РАССВЕТ

РАССВЕТ

Яркий диск оранжевого светила поднялся над лесом. Дом привычно повернул ему навстречу панели солнечных батарей и почувствовал, как энергия вливается в накопители. В принципе Дом мог черпать энергию откуда угодно: из ветра, перепада суточной температуры, разлагающейся биомассы, даже из грозы и просто из падающего дождя. Но, почему-то, именно солнечный свет казался ему наиболее приемлемым. Наверное, будь на его месте человек, он применил бы слово «нравится». А может это отзывались в нем отпечатки личности программиста настраивавшего его интеллектуальную систему. Дом этого не знал, да и решать вопросы подобного плана не входило в его задачи.
Начиналась привычная дневная работа: роботы уборщики доводили помещения до стерильности, разогревался кухонный синтезатор, готовившийся выдать порцию кофе по-турецки, который так любил начальник лаборатории «Замкнутых автономных экосистем» Ник Стан. Привычно светилась дата и текущее местное и общеземное время. Роботы-садовники ухаживали за газоном, зеленой изгородью и садом. Робот-дворник убирал дорожки, по которым сновали роботы-ремонтники, следящие за состоянием всех конструкций. Дом, как всегда, ждал людей.
В процессор поступали данные тысяч датчиков, которые постоянно обозревали окружающий мир и пространство внутри Дома. Лес вокруг защитной зоны был наполнен биотоками. Он жил своей привычной жизнью. Это тоже была сложная экосистема, в которой всему, и растениям, и животным, и насекомым было отведено свое четкое место. Правда Дом не знал, кто ею управляет. И еще, он помнил, что лес был не всегда.
Сначала, когда он осознал себя как Дом, вокруг расстилалась огромная степь, и Солнце было красным только на восходе и на закате. А днем оно сияло ярким желтым шаром с голубого неба. Каждое утро он встречал рабочих и ученых лаборатории, которые его налаживали и обучали. Особенно он отличал программиста Егора Самойленко и биолога Аню Голон. Поведение их не поддавалось никакой логике. Ну зачем Ане потихоньку от других задавать пищевому синтезатору мудреные рецепты, а потом на берегу озерца скармливать получившееся Егору. Который, в свою очередь, постоянно обрывал ирисы на центральной клумбе, получая очередную порцию ворчания от робота-садовника, именуемого всеми почему-то Кузьмич, и тащил их Ане. И хотя в ментальном плане они и так сияли на порядок ярче всех остальных членов группы, стоило им увидеть друг друга, как аура их окружавшая сливалась в одно целое, а сила ее излучения подскакивала еще в несколько раз. Егор, коренастый брюнет, с голубыми глазами, в которых казалось, вечно плясали искорки смеха, знаток бесконечного количества анекдотов, забавных историй, притч, был любимцем всей лаборатории. В группе наладчиков "интеллектуалок", и при выполнении наладочных работ, и на отдыхе, всегда звучал смех. И вот Егор рядом с Аней – маленькой, немного полноватой, с головой увенчанной, словно одуванчик, короной рыжих кудрей, чаще всего молчал. Казалось, он зачарованно ловил каждое ее слово. А самое странное – Дом видел, что Егор всегда находится в готовности стать на ее защиту. Хотя, что могло Ане угрожать в развитом человеческом обществе и полностью укрощенной природе? Конечно, Дом знал о взаимоотношениях мужчин и женщин, его обширная память хранила огромное количество художественных произведений о любви, которая, в отличие от других понятий нигде четко не определялась. Но наблюдать это явление на уровне тонких полей, не доступных обычному человеку, было интересно.
Проект «Агасфер», который все предпочитали называть просто Дом, был частью глобального проекта человечества по освоению дальнего космоса. Дом должен был обеспечивать жизнедеятельность людей практически в любых условиях окружающей среды, от агрессивных некислородных планет до космического вакуума. При необходимости он мог менять уровень гравитации, а мощное силовое поле гарантировало защиту от любого внешнего воздействия. Его интеллектуальные блоки содержали практически все данные, накопленные человечеством за всю историю существования. Дом знал и умел очень многое. Он мог помочь построить космический корабль и вырастить дерево. Мог починить любое устройство и учить детей. Его запаса прочности должно было хватить на многие тысячи лет.
