На третьем берегу

Долгие годы в Советском Союзе имя Григола Робакидзе было под запретом. Писатель был вычеркнут из литературы. Его произведения старались всячески умалчивать. И сегодня творчество крупнейшего грузинского писателя в силу разных причин остается малоизвестным, хотя у себя на родине, особенно в последние 10—15 лет, его считают если не грузинским Солженицыным, то совестью нации. Примечательно, что в современных изданиях известной Энциклопедии Брокгауза из выдающихся грузинских писателей упоминаются только два имени — Руставели и Робакидзе.
В литературе ХХ века Григол Робакидзе — фигура в высшей степени примечательная. Он один из немногих, кто органически был связан с тремя культурами — грузинской, русской и немецкой.
Писатель родился в 1884 году в селе Свири Кутаисского уезда. В шесть лет был принят в Кутаисское духовное училище, затем учился в Кутаисской духовной семинарии. В 1901 году Робакидзе становится студентом юридического факультета Юрьевского (ныне Тартуского) университета, но уже в декабре того же года его исключают за неоплату. После этого он уехал в Германию и с 1902 по 1906 учился на философском факультете Лейпцигского университета.
Вернувшись в 1908 году в Грузию, Робакидзе начинает выступать в Кутаиси и Тбилиси с публичными лекциями, посвященными грузинской и зарубежной, преимущественно немецкой, литературе. В это же время он часто приезжает в Петербург, где знакомится с русскими поэтами и писателями Андреем Белым, Зинаидой Гиппиус, Брюсовым, Вячеславом Ивановым и другими. В 1910 году писатель вновь поступает на юридический факультет Тартуского университета и продолжает учебу да 1914 года. По возвращении в Грузию в 1915 году он стоит у истоков формирования группы поэтов «Голубые рога», которые стремились к обновлению грузинского стиха и освоению на грузинской почве достижений западноевропейского и русского символизма. В нее входили такие впоследствии известные мастера слова как Т. Табидзе, П. Яшвили, В. Гаприндашвили и другие. Своим вождём члены этой литературной группы избирают именно Григола Робакидзе. Уже в первом номере своего журнала Тициан Табидзе посвящает Робакидзе восторженную статью, называя его первым, кто открыл для Грузии «евангелие модернизма» и попытался создать на грузинском языке символистские стихи.
В 1917 году Григол Робакидзе в качестве председателя Союза городов провел несколько месяцев на персидском фронте. В это время он познакомился с семнадцатилетней сестрой милосердия Ниной Доманской, которая стала его первой женой и матерью его дочери Миры. После октябрьской революции, в период грузинской независимости (1918—1921), он поступает на службу в Управление государственными делами, где занимается литературной обработкой и редактурой постановлений правительства Ноя Жердания. Одновременно писатель занимается преподавательской деятельностью. Он читал лекции о новейших течениях в русской философии и поэзии на высших женских курсах в Тбилиси, а после открытия в 1918 году Тбилисского государственного университета был избран доцентом по кафедре грузинской литературы. В 1919 году он читал также курс лекций по немецкому романтизму в Бакинском университете.
В это время в Тифлис съехались, спасаясь от ужасов гражданской войны, многие русские поэты, художники и артисты. Робакидзе принимал живое участие в дискуссиях, собраниях и вечерах, которые устраивала русская интеллигенция. Ближе всего он сошелся с поэтом Сергеем Рафаловичем, в издательстве которого «Кавказский посредник» в 1919 году вышла первая книга Робакидзе — «Портреты», содержащая очерки о Чаадаеве, Лермонтове, Василии Розанове, Андрее Белом. Грузинская столица напоминала в этот период «остров интеллектуалов» посреди моря бушующей в России гражданской войны, что подтверждало веру Робакидзе в спасительную силу искусства.
К советской власти, установившейся в Грузии в конце февраля 1921 года, писатель относился достаточно лояльно. С 1921-го по 1925 год он заведовал отделом искусства при Комиссариате просвещения, участвовал в спасении от уничтожения знаменитой Кашветской церкви в Тбилиси, занимал пост заместителя председателя правления Всегрузинского Союза писателей.
