Туманный берег. Часть 16

Вабель непонимающе продолжал смотреть на Романа, пока Лев продолжал удивляться столь необычному альянсу.
- Объясню всё по дороге, - прервал тишину байкер. - Нужно спешить. Мы поймаем ублюдка прям на месте преступления!
Не задавая больше вопросов, Вабель лёгким бегом добрался до машины Романы. Сам же байкер, кинув взгляд в сторону Льва, также поспешил сесть за руль машины.
Всё это время старший лейтенант, одолеваемый сомнениями и нерешительностью из-за алкоголя, смотрел, как беглый преступник и отстранённый от дела следователь садятся в одну машину, чтобы поймать маньяка.
Вспоминая слова Игоря и охотников, Лев ещё несколько мгновений стоял на месте. Лишь когда Роман и Вабель сели в машину и начали сдавать назад, старший лейтенант, шатаясь, быстро зашагал в их сторону, крича:
- Я поеду с вами!
Роман остановил машину и посмотрел на Вабеля - несмотря на то, что Лев был полицейским, брать его в таком состоянии на важное дело было опасно. Следователь и сам понимал это, потому, когда старший лейтенант проходил мимо его двери, Вабель опустил окно и заговорил:
- Лев, в таком состоянии опасно…
- Поехали! - Грубым тоном приказал Лев, сев на заднее сиденье. - Значок тут есть только у меня. Так что поехали брать этого сукина сына!
Роман подал плечами и, не желая больше терять времени, тронулся с места. Вабель, несмотря на изменённое сознание старшего лейтенанта, всё же был рад дополнительной паре рук. Вспоминая инцидент в лагере, следователь знал, что одному человеку ни за что не справится с Лихо.

***

Светлана, сидевшая на своей кровати, прижала ноги к груди, обхватила их руками, и положила подбородок на колени. В таком состоянии она провела последние несколько часов. Девушка не переставала плакать, точнее сказать, она не прекращала всхлипывать - в её глазах давно не осталось влаги.
Родители девушки пробывали всё - говорили с ней, пытались дать успокоительные, даже вызывали врача. Ничего из этого не помогало. Светлана была уверенна - маньяк из леса смотрит на неё, ждёт момента, чтобы схватить её и увести обратно в ту ужасную хижину. Паранойя девушки усиливалась с каждым треском ветки, с каждым шорохом на чердаке и с каждым шорохом в доме.
Елизавета Мишулина, впавшая в отчаяние, сидела на кухне и, положив голову на руки, тихо плакала. Даниил, чувствуя, что не смог защитить дочь, что не может помочь ей, что подвёл свою жену бездействием, понимая, что он не смог обеспечит своей семье безопасность, был развит. Несмотря на то, что отец семейства не пил уже больше десяти лет, Даниил открыл бутылку водки и медленно опустошал её, презирая себя за страх и беспомощность.
Когда слушать плач жены и стоны дочери стало невыносимо, Даниил, наконец, принял решение, о котором он много думал в последнее время. Врач, давший ему совет уезжать из города и отдать дочь в руки хорошего профессионала психотерапевта, дал телефон врача, который должен был помочь Свете.
Отставив бутылку, Даниил Мишулин подсчитал, сколько будет стоить дом вместе с землёй, мебель и его машина. Если продать всё это и снять деньги со счёта, которые они долгие годы откладывали на обучение доверив институте, вероятно, у них получится купить небольшую квартиру в большом городе и оплатить лечение Светы. Всё же, они смогут прожить и с одной машиной, а его образование слесаря позволит в быстрые сроки найти работу.
Тяжело вздохнув и смирившись с мыслью, что им придётся навсегда покинуть родной дом и город, Даниил направился на кухню, где сидела Елизавета.
Остановившись в проходе, Мишулин привлёк к себе внимание жены, после чего уставшим голосом сказал:
- Начинай собирать вещи! Мы переезжаем.
Елизавета слегка изменилась в лице - помимо безнадёги и горя на лице появилось удивление.
- Гена Агафьев рассказывал, что у него есть знакомый - городской, который давно хотел купить дачу. Продадим дом, квартиру, мебель и уедим от сюда. Дай мне три дня.
Елизавета, стирая с лица слёзы, закивала головой, и на её лице появилась благодарная улыбка. Оставалось надеется, что Даниил действительно сможет достаточно быстро найти покупателей на машину, мебель и дом. Этот город крайне тлетворно влиял на семью Мишулиных, и им всем хотелось убраться от сюда как можно быстрее.