Однажды, когда над полигоном простиралась тихая летняя ночь, датчики Дома уловили нечто непонятное. Показатели всех полей начали резко изменяться. Внезапно и очень быстро изменился фон космического излучения просто до невероятных размеров, превысив обычные показатели в миллионы раз. Изменилось направление и сила гравитационного поля. Электромагнитные поля стали напоминать ураган. Часть датчиков мгновенно вышли из строя, Дом наполовину оглох и ослеп. Успев закапсулировать себя в мощное силовое поле, он впал в некое подобие комы, отключив практически все устройства связи с внешним миром. Буйство природы прекратилось столь же внезапно, как и началось. Приходя в себя Дом начал залечивать раны, менять сгоревшие датчики, восстанавливая роботов, попавших под удар до раскрытия силового зонтика. Затем пришла очередь взглянуть на окружающий мир. Казалось, природа никак не отреагировала на ночной катаклизм – так же сновали по степи мелкие грызуны, где-то на пределе досягаемости ощущалось стадо сайгаков, колыхалось море трав. Но не хватало обычного фона, который неизбежно создавал человек: шума пролетающих аппаратов, радиопередач, излучения искусственных спутников, электростанций. Дом привычно потянулся к ближайшему серверу и обнаружил, что Сети нет. Молчала вся информационная система человечества. Поиски спутников-ретрансляторов, висящих на геостационарных орбитах, тоже не привели ни к чему. И Солнце изменило свой привычный спектр в сторону красного. Привычный порядок вещей нарушился, наступило первое утро с момента его рождения, когда люди не пришли.
Время текло своим чередом, день менял ночь, сменяли друг друга времена года. Постепенно изменялся климат, степь превратилась в пустыню. Только мощная защита не позволяла огромным барханам поглотить зеленый оазис, раскинувшийся вокруг Дома. Затем на пески начал наступать лес и вокруг защитного периметра выросла стена из исполинских кедров и елей. Судя по всему, лес тянулся на многие тысячи километров. Дом не замечал течения времени. Конечно, на четкий вопрос, он мог ответить - какой временной промежуток прошел с момента последнего визита людей. Но ему это было ни к чему – прошел один день или пролетело тысячелетие. Это ни коим образом не влияло на его задачу - защищать и беречь Человека. Все всегда должно быть готово к его приходу: чистые уютные помещения, готовая пища, отсутствие внутри периметра вредных насекомых, растений, грызунов. Мощные пси-генераторы создавали в окружающем лесу поле, вызывавшее в любом хищнике безотчетный панический страх, не позволявший ни одному из них подойти к охраняемой территории. Лес тоже постепенно привык к тому, что внутри его есть зона, которая не вписывается в общую биосистему, но это не создавало особых неудобств. И он принял Дом как данность. А Дом ждал…

* * *


Шурх лежал на ветви старого кедра, сливаясь с ней. Только очень наметанный глаз мог бы различить его в предрассветном сумраке леса. Звериная тропа пролегала под ним, ветер дул в его сторону, река была за спиной – засада была практически идеальной. Рано или поздно, но кто-то из поедающих траву, должен по ней пройти. Охотники из племени Ршанов умели ждать и, если добыча оказывалась в зоне броска, шансов на спасение у нее практически не было. Но пока тропа была пуста, его слух и обоняние не улавливали приближения добычи, только летающие, как всегда, перекликались в кронах деревьев, очерчивая границы своих гнездовий. Клочья сизого тумана ползли между деревьями со стороны реки, окутывали подлесок, превращая лес нечто нереальное. Будто странные животные из старых легенд, слышанных долгими зимними вечерами у костров, беззвучно крались по лесу. Светило медленно поднималось над лесом, даря каждому его обитателю тепло, радость за прожитую ночь и надежду на удачный день.