В начале 20-х годов в Грузинском государственном театре имени Руставели с большим успехом идут пьесы Робакидзе «Лонда», «Мальштрем» и «Ламара». Последняя, написанная Робакидзе на хевсурском диалекте грузинского языка, лаконичными отрывистыми фразами, придающими речи экспрессивный ритм, была особенно восторженно встречена зрителями и критикой. Ее показ в июне 1930 г. в Москве, на котором присутствовал сам Сталин, произвел фурор. Спектакль по просьбам зрителей, среди которых было много иностранных журналистов, показали повторно.
На протяжении 1925—1926 годов в тбилисском журнале «Мнатоби» («Светоч») был опубликован первый роман Григола Робакидзе — «Змеиная кожа». Это одно из самых значительных произведений писателя, получившее со временем известность не только в Грузии, но и в Западной Европе, особенно в Германии, где этот роман вышел с предисловием Стефана Цвейга. Практически речь идет о первой в Германии реакции на современную грузинскую литературу.
Немецкая критика благосклонно, подчас восторженно приняла «Змеиную кожу». Экзотическое произведение, да еще с предисловием С.Цвейга, не могло не вызвать интереса в литературных кругах, хотя в СССР официальные литературные критики объясняли успех этой книги тем, что она написана якобы не для советского читателя, а для буржуазной Европы.
В марте 1931 года Григолу Робакидзе, не пожелавшему сотрудничать с тогдашним режимом, удается уехать в Германию, которая вскоре станет фашистской. Начинается новый период его жизни. Его исключают из правления Федерации грузинских писателей как невозвращенца. Друзья публично отрекаются от него. Писателя лишают советского гражданства. В это время он писал в Грузию: «В Советском Союзе думают, что я нахожусь на противоположном берегу. Они не правы. Я нахожусь на третьем берегу. Такой третий берег имеет каждая река. Тот, кто не может находиться на нем, — не писатель и не художник».
В 1933 году Робакидзе соглашается на издание в Германии своего нового романа «Убиенная душа». На примере своего героя писатель показал, как государственная карательная машина убивает волю и калечит душу человека. Сопоставляя систему ГПУ с организацией Верховенского в «Бесах» Достоевского, он стремился раскрыть механизм публичных покаяний на советских показательных процессах, а Сталина изобразил демоническим диктатором. Уже тогда Робакидзе понял, что Сталин в сознании советских людей превращается в мифологическое существо, в жестокого и неумолимого бога. Утверждался не просто культ личности, как потом стали говорить, а подлинно языческий культ, невозможный без обильных человеческих жертвоприношений. Утвердился кровавый магический ритуал. Христианская этика была с неожиданной легкостью отброшена. Почему же все-таки в России смогло произойти такое страшное крушение человеческого? На этот вопрос Робакидзе отвечает своим романом.
В тридцатые годы в Германии в престижных издательствах вышли книги Григола Робакидзе как в переводах, так и на немецком языке, которым писатель владел в совершенстве. Это «Кавказские новеллы», роман «Меги. Грузинская девушка», «Зов Богини» , «Демон и миф (Магические зарисовки)», «Хранители Грааля» и другие. Романтическая экзотика и самобытный язык способствовали успеху его произведений, отзывы о которых в немецкой прессе носили, как правило, восторженный характер.
О двух книгах Григола Робакидзе, вышедших в это время в Германии, следует упомянуть отдельно. Сразу скажем, речь идет о произведениях, которые не делают чести этому писателю. Опрометчивым и пагубным для его репутации шагом было издание книг «Адольф Гитлер. Взгляд иностранного поэта» (1939) и «Муссолини. Отмеченный солнцем» (1941), восторженно принятых в официальных кругах. Рассказывают, что Геббельс включил книгу о Гитлере в список рекомендуемой партийной литературы. Несколько изданий книги вышли огромными тиражами. Ходили слухи, что Геббельс пригласил «писателя-иностранца» к себе в Министерство пропаганды и тот якобы был очарован большими глазами Йозефа Геббельса. Более того, получив заказ написать такую же книгу о Муссолини, он ответил согласием. Его пригласили в Рим на аудиенцию, и в самый разгар войны он неделями жил на Капри за счет итальянского правительства. Результат его медитаций на острове оказался такой: Муссолини — «солнечный человек!». Эту книгу также включили в список партийной литературы.
