Раздвоение. О Большом Детском Хоре ВР и ЦТ

Человек вышел из дома, хотелось хоть как-то разнообразить эту жизнь:
пройтись по парку, свернуть на аллею. Вот, и пришло то время, которое недавно казалось ему недостижимым. Так много хочется ещё сделать! Сил нет, покидают мысли, и только надежда остаётся в сердце, что его услышат потомки, для которых он собственно и жил всё это время. Подойдя к одиноко стоящей скамейке, мужчина медленно присел, чтобы немного отдохнуть. Свежий воздух необходим всем, даже если его так мало остаётся в этом городе. Машин много, да и движенье вообще стало каким-то другим. И раньше торопились, но сейчас всё вокруг по-другому…. было лучше. Поневоле приспосабливаешься к тому, что есть. Так уж устроен этот изменчивый мир.
Осень постепенно входит в свои права. Едва родившийся ветерок перекатывает опавшую листву с места на место. Вот делать ему нечего! Закрадываясь под куртки прохожих, начинает ласкать кожу тех, кто забыл одеть свитер.
Что же остаётся одинокому прохожему? Можно и по аллее походить, но сил остаётся с каждым годом всё меньше и меньше, а можно просто присесть на лавочку и вспомнить о том, о чём всегда хотелось помнить…
Далёкие семидесятые… точнее 1975 год.


Обыкновенная средняя школа, конец учебного года. Голова вертится сама по себе, пытаясь в окне увидеть наступление лета. Весна подходит к концу, а на дворе уже во всю птицы трезвонят, трава зеленеет, по небу облака проплывают. Такие красивые! В самую пору стихи писать, а приходится на уроке музыки париться… Роберт Борисович наш учитель пения. Его аккордеон плавно издаёт звуки, которые ложатся на слух без особого труда. Здесь можно и на слона ссылаться, который на ухо когда-то при рождении наступил, но когда он начинает играть, то про этот самый слух совершенно забываешь! Песни пели, конечно же, пионерские. Было в них что-то особенное, что заставляло слушать и подпевать. Может быть, именно в таких мелодиях текст жил не отдельно от песни, а воедино с ней! Редкость просто потрясающая, особенно если сравнивать с тем, что приходится слушать на концертах в двадцать первом веке…

- Почему не поёте?
Роберт Борисович никак не мог понять, почему мы так не любим петь! Его бело-кучерявая голова металась вместе с аккордеоном по классу, иногда наклоняясь, чтобы прислушаться к пению учеников.
-Вы вообще поёте или просто рот открываете? Неужели вам не нравятся песни?
-Да нравятся, нравятся! – дружно подхватывал класс, озираясь в окна.
-А когда урок закончится?
- Вообще-то он только начался, а нам ещё надо выучить песню.
Надо сказать, что наш учитель пения был на редкость терпеливым человеком. Чтобы нам что-то объяснить, он прикладывал неимоверное усилие, стараясь не повышать голос. Что толку кричать, если ученик запомнит только крик, а не мысль, которую надо донести до слушателя?!
-Могу предложить компромисс.
Класс притих только потому, что не понял последнего слова. Зная учителя с хорошей стороны, мы поняли, что плохого ничего не предвидится.
- Пусть Николаев споёт, и я всех пораньше отпущу домой.
- Да не хочу я петь! Что я за всех буду отдуваться?!
На меня кинули взгляд те, кому так не терпелось выскочить на улицу в этот весенний солнечный день. Другими словами весь класс посмотрел в мою сторону. Я понял, что надо подчиниться большинству. В принципе, мне тоже не хотелось оставаться до конца урока в этом душном классе. Утешая себя мыслью, что помогаю всем, я вышел из-за парты и направился к учительскому столу. Роберт Борисович питал к моему голосу какую-то странную слабость. Что именно ему нравилось, я понял только спустя долгие годы…. Зазвучали первые аккорды песни, которую я выучил давно наизусть. Иногда мне нравилось петь. Но только тогда я получал от пения удовольствие, когда меня никто не заставлял это делать. Я ещё не встречал ни одного ученика, которому говорят: « Делай уроки!», и он их делает с великим удовольствием!

Роберт Борисович, в те далёкие годы, создал маленький хор в нашем классе. На каких-то праздниках мы пели песни, которые он сам подбирал и учил вместе с нами. Наташа Короткова, Наташа Кириченко, Валера Манаенков…. Да, были времена творческие!
Песня закончилась. Прозвучали последние ноты в мелодии. Мы собрали портфели, и тихо, чтобы никто в школе не услышал, начали продвигаться маленькими группами к выходу. Голос Роберта Борисовича остановил меня в коридоре.
- Мне надо с тобой поговорить.
Словно в чём-то провинившись, я подошёл к учителю. Видно было, что он хочет сказать мне что-то очень важное. К одной из таких мыслей я относил то, что он предложит мне перейти сразу в десятый класс. А что?! Экзамены сдал, и смело во взрослую жизнь!
- Я давно хотел у тебя спросить: тебе петь нравится?
Смотрел я на него как-то особенно, чувствовалось непонимание происходящего. Мелькала только одна мысль – только бы петь снова не попросил!
- В общем… да.
Ответил я неуверенно, с осторожностью.
- А ты слышал про Большой Детский хор Радио и Телевидения?
- Я про хор Локтева слышал, а про этот нет…
- Хотелось бы с твоими родителями поговорить по этому поводу.
Вот тебе и «здрасти»! Что он ещё придумал?! У взрослых, наверное, всегда так: что-то придумают, а нам выкручиваться приходится!
- Хорошо, я передам, чтобы пришли.
- Ну, всё, беги домой, ребят догоняй!
То ли я ничего не соображал, то ли петь в то время мне совершенно не хотелось, но первая мысль, которая мне тогда пришла в голову, была достаточно проста и наивна: « Нарочно поеду в хор Локтева поступать, если им так хочется!»
Мама пришла на следующий день во время перемены. Я всё ей рассказал про наш разговор с учителем пения. Может, ей тоже нравилось, когда я пел. Слушала она внимательно, не перебивая Роберта Борисовича.
- Понимаете, у него прекрасный голос. Надо, чтобы мальчика слушали люди. Сейчас я повышаю квалификацию на курсах, которые ведёт Виктор Сергеевич Попов. Он руководитель Большого Детского Хора. Надо с Виталиком приехать на прослушивание. О нём я уже разговаривал с Виктором Сергеевичем.
- Хорошо. Приедем. А куда и когда ехать?
- Я всё расскажу…
Роберт Борисович стал рассказывать маме о поездке, а я стоял и слушал, ничего не понимая. Планы какие-то странные. Ехать-то далеко! Поближе можно что-то было придумать. И почему именно в Москву?! Хотя я там редко бывал, и в такие моменты мне там очень нравилось. Может и в этот раз понравится?
На лице мамы можно было уловить едва заметную улыбку. Она так редко улыбалась…. Значит то, что сейчас происходит, ей пришлось по душе! Я с ней тогда никогда не спорил. Мама всегда знала, что надо делать и делала.



