Ушедшим.

Дом слышал всё. Вечернюю молитву.
И голос хриплый пьяного отца,
Дрожащего, с притупленною бритвой,
Не видящего в зеркале лица.

Прозрачный ветер в хрупких тополях,
И речки тонкой утренние всплески.
Надсадный ,неумолчный зуд шмеля
В тяжёлой паутине занавески.

Дом был всегда. Обветренный годами.
Глаза больные ставнями прикрыв,
Бревенчатыми серыми стенами
Фундамент в землю русскую зарыв.

Наглела мышь,точила половицы,
И галки поселились на трубе.
Давненько не варили чечевицы
В покинутой прадедовской избе.

Давно уже растаял голос мамин,
И в комнатах пылится тишина.
Дом незаметно стал воспоминаньем,
Обрывком недосмотренного сна.

Но он всё ждал, подслеповато щурясь.
И зарастал щетиной сорняков.
А новостройки, недовольно хмурясь,
Косились на отживших стариков.

И я, такой же брошенный,бесхозный,
Вчера лишь у дверей твоих стоял.
Я плакал, вспоминал и узнавал,
Надеясь, что пришёл не слишком поздно.

И вот уже подстрижен, и подлатан,
Расправив стены, вновь хорош собой,
Дом, прикурив от головни заката,
Дымит нещадно новенькой трубой.

И пусть ещё неловкое крыльцо,
На чердаке хозяйничают мыши,
Но эта сказка - с радостным концом!
Дом жмурится. И всё, как прежде - слышит!