Шурх почему-то вспомнил утро того зимнего дня, когда он встретил Мирру. Он легко шел по тропе, неся на левом плече связку рябчиков, которых всю ночь ловил прямо в снегу, где они имели привычку делать ночевки. Короткая дубинка удобно покоилась в правой руке, молодое тело, казалось, не чувствовало ночной охоты. Он думал о том, что этой весной его должны посвятить в охотники, и он получит право на ношение не только дубинки, но и настоящего копья. Старый Миз сделает новое копье специально для него, Мать племени Ршанов вручит его Шурху, с традиционным напутствием – никогда не поднимать оружия на соплеменников. Потом он, взяв копье, коснется его кремневым наконечником открытой груди всех охотников племени, в знак того, что они полностью доверяют ему и его оружию. И на его шею повесят знак охотника… Приятные мысли текли своим чередом, не мешая глазам внимательно осматривать заснеженный лес, носу обонять запахи, а ушам ловить самые легкие шорохи. До места зимней стоянки племени оставалось не более восьмой части дня, когда он увидел след волка идущий рядом с тропой. Одинокий волк не представлял для охотника опасности, но настораживало то, что след вел в сторону стоянки. Обычно волки, тем более одиночки, стараются обходить зимовки племен стороной. Шурх подсознательно ускорил шаг – то, что не укладывалось в рамки обычного поведения животных, несло опасность, это правило было впитано с молоком матери. К первому следу примкнуло не менее четырех новых. Внезапно он услышал женский крик и рычание нескольких волков. Звуки доносились со стороны поляны, на которой стояло Старое Дерево. Бросив рябчиков на снег, Шурх рванул на звук. Снег мешал быстро бежать, и ему пришлось передвигаться прыжками. Выскочив на поляну, он на мгновение замер – под огромным тысячелетним дубом, с ножом в руке, прижавшись спиной к стволу, стояла молодая женщина. Судя по украшениям, и светлой голове - из племени Мру. Перед ней полукругом стояли четыре матерых волка и огромная темная, почти черная волчица. Шурха удивило, что женщина не взбирается на дерево, для любого соплеменника отсутствие ветвей в пределе прыжка не было препятствием, они прекрасно умели взбираться по отвесным стволам. Мгновением позже он заметил кровь на ее правой ноге и, не задумываясь, издав горловой рык, бросился на противника. Он плохо помнил подробности схватки, более того по здравому рассуждению, наверное, никогда бы не стал атаковать стаю волков с одной легкой дубинкой. Но тогда его несла странная волна смеси ненависти к исконному врагу и боязни за жизнь незнакомки. Он никогда раньше не участвовал в схватке с волками, но помнил слова Старого Миза: "В схватке с несколькими хищниками, каждый из которых сильнее тебя или равен тебе по силе, помни - это всего лишь звери, у них нет оружия кроме зубов и когтей. Поэтому не стремись убить врага немедленно, достаточно его обездвижить…" Когда кровавая пелена спала с глаз, Шурх обнаружил себя лежащим на волчице, с зубами сомкнутыми на ее шее. Незнакомка сидела рядом, а ее нож был воткнут волчице под левую лапу. На поляне повизгивали четыре волка, у двоих были перебиты передние лапы, у одного – выцарапаны глаза, а у четвертого из брюха торчал обломок дубинки, очевидно, переломанной на одном из его товарищей. Шурх медленно сел на снег и снова посмотрел на девушку – в ее желтых глазах плескался ужас и восхищение. И еще… На ее шее висел знак охотника, а узелки на плетении знака свидетельствовали – на ее счету больше десяти лосей, пятнадцать косуль и три диких кабана. Для ее юного возраста это было просто необыкновенно.