Ветер усилился. Человек повернулся к нему спиной, подняв воротник. Листья летели, подхватываемые порывом. Кажется им, что летать они будут вечно! И большие и маленькие наперегонки друг с другом пролетают с бешенной скорость, расправив крылья. «Ещё немного, ещё чуть-чуть, и я обгоню его!» - думают те, кому кажется, что полёт этот вечен. Разве могут они знать, что сила их полёта зависит от ветра, а не от звёзд в небе?! С ветром легче: поднимет тебя и несёт туда, куда ему надо. Ни куда хочется, а куда вздумается! Это только кажется этим беспечным листьям, что они всё делают сами, а на самом-то деле всё иначе…. Узнают они об этом поздно. Дворник сгребает листья в кучу, придерживая их палкой, чтобы не разлетались по аллее, и поджигает. Всё эти своё отлетали…. Остаётся от полёта только дым и память от полёта, который казался вечностью!
А думы о прошлом вновь стремятся в семидесятые…

Жил я в Подмосковье. Обыкновенный посёлок Томилино, который славился на всю страну производством мяса птицы и яиц. Посёлок весь в зелени. Это и спасало всех жителей от воздуха, который иногда портил нам всё представление о прекрасном. Летом ещё можно было как-то пережить дуновенье ветра с территории фабрики, но зимой, когда было безветрие, можно было не выходить на улицу, и сидеть дома, дожидаясь ветра долгожданного…. Со временем, ко всему привыкаешь, но к этому привыкнуть просто невозможно! Иногда, в выходные, уезжали погулять с родителями в Москву, которая уже тогда поражала своим величием, могуществом и эталоном прекрасного зрелища. Зоопарк, парк Горького – что ещё надо ребёнку для развлечения!? Теперь вот, учась в пятом классе томилинской средней школы, я с мамой ехал в Москву, на прослушивание к Попову В.С. Мне нравилось из окна электрички глазеть в окно. Сколько всего нового и интересного! Вот так бы ехал и ехал, не останавливаясь. Что там впереди?! Машины едут по своим делам, люди идут пешком, опустив голову. Наверное, думают о чём-то своём, мечтают…
Когда мысли такие витают в голове, дорога становится в радость. Мысли не позволяют дороге растянуться до бесконечности. Она приобретает размер мгновения.

И вот мы уже вместе с мамой и Робертом Борисовичем стоим в коридоре какого-то здания. Из-за двери льётся песня, которую я слушаю, пытаясь уловить слова. Песня мне не знакома, но в ней вполне запоминающиеся слова и мелодия. Я где-то раньше её слышал…. Может на радио, а может, и по телику смотрел. Пытаюсь тихонько подпевать. Роберт Борисович с мамой смотрят на меня, и едва улыбаются. О чём-то разговаривают между собой. Я не вникаю в их разговор, песня отвлекает моё внимание. Волнения я никакого не испытываю перед прослушиванием. Присутствует только детское любопытство, с которым мне и бороться-то не хочется. Песня закончилась. Объявили перерыв. Из-за двери стали выходить взрослые дяденьки и тёти. Наверное, это хор, который пел только что эту замечательную песню.
Роберт Борисович зашёл в комнату. Минут через пять дверь открылась, и он пригласил нас с мамой войти.
За роялем сидел Виктор Сергеевич Попов.

-Здравствуй!
Голос его был обыкновенный, но какой-то мягкий и приветливый, располагающий к разговору по душам.
- Здравствуйте!
- Как тебя зовут?
- Виталик.
- А меня Виктор Сергеевич. Не бойся, я не кусаюсь. Подойди ближе. Ты ноты знаешь? В музыкальной школе не учился?
- Нет…
- Давай попробуем вот так сделать.
В этот миг немного охватило волнение. Вот те раз! Было же всё нормально! Но Виктор Сергеевич сразу всё понял, успокоил меня. Слова здесь роли не играют. Его улыбка.… Было в ней что-то таинственное, что помогло мне успокоиться.
Он стал щёлкать пальцами, словно отбивал ритм у песни. Потом попросил меня повторить этот ритм, который я в первый раз в жизни слышал. Затем, ритм немного усложнился, и отбивать мне его пришлось, хлопая в ладоши. Так проверялся слух.
После этих упражнений Виктор Сергеевич повернулся к роялю, дотронулся до клавиш, сыграв простую мелодию.
- Пропой то, что я только что сыграл.
Я пропел. С каждым разом мелодия и ритм усложнялись, но для меня это было, словно игра, поэтому всё делалось и повторялось с удовольствием.
Пройдя и этот этап, немного распелись. Потом песня.
- Подожди в коридоре, я с взрослыми поговорю.
В его словах что-то такое прозвучало, что у меня и на миг мысли не промелькнуло, что приехали мы напрасно… Минут пятнадцать, маялся я в одиночестве. Чем заняться? Нет ничего хуже, чем ждать и догонять! Из окна виднелся парк. Красиво! Деревья большие и могучие! Неторопясь люди бродят. А вон у тётеньки собачка вырвалась и с лаем за кошкой побежала! Бедная кошка… бедная хозяйка собачки…. Из троих только кошка убегает, а остальные догоняют, причём друг друга одновременно! Сколько ж они по жаре будут бегать?! Наверное, тяжело им. Сидели бы на лавочке в теньке, и всё было бы в порядке. Теперь бегай по этим асфальтовым дорожкам! Неизвестно только, когда этот марафон закончится…
Дверь открылась. По виду мамы и Роберта Борисовича можно было понять и без слов, что произошло что-то хорошее! Мама радовалась оттого, что узнала от Виктора Сергеевича. Новость была просто неожиданной для неё и приятной. Я давно не видел её такой вот счастливой!
Роберт Борисович был краток. На его лице так же прочитывалась нотка удовлетворения от решения, принятого за дверью.
- Мама тебе всё расскажет, а мне пора. Всего доброго и удачи тебе! В школе увидимся!
- Спасибо, Роберт Борисович!
Он повернулся к маме и тихо произнёс:
- Всего хорошего, Полина Петровна!
- До свидания!
- До свидания!
Всю дорогу домой мы разговаривали с мамой о поездке к Виктору Сергеевичу Попову. Она пыталась мне объяснить, что всем нам очень повезло в этой жизни! Ничего не понимая, приходилось кивать головой. Я узнал тогда, что меня приняли в Большой Детский Хор Всесоюзного Радио и Центрального Телевидения. Название громкое, но ничего, лично мне, не говорящее…. Занятия там шли уже полным ходом. Конкурс в этот коллектив давно прошёл. Но для меня сделали исключение. Тогда я ничего в этом не понимал, а сейчас уверен, что мне просто повезло, на самом деле! Звёзды расположились на небе, как надо было на тот момент времени! Детство моё влетело в такую сказку, о которой могли только мечтать многие дети того времени!


