Несколько рассказов из жизни ученого 2. Кабинет

Посвящается весьма хвастливому профессору

Ироидию Ювенальевичу нравилось сидеть в кабинете, пусть мал и неказист, зато свой и никто не смел тревожить всемирную знаменитость. За многие годы ему выделили, наконец, личный кабинет. Пусть бывшую кладовку, пусть всего несколько квадратных метров, но свою личную. Так сказать, жизненное пространство, в котором никто не смеет ему мешать, а самое главное, надоедать. В родном доме всемирная знаменитость не имела кабинета, там стоял большой письменный стол, доставшийся от отца- учёного. После смерти последнего мать Ироидия Ювенальевича из рабочей комнаты сделала жилую. На возражения сына она только фыркнула и презрительно сказала: «Теперь твоего локомотива нет, больше тебя толкать в зад некому. Учёный из тебя, как из дерьма конфета, поэтому тебе и стола хватит».
Возразить Ироидий Ювенальевич не смел, он с детства больше боялся мать, нежели отца-учёного, сутками пропадающего в лаборатории, которой заведовал.
Здесь же, в личном кабинете, он отдыхал душой и телом от всего, что преследовало в жизни. Здесь можно было подумать и написать письмо, не обязательно подписываться своим именем, главное изложить правдивые факты, чтобы обидчика или мешающего в претворении планов убрать с пути.
Учёный нажал кнопку включения компьютера, это движение за долгие годы было отработано до автоматизма.
Пока система загружалась, у всемирной знаменитости было ещё одно занятие, которое можно назвать священным ритуалом. Оно повышало настроение и давало заряд бодрости на целый день. Это печатные труды, правда везде его фамилия шла в качестве соавтора, но это Ироидия Ювенальевича не смущало, ведь он руководитель, а значит, каждый подчинённый просто обязан включить фамилию всемирно известного учёного в соавторы. Началось это давно и от такой традиции Ироидий Ювенальевич не смел отступать. Он всегда мог от строптивого подчинённого избавиться, дав ему такую характеристику и пустив нелицеприятный слух о деловых и личных качествах «уходящего». Слева от входа, на средней полке выстроились в ряд две монографии и сто двадцать три журнала. Все печатные издания стояли не по году издания, а совсем в другой последовательности. Первыми те, в которых фамилия Ироидия Ювенальевича стояла первой, потом второй и так далее.
Учёный с пиететом снял с полки монографию и расплылся в улыбке. Не это ли самая настоящая слава и известность, даже сердце застучало радостно от повысившегося в миг возбуждения, с которым не сравнится никакое другое чувство, даже возникающее желание к женщине. Правда последнее возникало всё реже и реже, обычно при рассмотрении скаберзных картинок по интернету.
- Дети мои, - со всей аккуратностью поставил на место монографию, поправил, чтобы стояла ровно, как солдат в строю после команды «смирно». Погладил рукой корешки книг, журналов и со всей ласковостью в голосе, на которую способен ещё раз произнёс, - дети мои! – Защемило в горле и в уголке правого глаза выступила слеза. Ироидий Ювенальевич снял очки м смахнул каплю солёной жидкости.
Повесил пиджак на спинку стула и сел, обернувшись в беспокойстве, не подсматривает ли кто в замочную скважину в попытке узнать пароль входа в систему.