***

Алина вернулась домой, когда отец с матерью ещё были на работе. Девушка не стала ничего есть: положив куртку на бортик дивана, она сразу направилась к себе в комнату. Кинув рюкзак на стул, Алина упала на кровать, устремив взгляд в мраморно белый потолок. Несмотря на то, что впереди её ждали сложные экзамены, от которых зависело поступление в университет, девушку ничто не беспокоило. Всё, что происходило с ней в последние дни блекло на фоне тех мрачных и пугающих событий, что произошли с ней и её друзьями на прошлой недели. Для Алины уже ничего не имело значение.
Белоснежный потолок будто бы заставил девушку впасть в транс. Из головы ушли все мысли, уши перестали различать звуки, а глаза, казалось, покрыла плёнка. На несколько мгновений девушка погрузилась в транс, где её ничто не беспокоило.
Однако живот предательски заурчал, тем самым выведя Алину из бесконечного ничего. Девушка почувствовала тошноту, и чтобы избавиться от этого надоедливого чувства было необходимо поесть.
Алина повернулась на правый бок, пытаясь заставить себя встать, и вдруг её взгляд остановился на фотографии, стоявшей на прикроватной тумбочке. На фотографии были изображены она и Дарья, стоящие в обнимку. Алина уже не помнила, когда была сделана эта фотография, однако девочкам, на вид, было не больше одиннадцати. Обе стояли в пышных розовых платьях, они улыбались во все тридцать два зуба, а в их глазах читались детское жизнелюбие.
Алина слегка улыбнулась - как давно была сделана эта фотография? Девушка взяла её, села и стала внимательнее вглядываться, пытаясь вспомнить, чему они так сильно радовались. Кажется, это был выпускной из четвёртого класса.
Посмотрев на себя, Алина сильно засмущалась: чёлка в виде расчёски, два громадных банта и заколки с феями - девушке сложно было поверить, что она когда-то носила такое.
Затем Алина перевила взгляд на Дашу - улыбка появилась сама собой, стоило только увидеть подругу в этих круглых, которые она не носила уже несколько лет. Казалось, она не изменилась за все эти годы. Разумеется, лицо слегка вытянулось, приобрело более острые черты, однако эта добродушная улыбка и наивные глаза оставались теми же.
Смотря на эту фотографию, Алину словно поразила молния, будто бы до этого момента она не осознавала, что её подруга, с которой она начала общаться с первого дня в школе, с которой она делилась секретами и в доме которой она проводила целые дни была мертва.
Улыбка тут же пропала с лица Алины, подбородок задрожал, а из глаза потекли слёзы. Она осознала, что больше никогда не увидит Дашу, больше никогда не будет сплетничать с ней, никогда не побывает на её свадьбе и не будет нянчиться с её детьми. Алина поняла, что больше никогда не услышат голоса подруги, ставшей для неё настоящей сестрой.
Алина вновь упала на кровать, выпустив фотографию из рук. Закрыв лицо руками, девушка каталась по кровати, горячие слёзы, скатывавшиеся с лица, падали на одеяло, оставляя за собой большие пятна. Всхлипы быстро переросли в крики, полные гнева и сожаления, мрачным эхом разносившиеся по всему дому.