Мужчина перекинул ногу на ногу, поправил шляпу. Всё-таки не люблю я осень. Особенно её начало. То она плачет, то смеётся, то огрызается громом небесным. Никогда точно не угадаешь её настроение. А может оно и к лучшему? Привычки не будет, всегда что-то новое…. Надо уметь видеть прекрасное во всём. Пусть даже и в некрасивом, мрачном и грохочущем!
Да… Что только с нами не происходит в жизни?! Многое просто не забывается, многое не упомнить…. Вот так всегда и происходит: появляется волшебник, от которого зависит твоя дальнейшая судьба. Он говорит волшебные слова, и перед тобой открываются двери, о существовании которых ты даже и не подозревал. А что там за этими дверями? Волшебный лес, полный чудес? Неведомые дорожки… Следы каких-то первооткрывателей.… Значит я не один! Здесь не может быть плохих людей, а сказка продлится всю жизнь!
Это, конечно, мои детские мысли и мечты. Какие же они прекрасные, чистые и наивные! Почему же сейчас всё не так? Или я просто далеко зашёл? А может, не там свернул, и не заметил, что давно вышел из сказки, и за мной захлопнулась дверь, в которую когда-то влетел с порывом ветра с надеждой повстречать счастье на всю жизнь?!
Человек посмотрел на пасмурное небо. Ветер стих. Наверное, надоело ему скитаться по миру. Тоже, видимо, устаёт мотаться по вселенной. Листья понемногу прилипают к земле, не выбирая место. Кто в лужу, кто на соседа, кто застрял в ветвях, в надежде задержаться на них до следующего порыва. Прилетел воробей.
- Что, бедолага? А я вот что-то не догадался взять тебе хлебушка. Ты уж прости меня. Хотя, сейчас…
Пошарив в кармане, человек наскрёб мелкие крошки и кинул горсть поближе к воробью. Немного отпрыгнув, воробей снова приблизился, чирикнул что-то невнятное и улетел.
Тоже, видно, ищет что-то, пока маленький. Не понимает пока, что всё рядом, только надо это суметь увидеть и понять, принять и благодарить судьбу, что это есть!
Мысли вновь вскружили голову, память пытается докопаться до мельчайших подробностей того времени…

Занятия хора проходили в одной из московских школ. По началу ездил на занятия с мамой. На дорогу уходило около часа – полтора. Ездить приходилось на электричке до ст. Электрозаводская, а потом ещё на метро до ст. Смоленская. Школа находилась во дворе, защищённая домами от шума машин. Приехали немного раньше, чтобы обвыкнуться. Да и опоздать в первый раз на занятия не очень-то хотелось. Виктора Сергеевича решили подождать в коридоре. Он пришёл быстро, а может быть, мне показалось, что быстро. Столько впечатлений и приятных мыслей было! Время летело просто незаметно. Увидев его, мы поздоровались, а он, взяв меня за руку, сказал:
- Ну, пойдём в зал.
Мама осталась ждать конца занятий.
Стулья в зале были расставлены буквой «П». Чуть впереди стоял рояль. Справа располагались сопрано, в середине альты, слева вторые альты. В основном, в хоре пели девочки, а мальчиков было не то что мало, а вообще мало! Виктор Сергеевич посадил меня с девочками, которые были гораздо старше меня. Они уже были к тому времени старожилами хора. У каждого хориста в руках были ноты. Господи, что ж я тут пойму в этих закорючках?! Словно прочитав в моих глазах ужас, одна из девочек сказала:
- Не бойся, я тебя всему научу! Как тебя зову?!
- Виталик.
- Слушай и запоминай то, что я буду тебе говорить и показывать. Будь внимательным и спрашивай, если что-то тебе не будет понятно. Я помогу!
Так началось моё первое занятие в этом прекрасном коллективе.

Время летело незаметно. Я старался. Учил ноты. Со временем стал понимать то, что другие изучали в музыкальной школе. Иногда, конечно и фальшивил. Тогда меня одёргивали, и я просто открывал рот, пытаясь на ходу понять свою ошибку. Надо заметить, что у Виктора Сергеевича идеальный слух, поэтому он мог с точность сказать, кто сфальшивил, когда и где. Нет, он редко останавливал исполнение партии, лишь только кидал взгляд, по которому сразу читалось, место фальши и его происхождение. Так такт за тактом оттачивалось произведение. Часто пели свою партию отдельно от остальных голосов сопрано, альты. Так достигалось безупречное звучание каждой партии. Я никогда в жизни не слышал более чистого звучания голосов. Мелодия лилась над залом, передавая всю ту мощь, которую задумал композитор. Виктор Сергеевич по ходу исполнения делал замечания. Ребята сразу делали то, что от них требовал дирижёр. Если этого не происходило, то Виктор Сергеевич останавливал песню и уже более доходчиво объяснял ошибки, которые допускали исполнители. Всё начиналось заново. С солистами отдельно после занятий занимались наши хормейстеры. Иногда приходилось приезжать перед занятиями, заранее. Мне очень тогда нравился сам процесс рождения песни. Во время исполнения на концертах произведения, только незнающий человек мог подумать, что всё даётся таким профессионалам легко и непринуждённо.… Однако, песня рождается далеко до её появления на публике. Сколько в неё вложено сил, энергии и знаний знают только наши руководители и сами исполнители.… До занятий в хоре я вообще не имел представления о том, что детские коллективы могут исполнять классические произведения. Какое же удовольствие я получал от исполнения именно таких вещей! А если доводилось спеть в храме, который только что отреставрировали, то это запоминалось уже на всю жизнь! Акустика, доведённая до совершенства мастерами, позволяла насладиться всем величием произведения. Последние звуки долго витают под куполом храма, хотя руки дирижёра уже опустились вниз, говоря о том, что произведение пропето до конца. Ты вслушиваешься в эти последние спетые ноты, понимая, что это и есть то самое прекрасное, о котором тебе никогда, и никто не расскажет в этой жизни!
Сколько же я узнал для себя, находясь в этом хоре! Сколько видел композиторов, которые приходили к нам на занятия хора! Одним из таких ярких впечатлений была встреча с Александрой Николаевной Пахмутовой. Она пришла, чтобы послушать в нашем исполнении «Беловежскую пущу». Это – одна из самых любимых мною песен, написанная Александрой Николаевной.