Публикуя вышеупомянутые книги, Робакидзе стал заложником собственных романтических иллюзий — он не считал эти свои произведения фашистскими. Будучи поклонником Ницше, Робакидзе видел в исторических личностях воплощение сверхчеловеческой природы. Поэтому он писал о Ленине, Сталине, Гитлере, Муссолини. Для писателя не имели значения взгляды, идеи или национальные позиции этих личностей. Его очаровывали в них демонизм речи, неукротимая стихия огня, искусство манипулирования массами. Духовная драма Робакидзе заключалась в неспособности отделить Миф от Истории.
Почти всю войну писатель провел в Берлине. В апреле 1945 года с большими трудностями переехал в Швейцарию, получив статус «интеллектуального эмигранта». Здесь он продолжал работать, писал статьи и книги, многие из которых так и остались неизданными. Умер в 1962 году в нищете и одиночестве в одной из швейцарских клиник и был похоронен на женевском кладбище. Затем его прах был перенесен диаспорой во Францию на грузинское кладбище недалеко от Парижа, которое находится в коммуне Левиль-сюр-Орж.
В сегодняшней Грузии любые сведения о Григоле Робакидзе вызывают огромный интерес, страна переживает своего рода бум. Создан фонд его имени. Учрежден университет имени Григола Робакидзе — первый частный вуз республики. Несколько лет назад проспект Дружбы народов в Тбилиси переименован в проспект Григола Робакидзе.
К сожалению, до настоящего времени мозаика жизни этого писателя сложена далеко не полностью. Остается много белых пятен, хотя историки литературы исследовали ряд тем, посвященных отдельным страницам его жизни, а также отношениям и влиянию на писателя творчества Ницше, Достоевского, Цвейга, Казандзакиса и других мыслителей. К тому же последние годы о писателе сказано много противоречивого. Вот как относится Реваз Мишвеладзе, академик, член Союза писателей, заведующий кафедрой современной грузинской литературы Тбилисского государственного университета, редактор журнала «Гимили» к эмиграции писателя и мотивам служения фашистскому режиму: « Дело обстояло таким образом. Робакидзе эмигрировал из Грузии в Германию. Можно сказать, что Германия приютила писателя, но гражданином ее он никогда не был. Он открыто выступал против советской власти. В своих статьях с 1934 по 1943 год выдвигал идею, что фашистская Германия, одолев Советский Союз, может помочь делу освобождения Грузии, которая была аннексирована Советской Россией. Тогда в СССР подобные мысли считались крамольными и преследовались. Робакидзе пишет о Гитлере и Муссолини как о передовых людях своего времени. В Германии в то время о Гитлере в хвалебном тоне писали все. К концу войны Григол Робакидзе убедился в том, что Гитлер действительно параноик и его идеи — бред. В дневниках того времени писатель писал, что на него очень подействовали сообщения о битвах в Сталинграде, под Курском, на Северном Кавказе, рассказы о том, как немцы расправлялись с женщинами и детьми. В 1945 году Григол Робакидзе покинул Германию, уехав в Швейцарию».