Дорога до стоянки заняла весь остаток дня. Оказалось, что в схватке он не получил ни одной существенно раны, а вот у девушки была серьезно травмирована нога – волк распорол ей бедро. Пришлось нести ее на спине. Она успела рассказать, что ее зовут Мирра и она действительно из племени Мру. Огромная стая волков, очевидно собравшаяся вместе из-за сильного голода, растерзала группу охотников племени. Мирра спаслась только потому, что в это время была на дереве, а потом попыталась уйти в сторону противоположную стоянке. Но, видимо, волки обнаружили ее след и настигли на охотничьей тропе племени Ршанов... В тот день в племени Шурха стало на два охотника больше. Мирра осталась в племени, поскольку не могла передвигаться, а Шурх, решением совета племени, был торжественно посвящен в охотники. Его шею украсил знак охотника, на котором узлы указывали на победу над пятью волками…
Воспоминания прервал звук копыт по звериной тропе. Огромный олень с ветвистыми рогами, гордо шествовал к водопою. Он не мог знать, что его смерть затаилась совсем рядом над головой. Идиллия утреннего леса развеялась. Шурх беззвучной молнией метнулся оленю на спину, еще в прыжке занося копье для удара… Олень, конечно, был не чета косуле, которую можно просто забросить на спину и дотащить до лагеря. Пришлось разделывать его на месте, отделяя самые лакомые куски и складывая их в импровизированную суму, сделанную из шкуры самого оленя. Уже заканчивая работу, тихонько что-то мурлыча себе под нос, Шурх услышал странные звуки со стороны реки, словно довольно крупный зверь плескался на отмели. Припрятав мешок с добычей в стороне от тропы, Шурх осторожно вышел к зарослям у реки. Бросив взгляд в сторону водной глади, он буквально остолбенел. На отмели стояла Мирра, ее мокрое тело словно было облито золотом в свете Светила. Плавно повернувшись в сторону восхода, она подняла руки над головой и внезапно нырнула. Сам Шурх ничего не имел против воды и с удовольствием плавал, но нырять? Ему казалось, что вода мгновенно зальет уши и нос и он захлебнется. Между тем Мирра не появлялась. Шурх взволнованно выбежал на берег, затем бросился в воду и стал вглядываться в прозрачную гладь реки. Более нелепой смерти он не представлял, ну ладно бы в лапах медведя или в охоте на секача… Легкий плеск раздался за спиной, но обернуться он не успел – мягкий толчок в спину отправил его головой вперед в воду. Отфыркиваясь, Шурх показался над поверхностью и увидел улыбающуюся Мирру.
- Не будешь в следующий раз подглядывать. - Заявила она, сверкая на него своими желтыми глазищами.
- Даже и не думал. – Заявил Шурх несколько смущенно и побрел в сторону берега. Но дойти до берега ему не удалось. Коварная Мирра внезапно толкнула его в бок. Однако в этот раз она обманулась, заставить его бултыхаться, как слепого котенка не удалось. Резко ударив по воде, Шурх поднял тучу брызг и заставил Мирру на мгновение зажмуриться, а сам прянув вперед и влево, толкнул ее в грудь. Мирра с хохотом полетела спиной в воду.
Нарезвившись вволю, они, держась за руки, вышли на берег и упали на песок. Шурх наблюдал, как Мирра нежится под лучами Светила. Смотрел на ее гибкое мускулистое тело, на длинные ресницы, симпатичные аккуратные ушки и какое-то новое незнакомое чувство шевельнулось у него в груди. Ему, непонятно почему, вновь захотелось, что бы ей угрожала опасность. Пусть даже медведь попробует напасть на нее. Шурх не позволит ему даже когтем коснуться Мирры, он убьет его голыми руками как ту волчицу…
- Шурх, скажи, а почему тебя в племени называют Странным. – Голос Мирры вернул его к реальности.- Ты ведь охотник получше некоторых стариков. Мало кто приносит столько добычи как ты.
- Не знаю. Может потому, что я всегда задаю вопросы, на которые никто не может ответить.
- Какие вопросы? – В ее глазах читался искренний интерес.
- Ну, например, кто охотился в этих лесах до нас? Старики отмахиваются, мол, это не важно. И даже Мать племени, которая знает все легенды, ничего не может сказать.
- А почему ты решил, что кто-то был до нас?
Шурх молча достал из поясного мешочка и протянул ей на ладони странный предмет. Овальная пластина из белого полупрозрачного камня, на которой был мастерски, в мельчайших деталях вырезан профиль странного существа: длинный выдающийся вперед нос, маленький рот, странная грива на голове. Самое удивительное, что каждая деталь в отдельность была явным признаком уродства, но вместе они создавали странную, завораживающую картину чего-то прекрасного, неземного. Мирра долго не могла оторвать взгляд от странной вещи.
- Что это? – Мирра вопросительно посмотрела на Шурха.
- Я нашел эту вещь на берегу, когда река в весеннее половодье подмыла холм ниже по течению. Кто мог так обработать камень? И главное чем? Какой инструмент может так проработать мелкие детали? Что изображено на камне? Да еще, там были кости, очень старые кости. И я не знаю животного, которому они могут принадлежать. – Шурх задумчиво посмотрел на клонящееся к закату Светило.