Несколько солистов учили слова песни. Наши хормейстеры много времени тратили с нами на то, чтобы довести это произведение до совершенства, да и не только это! Я вспоминаю, как учил слова. На мой детский взгляд их (слов) было слишком много…. «А по короче нельзя было?» - думал я, сидя на кухне в своей квартире. Учил с мамой. Но песня была такая, что выучить её не составило труда! Хорошее запоминается быстро, а гениальное моментально! Я выучил моментально, по вселенским масштабам…. Исполняли песню все солисты, которых отобрал Виктор Сергеевич. А Александра Николаевна отобрала только меня. Уж и не знаю, почему она так решила, но солировать эту песню довелось мне…. Каждый из солистов мог спеть «Беловежскую пущу». Её просто невозможно было петь плохо, она одинаково гениально звучала в любом исполнении.
Вспоминается запись в Доме Радио этой песни….
Кто из детей не любит мороженое?! Да, все. Сплошь и рядом! Только от других детей мы отличались тем, что у нас на этот продукт радости детской было ограничение, а точнее сказать – запрет! Иногда мы не выдерживали и отрывались по полной программе…. Я ничем не отличался от других! Однажды не выдержал и съел порцию мороженого. Чрез два дня узнаю, что будет запись в Доме Радио «Беловежской пущи». В назначенное время хор собрался на студии, и после репетиции притупили к записи. И тут началось что-то непонятное…. Не могу спеть верхнюю ноту и всё тут! Пробуем раз, пробуем два. Не получается. Мне и чай с лимоном приносили и успокаивали….
- Виталик, не расстраивайся! Всё нормально!
Но я так перенервничал от своего бессилия, оттого, что оркестр напрасно старается, ребята из хора надрываются! И всё напрасно! Время идёт. А толку нет никакого! И всё из-за того, что я съел двумя днями раньше это несчастное мороженое! В конце концов, запись прекратили, так и не записав песню. Настроение моё улетучилось в неизвестном направлении. С Виктором Сергеевичем поднялись к звукорежиссёру. Прослушали то, что смогли записать. И, о чудо! Режиссёр нас успокоил!
- Я знаю, как всё сделать! Будет красиво!
Мы переглянулись с Виктором Сергеевичем.
- Я оставлю этот сегодняшний материал. Из отчётного концерта в Колонном Зале Дома Союзов, где эта песня уже исполнялась, я возьму эту верхнюю ноту, и вставлю в нужное место. Никто и не заметит!
Лично моему изумлению не было предела! Вот это профессионалы! Тогда ни компьютеров, ни примочек разных на студиях не было. Были только ножницы и талант от Бога.
После этого случая с мороженым было покончено…. С тех пор рисковать я не стал. На всю жизнь запомнил этот урок!
Раньше в моём детском представлении было исполнение хором только весёлых и задорных песен! Как я был далёк в своих рассуждениях!
Эх, пионерия!


Человек провёл по шее рукой, словно там должен быть пионерский галстук…. А что?! Тогда это было в порядке вещей. Если ты не пионер, значит что-то у тебя не в порядке. Или поведение, или учёба, или ещё что-то… по-разному у каждого. Всегда выглажен галстук пионера. Рукой проводишь по нему, он гладенький, чистенький, ухоженный. Гордились всегда тем, что ты – пионер! А сейчас? Наверное, из ста опрошенных молодых ребят пятьдесят не скажут вам, кто такие пионеры. Да и зачем им всё это! Времена совсем другие…. Сейчас Макдоналдсы на уме, а в наше время старикам помогали. Понять они никак не могут, что быть взрослым, значит надо думать, что делаешь, а не делать, что вздумается!
Раньше на субботниках деревья сажали с взрослыми наравне, а сейчас танцуют до одурения в клубах, одурманенные прихотями запада. Да…. Времена…. Не времена, а люди! Люди другие, те которые воспитывают этих самых детей! Телевизор просто смотреть невозможно…. Практически по всем каналам убийства, грабёж, изнасилования. В фильмах всё взрывают, всех закапывают и расстреливают средь бела дня. А некоторые фильмы вообще, какие-то пособия «Для начинающий бандитов». По фильмам этим можно научиться – как милицию обмануть, как денег заработать по крупному. А мультфильмы?! Это просто какой-то иностранный фильм ужасов! Мы-то мультики уже не смотрим – смотрят наши дети…. Вот теперь и получаем то, что хотели…. А что же дальше будет, если они уже сейчас по подвалам, по помойкам, по вокзалам без присмотра, по тусовкам разным до полуночи? И никому до этого нет дела…. Вроде бы стараемся что-то изменить, но уж как-то культяписто всё получается. Помогаем единицам, а отчитываемся за тысячи…. За права детей боремся в судах, доказывая злым дядям и тётям, что у этих детей есть тоже права! Зачем же доказывать, если и так всё понятно, и решение должно всегда приниматься в пользу наших с вами детей. Мы их порой даже и не пытаемся защитить! Сплошные парадоксы окружают нас сейчас…
Эх! Время летит быстро! Всё меняется…. И не в лучшую сторону!
Человек передёрнул плечи. Что-то прохладно, хотя оделся по погоде. Иногда так бывает. Наверное, не погода виновата, а воспоминания….