***

Олег Никитович ехал по лесной дороге до того места, где было свалено несколько деревьев. Судя по выкорчеванным корням и разбросанной земле, эти деревья упали сами собой - то ли от сильных порывов ветра, то ли от времени. Казалось, будто бы они, пожертвовав своими жизнями, перегородили путь в опасные земли. И действительно - лес за завалом казался куда мрачнее, будто бы поваленные деревья служили некой дверью между миром живых и миром мёртвых.
Однако мэр, которого с недавнего времени начали обвинять в связи с криминальной организацией Климента, и должность которого хотят отдать новому кандидату, совсем не обращал внимание на столь наглядное предупреждение. Сейчас у Олега Никитовича были более насущные проблемы. Выругавшись, он забрал с пассажирского сиденья кейс, вышел из машины и тут же начал кому-то названивать.
Аккуратно перелезая через завал, то и дело натыкаясь той или иной частью тела на сук, мэру, наконец, удалось дозвонится. Крича в трубку от нарастающего раздражения и давления лишнего веса на диафрагму, Олег Никитович говорил:
- Где ты, чёрт возьми, пропадал?! Я уже в лесу. Как только избавлюсь от всех бумаг, тут же поеду к вам, и можно будет уезжать из этого проклятого города!
В это время Олег Никитович находился на вершине завала. На следующем шагу он должен был перелезть на другую сторону, однако из-за кромешной темноты мэр не увидел, куда ставит ногу. Высохшая кара просто оторвалась, а Олег Никитович с криком полетел вниз, попутно словам несколько веток и отбив себе все бога.
Оказавшись на земле, Олег Никитович первым делом осмотрел себя - несмотря на боль по всему телу, казалось, ему удалось ничего себе не сломать. И, к счастью, ни одна ветка не впилась ему тело. Потому, держась за бока в надежде снизить боль, мэр пролежал на земле всего несколько мгновений, после чего нашёл в себе силы, пусть и кряхтя, встать на ноги.
Разумеется, во время полёта телефон и кейс выпали из рук. Трава здесь была достаточно высокой, а кусты достаточно густыми. Даже светящийся телефон здесь было достаточно сложно найти, не говоря уже о кейсе - из-за густых крон деревьев в эту часть леса практически не попадал лунный свет, так что найти здесь дипломат вовсе не представлялось возможным.
Олег Никитович в панике упал на колени и пытался нащупать пропавшие предметы. Но кроме влажной травы, обломков веток и земли под ногами ничего не было.
Проведя в таком положение порядка нескольких минут, Олегу Никитовичу, который всё это время выкрикивал проклятья в сторону Климента и полиции, всё же удалось нащупать кейс. Понимая, что он потерял достаточно времени на поиски, мэр махнул рукой на потерю телефона и быстрым шагом направился дальше по тропе, от которой из-за длиной травы и гниющих частей растений мало, что осталось.
Олег Никитович не обращал внимание на хруст веток и шелест ветвей - он знал, что в этих местах никто не жил, и потому можно было не бояться случайных свидетелей. Единственный, кто проживал в этих местах, кому хватило мозгов построить дом в таком одоление от города, был его поддельный. Именно к нему Олег Никитович так торопился всё это время.
Ходьба по лесу заняла не больше получаса. Выйдя из густого леса, глазам мэра открылся вид на двухэтажный дом, стоящий неподалёку от берега. Это место, где кончалось озеро Копанское, и начинался исток одноимённой реки.
Пыхтя, Олег Никитович всё же дошёл до дома подельника. Остановившись, чтобы перевести дух, мэр заметил, что окна дома были занавешены одеялами. Не придав этому явлению большого значения, Олег Никитович крикнул:
- Коля, выходи! Я чуть не умер, пока до твоей глуши добрался.
Никакого ответа не последовало.
- Ты уснул? - Продолжал кричать мэр. - Выходи!
Простояв так порядка минуты и обратив внимание на погасший свет, на занавешенные окна, на отсутствие дыма в трубе, Олег Никитович что-то заподозрил. Однако его заверяли, что Николай точно будет здесь - будто бы он давно живёт здесь, а в город выбирается только для покупок. Быть может, в связи с последними событиями, произошедшими с Климентов и его людьми, Николай пытается делать вид, будто бы его нет?
