели на это будет время.
Яр молчал. Бегство. Неудача.
Он с тоской подумал о том, что при всех тяготах, постоянном страхе наводнений и землетрясений, неурядицах, – жизнь на Тайшеле была счастьем. Тяжёлое, трудное счастье жизни со своим народом и на своей земле. То, что Орден вместе со Службой Безопасности должны были уйти с Тайшеле последними, было своеобразной защитой, снимало камень с души – камень необходимости бросить умирающую землю Тайшеле и уходить куда-то, вовсе не обязательно – со своими: кто знает, как распорядились бы, какая была бы необходимость… потому что вне Тайшеле, на планетах с другой концентрацией Силы такие, как Яр, могли бы и вовсе стать обычными людьми. Влачить жалкое существование тех, кто годен только для размножения стада под названием «одарённые Силой», в надежде, что кто-то из его потомков окажется талантливее его, и из них выйдет толк…
Его передёрнуло. В голову пришла безумная мысль – остаться. Под любым предлогом. Под страхом смерти. Да даже если и смерть – то здесь, дома. Где он что-то значит, где он нужен, где есть свои. Подумалось: а свои могут и не поддержать… захотят быть живыми вдали от Тайшеле. Уйдут. А он… умрёт от рук собственного главы Ордена, против которого решил мутить воду. Против того, кому доверял, кого мысленно ставил на один уровень с руниа, кого безмерно уважал за титаническую работу по Расселению, за то, что тому будет с чем предстать перед Вечностью… даже и теперь, после того, как стало известно, кто такой Йаллер. Ну Йаллер. Ну заморочил Ма-Истри голову. Не ему первому, в конце концов. Велика ли его вина? Вот если бы не было руниа…
– Я останусь на Тайшеле, – тихо сказал Яр. К нему обернулись все, в глазах Элегвена была боль.
– Зачем?!
– Затем, чтобы… чтобы, если удастся выжить, сообщить вам о том, куда и когда двинется Йаллер. Чтобы вы смогли его отловить… и докончить начатое.
Элегвен порывисто шагнул к нему, положил руку на плечо. Владеющие Силой потрясённо молчали.
– Но как же тебе уцелеть?.. – Элегвен растерянно обернулся на остальных. – Даже в голову ничего не приходит, вот ведь…
– Я… постараюсь не привлекать внимания Ма-Истри. Мы же… не особо одарены Силой. Должно сойти. Разве что он сам выйдет на меня и будет допрашивать, тогда… – Яр развёл руками.
У него перехватило горло. Вспомнилось, как он с другими, только что окончившими обучение и вступающими в ряды Ордена, отдавал свою волю Ма-Истри – «для острия незримого клинка, защищающего тех, кто не может защититься сам». И что же?.. Яр всё отдал бы, лишь бы Ма-Истри освободился.
– Ма-Истри – не главная опасность, – вполголоса напомнил кто-то из Владеющих Силой. – Элегвен, хватит переживать. Оставь его. Он, между прочим, что-то значит для своего народа… ты королевского рода, да?
– Да, – с трудом выговорил Яр.
– Так что его ещё могут и не отпустить. Или отдать такой же приказ уцелеть, как сейчас отдали мы – тебе. Всё сложно. Сейчас мы уже ничего нового не решим, надо идти по домам. Спасибо за информацию…
Комната быстро опустела, Яр всё медлил уходить – не хотел смотреть в глаза Владеющим Силой. Не отпускала мысль: а что будет, если он встретится с Ма-Истри после того, как провалится покушение на Йаллера, и увидит, что тот не освободился?.. Тяжко, страшно, невозможно… видеть в плену того, кого больше всего на свете хотел бы видеть свободным, и не иметь никаких возможностей помочь… Знать, что возможности были, и что всё было напрасно, не свершилось, проиграно? Хуже того: увидеть, как ему хорошо – в плену? И как он сможет работать снова под его началом – после? Делать вид?..
– Стоп-стоп, – Ма-Истри поднял руку, и Яр, очнувшись, оборвал поток мыслей. – Факты ты излагаешь верно, я согласен, но вот эти твои мысли… не могу сказать, что это совсем неправда, но… в таком виде они пришли тебе в голову позже. После того, как я с тобой побеседовал. В присутствии Йаллера. Так?
Яр пожал плечами.
– Да, и ещё. Этот ваш… план эвакуации лучше всего выражался фразой «спасайся кто может», на организованный процесс это походило слабо. Это я тебе как один из организаторов Расселения говорю со всей ответственностью.
Яр кивнул. Отвечать – вслух ли, мысленно ли – было выше его сил. Ма-Истри понял.
– Иди, – проговорил он, отвернувшись к окну. – Вам выделен транспорт, вас проводят.
– Кто? – вскинулся Яр, против воли напрягшись.
– Райнер Окати. Приедет за вами сам и увезёт.
Яр слегка расслабился. Похоже, он боялся, что Ма-Истри пошлёт сопровождать их Йаллера.
– Нет, – ответил Ма-Истри на невысказанный вопрос. – У него свои дела.
– А где он сейчас?
Ма-Истри улыбнулся.
– Ну, как это – где. На работе, конечно. Проект НОЙ. «Наирим-о-Йаллер».
* * *
Транспорты подходили со стороны едва видневшегося берега, сбрасывали скорость и ждали, пока Йаллер откроет перед ними Переход, – чтобы стартовать ввысь. Здесь царила синева – живого волнующегося моря и безоблачного неба, здесь солнце смело касалось кожи, и казалось невероятным, что совсем недавно, севернее, ты продирался через шторм.
Он сам попросился на первый этап: провожать своих с Тайшеле. Дальше на Переходах их будут встречать другие Владеющие Силой, они будут передавать серебристых гигантских рукотворных птиц друг другу, как эстафету, да так оно и есть – эстафета жизни, уходящей в новый мир. Так было всегда, при каждом переселении, и Йаллер вдруг понял, что до сих пор никогда не видел этого сам, только делал всё для того, чтобы так – было. Теперь – уходили свои, уходили на обустройство будущей колонии-заповедника проекта «НОЙ»... Йаллер улыбнулся: настанет день, когда он снова взглянет в светлые хищные глаза тех, кто помнит и доверяет, чтобы успокоить их и проводить в жизнь, а пока – азартная, дорвавшаяся до дела команда вырывалась на простор и ныряла в солнце. Йаллер видел, как Переход вспыхивал, как сияние окутывало машину, а потом она исчезала, но для летевших следом вся эта красота оставалась незримой: просто впереди стоял транспорт над водой, ждал своей очереди, потом взмыл в воздух – и исчез.
Сине-зелёные волны внизу беспокоились и пытались дотянуться до человеческих творений, но не могли.