Так как мальчишек в хоре было мало, то мы как-то старались держаться вместе. Были мы простыми ребятами, обыкновенными школьниками. Со своими причудами, обидами и характерами. Так же любили пошалить, покричать, но всё в меру. На одном из первых моих занятий в хоре я и познакомился с мальчиком, которого звали Серёжа. Серёжа Парамонов. Я услышал его дивный голос, когда он пел песню Шаинского. О его голосе можно говорить и говорить. Мне Серёгин голос нравился! Может, кому-то и нет, только всё равно они слушали песни в его исполнение с неменьшим удовольствием, чем остальные слушатели. Спорить о голосе не будем. Сколько людей столько и мнений! Нормальный парень! Со мной многие согласятся, кто его знал близко. Именно знал, а не слышал что-то о нём!

Мы с Серёжей как-то сошлись характерами, подружились. Он был постарше меня, но это не мешало нам дружить. Пели мы вместе в хоре года полтора, а потом у него начался меняться голос. Мутация голоса – вещь не очень-то приятная. Самое её начало сводится к тому, что уже просто невозможно спеть те ноты, которые ты пел совсем недавно. Дальше – хуже. Всё меньше возможностей, хотя желания остаются. Виктор Сергеевич всегда следил за этим процессом и помогал. Мы ходили к врачам, которые нам облегчали этот сложный период времени. У меня это было ещё впереди, а вот у Сергея этот момент уже наступил.
Но и за эти полтора года мы успели съездить с ним на гастроли в Германию.
Вообще-то говоря, в то время выехать за границу было чем-то неординарным, несбыточным, тем более для ребёнка. Перед поездкой проходил своеобразный конкурс среди участников хора. Все сдавали экзамен на знание репертуара, включая произведения на немецком языке. Наши руководители отбирали, таким образом, участников, кто поедет на гастроли в Германию. К тому времени я, как и Сергей, был солистом хора, но мы так же наравне со всеми сдавали такой экзамен. Так же, как и все, боялся, что меня не возьмут. Но всё прошло удачно! Кто-то может сказать, что «Он солист, поэтому и поехал!». Может и так, только я кроме своих песен знал весь репертуар хора, и свои партии знал и пел, наравне со всеми. Никогда не хотел быть «балластом»….
Потом зачитывали список тех, кто поедет на гастроли. Там был и я. Целых две недели праздника и работы, которая доставляла радость!
В назначенное время приехал с мамой на вокзал. Ребята уже подходили к поезду. Кто-то взял фотоаппарат и нас сфотографировал на фоне вагона, отправляющегося в Германию. С тех пор я очень люблю запах вокзала. Он такой своеобразный. Углём пахнет. Дорога с тех пор меня манит и завёт….

Вскоре, поезд тронулся. Медленно набирая скорость, мы направились к границе. В поезде нас снова всех пересчитали, а вскоре стали готовить ко сну. Было весело! Без родителей, но со старшими…. Пока была возможность, глазел по сторонам. Всё было в диковинку. Пролетали города и деревни, которых я раньше не видел. Новое повсюду меня окружало и привлекало. Рано утром, часа в 3 утра, нас стали будить. Подъезжали к границе. Но что значит разбудить детей в такой час?! Я лично вообще не понимал. Что происходит…. На какое-то время забыл, что происходит и вообще, в школу мне идти не надо! Такими вот полусонными нас и встретили пограничники, которые пытались по фотографиям в паспорте определить по нашим мятым лицам «кто есть кто»…. Когда стало расцветать, то я в первый раз в жизни увидел, как меняют колёса на вагонах. На западе колея уже нашей, поэтому «российские» колёса меняли на «западные». Зрелище интересное. Механики заходят в вагон, что-то откручивают, потом под вагоном что-то делают. Затем вагоны расцепляют и подгоняют под огромные домкраты, которые поднимают вагон, оставляя внизу колёса. Лебёдкой эти колёса собирают и укатывают в неизвестном направлении. На их место подкатывают другие, маленькие. Вагон опускают и прикручивают заменённые колёса. Вся процедура часа 3-4 тянется, но интерес перевешивает время. Оно летит незаметно. Через Польшу наш состав тянул настоящий паровоз! Мало кто может похвастаться таким чудом. Нам повезло, и мы передвигались на раритете! На поворотах дороги был виден чёрный силуэт паровоза. Дым вырывался из его трубы. Чтобы получше рассмотреть это чудо, я открыл окно, и почти сразу мне в глаз залетела маленькая соринка угля….
- Точно, это паровоз!
Прослезился. Со слезой соринка выскочила. Рисковать больше не стал и закрыл окно. По Польше ехал, не переставая смотреть в окно. Просторы открывались моему взору, душа радовалась увиденному. Однажды проехали какой-то полигон, где стояла «убитая» техника. Кто-то говорил, что это всё после войны осталось, кто-то утверждал, что там поляки технику новую испытываю. Мы были в таком возрасте, что всему верили. Сказали бы нам, что это база инопланетян – поверили бы и этому! Мы вообще ехали, словно по территории другой планеты…. Больше всего мне нравилось, когда мы проезжали маленькие станции с такими же маленькими городами и деревеньками. Что-то в них было манящее и привлекательное. Порой происходят события, которые трудно объяснить, а тем более пересказать, даже самому себе. Всё это находится внутри тебя самого, и только на подсознательном уровне начинаешь понимать всё то, что происходило с тобой раньше. Это заставляет трепетать со временем душу.

Человек посмотрел на небо. Тучи растянулись по небу. Ветерок остался, но уже не так дует, как раньше. Эх, Германия…. Сколько ж время-то прошло? Что-то вспомнилось время военное. Конечно же, я его не застал. Из рассказов всё, из фильмов военных лет…
Ветеранов наших жалко. Они победили, а празднуют другие. Как-то, будучи в Польше в городе Шклярска Поремба, 22 июня видел в баре пожилых немцев. Пили пиво они и пели песни. Наверное, воспоминания одолели их в этот день. Я вообще-то не националист, но за державу мне стало обидно и за стариков наших, которые эту самую державу спасли от фашизма.

Мужчина покачал головой. От непонимания происходящего заломил затылок, к горлу подступил ком. Правой рукой залез в боковой карман и достал валидол. Таблеточку под язык и всё в порядке! Да…. До чего дожили! А до чего ещё не доживём! Трудно понять просящих, ещё трудней им помочь….Ладно, довольно политики. Она уже поперёк горла у всех простых смертных. Человек прикрыл глаза, и на миг представил себе поезд, который мчался в Германию в его далёком детстве. Недалеко промчался трамвай. Стук его колёс всё отчётливей рисовал картинку того времени, когда и солнце ласковей светило, и люди казались родными и близкими…. добрыми.