Отдышавшись и достаточно наждавшись Николая, Олег Никитович решил взять дело в свои руки. Он подошёл к двери, взялся за ручку и дёрнул на себя. К удивлению, дверь спокойно поддалась и со скрипом открылась.
- Коля, это я! - Крикнул Олег, в голосе которого послышалось беспокойство. - Выходи уже.
Зайдя внутрь, в нос ударил запах едкий запах гари и тошнотворный запах крови. Окинув взглядом дом, мэр увидел туши животных, подвешенных возле камина, лужу крови в углу, где лежали мех и останки убитых животных, изорванные книги, перевёрнутую мебель, разбитую посуду.
В ужасе сделав несколько шагов назад, Олегу Никитовичу казалось, что всё, что он съел сегодня за день, пойдёт наружу. Запах разлагающегося мяса и гора останков животных произвели на него неизгладимое впечатление. А сам дом выглядел так, будто бы по нему пронёсся тайфун.
Сердце бешено заколотились у груди. Дыхание стало быстрым и поверхностным - казалось, мэра вот-вот убьёт сердечный приступ.
На улице что-то громко и протяжно заскрипело. Олег Никитович тут же развернулся и устремил выпученные глаза в сторону звука. Сейчас его сердце билось так сильно, что каждый удар отдавался в висках. Однако ещё со школьных лет мэр знал - если тебе страшно или грозит опасность нельзя стоять столбом.
Олег Никитович побежал наружу так быстро, как, казалось, никогда раньше не бегал. Перепрыгнув порог дома, он помаялся обратно в лес, однако что-то, своей массой напоминавшей таран, ударило его в бок. Мэр пролетел метр, упал на землю и прокатился, выпустив из рук дипломат.
Из-за повышенного уровня адреналина, мэр не обратил внимание на боль. Единственное, что его беспокоило сейчас - кто мог ударить его с такой невероятной силой. Отползая назад, Олег Никитович рыскал глазами по темноте, пытаясь найти нападавшего. Перебирая руками по земле, мэр нащупал ручку кейса и немедленно ухватился за неё - благодаря весу он мог стать неплохим оружием.
Вдруг послышались тяжёлые шаги. Неизвестный шёл достаточно быстро, а судя по тому, с каким звуком разлетались ветки под его ногами, он был достаточно высоким и массивным. Поняв, что на него надвигается нечто, Олег Никитович тут же вскочил на ноги, готовясь ударить нападавшего дипломатом.
Тьма извергла громадных развесов существо, держащее в руке топор, голова которого была покрыта мешком. От удивления, что это чудовище действительно существует, Олег Никитович раскрыл рот и замер на месте. Однако, между ним и тем, что местные назвали Лихо ещё было несколько шагом.
Почувствовав себя героем жуткого фильма, Олег Никитович напряг руки, подождал, пока Лихо подойдёт ближе, и ударил кейсом со всей имеющейся силы.
Лихо, чьё тяжёлое дыхание было слышно даже через мешок, без каких-либо затруднений ударил по дипломату прежде, чем тот коснулся его. Кейс вылетел из рук Олега Никитовича и упал метров через десять от него, возле самого берега. Чудовище ударило с такой силой, что даже мэр, потеряв равновесие, вновь упал на землю. Однако теперь у него не было времени подняться на ноги.
Громадная рука схватила Олега Никитовича за шею, сдавив её так, что мэр тут же начал задыхаться. Не прилагая особых усилий, Лихо подняло свою жертву над собой, внимательно осматривая лицо пришельца своими широко раскрытыми, без эмоциональными глазами.
Олег Никитович был в ужасе. Оне не мог ничего сделать, не мог даже издать звук. Его лицо стало полем боя разнообразных эмоций - страха, сожаления и надежды. Мэр надеялся, что сейчас, увидев его беспомощность и молящие о пощаде глаза Лихо отпустит его.
От части, надежды Олега Никитича сбылись. Чудище швырнуло мэра на землю, и пока тот приходил в себя, обрушил на голову Олега мощный удар ногой. Тело мэра моментально обмякло.
Лихо, убрав ногу с того места, где раньше была голова, ещё несколько мгновений смотрел на безжизненное тело бывшего мэра. А затем его внимание привлёк сияющий в лунном свете серебряный кейс. Лихо подошёл ближе, повертел головой, будто бы пытался понять, что это, и в конечном итоге решил забрать таинственный предмет в дом.
Пройдя мимо тела Олега Никитовича, Лихо вновь посмотрел на труп, несколько мгновений что-то обдумывал, но всё же взял тело за ногу и поволок за собой.