- А где, ты говоришь, находится холм, который подмыла река?
- Три дня пути, ниже по течению, а что?
- Дело в том, что мой дед говорил, будто река впадает в озеро, на берегу которого стоит Ужасный лес, через который не может пройти ни один охотник. – Мирра подбросила и ловко поймала нож. – Ты можешь себе это представить? Лес полный дичи, но никто не охотится в нем.
- Да, Старый Миз, что-то говорил про Запретный лес, в который никто не может войти…
Идея, как сплошь и рядом бывает у необузданной молодежи, вызрела мгновенно. Вопрос необходимости разведки в непонятный лес, даже не вызывал сомнения. Все свелось к обсуждению деталей снаряжения. Кроме того, поскольку путешествие могло затянуться на несколько лун, необходимо было предупредить старейшин племени.
- Иногда в племени рождается ршан, которому всего мало. Он ищет ответы на вопросы, которые задает себе сам. И никто, кроме него самого, не может ему помочь. Они уходят из племени, и больше никто о них ничего не слышит. – Мать племени грустно смотрела на стоящую перед советом старейшин молодую пару. – Возможно ваше счастье было бы в том, что вы нашли друг друга. Молодые, сильные, смелые – ваше потомство стало бы гордостью племени. Но вы выбрали иной путь – это право каждого рожденного свободным. Да, я знаю где находится Запретный лес, и вы не первые кто стремится туда. Но из всех смельчаков, которые на моей памяти пытались туда проникнуть, кто за добычей, кто из любопытства, вернулся только один.
- Значит, есть тот, кто может нам рассказать об этом месте! – Шурх от нетерпения, забыв почтение к старшим, даже подпрыгнул на месте.
- Он ничего не сможет рассказать. Этот охотник вернулся с помраченным разумом, перестал ходить на охоту, потом отказался от пищи и умер через пять лун. Перед смертью, он постоянно бредил о странной радуге над озером и тумане ужаса. – Мать племени на мгновение прикрыла глаза, словно воспоминания доставляли ей боль. – Это был мой четвертый сын – Ррах, он умирал у меня на руках. Вы все еще хотите идти в это место?
- Да мудрейшая, - Мирра почтительно склонила голову. – Если есть место, которое опасно для наших детей, мы должны знать, в чем эта опасность. Но если там столько дичи как об этом говорят, возможно, мы откроем новые охотничьи угодья.
- Хорошо. Мы будем думать о вас. Пусть вам помогут духи леса и реки. – Мать племени поднялась, дав понять о принятом решении.

* * *

Мирра и Шурх стояли на голой вершине скалистого холма и до боли в глазах рассматривали расстилавшийся перед ними бесконечный непроходимый Лес. На расстоянии в пол дня пути деревья становились совершенными гигантами, возвышаясь над своими соседями на треть высоты. Огромные ели и кедры, казалось, сплелись в сплошную непроходимую стену, которая правильной, невероятных размеров, окружностью охватывала некую область пространства. В центре этой области, на пределе зрения, угадывался клочок водной глади, то ли озера, то ли реки. На берегу, что-то непонятное, местами блестящее под лучами Светила… И над всем этим местом воздух беспрерывно мерцал, словно странные бледные радуги то возникали то исчезали. По всему походило, что они, после шести лун и трех дней пути, дошли до того места, к которому стремились. До сих пор их путешествие не представляло никакой трудности. Направление указывала Река, лес полон дичи, волки – главные враги, летом не держатся стаей, и потому абсолютно не опасны. Но теперь впереди было что-то необычное, а значит, скорее всего - опасное. Честно говоря, признаки непонятного появились еще три дня назад. Перестали попадаться не только следы каких бы то ни было наземных хищников, но даже в небе не стало видно ни ястребов, ни коршунов. Совы, каждую ночь оглашавшие лес своим унылым писком, и те куда-то пропали. Зато количество поедающих траву было просто невероятным. Лес был ими буквально наполнен. Более того, они вообще не реагировали на Мирру и Шурха, что для охотников, привыкших к тому, что добыча стремится скрыться, было равносильно шоку. Идя по странному лесу, они не убили ни одного животного. Не убегающее животное не вызывает охотничьего азарта, а зачем убивать если запас пищи еще есть.