Колёса поменяли, и поезд вновь мог продолжить путешествие в эту незнакомую страну. Говорить о том, что у меня всё трепетало, значит, ничего не говорить. Была не просто смена обстановки, а менялось моё представление о мире. Я видел, как живут «там». Об этом мало кто говорил, но все прекрасно понимали, что у «них» гораздо лучше, чем у нас. Лучше не в плане жизни, а в плане внешнего вида. Чистенько и уютно!
В Германии мы были 14 дней. Всё это время переезжали из города в город на автобусе. Концерт, ночлег, дорога…. Снова ночлег. И так всё время пребывания в Германии. Я не чувствовал себя уставшим. Впечатления переполняли меня, думать об усталости просто некогда было. Было до такой степени интересно, что я надолго запомню поля, где бегали зайцы, косули. Старые замки, куда нас водили на экскурсии, потрясали своим величием и старой кладкой. Бесконечные площади городов, где мы гуляли, встречали нас маленькими магазинчиками.

- Ой! Кроссовки Адидас!
Кто-то сразу посчитал:
- 30 рублей всего на наши деньги…
Но магазины все закрыты. Сегодня воскресенье.
Было на что посмотреть!
Помню единственный за всю мою карьеру в БДХ концерт, где я перепутал слова в песне. И это случилось именно в Германии! Виктор Сергеевич показал. Где мне надо вступать, но я почему-то подумал, что ещё рано…. Оказалось уже поздно! В итоге концертмейстер играл там, где мне надо было петь. Я перенервничал и у меня от волнения пропал голос…. Слава Богу, что на следующий день всё нормализовалось!
Но больше всего запомнился первый день, когда мы приехали в Германию. Было уже темно. Приехали, разгрузили вещи, разместились в интернате. Столько зелени кругом! После того, как разобрались с ночлегом, я пошёл на улицу. При выходе из интерната увидел Виктора Сергеевича в окружении ребят. Все стояли и слушали ночь. Я подошёл тихонько и встал рядом с ними. Тишина была просто мелодичная, словно концерт для ветра с природой! Внезапно, после исполнения прелюдии ветром, заголосил солист ночного оркестра – соловей! Ребята! Это было такое соло, что все притихли, наслаждаясь пением Божественной птицы! Мы долго слушали этот сказочный концерт, а потом довольные разошлись по номерам….
Естественно заезжали и в Берлин. В те далёкие времена Берлин делился на Западный и Восточный. Нас водили по городу, и мы видели берлинскую стену, разделяющую один город на два. Тоже политика. Но мы были тогда от неё далеки, поэтому совершенно не понимали, зачем нас привели к границе разделённого города. В свободное время – прогулка по городу. Денег у нас было мало, так как разрешалось вывозить за границу сущий пустяк, но этого вполне хватало, чтобы сувениры из Германии перекочевали в Москву. Стали решать наши руководители хора:
- Что лучше сделать: подняться на смотровую площадку телебашни или пройтись по магазинам?
Денег хватало на телебашню, но тогда о магазинах надо забыть! Это не устраивало наш дружный коллектив.
- Пусть денег мало, но всё равно лучше их потратить в магазинах, чем на вершине башни!
Так как мы были ещё по возрасту маленькие, то всегда в поездках мы ходили со старшими девочками. Группами так сказать. По одному запрещалось ходить. Нас троих: Сергея Парамонова, Сашу Демидова и меня определили в группу из старших девочек. Поход в магазин нас как-то не устраивал. В голове у Санька созрел план. Дело в том, что он родился в Потсдаме! Папа у него был, кажется, военным. Берлин он немного знал, и поэтому предложил поехать на метро в парк развлечений, который, по его словам, был недалеко.

Надо было только сесть на метро и проехать пару, тройку остановок. Мы согласились. Было принято решение «потеряться» в магазине. План успешно начал реализовываться, когда после очередного прилавка с одеждой мы отстали от наших опекунов. Саша и в самом деле знал куда ехать, как добраться и что делать. Ехали недолго. Парк нашли быстро! Я никогда не видел такое обилие и разнообразие аттракционов! Одно только путешествие в комнату страха чего стоило! Там карета такая выезжает, в неё садишься и едешь. Люди только какие-то испуганные оттуда выезжали. Стало не по себе. Только Серёжа не испугался и поехал с довольной улыбкой один, а мы с Саней остались ждать его на выезде. Сергей поехал с огромной улыбкой, а выехал с перекошенным лицом.
- Я больше туда не поеду! Провались всё пропадом! Там такое!!!
Саша был настроен оптимистически.
- Поехали, не бойся, Серёга! Нам будешь показывать и рассказывать!
- Не, всё! Для меня достаточно эмоций!
- Виталик, а ты как?
- Я – за! Что, мы напрасно сюда ехали?!
В это время подъехала карета, мы с Саней плюхнулись в неё и поехали….
Обрисовать то, что мы там увидели сложно. То на кладбище приехали, откуда мертвецы из гробов повылазили, то призраки летали над головами, поглаживая нас по голове своими лохмотьями. Звуки вообще душераздирающие! Одним словом – для детей атракциончик…. Самым нормальным местом, где мы оказались, был аттракцион с шариками. Там дают шарики от настольного тенниса и ими надо попасть в бокалы. Каждому бокалу соответствует определённый приз. В основном это мягкие игрушки. Чем дальше бокал, тем приз значительнее. Уходили мы оттуда все с подарками! Время летит незаметно, а дети его вообще не замечают. Темнеть начинает! Мы побросали эти развлечения и бросились в метро. Сюда ехали быстро, а обратно – очень долго…. Добрались до площади, где назначили место встречи хора. На Викторе Сергеевиче «лица не было»! Оказывается, нас так давно не было, что хотели уже в полицию идти. И девчатам досталось за то, что нас из вида упустили…. В общем, в памяти осталась эта поездка! А что?! Не магазины же будем вспоминать? Конечно, плохо мы поступили, не предупредив руководителей. У Виктора Сергеевича, наверное, после этого случая первые седые волосы появились, а у меня – после комнаты страха!
А я мог бы спеть с Сергеем одну песню вдвоём! Это – «Вечер на рейде». Не хватило мне тогда профессионализма…
Виктор Сергеевич настойчиво объяснял мне мою партию.
- Давай пой вторым голосом.
Я начинал заново, но что-то я не слышал тех нот, которые надо было спеть. Наверное, думал о чём-то своём. Не могу дать других объяснений, почему у меня ничего не получалось. Лишь спустя годы, я спел то, что от меня хотел Виктор Сергеевич. Да… наверное, красивая получилась бы песня дуэтом с Сергеем!

