Фигура на пеньке у костра - так уютно, немного устало расположилась... То ли лестницы уже пройдены, то ли ими и не собираются пользоваться... Такие образы навевает мне эта вещь
Его число девять. Его спутник старый посох, избитый о ступени. Он никогда не снимает плащ, избегая долгих сборов. Фонарь его горит даже днем, иногда затмевая солнце в самый ясный день. Он всегда один, даже на базаре в шумной толпе. Седая борода бережет его от тупых пустобрехов и ворчливых дур. Он стар от рождения, но молод от смерти.
Его дорога лестница, его шаг ступень. Он стремится вверх, избегая путей ведущих вниз. Его утомляют горизонтали, радуют вертикали. И чем круче подем, тем яснее мысль и тверже поступь.
Никта расправила крылья, звезда Мазаль стремится в зенит. Саламандра лижет ладони, унося мусор дня. Белый младенец шепчет на ухо, пытаясь завести разговор.
Беседа будет не долгой, за углом новая лестница.
Есть мощенная дорога, направо, налево, по такой все ходить могут, а по узкой да еще без ступенек, попробуй. Старик ждет путников, у каждого своя перепрпава в небо! Пространство выше ада, но еще не высокие слои. Это работа его. Вам ее показали.
Его число девять. Его спутник старый посох, избитый о ступени. Он никогда не снимает плащ, избегая долгих сборов. Фонарь его горит даже днем, иногда затмевая солнце в самый ясный день. Он всегда один, даже на базаре в шумной толпе. Седая борода бережет его от тупых пустобрехов и ворчливых дур. Он стар от рождения, но молод от смерти.
Его дорога лестница, его шаг ступень. Он стремится вверх, избегая путей ведущих вниз. Его утомляют горизонтали, радуют вертикали. И чем круче подъем, тем яснее мысль и тверже поступь.
Никта расправила крылья, звезда Мазаль стремится в зенит. Саламандра лижет ладони, унося мусор дня. Белый младенец шепчет на ухо, пытаясь завести разговор.
Число пять то с трудом дается, а уж девять! Там действительно нужно думать только о подьеме и не о чем другом!Говорить легко изобразить наверное тоже нетрудно умеючи. А вот сделать трудно. Спасибо, вы что то во мне повернули.