За время путешествия они, казалось каждое мгновение, открывали друг в друге что-то новое. Он, в какой-то момент, понял, что ей нравятся цветы. Если они не были заняты охотой, Мирра то несла в руке особенно понравившийся цветок, то собирала их в небольшой букет, то сплетала из них странное сооружение и водружала себе на голову. И, удивительно, при этом становилась еще краше. По вечерам, когда Светило уходило за лес, она любила поговорить о жизни в лесу и реке, о законах царящих вокруг и о том кто всем управляет. Шурх, казалось, мог слушать ее мурлыкающий голос часами, просто следить за ней взглядом доставляло ему непередаваемое удовольствие. Даже просто сидеть рядом, слушать ее дыхание, ощущать тепло ее тела было для него беспредельным счастьем.
Она, с непостижимой женской мудростью, всегда давала ему понять, что он ее опора. Что бы они не предпринимали, последнее решение оставалось за Шурхом. При любой опасности, настоящей или мнимой, она, опытная охотница, всегда позволяла ему встать перед ней. Мирра давно, еще с того памятного боя на поляне Большого Дерева, для себя поняла, что Шурх ей очень нравится. Мощное мускулистое тело, движения то плавные как течение реки, когда он спокоен, то стремительные, словно молния, когда он нападает на добычу. Более того, она никогда не упускала случая показать ему это, так поступали все женщины ее племени. Но только сейчас, после стольких дней и ночей, проведенных рядом, она поняла, что Шурх не просто самец, которого она выбрала. Она поняла – это тот, единственный, с которым ей хочется всегда быть рядом, встречать его на пороге, когда он приносит добычу, рожать ему малышей, слышать его голос, чувствовать запах его тела. Вместе учить детей и внуков охотиться… Да это тот, кто действительно всегда закроет ее своей грудью, какая бы угроза перед ними не встала.
- Мирра, может, я пойду один? – Шурх не особенно надеялся на положительный ответ, и не ошибся.
- Ну не для того я проделала этот путь, чтобы бросить тебя в самый опасный момент. – Мирра возмущенно выдохнула через ноздри.
- Хорошо, но давай договоримся, ты идешь не рядом, а за мной.
Блеснув на него глазами, она, тем не менее, молча встала за его спиной, и они, определив направление, стали спускаться с холма.
Лес был практически не проходим, пришлось долго искать хоть какую-то звериную тропу, ведущую в нужном направлении. Сойдя с холма, и скользнув в сумрак леса, Шурх неслышной тенью двинулся вперед. Мирра шла сзади на расстоянии копья, так же совершенно бесшумно. Они растворились в лесу, стали его частью, вбирая его запахи, звуки, потоки живой энергии. Тропа скоро свернула в сторону реки и пришлось пробираться сквозь бурелом. Подлесок практически отсутствовал, весь нижний ярус леса был завален сухими ветками и рухнувшими, очевидно во время зимних бурь, стволами деревьев. Прыжки через поваленных исполинов, тихое шуршание хвои под ногами, далекое пиликанье какой-то пичуги завораживало – казалось, движение в сумраке матерого леса будет длиться вечно. Однако скоро впереди появились просветы, лес стал реже, деревья, явно стали тоньше и ниже, словно неведомая сила отнимала жизненные соки у растений здесь и отдавала ее тем исполинам, которые окружали неведомое место.
Первое беспокойство Шурх ощутил в тот момент, когда смог отчетливо рассмотреть гигантские кедры. Был полдень, Светило пронизывало лес через прорехи в кронах, и в его лучах стал заметен странный туман у подножия гигантов. При одном взгляде на него в желудке появился холодный ком, а по коже поползли мурашки. Туман приковывал взгляд, каждый следующий шаг давался с огромным трудом. Молодое тело, которое совсем недавно двигалось по лесу, казалось не ощущая себя, внезапно словно налилось непомерной тяжестью. Шурх оглянулся, Мирра шла, сцепив зубы и зло сощурив глаза, копье в ее правой руке было приподнято острием вверх – она в любой момент была готова атаковать. Взглянув товарищу в глаза, она ободряюще улыбнулась.