На лице человека появилась улыбка.
Мимо прошла мама с дочкой. Девочка шла и что-то мурлыкала себе под нос. Человек прислушался и…. это была «Песенка крокодила Гены»! Боже мой! Сколько ж лет прошло с тех пор! Значит ещё не всё потеряно, если дети поют эти песни!
Мне довелось петь во всех концертных залах Москвы в то время, кроме Большого театра….
Нравилось петь везде, кроме Колонного Зала дома Союзов. Там свет горит на протяжении всего выступления, и мне порой было очень трудно настроиться на песне, которую солировал. В других же залах всё гасили, и свет рамп отбивал зрительный зал. Тогда я был спокоен. Но однажды спокойствие моё нарушилось…
В один из дней я ехал на занятие хора в электричке. На остановке заклинило одну половину двери и я, чтобы помочь входящим, дёрнул за эту дверь. Рука моя упёрлась в стенку и… с хрустом сломалась. Я, сначала, ничего не понял, и только лишь потом, через пару секунд, сообразил, что со мной что-то не так. Громко вскрикнул. На крик прибежали пассажиры, и стали мне помогать. Кто-то зафиксировал руку, кто-то просто успокаивал. У метро меня высадили и проводили в медпункт. Понятное дело, что на репетицию я так и не попал. Было очень обидно, тем более, что мы готовились к поездке в Чехословакию, которая должна была состояться через месяц…. Из медпункта меня отвезли в больницу, где наложили гипс на правую руку. При выходе из больницы меня ждала мама и брат. Им уже позвонили и сказали о таком вот казусе, приключившимся со мной. Но о поездке в Чехословакию я мог ещё мечтать, потому что врачи пообещали мне всё исправить, а вот то, что через неделю будет концерт в Кремлёвском Дворце Съездов – это меня просто ошарашило.

Представьте себе солиста с гипсом на правой руке, исполняющего песню «Просьба», слова которой начинаются так: «Раненая птица в руки не давалась…»! Смех, да и только!
Неделя пролетела быстро. Настало время концерта в КДС. Мысли мои были заняты только одним – «А вдруг увидят мой гипс и начнут смеяться?» Ни о каких словах перед выступлением я и не думал. Только одна мысль закралась в мою голову. И концерт очень важный…. Потом я подумал, что когда я выхожу на сцену, то у меня видна только левая рука. Правую я прижму к телу, и её никто не увидит. Сначала обрадовался, а потом подумал, что мне же уходить придётся туда, откуда я вышел, значит, правую руку увидят точно! Эх, подумал я, будь, что будет! Прошло, конечно же, всё хорошо, как и всегда.
Потом ещё три недели пролетели, и мы поехали в Чехословакию на гастроли. Снова две недели счастья, удовольствия и работы! Тогда это было единое государство. Сейчас это Чехия и Словакия. Рука моя зажила, гипс сняли, и я мог ею владеть, как и большинство людей на Земле.

Человек задумался на минуту, потом сел ровно на скамейке. Когда ж это я снова приехал в Чехию? Сколько лет прошло после этих гастролей? Да…. Целых 22 года. А как всё изменилось!
Приехали в Чехию. Прага. Отель около вокзала, но он совершенно не мешал нам отдыхать после концертов. Вот в Германии было сложно. Всё время в переездах. Утомительно иногда было, но интересно! Здесь же в Чехии мы всегда после концертов возвращались в отель, где нас изначально разместили. Хотя и по стране мы поколесили, как и по Германии, но впечатлений от Чехии, несомненно, осталось гораздо больше!

Удивила сама Прага. Недаром сюда едут туристы со всего света. Есть, что посмотреть. Поразили воображение ребёнка витрины магазинов. Всё светилось, переливалось и приглашало зайти. Денег было ещё меньше, чем в Германии, но так хотелось чешской жвачки! А парня в Чехии ничто так не привлекает, как модели машин разных марок. Надо заметить, что после покупки этих моделей, мы всегда устраивали соревнования в отеле на прочность этих машин. Отель был старинный, перила большие и широкие. Вот с этих самых перил мы и спускали авто вниз…. До финиша добирались не все. Радости нашим детским забавам не было границ! А сколько мы жвачки купили и в Москву привезли!!! На меня потом моим родителям учителя жаловались. Вся школа после моего приезда наслаждалась этим, клубничного вкуса, чудом! Но был в Праге случай, который произошёл с нами, совершенно потрясающий!
Я уже говорил, что передвигались мы всегда группой. По одному не ходили. Пошли в центр старого города на прогулку. Идём, разговариваем. Вдруг видим, недалеко немцы идут…. Нет, не современные немцы, а фашисты. В повязках, с автоматами.
- И что делать теперь будем?
- Бежать надо!
- Да куда бежать-то? Догонят и…. конец! До них метров 700.
Потом начали мотоциклисты ездить, бронетранспортёры. На здании ратуши вообще флаг со свастикой висит! Просто караул! Куда бежать? Кому сдаваться? Мы к стенке прижались, и не знаем, что делать. Просто ошарашило нас это видение действительности! Вдруг слышим:
- Стоп! (на чешском) Снято!
У нас такой смех прорвался! Оказывается, кино снимали о войне…. Неужели нельзя было ограждения поставить, чтобы детскую психику поберечь?! Мы, как говорится, огородами отошли на запасную позицию и уже оттуда наблюдали продолжение съёмок фильма.
Через 22 года я вновь приехал в Прагу, чтобы походить по этому дивному городу. Прошёл и туда, где были немцы. Успокоило то, что флага фашистского нет на ратуше, и немцы отступили навсегда!


Человек заёрзал на лавке, перекрестился.
- Упаси, Господи!