Таким образом не все так однозначно во взаимоотношениях Г. Робакидзе с фашистской Германией и ее режимом. Интересные сведения по этому вопросу можно найти в изданной в прошлом году в Санкт-Петербурге книге воспоминаний Ираклия Абашидзе (1909—1992) «Колокол из тридцатых годов» (Исповедь сына века). Известный грузинский поэт пишет: «В 1942 году немцы, подступив к Северному Кавказу, перебросили к Баксану грузинский легион, состоявший из пленных. Легионом командовал немецкий полковник и грузин — генерал Маглакелидзе, а солдаты набраны из концлагерей. По словам солдат, в Германии ими якобы распоряжался Г. Робакидзе и он отправил их сюда. Что было правдой во всем этом, выяснилось позже, после войны, когда генерал Маглакелидзе оказался в Тбилиси. Понятно, что я прежде всего расспросил его о Г.Робакидзе. В письме же самого Робакидзе, посланном мне в 1962 году, есть строки: « До меня дошли слухи, что в Грузии я считаюсь «гитлеровцем». Это ложь и бред! Правда состоит только в одном: с середины июня 1941 года до конца войны я находился под надзором гестапо. Разве это имело бы место, будь я гитлеровцем?!»
А вот фрагмент статьи Г.Робакидзе «Сокровенное»: «Книга о Гитлере? Книга эта построена по «пифагорейской» схеме. Короче, в ней я полностью, изнутри разрушаю национал-социалистическое мировоззрение».
Нельзя не заметить, что все же Г. Робакидзе внутренне терзается существованием этой книги, точно так же, как сегодня терзаются своими произведениями, написанными в советский период, многие из писателей находившихся на «этом берегу».
Жизнь Григола Робакидзе оказалась глубоко трагичной, но вместе с тем очень поучительной. Несмотря на некоторые моменты творческой биографии, совсем не красящие его, он остается крупнейшим писателем жестокого ХХ века, писателем, выведшим грузинскую литературу на европейский и мировой уровень. Жизнь и творчество Григола Робакидзе — свидетельство огромной ответственности писателя перед своим народом и страной. Порой за допущенные ошибки приходится платить слишком большую цену.
Случаю было угодно распорядится так, что в какой-то мере Григол Робакидзе в наши дни связан и с Украиной — вот уже больше 25 лет его дочь живет в городе Каменец-Подольский. История жизни этой женщины заслуживает отдельного рассказа. Зовут ее Мира Александровна Мелентьева.Оказалось, что после эмиграции Григола Робакидзе в Германию мать Миры, была вынуждена разойтись с ним. Она второй раз вышла замуж за г-на Мелентьева, который и дал Мире свою фамилию и отчество. Первое замужество матери Миры сыграло зловещую роль в их жизни. Миру преследовала «слава» и «дела» отца. Семья постоянно переезжала с места на место, пока в 1940 году они не осели в Дербентском районе Дагестана, а позже переехали на Украину. По-настоящему все, что происходило с ней и ее матерью в те трудные годы, она начала понимать и осмыслила только сегодня.У неё по наследству оказался литературный талант. В 2003 году в Каменец-Подольском вышла книга ее избранных стихов.Позже она опубликовала воспоминания. Это своего рода книга-эстафета, в которой Мира рассказывает о своей жизни, о том, как, неся крест дочери врага народа, ей пришлось многое перетерпеть и пережить... В предисловии к книге она написала: « Много во всей этой истории загадочного. Меня на написание книги толкнуло одно обстоятельство.Когда я прочла в «Литературной газете», что отец умер в полном одиночестве, то мне захотелось найти его могилу, отслужить панихиду и помолиться. Я помянула и отслужила панихиду в церкви своего города. Пусть Господь простит и примет его мятежную душу. А то мне все время кажется, что он и после смерти остался на «третьем берегу».
А вот что писал Григол Робакидзе незадолго до своей смерти: «Я мечтаю, чтобы каждый год, когда меня уже не будет на этом свете, в октябре, месяце, в котором я родился, в Мцхета приходила мать-грузинка и зажигала бы свечу в маленькой церквушке и в своих молитвах вспоминала бы меня. Ничего больше не прошу я у Грузии». Эти слова звучат как завещание, и остается только удивляться, каким образом они были услышаны дочерью, которая многие годы, в силу понятных причин, практически ничего не знала о своем родном отце и его судьбе.