- Мирра, там никого нет. – Шурх улыбнулся как можно беззаботнее. Он не мог отдать часть своего страха любимой женщине. – Я не вижу и не слышу того, кто нас пугает. У него нет запаха. Может это духи леса испытывают нас? Ничто не мешает нам пройти этот лес.
- Конечно, Шурх, мы пройдем. И посмеемся в лицо этим духам. И еще, я хочу, чтобы ты знал, в этот Страшный лес я могла пойти только с тобой.
Удивительно, но ее спокойный голос словно смывал с него липкий страх, сковывавший движения, какая-то сила заставила Шурха развернуться в сторону пугающего леса. Широко развернув грудь, он издал низкий рык, и длинными прыжками бросился на туман. За его спиной – любимая женщина, он никому не позволит не только ее обидеть, но хотя бы испугать. Все чувства, кроме этого ушли. Туман был воплощением врага, его нужно победить так же, как ту стаю волков…
Полоса тумана оказалась шириной всего в несколько десятков шагов. Непонятный животный страх внезапно исчез, снова нормально работали все органы чувств. Вокруг был привычный с детства лес. Ну, разве, что деревья крупнее обычных. Мирра подошла к нему и молча крепко прижалась к груди. Шурх слушал стук ее сердца, и этот звук наполнял его невиданной силой, этот ритм отныне задавал темп жизни, определял цели и желания. Потеревшись носом о ее носик, он двинулся через лес к тому месту, ради которого они сюда пришли. Мирра шла рядом…
Они стояли на краю огромной, не менее нескольких тысяч шагов, идеально круглой поляны. Слева через нее протекала река, которая вдали разливалась озером. Прямо в центре поляны - странное сооружение, чем-то неуловимо напоминавшее… жилище! Над ним блестят непонятные предметы, и странные, невиданные существа, выполняют непонятные действия. Трава на поляне, словно шерсть на спине ршана, вся одинаковой высоты, не больше ладони! И над всем этим местом вспыхивают бледные, еле видимые радуги. Глубоко вздохнув, взявшись за руки, Шурх и Мирра, опустив копья острием вниз, двинулись в сторону непонятного жилища. Но в этот момент странная сила, мягкая, словно рука заботливой и строгой матери, остановила их, на границе удивительной травы…

* * *
Плавное течение обычного летнего утра было прервано совершенно невероятными событиями. Датчики зафиксировали штурм охраняемого периметра двумя крупными хищниками, поведение которых не вписывалось в привычные и знакомые параметры поведения животных. Да, за несколько последних столетий были попытки приближения крупных хищных животных к охраняемой зоне. Но все сводилось к тому, что даже к полосе искусственного тумана они не могли подойти, и теряя ориентацию, уходили за пределы наблюдаемой области пространства. Здесь же, игнорируя излучение защитных пси-генераторов, пара (Дом определил, что это самец и самка), не просто шла через туман. Вектор их движения явно указывал – их цель – именно он, Дом. Непонятность, тем не менее, особой тревоги не вызывала, через силовое поле им все равно не пройти…
Дом смотрел на странных существ, застывших перед силовым полем. Кого-то они ему напоминали. В его памяти ничего подобного не было. Хотя…Ну конечно! Так, пожалуй, могла выглядеть рысь, если ее увеличить раза в два, поставить на задние лапы, удлинить конечности и пальцы на них. Да, типичные потомки кошачьих, вон у них когти то появляются, то исчезают в подушечках пальцев и вибрисы чутко ощупывают пространство. Но самое главное - они явно разумны! У самки на кисточках ушей завязаны кокетливые бантики. На бедрах гостей нечто вроде набедренной повязки, и пояса с ножами из обсидиана и какими-то кармашками. Одна рука каждого сжимает короткое копье с наконечником из кремня, а другими они крепко держатся друг за друга.
Дом взглянул на пришедших в ментальном плане, и… словно не было тысячелетий одиночества. Он уже видел такое полыхание ауры! Эти двое любили друг друга, так как могут любить только люди – сжигая себя ради другого, готовые принять все беды мира лишь бы защитить любимого. Перед ним, несомненно, стояли Люди, и неважно как они этом выглядят. Защитное поле исчезло перед пришельцами. Мягкие лапы нового Человечества ступили на ухоженный газон.