Я пел в хоре до 10 класса. Мне было уже 17 лет…. Наверное, дольше всех из мальчиков. Долго у меня мутации не было. Целых пять лет творческого счастья! Как много всего было, и как мало я успел сделать…
После того, как Сергей Парамонов ушёл из хора, встал вопрос о его приемнике. Надо было выбирать солистов на песни, которые он пел. Виктор Сергеевич попросил меня на репетиции выйти и спеть «песенку чебурашки». После того, как я закончил, Виктор Сергеевич посмотрел в мою сторону и сказал  :
- С таким выражением лица нельзя петь такие весёлые песни!
С тех пор я пел только лирические песни. Это у меня получалось гораздо лучше. «Ласточка», «Крейсер Аврора», «Беловежская пуща»…
Каждому - своё в этой жизни!
В памяти навсегда останется любимое дело, которому я посвятил всю свою жизнь! Надолго останутся рабочие моменты, записи на радио, телевидении. Я погружался в совершенно другой мир, о котором сегодня скучаю. Было очень много интересных поездок. Но работа – работой, а отдых тоже занимал в нашей работе немалую роль. Одним из таких моментов был Артек.

Какой ребёнок не мечтал поехать туда, хотя бы на недельку?! Мне и в этом повезло немного больше, чем другим ребятам. Там я впервые увидел море, научился плавать. Когда днём мы не хотели спать, то просили нашего хормейстера, с которой ездили, чтобы она забирала нас на репетицию. Да, и в Артеке мы тоже выступали. Только мне там так ни разу и не довелось попеть…. Дело в том, что на юге у меня моментально садился голос, а возвращалось ко мне смыкание связок только по приезде в Москву. Оставалось мне тогда переворачивать ноты, когда все пели! Вот так и отдыхал, общаясь с ребятами на пальцах и жестами. Ездили всегда в Артек в августе. В это время в лагерь съезжались дети со всего мира! Для нас это было в диковинку. А как здорово подружиться с детьми из других стран! Из Алжира, Сан-Марино, Италии, США, Чехии, Польши. А какие были походы на Аю-Даг, встречи рассвета у костра, песни, танцы…. Скучать было некогда!
Однажды весь лагерь поехал в Севастополь. Был большой праздник. Смотрели парад военных кораблей. Я их там в первый раз увидел в таком количестве! Одним словом, взрослые делали всё в то время, чтобы у нас было счастливое детство! И это у них получалось на пять баллов!

Человек задумался…. Хотелось снова там побывать, побродить по знакомым тропкам. Артек – удивительное место на Земле. Нежное море, приветливые волны…. Хотя однажды был жуткий шторм, и я понял, почему это море назвали «чёрным».

В один из августовских дней проходил в Москве слёт радиохоров социалистических стран. Мы ездили в один из московских интернатов готовиться к приезду гостей. Болгары подарили нам розовое масло. Отвёз маме, хотя девочки просили отдать флакончик им. Было бы много – отдал бы, а так …простите.
Потом был большой концерт в Доме Радио. Было здорово! Я спел «Беловежскую пущу». Неожиданно, без объяснения причины, спустился вниз по лестнице, и направился в сторону, где сидела Александра Николаевна Пахмутова.
- Ты куда пошёл?! – только и успел спросить у меня Виктор Сергеевич.
А я уже топал с цветами к композитору, которому был всем обязан в этой творческой жизни. Подарив цветы, поцеловал в щёчку Александру Николаевну, и направился на своё место в хоре. Почему я так поступил – ответить не смогу. Это – и для меня загадка….
После всех мероприятий снова была поездка в Артек. Там руководитель Германского хора на волейбольной площадке сломал руку! Вот бедняга…. Как я его понимаю!
Вечером сидели в горах у костра. В стороне лежала кожа «медянки». Змея…. Шкуру сбросила и в кусты! Весь вечер наблюдал за светлячками. У нас такого зрелища не увидишь. Ходили на Аю-Даг. Вставать надо было очень рано. Половина ребят шла с мыслью: « Ну, зачем мне это надо?! Спал бы сейчас и спал…». Вскоре мысли подобные улетучились и больше не появлялись. Надо было торопиться, скоро светать будет, а солнце необходимо встретить на вершине. Топать туда долго.


Вершина находится на высоте 575 метров над уровнем моря. Пришли. Больше всего удивило там то, что 5 метров – это булыжники, принесённые с подножия горы чуть ли не первыми пионерами. Нам бы их терпение!
Вот так и протекал наш отдых в этом замечательном уголке планеты. Там я впервые увидел живого крабика, который перекатывался по камням, подводную лодку, проходящую вдоль горизонта и многое другое.
Уходил я из хора с жалостью и сожалением. Хотелось продлить ещё это мгновение счастья! Но время неумолимо мчится вперёд, сметая всё на своём пути….

Человек смахнул слезу со щеки. Это были те слёзы, которых не стоит стесняться. Прошлое постоянно возвращается в наших воспоминаниях. Ни о чём жалеть не надо. Всё было так, как должно было быть и ни как иначе. Жалеть надо только об одном – если ты после себя ничего не оставил. Песни, спетые нами, будут жить вечно! И если проходящий ребёнок напевает песню, которой уже много, много лет, то мы не напрасно прожили эту жизнь! Иногда мы встречаемся на юбилеях хора. С каждым годом становимся менее узнаваемы, но это нас не пугает. Мы узнаем друг друга по песням, которые когда-то пели вместе.

Человек поднялся с лавочки и направился в сторону дома. Ветер снова стал усиливаться, словно после передышки. Упавшие листья, подхваченные ветром, вновь устремились ввысь. Мечта полёта продолжалась. Дым костра разнёс запах обгоревшей листвы и ещё раз напомнил нам о наступающей осени.
Он шёл один по дорожке, шаркая ногами. Мужчина был ещё в прошлом со своими мыслями, живя этими воспоминаниями. Счастье переполняло его сердце только при одной мысли, что он был свидетелем и участником того, что мы иногда называем «рождением детской песни»! Оглядываясь по сторонам, человек отметил своим взглядом, что всё то, что он видит, в серых тонах – и дома и улицы и люди. Но даже в этом взгляде виднелись маленькие искорки надежды на лучшее. Может быть всё изменится, а может быть и нет. Надежда только на память, которая раскрасит яркими красками всё то, что режет глаза и утомляет их. В творческой жизни человека только один раз звёзды занимают такое положение, при котором сбываются все мечты и надежды. Именно тогда наступает счастье, которое очень важно распознать среди прочих мимолётных удач. Говорят, что вся жизнь состоит из чёрно-белых полосок. Вот бегает такая зебра по жизни, а мы только и делаем, что считаем эти самые полоски. Сколько их на нашем пути?! Каких больше?! У каждого по-разному…
Не хочется думать о плохом…. Только хорошие воспоминания помогают выжить всем нам в этом сложном и изменчивом мире.